О классификации реакций в невесомости
Большое разнообразие реакций, возникающих у людей в невесомости, отмечали различные исследователи. В первых же экспериментах при кратковременной невесомости в авиационных полетах были выделены сенсорные, двигательные, эмоциональные и вегетативные реакции. Значительные индивидуальные различия формы, выраженности и динамики реакций в невесомости делают сложной и неоднозначной проблему классификации людей по их реакциям в этих условиях. Предполагались различные способы такой классификации: 1) в зависимости от выраженности ухудшения общего состояния и работоспособности в этих условиях — прагматический подход [114, 291, 390 и др.]; 2) на основании анализа реакций различных функциональных систем организма — функциопально-физиологический подход [110, 123,152, 390 и др.]; 3) по данным самонаблюдения за характером пространственных представлений, пространственных иллюзий — иптраспективный подход [123, 126]; 4) по результатам наблюдения за поведенческими, эмоционально-двигательными реакциями людей в невесомости — экстраскопический подход [114, 118 и др.].
Особенностью первого из этих подходов является то, что ов исходит из критериев полезности изменений характеристик человека как субъекта деятельности. При этом внимание исследователя направлено на: а) дихотомическое разделение реакций в невесомости на улучшающие (положительные) и ухудшающие (отрицательные) работоспособность человека; б) использование шкалы интенсивности (выраженности) этих реакций.
При использовании второго, третьего и четвертого способов — классификация основывалась на анализе тех или иных наиболее значимых или заметных для наблюдателя изменений характеристик человека — объекта наблюдения, которые и оказывались положенными в основу классификации. При этом второй способ
опусматривал ограничение классифицируемых данных в или "Lo-физиологическом диапазоне.
Следует отметить, что интраснективный подход классифика-ии т. е. подход с позиции наблюдателя, анализирующего себя как'элемент классифицируемого множества, выявляет внутреннюю, скрытую от внешнего наблюдателя структуру (систему) совокупности объектов наблюдения. Экстраскопический подход, т е. подход с позиции внешнего наблюдателя, выявляет структуру (систему) событий, в какой-то степени недоступную для анализа при иптраспективной форме наблюдения. Функционально-физиологический подход осуществляется при сочетанпом использовании как наблюдателей испытуемого — субъекта интраскопи-ческого наблюдения, а также внешнего наблюдателя.
Забегая вперед, можно сказать, что при втором, третьем и четвертом способах классификации, несмотря на совершенно разные признаки, положенные в ее основу, было обнаружено дихотомическое разделение обследованного контингента, причем полярные группы при разных классификациях составляли в подавляющем большинстве одни и те же люди. С одной стороны, сходство состава полярных групп при разных классификациях указывает на общность интегративных механизмов систем, регулирующих различные функциональные системы. С другой стороны, определенные различия в разделениях исследуемого множества людей согласно разным классификациям позволяет более полно выявить характер взаимодействия различных функциональных систем организма.
Ниже мы изложим результаты исследования поведения людей в режимах кратковременной невесомости, используя экстраскопический подход при классификации их поведения в этих условиях. Отметим также основные различия в результатах различных способов классификации полученного массива данных.
Поведенческие реакции людей прикратковременной невесомости
Р®я«имах кратковременной невесомости нами были обследовал* чедовек (рис. 10). Из них 215 не имели летного опыта и i пРедставителями нелетных профессий. Все эти люди на-сом лись нами во время первого в их жизни состояния неве-210 ТИ' а также ПРИ повторных пребываниях в этих условиях. полетвЛ-°ВеК И3 числа обследованных участвовали в авиационных noRMm!L5.nH паРашютных прыжках многократно испытывали и понижение (вплоть до невесомости) силы тяжести,
Рис. 10. Частота проявлении (и %) и выраженность активных (о), пассивных (б) и меняющихся {в) эмоционально-двигательных реакций в первом полете при кратковременной невесомости у 215 испытуемых боа значительного летного опыта (А) и у 220 испытуемых со значительным
летным опытом (Б) Реакции не выражены (I), слабо выражены — II, выражены — III, сильно выражены — IV
однако большинство из них (196 человек) могли свободно Оа" рить в этих условиях впервые.
