Семейный альбом и другие биографические фотоколлекции

Фотоальбом и схожие подборки снимков, фиксирующих «историю семьи» - это совокупность фотографий предыдущих трех типов. Однако, в случае, когда они составляют упорядоченную совокупность снимков, формирующих более масштабную картину (например, альбом), все они получают вторую жизнь: их нарративная система простирается далеко за пределы определенного типа фотографий, задействованных в любой из четырех техник фототерапии. По этой причине работу с семейными альбомами и другими автобиографическими снимками необходимо рассматривать как отдельную технику фототерапии.

В альбомах фиксируют особенные моменты, места, людей (и домашних животных), значимых в жизни семьи или человека, создавшего этот альбом. На страницах фотоальбомов представлены не только отдельные личности, но и то, как они вписаны в многочисленные, более широкие контексты и семейные системы. Во многих отношениях семейные альбомы – это (в метафорическом смысле) их дом и основа их идентичности.

Альбомы обычно создаются с целью показать семью «с лучшей стороны». Согласно нарративной (конструктивистской) теории, любая история создается из последовательности предложений, в которых важен не только выбор отдельных слов, но также их порядок. Если слова заменить на снимки, то легко заметить, что семейный альбом – это не объективный документ семейной истории, но личная конструкция из выбранных фактов таким образом, история, конструируемая на страницах альбома, всегда будет избирательной.

Обобщенная, идеализированная семейная история, представленная на страницах альбома, редко схожа с личными воспоминаниями, поэтому имеет смысл попросить клиентов вернуться в прошлое и реконструировать альбом по-своему, воссоздать свою версию истории. Это позволяет взглянуть на семенные отношения с иной точки зрения, в в соответствии с восприятием реальности самим клиентом.

Примером работы с фотоальбомом может быть случай, когда клиентка по имени Элен принесла фотографию из своего семейного альбома на мое предложение «рассказать о своем детстве с помощью фотографий». Она так прокомментировала снимок: «Эта фотография имеет для меня большое значение по нескольким причинам. Я ценю ее за единение, близость трех изображенных на ней людей (меня в 5-летнем возрасте, моей 8-летней сестры и матери). Фотография была сделана за год до того, как мои родители развелись, так что для меня это единственное документальное свидетельство о загородной прогулке «настоящей» семьи. Здесь я вижу в глазах мамы глубокую привязанность к фотографу (моему отцу), что редко можно видеть на других снимках. Мы трое (а скорее четверо) кажемся очень дружной семьей, что довольно обманчиво. Однако я бережно храню этот идеальный образ».

Мы изучили фотографию, обсудили каждого человека на ней, чувства, вызванные снимком. В то время, как я обращала внимание на «главные» объекты, не замечая мелкие детали снимка, такие как ботинок или пучок травы в кадре, Элен вдруг неожиданно и с раздражением отметила изображенную на снимке газету: «Мои идеализированное представление об этом кадре изменилось лишь сейчас, когда я заметила в кадре газету – на камнях рядом с мамой. И чем больше я думаю о символическом значении газеты, тем больше это меня беспокоит. На той прогулке мама могла не быть с нами в полной мере, предпочитала читать, а не заниматься с нами. Это говорит о том, что я хотела иметь мать, которая бы на первый план ставила воспитание детей, а не собственную интеллектуальную жизнь. Это говорит о моей неосознанной потребности в матери, по-настоящему любящей моего отца. Мой гнев был направлен на газету, за то, что она разрушила мое восприятие снимка, на котором, как я была убеждена раньше, запечатлен счастливый семейный пикник».

Когда я спросила, что произойдет, если газеты на снимке не будет, если ее, например, вырезать, Элен ответила: «Это будет неправильно, нечестно». Однако через несколько месяцев, когда Элен делала коллаж из старых фотографий ко дню рождения матери, она задумалась, вырезать или оставить газету на снимке. В итоге она решила ее вырезать, «отчасти потому, что на коллаже не было достаточно места, но в основном потому, что я решила уважить свое восприятие, и не важно, насколько это реалистично».

