Направление исследований Фрейда
Одна из ключевых тем трудов Фрейда — тема важности первых лет жизни человека для последующего развития его личности. Он был уверен, что дети переживают эмоциональные конфликты и что их будущее благополучие зависит от того, насколько успешно эти конфликты разрешаются. Фрейд считал, что, рассказывая о своих страхах, Ганс успешно справлялся со своими конфликтами и тревогами.
В отличие от большинства современных ученых, Фрейд полагал, что дети обычно проявляют сексуальную активность еще до полового созревания. Он утверждал, что детская сексуальность проявляется на разных стадиях развития, причем на каждой стадии основное внимание уделяется особой части тела. Фрейд был уверен, что случай маленького Ганса подтверждает правильность этой концепции. По его мнению, все дети проходят пять этапов развития: оральный, анальный, фаллический, латентный и генитальный. Первые три этапа приходятся на первые пять лет жизни ребенка. Ганс на момент завершения лечения проходил фаллический этап своего развития.
Фрейд считал, что на фаллическом этане, наблюдаемом у ребенка в возрасте от трех до пяти лет, происходит половая идентификация. Он предполагал, что на этом этапе Ганс, подобно всем мальчикам, страдает от так называемого Эдипова комплекса, который выражается в желании ребенка иметь половой контакт с родителем противоположного пола (в данном случае — с матерью) и устранить родителя одного с ним пола (т. е. отца — Макса Графа). Разумеется, Ганс понимал, что последнее для него невозможно из-за подавляющего превосходства отца в силе. По мнению Фрейда, Ганс боялся, что отец может увидеть в нем соперника и кастрировать его. Очевидно, что такие конфликты беспокоят ребенка, и один из способов, с помощью которых он пытается разрешить их, заключается в идентификации себя с родителем одного с ним пола. Согласно Фрейду, Ганс добился этого за счет выработки так называемого механизма отождествления с агрессором. Его действие можно наблюдать в последней фантазии Ганса, в которой он вообразил себя отцом своих собственных детей. Таким образом, утверждал Фрейд, все маленькие мальчики учатся отождествлять себя со своими отцами. Фрейд также предположил, что девочки страдают сходным комплексом Электры, но за подчеркнутое внимание Фрейда к мужскому развитию оппоненты обвиняли его в «сексизме» и «фаллоцентризме».
Фрейд верил, что бессознательное является частью разума, о которой мы ничего не знаем и которая содержит множество неразрешенных конфликтов, например связанных с Эдиповым комплексом. Эти конфликты влияют на наше поведение (страх Ганса перед лошадьми) и проявляются в наших фантазиях и сновидениях. Из-за своей угрожающей или обескураживающей природы конфликты проявляются в замаскированной форме и нуждаются в интерпретации, которая может помочь выявить их истинный смысл.
Зигмунд Фрейд
Какой же вклад внесло исследование случая Ганса в развитие психологии? Сторонники Фрейда утверждают, что оно продемонстрировало, как развиваются фобии у детей — просто как средство, позволяющее справляться с конфликтами и тревогами. Однако оппоненты выдвигают альтернативное объяснение. Одно из самых веских объяснений имеет отношение к выработке условной реакции страха посредством классического формирования условного рефлекса (см. также гл. 13): агония лошади, которую наблюдал Ганс на улице, и была фактической причиной его расстройства; явно выраженная реакция страха на это исходное событие распространилась на всех лошадей и породила страх перед улицей, где встреча с лошадьми была в то время практически неизбежной.