При анализе поведенческих реакций, возникающих в режима* невесомости, у людей, не имеющих летного опыта и впервые оказавшихся в этих условиях, были выделены два полярных типа реагирования; у одних испытуемых — усиление, у других — ос„" лабление двигательной активности. Кроме того, у ряда люде0 интенсивность движений в невесомости практически не измен*1" лась; наконец, у отдельных испытуемых на протяжении первого режима невесомости вслед за кратковременным увеличением интенсивность движений резко уменьшалась. Рассмотрим подробное выделенные четыре группы испытуемых.
Первая группа. У 44 человек с исчезновением Действия силы тяжести, как правило, после кратковременной (0,5—1,5 секунды), эмоционально не окрашенной пространственной дезориентации воэ растала эмоционально-двигательная активность. Прослежены две фазы в динамике ее развития. Первая фаза характеризовалась возникновением непроизвольных двигательных реакций на фопе чувства испуга и представления о падении. Вторая фаза, на 3—5-й секундах режима невесомости сменявшая первую, также отличалась активизацией эмоционально-двигательных реакций. Это Пыли экстатические эмоциональные переживания (радость, эйфория). Таким образом, реакции первой группы испытуемых и в первой, и во вторых фазах характеризовались активизацией эмоционально-двигательных реакций (АР). Рассмотрим подробнее эти реакции.
Двигательная активность' 44 человек, составивших первую группу, в первые секунды невесомости была непроизвольной, рефлекторной. Люди взмахивали руками, хватались за окружающие предметы или сильнее сжимали те, за которые держались. В структуре этих движений, защитных в ситуации падения, можно было выделить «лифтные», «хватательные» реакции и реакции «поиска опоры».
Важной особенностью испытуемых первой группы было то, что у 39 из них после кратковременной эмоционально неокрашенной пространственной дезориентации, имевшей место при уменьшении силы тяжести до 0, возникало выраженное в той или иной степени чувство страха. Это ощущение испытуемых было связано с появлявшимся в этот момент представлением о падении «впил», проваливании.
Дапные наблюдения, киносъемки и опроса испытуемых показали, что, за редким исключением (см. ниже), чем более стремительным казалось падепие, тем сильнее было чувство страха и тем более интенсивными были движения испытуемых. Чувство медленного опускания сопровождалось однократным подниманием рук или усилением сжатия кистей рук, если человек держался за что-либо перед началом невесомости.
Представление о падении «вниз» сохранялось, как правило, на протяжении первых 3—5 секунд режима невесомости, после чего оно резко исчезало, сменялось представлением о стабильности окружающего пространства, т. е. наступала вторая фаза реагирования. В редких случаях чувство падения сохранялось Дольше, подчас на протяжении всего режима невесомости. У 5 человек при этом возникали чувство ужаса и полная дезориентации в пространстве и времени, потеря контакта с окружающими людьми.
7!)
Из протокола наблюдения за одним из них, испытуемым Е,-«Во время полета до наступления невесомости сидел, беседуя с врачом. С первых секунд невесомости появилось двигательное возбуждение, сопровождающееся лифтными и хватательными реакциями, непроизвольным нечленораздельным криком и выражением ужаса на лице (брови подняты, глаза расширены, рот открыт, нижняя челюсть опущена). Схватившись за какой-либо предмет, испытуемый не мог удержать его, так как руки продолжали непрерывно взмахивать. Эти реакции наблюдались на протяжении всего первого режима невесомости — 28 секунд. Вступить с испытуемым в словесный контакт при этом не удавалось. Об этих своих реакциях испытуемый сразу после окончания режима невесомости ничего не мог вспомнить. При просмотре после полета кинофильма, в котором было заснято его поведение в не-! весомости, он был крайне удивлен увиденным». Из отчета испытуемого Е.: «Я не понял, что наступило состояние невесомости. У меня внезапно возникло ощущение стремительного падения вниз, в черную бездну. Мне казалось, что все кругом рушится, разлетается. Меня охватило чувство ужаса, и я не понимал, что вокруг меня происходит».
