Никогда не знаешь, когда это начнётся
Я познакомилась с Джо, 27-летним студентом, на семинаре, который я вела на факультете психологии, где он учился. Во время моей презентации я сказала, что пишу книгу о тех, кого называю «неадекватными родителями». Затем, в перерыве, Джо подошёл ко мне и предложил свой случай в качестве иллюстрации для моей книги. У меня было достаточно материала из моей собственной практики, но что-то в голосе молодого человека дало мне понять, что ему было необходимо поговорить с кем-то. На следующий день мы встретились и разговаривали в течение нескольких часов. Меня впечатлила не только откровенность и открытость Джо, но и его искреннее стремление помочь другим, используя свой трагический опыт: «Меня избивали в моей комнате, и я даже не помню, за что. Я мог спокойно сидеть, занимаясь чем-нибудь, когда мой отец врывался в комнату, вопя во всю глотку. Он сразу же бросался на меня с кулаками и загонял к стене, где бил меня так, что я терял сознание, но я не знал, почему меня бьют. Больше всего я боялся от того, что я не мог предугадать, из-за чего может произойти скандал!»
Джо провёл своё детство в ожидании, когда разразится буря насилия отца, и зная, что он ничего не может сделать, чтобы предотвратить её. Этот опыт оставил в нём интенсивное чувство страха; он боялся, что ему причинят вред и что его предадут. Его два брака быстро закончились разводом, потому что он не мог научиться доверять: «Это не прекращается, даже если ты уйдёшь из дома или женишься. Я постоянно чего-нибудь боюсь, и сам себе не могу этого простить. Если твой отец, который по идее должен тебя любить и заботиться о тебе, обращается с тобой подобным образом, поневоле начинаешь задаваться вопросом, что же можно ожидать от чужих людей. Я разрушил все свои отношения, потому что не могу никому позволить приблизиться ко мне. Мне стыдно от этого, мне стыдно от того, что я постоянно боюсь. Но жизнь внушает мне ужас. На терапии я много работаю над этим, потому что иначе я ни на что не сгожусь ни себе, ни другим. Но, боже ты мой, какая это тяжёлая борьба!»
Очень трудно вернуть себе чувство собственного достоинства и уверенности в себе, если их растоптали наши родители. Наши отношения с родителями представляют собой фундамент наших ожиданий в смысле того, какие отношения будут у нас с другими людьми. Если отношения с родителями были источником эмоциональной поддержки, уважительные к нашим правам и нашим чувствам, мы вырастем, ожидая, что остальные будут относиться к нам так же. Эти позитивные ожидания позволяют нам быть относительно ранимыми и открытыми в наших взрослых отношениях. Но если, как в случае с Джо, наше детство – это время тревоги, напряжения и неотступной боли, мы окопаемся в негативных ожиданиях и ригидных защитах.
Джо ожидал от других самое худшее; ожидал, что к нему будут плохо относиться и что его ранят, как это произошло в его детстве. Поэтому он закрылся внутри своеобразных эмоциональных доспехов, не позволяя приближаться никому. Постепенно его доспехи превратились в тюрьму.
«У меня столько проблем, что неудивительно, если я сорвусь на тебе»
Джо так никогда и не понял, что именно приводило его отца в состояние бешенства. Но другие физические абьюзеры ещё и требуют, чтобы их понимали и даже прощали, как в случае с отцом Кейт: «Помню один случай, особенно жуткий, когда моя мать ушла после обеда за покупками. Мой отец так лупил меня своим проклятым ремнём, что один из соседей вызвал полицию, но отцу удалось убедить полицейских, что ничего не произошло. Он сказал, что мои крики были на самом деле шумом телевизора, и они ему поверили. Я была там же, заплаканная, с руками, разукрашенными следами от ремня, но они ему поверили. А почему бы и нет, если мой отец был одним из самых могущественных бизнесменов? Но в любом случае, присутствие полицейских его успокоило. Когда они ушли, он сказал мне, что в последнее время он был под сильным стрессом. Я даже не знала, что такое стресс, но он хотел, чтобы я поняла, что именно происходило. Он сказал мне, что есть некий тип, который хочет переспать с моей матерью, и что это нехорошо, когда женщина спит с кем-то, кроме мужа. И что поэтому он был в таком плохом настроении в последнее время».