Фрейд был первым, кто предположил, что так называемое лечение разговором может применяться даже в случае таких маленьких детей, как Ганс. На протяжении всего исследования этого случая Фрейд демонстрировал свое глубокое уважение к взглядам Ганса. Действительно, однажды отец отругал Ганса за то, что тот желал смерти своей маленькой сестренке. Однако Ганс возразил, что в таком желании нет ничего плохого, поскольку оно является фактом, который может оказаться полезным для «профессора [Фрейда]». Фрейд сообщал, что он не мог рассчитывать добиться «лучшего понимания психоанализа от любого взрослого человека». Этот инцидент можно рассматривать как пример проявления «характеристик спроса»: участник (Ганс) дает ответ, который, как он считает, хотел бы услышать исследователь (Фрейд). Сам по себе этот инцидент может считаться аргументом против методов Фрейда. Несмотря на это, не будет серьезным преувеличением утверждать, что новаторское исследование случая Ганса, выполненное Фрейдом, сформировало общий подход к разработке методов психотерапевтического лечения детей, используемых в наши дни. Кроме того, идея Фрейда о важности роли бессознательного в определении нашего поведения стала теперь общепринятой.
Анализ случая маленького Ганса был сконцентрирован на изучении субъективных отчетов о происходивших событиях. Все отчеты были получены либо от Макса Графа, либо от Фрейда. Какое-либо независимое рассмотрение случая отсутствовало. Отец Ганса был ярым сторонником теорий Фрейда и мог предоставлять информацию соответствующим образом. Особые отношения Ганса с отцом-аналитиком делают этот случай уникальным и исключают возможность генерализации его результатов. Фрейд знал о возможности подобных критических замечаний, но утверждал, что особые отношения между Гансом и его отцом были одной из причин, по которым проведенный анализ оказался настолько успешным. Фрейд утверждал, что эти отношения пошли на пользу, а не во вред психотерапии, и что все психоаналитики должны стремиться к установлению прочных отношений со своими пациентами.
С момента своего возникновения и по сей день психоанализ вызывал и вызывает множество споров. С учетом свидетельств и интерпретаций, представленных Максом Графом и Фрейдом, не кажется удивительным, что история маленького Ганса рассматривается некоторыми учеными как наиболее фарсовая из всех известных историй подобного рода. Психоанализ был объявлен научной сказкой и абсолютно бесполезным средством терапии, способным оказывать лишь эффект плацебо. Психоанализ даже сравнивали с религиозным культом, верховным жрецом которого был Зигмунд Фрейд. Появились статьи, в которых содержались обещания «похоронить Фрейда»,[101]а сам он назывался лжецом и сексистом. Как автор «гипотезы совращения», он был признан ответственным за несчастья родителей, ложно обвиненных своими «пострадавшими» отпрысками, а в период его последующего отречения от этой гипотезы он обвинялся в надругательстве над детьми.[102]Люди удивлялись, как такая ложная теория психики человека могла оказывать огромное влияние на психиатрию в течение более чем полувека. Каким образом обманчивые идеи Фрейда, основанные на неубедительных доказательствах, оказывали эффект на психиатрию и на общество в целом (например, с точки зрения использования фрейдистской терминологии), и все это рассматривалось как одно из самых экстраординарных событий в истории развития мысли в двадцатом веке?
Однако со времен Фрейда психоанализ продолжал непрерывно развиваться. Сам Фрейд был продуктом своей эпохи. Его подход к изучению внутренней работы человеческого разума был для своего времени революционным. Возможно, он не выдерживает сравнения с сегодняшними научными методами, но он был ничем не хуже многих методов, использовавшихся в те годы. Фрейд был хорошо подготовленным ученым и считал себя «археологом разума», все глубже и глубже проникающего в область бессознательного. С первых дней своих экспериментов с кокаином, гипнозом и электротерапией (от которых он позднее отказался) Фрейд всеми силами стремился добиться успеха и оставить свой след в истории. Он понимал, что некоторые люди считают его маньяком, но был убежден в том, что с помощью своей теории бессознательного он сумел прикоснуться к одной из величайших тайн природы. Его внучка Софи Фрейд утверждала, что он всегда мечтал стать великим человеком. Немногие теперь сомневаются в том, что он достиг этой цели. Независимо от того, преувеличивал он значение получаемых свидетельств или нет, невозможно не восхищаться его волей и целеустремленностью в понимании и исследовании наиболее сложной структуры в нашем мире — разума человека. Какова бы ни была степень объективности представленных им данных, они, в любом случае, дают нам пищу для глубоких размышлений.