В отдельных случаях при ярком представлении о падении, сопровождавшемся чувством ужаса, имело место нарушение зрительного восприятия: испытуемые сообщали, что они перестали «видеть и понимать, что происходит вокруг». Согласно данным киносъемки, у них возникали в невесомости мимические реакции, характерные для сильного испуга, закрывания глаз при этом не было.
Как правило, на третьей—пятой секундах режима невесомости у испытуемых этой группы первая фаза сменялась второй фазой. Чувство страха сменялось положительным эмоциональным переживанием (радости, счастья, экстаза), которое испытуемые характеризовали как очень приятное, радостное. Часто это чувство связывалось с отсутствием веса тела: «Удивительно приятное освобождение от тяжести тела» (из отчета испытуемого Р.)> «невозможно передать радость свободного парения» (из отчета испытуемого Д.). Б ряде случаев положительные переживаний связывались с необычными «сверхвозможностями», открывающимися при отсутствии силы тяжести, при этом испытуемые переживали радостное чувство, которое оценивалось ими позднее как неа' декватное. «Было удивительно, что я могу свободно, ничего яе касаясь, проплыть вдоль салона самолета. Казалось, что обладаю и еще какими-то непонятными способностями; казалось, вот ойО свершилось, и я могу все; могу сделать что-то большое и замечательное. И от этого радость прямо переполняла меня, очень при'
ятио-' С исчезновением невесомости это чувство как-то скомкалось и прошло. Сейчас, после полета, это кажется странным, но вспоминать приятно» (из отчета испытуемого П.). Следует заметить, что часто после исчезновения чувства страха имела место ретроградная амнезия этого периода эксперимента. Воспоминания о нем становились более отчетливыми после окончания режима невесомости, когда наступило как бы «протрезвление». Однако часто испытуемые с удивлением просматривали результаты киносъемки в невесомости своего поведения и мимики: «Я помню, что все было необычно, но чтобы я так себя вел!.. Трудно представить!» (из отчета испытуемого П.).
Во второй фазе реагирования на невесомость, в состоянии эйфории, способность к адекватной оценке окружающего и самоконтролю у испытуемых первой группы была понижена, хотя случаев полной потери контакта с окружающим (как во время первой фазы) не было замечено [1321.
Вторая группа. У испытуемых второй группы (127 человек) в невесомости после краткосрочной (0,5—1,5 секунды) пространственной дезориентации снижалась двигательная активность, люди как бы замирали при ощущении (как они сообщали потом) общей скованности, т. е. имело место пассивное эмоционально-двигательное реагирование (ПР).
Характерным для второй группы было ощущение тяги «вверх». На основе этого ощущения имели место в основном два представления пространства: представление о полете самолета и перевернутом положении — «иллюзия переворачивания» (чаще у испытуемых, обладавших профессиональными знаниями о структуре авиационного полета) и представление, о подъеме вверх вместе с самолетом (преимущественно у представителей нелетних профессий).
«Иллюзия переворачивания» возникала не только у людей, вошедших во вторую группу. Она проявлялась в нескольких разновидностях: 89 человек сообщили, что в невесомости они почувствовали себя висящими вниз головой, 22 человека - запрокинутыми назад, 15 — наклоненными вперед и 6 — лежащими на боку.
Следует отметить, что у каждого человека в последующих режимах невесомости, как правило, повторно возникала характерная для него пространственная иллюзия вне зависимости от того, в каком положении относительно вектора силы тяжести данный человек находился перед наступлением невесомости. Следовательно, эти иллюзорные представления в основном не были ни результатом прилива крови в ту часть тела, которая до исчезновения силы тяжести была «верхней», ни «противообразом» того кратковремен-
пого положения «на спине», или «па боку», или «на Животе», которое предшествовало невесомости.