Отец Кейт рассказал ей вещи, которые девочка не могла понять, но он ожидал, что дочка будет ему эмоциональной опорой. Эта инверсия ролей, которая запутала Кейт, часто происходит в случаях с родителями-абьюзерами. Они хотят, чтобы дети снимали их напряжение и к тому же, чтобы они отпускали им грехи: сперва они бьют детей, а потом обвиняют в своём поведении других людей.
Вместо того, чтобы заняться напрямую решением своих проблем с женой, отец Кейт переносил на дочерей свою злость и сексуальную фрустрацию, а затем рационализировал собственное насилие, обвиняя жену. Физический абьюз над детьми часто происходит как реакция на стресс на работе, семейные конфликты и конфликты с друзьями или же как реакция на общее недовольство жизнью. Дети – лёгкие мишени для побоев, потому что не могут защитить себя, и потому что их можно заставить молчать с помощью запугиваний. К несчастью как для палача, так и для жертвы, проецирование вины даёт лишь временное облегчение. Внутри палача его источник гнева никуда не девается, он продолжает быть тем же самым, что и раньше, готовый выйти в любой момент из берегов. И самое печальное, мишень для его гнева тоже продолжает быть той же самой, предназначенная для того, чтобы впитать этот гнев и понести его в свою собственную взрослую жизнь.
«То, что я делаю, пойдёт тебе на пользу»
Другой тип физических абьюзеров пытаются оправдать избиения детей не тем, что валят вину на других людей, а тем, что побои пойдут ребёнку на пользу. Многие отцы и матери продолжают верить в то, что телесные наказания – это единственный способ заставить ребёнка «выучить урок» морали или правильного поведения. И многие из этих «уроков» преподаются от имени религии. Ни одна другая книга не используется так часто, как Библия, для оправдания садистических побоев.
Однажды я была в ужасе от одного письма читателя в газету, напечатанного в секции Энн Ландерс: «Уважаемая Энн Ландерс! Я очень разочарован Вашим советом девочке, которую бьёт мать. Учительница физкультуры увидела синяки на ногах и на ягодицах девочки и стала говорить, что над ребёнком совершается «абьюз». Почему Вы против того, чтобы девочку били, когда Библия ясно говорит нам, что таков наш родительский долг? В Библии сказано, что ребёнка можно бить палкой, он от этого не умрёт. Ещё сказано, что наказывая ребёнка палкой, спасаешь его душу от смерти».
Эти родители часто верят во «врождённую извращённость детской натуры». Они думают, что хорошая выволочка отдалит ребёнка от плохой дорожки и говорят: «Меня воспитывали ореховым прутом, и ничего мне не сделалось» или «Надо внушать им страх божий», «Надо показать им, кто тут главный», «Он должен знать, что его ожидает, если он нарушит правила».
Другие родители-абьюзеры оправдывают своё поведение необходимостью подвергнуть ребёнка неким ритуалам инициации, чтобы закалить его, сделать сильным, мужественным. Это то, во что заставили поверить Джо: «У папы мать умерла, когда ему было четырнадцать лет, и он никогда не смог преодолеть это. Он до сих пор это не преодолел, а ему уже семьдесят четыре. Недавно он сказал мне, что был жесток со мной, потому что хотел научить меня не чувствовать. Вот же, больной человек, а рассуждает о том, что если не будешь чувствовать, то в жизни не придётся страдать от боли. Боже мой! Я и правда думаю, что так он хотел защитить меня от боли. Он не хотел, чтобы я страдал, как он, когда умерла его мать».
На самом же деле, вместо того, чтобы укрепить самооценку Джо и сделать его менее ранимым, побои сделали его недоверчивым и трусливым, плохо подготовив его к жизни. Это абсурд – думать, что жестокие физические наказания могут иметь какой-либо позитивный эффект для ребёнка.
Кроме того, исследования показали, что физические наказания особенно неэффективны в деле насаждения дисциплины, даже в случаях особо нежелательных типов поведения. Уже доказано, что сдерживающий эффект физических наказаний временный; кроме того, эти наказания внушают детям сильные эмоции гнева, фантазии мести и ненависть к самим себе. Совершенно очевидно, что ментальный, эмоциональный и часто телесный вред, причиняемый физическими наказаниями, во много раз превосходят предполагаемые блага для ребёнка.