Возможно, современные критики психоанализа придают слишком большое значение сегодняшнему влиянию Фрейда. Великий математик А. Уайтхед[103]как-то сказал, что «наука, которая не решается забыть своих основателей, обречена», поэтому, вероятно, наступило время перестать держаться за Фрейда обеими руками. Современный психоанализ по-прежнему имеет как минимум три сильных аргумента в свою пользу. Во-первых, он подчеркивает особое влияние первых лет жизни ребенка на формирование личности взрослого человека; во-вторых, он акцентирует внимание на важности человеческих отношений для психического здоровья; в-третьих, обеспечивает нам язык для исследования и выражения самых разных чувств.[104]Например, при описании случая маленького Ганса Фрейдом впервые было использовано понятие переноса. Перенос — это смещение аффекта (неразрешенного конфликта) с одного объекта на другой. Например, Ганс перенес свой страх перед отцом на объект-заменитель, а именно — на лошадей. В результате объект, вызывающий фобию, стал полезным средством выражения его чувств.
Герберт Граф: взрослый Ганс
Итак, кем же стал маленький Ганс? Некоторые критики утверждают, что вмешательство Фрейда в жизнь Ганса лишило мальчика блаженного неведения и предопределило непростое будущее бедного ребенка. Ганса даже изображали жертвой психоанализа. Фрейд предсказал подобную реакцию в своей первой статье, посвященной этому случаю, написав: «Я должен спросить, какой вред был нанесен Гансу в результате вытаскивания на свет его комплексов, которые не только не подавляются детьми, но и порождают страх у родителей?» Фрейд утверждал, что врачи, которые неправильно поняли природу психоанализа, будут ошибочно думать, что нехорошие инстинкты будут усиливаться, если их сделать сознательными. Он доказывал, что результатом психоанализа стало выздоровление Ганса: мальчик перестал бояться лошадей и выработал более дружеские отношения с отцом. Им приводились следующие слова, сказанные Гансом отцу: «Я думал, ты знаешь все, как ты все знал о той лошади».
Фрейд потерял Ганса из виду в 1911 году, но позднее у них произошла еще одна встреча, на этот раз последняя. Весной 1922 года Герберт Граф, которому исполнилось к тому времени девятнадцать лет, вошел в приемный кабинет Фрейда. Фрейд описывал его как подтянутого юношу, у которого не наблюдалось признаков озабоченности или подавленности. Он выглядел не утратившим душевного равновесия, несмотря на то, что сильно переживал из-за развода своих родителей. Герберт продолжал жить с отцом (что подкрепляло убежденность Фрейда в более тесных отношениях между отцом и сыном), в то время как его сестра, которую он очень любил, предпочла остаться с матерью. Герберт рассказал, что когда он прочитал историю о маленьком Гансе, то не мог поверить, что она написана о нем!
Герберт Граф, как и его отец, посвятил жизнь музыкальному искусству. Проработав несколько лет в оперных театрах Германии, Швейцарии и Австрии, он перебрался в США в 1936 году в возрасте тридцати трех лет. Здесь его дела резко пошли в гору, и вскоре он занял престижный пост директора нью-йоркской «Метрополитен Опера». Позднее он все же решил вернуться в Европу. Он занимался организацией выступлений Марии Каллас во Флоренции и участвовал в постановке нескольких оперных спектаклей в Лондоне (в театре Ковент-Гарден) и в Зальцбурге. В 1960-1962 годах он был директором Цюрихской оперы, а затем возглавил оперный театр Женевы. Герберт Граф был также автором нескольких книг. В частности, в вышедшей в 1951 году книге «Опера для народа» (Opera for the People ) он подробно рассказал обо всех аспектах постановки оперных спектаклей. Он был известен как большой знаток театра, как по-настоящему творческая личность и как человек, пользовавшийся особой любовью и уважением молодых артистов.