Подобные иллюзии сохранялись не менее чем до седьмой секунды режима невесомости, примем часто до конца режима (28— 30 секунд). Они сопровождались слабо выраженной монотонной отрицательной эмоциональной реакцией, характерным для которой было то, что испытуемые с трудом находили слова для ее описания и ограничивались, даже при общей многословности, лишь замечаниями: «как-то неприятно», «ощущение какой-то неловкости». Мы располагаем очень немногими развернутыми описаниями их эмоциональных переживаний.
Из отчета опытного планериста, ишкенера М.: «В первые се» кунды певесомости почувствовал, что самолет перевернулся и летит в перевернутом положении, а я завис в самолете вниз головой. Посмотрел в иллюминатор, увидел горизонт Земли, убедился в ложности своего ощущения. Через 5—10 секунд иллюзия исчезла. При наличии иллюзии и досле ее исчезновения весь период невесомости испытывал неприятное, трудно характеризуемое ощущение неестественности и беспомощности. Мне казалось, что изменилась не только обстановка в самолете, но и что-то во мне самом. Чтобы избавиться от этого неприятного ощущения, пробовал в невесомости писать, дотягивался руками до различных предметов. Все это выполнял без особых затруднений. Тем не менее это чувство раздражающей беспомощности не проходило». Из"ответа инженера Ф.: «В невесомости почувствовал, что поднимаюсь вверх. И какое-то странное ощущение. Никогда ничего подобного не испытывал. Отчетливо помню это ощущение и думаю, с чем его сравнить, и пе могу это сделать. Пожалуй, неприятное, какое-то «темное» ощущение».
Следует заметить также, что ряд испытуемых связывали иллюзию перевернутого положения в невесомости с чувством прилива крови к голове, к лицу, которое реальпо имело место в связи с перераспределением крови в сосудистом русле после исчезновения действия силы тяжести.
Некоторые из числа испытуемых, внимание которых было привлечено в начале действия невесомости ощущениями внутри их тела, связывали их не с приливом крови к голове, а с перемещением «какой-то массы» (йен. Ш.), «чего-то тяжелого» (исп. И-/-Испытуемый Р. сообщил после полета: «В невесомости все мои внутренности поднялись вверх, возникло ощущение, что даелуд0 прошел через горло и разместился в голове, сделав ее очень тяж лой». У этой группы лиц в отличие от вошедших в первую группу образ стрессогенного изменения пространственной среды лок
лизовался не во внешнем, а во внутреннем пространстве, т. е. внутри их тела.
Важным явилось то, что при повторении кратковременной невесомости в одном полете у испытуемых второй группы развивались выраженные в той или иной степени симптомы кинетоза («болезни укачивания»). Характерными его проявлениями в полетах были: тяжесть в области желудка, тошнота, рвота, повышение елкшо- и потовыделения, общая слабость и г. д. В отдельных случаях рвота возникала уже в первом режиме невесомости, что являлось плохим прогностическим признаком в плане прогрес-сирования выраженности проявления кинетоза. У двух испытуемых при крайне тяжелой форме течения кинетоза в полете в режимах невесомости возникали профузное потовыделение, неукротимая рвота, непроизвольное мочевыделение и дефекация. К концу полета, который был прекращен раньше намеченного срока, у mix наблюдалось резкоо снижение частоты сердечных сокращений и величины артериального давления. Чувство слабости, подавленности сохранялось у этих испытуемых в течение нескольких суток после нолета.
В третью группу(29 человек) были отнесены лица, у которых двигательная активность и представления о стабильности пространственной среды в невесомости не изменялись. Подчас они замечали исчезновение действия силы тяжести только по плавающим в воздухе предметам, но необычной легкости тела и т. п. Эмоциональное реагирование и поведение этих людей были адекватными необычной обстановке, возникающей в самолете при невесомости. В случае занятости в полете рабочей деятельностью, тем более при фиксации в кресле привязными ремнями, они могли не заметить невесомости и не реагировать на нее. Эту группу испытуемых можно рассматривать как промежуточную по сравнению с группами, отличавшимися повышением (первая группа) или снижением (вторая группа) двигательной активности в режимах невесомости.