Фотопроекции

Взгляд человека на любую фотографию порождает мысли и чувства, проецируемые его внутренней картой реальности. Она определяет то, что он видит. Следовательно, «подлинный» смысл фотографии содержится не в самой фотографии, но во взаимодействии между снимком и зрителем, в процессе которого каждый формирует свое собственное, уникальное представление об увиденном.

Данная техника называется «фотопроекции». Проецирование личных значений и чувств на фотографию делает данную технику ценным инструментом психотерапии, помогающей клиенту понять свой способ восприятия реальности. Это относится не только к фотографиям, снятым клиентом, или фото из семейных альбомов, но также к фотографиям, не имеющим прямого отношения к клиентам. Например, газетные фото, почтовые открытки, журнальная реклама и другой фотоматериал, подобранный психотерапевтом, может использоваться для реализации данной техники. Она является неотъемлемой частью остальных техник.

Проективные техники являются для клиентов безопасным способом увидеть свои личные, общественные, семейные, классовые, культурные и иные «фильтры», без риска последующей девальвации ценностей, унижения или осуждения со стороны других людей, не понимающих их в силу их собственных «фильтров». На терапевтических сеансах это может помочь клиентам осознать, что их способ восприятия мира не является единственно возможным. Возможно, они также начнут понимать, что процесс выборочного восприятия имеет место и в других ежедневных интеракциях, когда они воспринимают человека или ситуацию не так, как другие.

Примером фотопроекции может быть ситуация, когда среди множества фотографий, разложенных на столе, женщина выбрала изображение человека, смотрящего из окна поезда, поскольку этот снимок больше, чем другие, затронул ее эмоционально. Она сказала: «Этот снимок привлек мое внимание, и я взяла его, чтобы лучше рассмотреть. На фото какой-то человек смотрит из разбитого окна. В окне отражаются деревья. Стены вокруг окна сделаны из проклепанных листов стали. Что это? Поезд? Здание? Тюрьма? Это заставило меня задуматься о людях, с которыми я работала в тюрьме. Они были вдали от дома, и даже несмотря на то, что вокруг них были деревья, это все равно была тюрьма.

Но это сторонние мысли. Я знаю, что выбрала это фото потому, что оно говорило что-то обо мне, и ни о ком другом. Я просто не уверена, что именно оно говорило. Я должна на время взять и изучить эту фотографию, чтобы понять, что она значит. Лицо на снимке выглядит усталым, так же себя чувствую и я. Я работаю в школе уже 10 лет, и я просто устала. Устала от постоянной борьбы за деньги, время и душевное равновесие. Устала от постоянной борьбы за то, во что верю. Просто устала. У меня не было отпуска уже семь лет. Почему разбито окно? Где этот человек? Мне показалось, что он в поезде, похожем на тюрьму. Он не может сойти с поезда, пока тот не остановится. Его единственная связь с внешним миром – разбитое окно – мимолетные проблески в моей жизни, прогулки в парке, кофе с друзьями и походы в гости…Этот человек не несчастен. Он просто устал. Люди знают, что не смогут покинуть поезд до конца поездки, которая может длиться годами. Это то, что я чувствую. У меня не было планов надолго остаться в школе. В глубине души я не педагог. Я хотела получить степень в области искусств, выучиться и возможно писать детские книги. Но прошло 10 лет, и я все еще сижу в этом поезде. Я почти забыла, каково это – жить в мире, в котором нет стольких изолирующих чувств и зданий, такие как сочинения (учебные, а не творческие), оценки (они приводят меня в недоумение), равнодушие некоторых педагогов, недостаток времени на отдых, размышления. Когда я смотрю на фото, я чувствую себя подавленной, мне не хватает воздуха. Я вижу деревья, но не могу их потрогать. Я вижу мир вне поезда-тюрьмы, но не могу с него сойти до самого конца пути. При желании я могла бы сойти, но тогда я не попала бы туда, куда мне нужно. Мне нужно попасть в это место, так что приходится терпеть. Это и печалит, и радует. Ведь в конце концов поезд все еще движется».