Герберт озаглавил свое интервью, данное еженедельной газете «Орега News»,[105]как «Воспоминания незаметного человека», намекая на то, что он всегда работал за сценой и никогда не представал перед зрителями при свете рампы. Его выбор театрально-музыкальной карьеры говорит о том, что он явно отождествлял себя со своим отцом, но его стремление руководить спектаклями из-за сцены свидетельствует и об отождествлении с Фрейдом, исполнявшим в процессе психоанализа свою невидимую постороннему глазу роль.[106]
Коллеги по работе и знакомые описывали Герберта как человека большого ума и огромного личного обаяния. Однако сообщается и о некоторых неприятных чертах его характера. Например, некоторые эти черты были видны всем, кому приходилось с ним работать, даже если эти черты в предыдущие годы остались не замеченными Фрейдом. Рассказывают также, что он был любителем тонких вин и хорошеньких женщин. Герберт, не создавший собственной семьи, по-видимому, так и не встретил своей настоящей любви. Кое-кто считает, что эти факты могут считаться свидетельствами (безусловно, очень ненадежными) того, что психоанализ оказался не столь успешным, как заявлял об этом сам Фрейд. Однако можно и утверждать, что карьера Герберта оказалась такой успешной вопреки сеансам психотерапии, а не благодаря им.
Герберт Граф умер от рака в Женеве в 1973 году. Несмотря на многие успехи, достигнутые им во взрослой жизни, он, возможно, навсегда останется более известным именно как маленький Ганс Зигмунда Фрейда.
Три лица Евы: история Крис Сайзмор
О множественном личностном расстройстве, называемом также диссоциативным расстройством идентичности,[107]было практически ничего не известно до тех пор, пока два американских психиатра — Корбет Тигпен (Corbett Thigpen) и Херви Клекли (Hervey Cleckley) — не опубликовали в 1950-х годах результаты своего исследования. Они описали одну свою пациентку, обладавшую тремя разными личностями, которую они называли Ева Белая, Ева Черная и Джейн. Каждая личность была самостоятельной и вела себя совершенно не так, как две другие. Снятый впоследствии и удостоенный многих наград фильм «Три лица Евы», сюжет которого основывался на этом случае, привлек к МЛР внимание многих. Этот случай, наряду с подобными, также захватившими воображение публики, способствовал изменению отношения к МЛР: теперь оно перестало быть практически неизвестным и стало все чаще выявляемым психическим расстройством. Однако в последние годы ученые задались вопросом: действительно ли МЛР существует как реальное заболевание или же оно является ятрогенным расстройством, т. е. порождением самих психотерапевтов?
Что такое МЛР?
Множественное личностное расстройство (МЛР) является диссоциативным[108]психическим расстройством, один из самых заметных симптомов которого заключается в том, что человек, страдающий этим расстройством, имеет по крайней мере еще одну «альтернативную» личность, также контролирующую его поведение. Эти «другие» личности проявляются спонтанно, а в исполнении своей главной функции они совершенно независимы друг от друга. В 1994 году в четвертом издании «Диагностическо-статистического руководства» Американской психиатрической ассоциации (так называемом DSM-IV) вместо МЛР стала использоваться аббревиатура ДРИ (диссоциативное расстройство идентичности). Хотя название этого расстройства в США изменилось, старое название (МЛР) по-прежнему используются в Великобритании, а также в этой главе, поскольку оно остается более известным и, возможно, точнее описывает этот феномен.