В четвертую группубыли отнесены испытуемые (15 человек), У которых с наступлением невесомости возникало характерное для лиц, причисленных к первой группе, двигательное возбуждение и представление о падении, сопровождающееся чувством страха. Спустя 5—7 секунд после исчезновения действия силы тяжести эти явления исчезали, сменяясь двигательной заторможенностью, ощущением тяги «вверх» и прочими ощущениями, характерными Для представителей второй группы. При повторении режимов пе-весомости у испытуемых четвертой группы возникали выраженные проявления кинетоза. Таким образом, у людей, составивших четвертую группу, признаки АП сменялись проявлениями ПР,
причем как те, так и другие проявлялись в выраженной форме.
Среди лиц, наблюдавшихся нами в условиях невесомости было 14 женщин, из них 10 — с большим летным опытом (авиационные инженеры, спортсменки, парашютистки, планеристки) 4 — без него (медицинские сестры). Поведенческие реакции у женщин в этих условиях были такими же, как у мужчин. Одна из обследованных была отнесена к третьей группе и отличалась хорошей переносимостью невесомости; две — к первой группе (с признаками АР) с удовлетворительной переносимостью этого состояния; у них возникало чувство падения, сильного страха, сменявшиеся эйфорией; 10 женщин — ко второй группе (с признаками ПР), из них 7 с удовлетворительной переносимостью невесомости, три — с плохой переносимостью (рвота, общая слабость, дисгидроз и т. п.). Еще одна — к четвертой группе со смешанными признаками эмоционально-двигательной активности в невесомости при плохой ее переносимости-
Четыре женщины участвовали в экспериментах в невесомости под нашим наблюдением на протяжении двух—четырех лет, в десятках—сотнях режимов невесомости. Психологические и психофизиологические реакции в ходе адаптации к повторяющемуся ее действию были у них в целом такими же, как у мужчин.
При кратковременном гравитационном стрессе нами был отмечен феномен «расцепления эмоций» [126, 127]. Он встречается редко и проявляется, папример, в том, что одни двигательные реакции человека, казалось бы, свидетельствуют об актуализации у него представления об опасности и чувства страха (хватательные реакции в невесомости), одновременно другие его движения демонстрируют переживание веселья (смех). Иными словами, в таких случаях имеет место одновременное «прохождение» одного типа «информации» к мышцам рук для реализации собственно! защиты. При этом другой тип информации проходит к мимическим мышцам для передачи информации «к окружающим людям». Информация к собственному сознанию, «к себе» может соответствовать либо первому, либо второму типам информации. Ниже в описании стресса при вторжении в личное пространство, мы рассмотрим примеры одновременного возникновения нескольких разных по характеру «потоков информации» «к себе», когда человек, например, переживает сразу и сильный страх, и ему очень смешно, и радостно.
Приведем примеры. Из отчета летчика-испытателя Г. Н. Захарова: «После того как я несколько сот раз находился в невесомости, сидя за штурвалом самолета, и не испытывал при этом никаких особых ощущений вроде тех, о которых мне рассказыва-
ли ребята, кувыркавшиеся в салоне самолета, я тоже решил свободно полетать в невесомости. Передал управление самолетом второму пилоту. Перед режимом невесомости я стоял, держась за проем двери, ведущей в салоп. После наступления невесомости ничего особого не почувствовал и без раздумий шагнул в салон. И тут началось что-то невообразимое. На меня поплыл потолок. Я попытался удержаться за него, но вместо этого мои руки стали сами собой размахивать в воздухе. Мне стало смешно. Так продолжалось секунд 15. Потом я увидел перед собой поручень и ухватился за него. Стало спокойно». Из протокола наблюдения за Г. Н. Захаровым: «С момента начала свободного парения возникли частые хватательные движения полусогнутыми руками перед лицом. Они продолжались около пяти секунд, после чего Г. Н. Захаров схватился одной рукой за поручень. Далее до конца режима висел, держась за поручень, и смотрел на других испытуемых. На протяжении всего режима невесомости улыбался. Проявлений испуга, страха не отмечено».