Четыре года спустя после этой сессии клиентка прочитала собственные слова, и снова посмотрев на эту фотографию, добавила следующее: «Прочитав мои размышления о снимке, на котором я увидела поездку на поезде, я осознала, насколько была несчастна тогда, когда писала дипломный проект в то время и в том учреждении. Однако было что-то, что заставляло меня остаться. Работа по принуждению была похожа на каторгу…Через некоторое время после сеансов фототерапии и моего прозрения я отказалась от участия в программе (это потребовало значительной смелости с моей стороны) и продолжала работать в клинике. Я тут же почувствовала, как с моей души свалился камень, что я снова на свободе, среди деревьев. Теперь я учусь в клинической интернатуре, но это потому что я так хочу, а не потому что надо, и я больше не ощущаю себя пассажиром в этом поезде. Точнее, я чувствую, что время от времени еду, но теперь мне нравится вид за окном, и я знаю, что могу сойти с поезда, если только захочу».

Заключение

Поскольку все пять техник представляют собой единую взаимосвязанную систему, то довольно сложно рассматривать их как пять отдельных частей. Скорее, каждая техника отчасти формируется остальными или является смежной по отношению к другим. Наиболее эффективным применением данных техник будет их творческое комбинирование друг с другом.

Каждый тип фотографии и техника обладает своими уникальными преимуществами и недостатками. Использование более одной техники обычно полезно в случае, когда в ходе терапии у клиента некий прогресс. Комбинирование двух или более техник может быть эффективно само по себе или в сочетании с арт-терапевтическим техниками. Если акцент делается на автономии клиента, то наиболее подходящими являются первые три техники. Если основное внимание уделяется взаимоотношениям клиента и их ролям в нескольких пересекающихся системах, включая семью, то тогда лучше начать с использования четвертой техники.

Лучший способ понять фототерапевтическую практику – это помнить, что фотографии обладают метафорическим, символическим языком и говорят с бессознательным тех единого слова, так что любой снимок может быть полезен в качестве стимула и катализатора в успешном процессе консультирования. Понимание сути техник, однако, не означает, что психотерапевт знает, как их применять на практике. Например, понимание того, что автопортреты являются мощным инструментом самоанализа, или что альбомы полезны при выявлении динамики властных отношений, само по себе не объясняет, каким образом использовать эти техники, чтобы они выполняли данные функции.

Хорошие психотерапевты не указывают клиентам, что делать (или как видеть), а скорее, помогают им в поисках собственного пути или осуществлении желаемых перемен. Психотерапевты могут лишь помочь вновь открыть и изучить то, о чем клиенты бессознательно догадывались, а также обратить внимание на то, как визуальные коммуникации могут выявить изначальные детали или жизненные паттерны, ранее недоступные сознанию.

Литература:

Krauss D. (1983) Reality, photography and psychotherapy / Phototherapy in mental health (eds. D. Krauss, J. Fryrear). Springfield, Ill.: Charles C. Thomas, P. 40-56.

Weiser J. (1993, 1999) Phototherapy techniques: exploring the secrets of personal snapshots and family albums. Vancouver: Phototherapy centre Press.

Weiser J. (2002) Phototherapy techniques: exploring the secrets of personal snapshots and family albums // Child and Family, Spring/Summer, P. 16-25.

Сведения об авторе: Джуди Вайзер – сертифицированный арт-терапевт, психолог, психотерапевт, одна из основоположниц фототерапии, директор Центра фототерапии (PhotoTherapy Centre), в г. Ванкувере (Канада), автор многочисленных публикаций по теме фототерапии, в частности, такой книги, как «Техники фототерапии: изучение тайн личных снимков и семейных альбомов».