Изменение названия в США не привело к изменению перечня симптомов, которые являются настолько разнообразными и меняющимися от пациента к пациенту, что описание «типичного» случая МЛР представляет собой трудную задачу. Человек, страдающий МЛР, может иметь любое количество «других» личностей, обычно до двадцати или тридцати. Как правило, имеется одна «основная» личность, которая занимается решением проблем повседневной жизни. Эта личность обычно не знает о существовании других, а если и знает, то только косвенным образом (например, через свидетельства выполнения какого-то действия при отсутствии воспоминаний об этом). Каждая «другая» личность может знать о существовании всех остальных и иногда даже заключать союзы с одними против других! Многие из этих «других» личностей не до конца развиты и остаются фрагментарными. Они могут быть разных возрастов, полов и даже национальностей. Каждая личность уникальна и не похожа на других (что может проявляться в особых жестах, почерке, речи и выражении лица). Человек с МЛР может страдать галлюцинациями, причем настолько отчетливыми, что фактически будет видеть свою другую личность в зеркале.[109]
История МЛР
Хотя о расщеплении личности практически ничего не было известно до случая Евы, описанного Тигпеном и Клекли, изучение этого феномена имеет довольно долгую историю. Еще в 1784 году сообщалось, что сельскохозяйственный рабочий по имени Виктор Расе (Victor Race), живший в Суассоне (Франция), демонстрировал симптомы, сходные с симптомами МЛР. Однажды Виктор перешел в другое состояние сознания и вместо своего обычного тугодумия стал демонстрировать быстроту и ясность ума. Когда он вернулся в свое обычное состояние, то не сохранил никаких воспоминаний о произошедших с ним событиях и о своей трансформации личности.[110]
Возможно, самый первый подробный отчет об МЛР был опубликован Эберхардом Гмелином (Eberhard Gmelin) в 1791 году. В этом отчете содержалось описание двадцатиоднолетней женщины из Штутгарта, которая внезапно приобретала личные свойства и языковую манеру француженки. В своем новом состоянии она демонстрировала полную уверенность в том, что бежала в Германию от ужасов Французской революции. При этом она с трудом изъяснялась по-немецки и говорила с явным французским акцентом. Интересно, что женщина не знала о существовании своего альтернативного состояния.
Хотя позднее в литературе появились и другие отчеты о людях с синдромом множественной личности, самым известным из которых является выполненное Мортоном Принсом (Morton Prince) описание случая мисс Бошам (Beauchamp)[111](на него ссылаются Тигпен и Клекли), подобные нечастые события привели к тому, что в медицинских кругах феномен МЛР оказался основательно подзабытым. Действительно, Тигпен и Клекли указывали на то, что «расщепление личности редко упоминается в психопатологии». Они резко изменили такое положение дел, опубликовав в 1954 году свое исследование случая Евы.[112]
Ева
Корбет Тигпен был психиатром, лечившим двадцатипятилетнюю замужнюю женщину от «жестоких и вызывающих временную слепоту головных болей». Эта женщина также сообщала, что вследствие головной боли у нее возникают «временные отключения сознания». Тигпен и его коллега Клекли называли ее в своих последующих работах «Евой Белой». После серии нечастых терапевтических сеансов они пришли к выводу, что ее симптомы были вызваны действием типичного коктейля из семейных конфликтов и личных разочарований. Однажды она забыла детали предыдущего сеанса терапии, но позднее вспомнила их под гипнозом. Казалось, в ее случае не было ничего необычного. Но в один прекрасный день Тигпен совершенно неожиданно получил анонимное письмо, которое, как он сразу догадался, было написано Евой Белой. Однако он отметил, что последний абзац, очевидно, был написан кем-то другим. Незрелое содержание и неуверенный почерк выдавали руку ребенка.
Ева, которой во время следующего визита был задан вопрос о письме, заявила, что она о нем ничего не знает. Затем она все же вспомнила, что начинала писать какое-то письмо, но была уверена, что не докончила его и уничтожила. Во время беседы она сильно разволновалась и внезапно спросила, действительно ли человек, слышащий воображаемые голоса, является психически нездоровым. Тигпен был заинтригован. Ева никогда прежде не проявляла подобных симптомов и не упоминала о них. Прежде чем Тигпен получил возможность ответить на ее вопрос, она прикрыла лоб руками, как если бы внезапно ощутила сильную боль. Через какое-то время она сняла руки со лба, отчаянно улыбнулась и сказала веселым голосом: «Привет, доктор!» Хорошо знакомая застенчивая Ева Белая уступила место новой женщине с озорными и дерзкими манерами, говорившей о Еве Белой как о совершенно другой личности. Когда ее спросили, кто она, женщина ответила: «О, я Ева Черная». Фактически перед Тигпеном сидел совершенно другой человек.