Из отчета космонавта Ю. А. Гагарина, который в условиях свободного парепия находился впервые (до этого эксперимента в самолете он во время космического полета был в скафандре, фиксированным в кресле): «Перед началом невесомости стоял в салоне самолета, держась за поручень на потолке. Началась невесомость, и я чувствую, что поплыл куда-то, хотя продолжаю держаться. Здорово, замечательное чувство радости». Из протокола наблюдения за Ю. А. Гагариным (с учетом данных киносъемки): «С начала невесомости подтянулся правой рукой к потолку за поручень, левая рука выпрямилась вперед. Улыбался и разговаривал с соседом. После окончания режима — возбужден и весел, на вопрос о впечатлениях сказал: «Вот это — невесомость!»». Причиной возникновения указанного феномена могло быть то, что Г. Н. Захаров до своего парения в невесомости находился в этих условиях несколько сот раз, управляя самолетом и будучи плотно фиксирован к креслу пилота привязными ремнями. Возможно, при этом происходила адаптация к той части сенсорных сигналов, которая формирует осознание пространственных образов во время невесомости; причем эти образы не осознавались. Адаптация к сенсорным сигналам, которые в невесомости связаны с соматическими мышцами, возможно, была задержана за счет плотной фиксации к креслу и за счет включенности конечностей в движения во время управления самолетом. Ю. А. Гагарин также до парения находился в невесомости во время орбитального полета и был плотпо фиксирован привязной системой к креслу космонавта.
Рассматривая причины возникновения «расщепления» эмоций, следует учитывать личностные особенности Ю. А. Гагарина и Г. Н. Захарова. Их волевые и эмоционально-мотивациопные качества, видимо, сыграли немалую роль в их жизненном пути: первый стал космонавтом, второй — летчиком-испытателем.
В описываемых экспериментальных условиях имел место феномен иигилироваиия проявления эмоций. Он заключался в следующем. Эмоциогенный фактор мог порождать сильные чувственные переживания и соответствующее им поведение при направленности впимания на эти переживания. Тот же фактор в случае психологической установки на деятельность мог трансформировать эмоциональные переживания и поведение в усиление внимания, активизацию мышления и операторской деятельности [127, 238, 341]. Приведем пример: «Инженер А. С. Елисеев впервые находился в невесомости. Работал в 11 режимах невесомости, будучи фиксированным в жестком кресле. При этом у него не было отмечено двигательных, эмоциональных и экскреторных проявлений, характерных для невесомости. В 12-м режиме невесомости А. С. Елисеев находился в салоне для свободного парения. Из отчета А. С. Елисеева: «В невесомости парил в воздухе и несколько раз пытался схватиться за поручень, укрепленный на потолке, но дотянулся до него не сразу. Особых переживаний, отличных от тех, которые были при невесомости в фиксированном положении, не было». Описание двигательных реакций А. С. Елисеева по данным киносъемки в невесомости: «Перед началом невесомости А. С. Елисеев стоял в салоне, не держась за поручни. После исчезновения действия силы тяжести завис в воздухе. Лицо находилось на расстоянии 25—30 см от поручня, укрепленного на потолке. Частые (3 раза в секунду) взмахи обеими руками, согнутыми в локтях, и синхронно с пими подтягивания согпутых в коленях ног. Выражение лица напряженное. Симптомов испуга не отмечено. На десятой секунде невесомости схватил за потолочный поручень и, перебирая е.о руками, стал передвигаться по салону». В последующих режимах во время свободного парения движений, подобных описанным, у А. С. Елисеева не возникало. В дальнейшем он, пройдя подготовку космонавтов, неоднократно участвовал в космических полетах. Причем во время работы в открытом космосе он отличался высокой точностью и коорди-нированностыо движений.