В последующие четырнадцать месяцев во время собеседований, продолжавшихся в общей сложности около ста часов, был собран обширный материал о поведении и внутренней жизни Евы Белой и Евы Черной. Тигпен и Клекли отмечали, что Ева Черная существовала как независимая личность, начиная с детства Евы Белой, и всегда проявлялась в результате каких-то разрушительных событий. Кроме того, хотя Ева Белая не знала о Еве Черной, Ева Черная знала о Еве Белой: когда Ева Черная не была «отключена», она знала о том, что делает Ева Белая, в то время как обратного эффекта не наблюдалось. Хотя Ева Черная часто «выскакивала» совершенно неожиданно, было установлено, что первоначально ее можно было вызвать только с помощью гипноза. После дальнейших терапевтических сеансов надобность в гипнозе отпала, и Клекли мог вызывать ту личность, с которой он хотел поговорить. Один из нежелательных побочных эффектов заключался в том, что Ева Черная почувствовала себя более способной «замещать» Еву Белую, чем это было раньше.
Тигпен и Клекли предположили, что фрагментация личности Евы была способом справиться с теми переживаниями, которые она не могла вынести. Это предположение, по-видимому, подкрепляется самой биографией Крис Сайзмор[113](это настоящее имя Евы); она рассказывала о множестве травмировавших ее психику инцидентах, пережитых ею в детские годы в Северной Каролине в период Великой депрессии.[114]Во время первого такого инцидента она оказалась свидетельницей того, как из заболоченного канала извлекали тело мертвого мужчины. Предполагалось, что он в пьяном виде упал в воду прошлой ночью и утонул. Крис сообщала, что когда она смотрела на происходящее внизу, то «видела» на мосту маленькую девочку, у которой были рыжие волосы и блестевшие в лучах утреннего солнца спокойные, совершенно не испуганные ярко-голубые глаза. Второй эпизод имел отношение к ее матери, у которой в руках внезапно раскололась стеклянная бутылка с молоком. Понимая, что дочь стоит прямо под разваливающейся на части бутылкой, мать Крис по имени Зуэлин стала прижимать осколки стекла к телу, чтобы защитить от ранений дочь. В это время один осколок вонзился матери в левое запястье. Вид крови ужаснул Крис, и она, вместо того чтобы позвать кого-нибудь из взрослых, бросилась прочь и забилась в угол комнаты. Рыжеволосая девочка с холодными голубыми глазами появилась еще раз и какое-то время смотрела на алую кровь, смещавшуюся с белым молоком, после чего побежала звать взрослых на помощь.
Вскоре произошел еще один травмирующий эпизод. Отец Крис работал на местной лесопилке, где звук гудка обычно оповещал о начале и конце рабочего дня. Однажды гудок включился в 10.25, сигнализируя о произошедшем несчастном случае. Все родственники рабочих немедленно поспешили на лесопилку, чтобы узнать подробности инцидента. Крис была среди них и, подойдя к пилораме, увидела тело мужчины, разрезанного пополам на уровне груди. Каждая из половин тела лежала по разные стороны от полотна пилы на небольшом расстоянии друг от друга. Крис заметила, что одна рука покойника также была отрезана. Фактически, тело было разрезано на три части.
Позднее Крис написала, что ребенок никогда не должен видеть такие ужасные вещи и что она сама не могла вынести их вида. Она утверждала, что, возможно, рыжеволосая девочка была среди тех, кто мог смотреть на то, на что сама она смотреть не могла.
Несмотря на эти инциденты, Крис жила в достаточно благополучных условиях, по сравнению со многими другими детьми, росшими в Америке в период Великой депрессии. Большую часть своего детства она прожила вместе со своей многочисленной семьей на собственной ферме. Семья удачно вложила деньги в покупку земли, а занятие сельским хозяйством позволяло избежать многих трудностей того времени. Тем не менее, Крис постоянно попадала в неприятные ситуации. Она делала то, что ей запрещали делать, а потом это всячески отрицала. Подобные инциденты, сопровождавшиеся «ложью», доводили родителей до белого каления и вынуждали их прибегать ко все более суровым наказаниям, а в то время большинство наказаний были, по сути, физическими. Во время таких экзекуций Кристина кричала, что «это сделала она!» и со слезами на глазах продолжала доказывать свою невиновность.
Одной из примечательных характеристик многих наблюдавшихся позднее случаев МЛР является осуществление сексуального насилия над ребенком. Но, несмотря на многочисленные сеансы психотерапии, часто проводимые с использованием гипноза, не было получено никаких свидетельств того, что Ева страдала от подобной формы насилия. Катализатором создания Евой «других» личностей, по-видимому, послужили травматические инциденты (не сексуального характера), произошедшие с ней в детстве.
Тигпен и Клекли использовали методы противопоставления для исследования личностей Евы. Наряду с психотерапевтическими сеансами Евы, они также занимались интервьюированием членов ее семьи (мужа и родителей). Как правило, члены семьи подтверждали различные инциденты, о которых сообщала Ева Черная. Но так как Ева Белая не имела контакта с Евой Черной, а Ева Черная «врала много и без зазрения совести», то психотерапевты не смогли проверить правдивость всех ее историй. Муж и родители замечали изменения личности Евы Белой, свидетелями которых были и психотерапевты, но, не зная о МЛР, они воспринимали их как «проявления характера» или «как странные маленькие особенности» — как наивно назвала их ее мать. Все они отметили, что перемены ее личности кардинально изменяли обычно мягкий и уступчивый характер Крис.
Когда Еву Черную обвиняли в каком-то проступке, она при своем «внезапном появлении» выражала удовлетворение тем, что сумела наозорничать или осуществить какое-то запретное действие, а затем исчезала, в результате чего наказанию подвергалась Ева Белая. В свою очередь, Ева Белая сообщала, что приходила в недоумение, когда ее наказывали за проступки, о которых она ничего не помнила. Ева Черная вела гедонистический образ жизни, подразумевавший, помимо прочего, покупку дорогих и ненужных предметов одежды и флирт с незнакомыми мужчинами в дешевых ночных клубах. Ей нравилось уходить из дома и потреблять спиртные напитки, так как она знала, что наутро от похмелья будет страдать Ева Белая, не знающая о причине своего недомогания или о том, что случилось с ней прошлым вечером. Что касается дорогой одежды, то, увидев ее, Ева Белая всегда отрицала свою причастность к ее покупке. Испуганная не менее своего мужа мыслью о непомерных тратах, она брала покупки и несла сдавать их обратно в магазин. Она не могла объяснить, как новая одежда оказалась в ее шкафу, и начинала подозревать, что все это подстроил ее муж, пытающийся создать впечатление о ее «тихом помешательстве».
У Евы Белой была четырехлетняя дочь, которая из-за психиатрических проблем матери жила с бабушкой и дедушкой. Необходимость работать вдали от того места, где жила девочка, делала Еву Белую еще более несчастной. Ева Черная знала о существовании ребенка, но не проявляла к нему никаких чувств. Обычно она игнорировала девочку или проявляла к ней полное безразличие. Но однажды, когда, по ее словам, «соплячка стала играть на моих нервах», она попыталась задушить ее. В результате, несчастья удалось избежать только благодаря вмешательству мужа Евы Белой. Зная об этом инциденте, но не зная о своем участии в нем, Ева Белая добровольно согласилась на какое-то время отправиться в психиатрическую клинику. Ева Черная не признавала брака с мужем Евы Белой, которого она презирала. Тигпен и Клекли были уверены, что брак супругов даст трещину по причине их несовместимости, но присутствие Евы Черной делало их развод практически неизбежным. Ева Черная не стремилась преднамеренно причинять вред Еве Белой, но зато она никогда не испытывала вины за содеянное или сочувствия к пострадавшей.