Репрезентации объекта и объектные отношения
Пользуясь сформулированной Mahler теорией объектных отношений, можно сказать, что нарциссическая личность оказалась заблокированной в своем развитии на этапе процесса сепарации-индиви-дуации фазы нового сближения. В итоге появляется основная патология в области навыков отличения себя от других значимых особ на психическом уровне. В противоположность личностям с симбиотическим характером, нарциссическая личность (демонстрирующая так называемый чистый нарциссизм) отличает себя от других очень ясно и не имеет проблем с такого рода размыванием телесных границ эго, которые мы наблюдали в симбиотической структуре. Однако на уровне психологическом в отношении границ существует неясность. Степень структурного ущерба зависит как раз от того, насколько существенна эта нечеткость и насколько сильно ощущается ее несогласованность с эго. На самом низком уровне этого континуума Kohut (1971) представил имеющиеся объектные отношения как слияние путем расширения значительности self. В крайних вариантах клиент воспринимает себя пребывающим в состоянии психического единства с другими, по крайней мере со значимыми особами, и наделенного правом полного и исключительного их использования.
Это та личность, которая впадает в возмущение или гнев на терапевта или своего партнера, если тот не является для него безусловно доступным. Обычно он будет завидовать работе супруга, его хобби, другим привязанностям, которые каким-то образом ограничивают его доступность. В крайних случаях клиент будет открыто демонстрировать терапевту свои претензии по поводу того, что у того могут быть и другие клиенты. Он будет ожидать свободного и неограниченного доступа к терапевту или другой значимой для него особе и будет реагировать злостью на любые препятствия, установленные теми, кто различает свои границы. Там, где блокировка наступила на раннем этапе развития, можно обнаружить наличие серьезных пробелов в сфере родительских курационно-поддерживающих функций и сопутствующую им патологию шизоидно-оральной природы.
Все нарциссические характеры проявляют склонность к идеализации, но в крайней форме слияния личность купается в лучах «нар-циссического сияния» произвольной позитивной черты катексирован-
ной личности. Красивая жена делает человека физически привлекательным, блестящий терапевт отражает его блеск, а талантливый сын делает его столь же талантливым. В этом месте можно вспомнить пример сценической матери с ее талантливым ребенком. Часто предметом слияния становится объект, который наиболее выразительно представляет такие аспекты self, в отношении которых имеются сомнения и обвинения. Если человек чувствует себя некрасивым, то он будет искать слияния с тем, кто красив. Если он чувствует себя глупым, будет искать кого-то, кто кажется ему умным. Если он будет чувствовать скуку, то будет пытаться найти кого-то интересного.
Хотя в нарциссических отношениях с объектом перенесение в форме слияния представляет самый низкий уровень континуума развития, я заметил у клиентов существование различий в их способности к использованию более или менее «взрослого наблюдающего эго» при уяснении себе этой формы приспособления и при оценке степени ее согласуемости с эго. Иначе говоря, некоторые клиенты способны заметить, что в той или иной степени вовлекаются в отношения перенесения в форме слияния со своими супругами, детьми и терапевтами и видят это несоответствие. Поэтому, согласно моему опыту, допускается существование фиксации на этом уровне развития вместе с таким развитием мыслительных процессов и связи с реальностью, которые могли бы сдержать крайние проявления вышеописанного перенесения в форме слияния.
Kohut (1971) полагает, что несколько более развитую форму перенесения представляет близнецовое перенесение. В этом случае имеет место признание сепарации, но личность полагает, что она и объект имеют более или менее идентичную психику с похожими предпочтениями, антипатиями, жизненной философией и т.п. Поддержание этой иллюзии необходимо для сохранения значимой связи. Двойниковая форма привязанности, вместе с ее чувствительностью, часто встречается в ранних юношеских влюбленностях, частичной функцией которых являются открытие self. Далеко нередко нарциссические характеры, представляющие эту разновидность отношений перенесения, находят для себя характеры однозначно оральные или симбиотические, которые фактически могут реализовать их двойниковые ожидания. По моему мнению, популярная в настоящий момент в литературе, тема «связи братских душ» по крайне мере время от времени воспроизводит отношения перенесения, основанные на поисках идеального alter-ego.
Наиболее развитой, по мнению Kohut (1971), формой нар-циссического перенесения является зеркальное перенесение. В такого рода союзе другая личность однозначно используется для подтверждения значимости фальшивого self. Центральную роль тут играет потреб-
ность во внимании, в вознаграждении, в уважении и отклике. Эта форма перенесения является более зрелой, поскольку нацелена на развитие отдельного self. Фальшивое self здесь несколько более развито, а другие нарциссически катексированы, чтобы его поддержать. Трагедия естественно состоит в том, что другие используются для укрепления фальшивого self, а не для открытия и приятия истинного self. Примером такого зеркального перенесения могла бы послужить злость клиента на терапевта, который упустил из виду какую-либо мелкую подробность, прозвучавшую на предыдущем занятии, который не выразил своего одобрения по поводу какого-то имеющего место достижения или который не заметил новой прически или незначительной перемены во внешнем облике. Внутреннее переживание этой потребности в отражении сводится к более или менее постоянной потребности быть замеченным другими, потребности в подтверждении и укреплении демонстрируемого миру не совсем безопасного self. Находящаяся на этом уровне развития нарциссическая личность имеет какой-то инсайт в свой нарциссический характер, даже если не знает этого неприятного и неутешительного определения. Она может также значительно лучше осознавать негативную и неправильную поляризацию в собственной концепции самой себя. В этой ситуации она кажется более «невротичной» в классическом значении этого слова; в то же время самые ценные указания для успешной терапии можно обнаружить в ее поражении при попытках разрешить задачи периода нового сближения и в ее истории бытия использованной.
Я считаю, что примененные Kohut категории очень помогают в описании различных форм нарциссических перенесений как в рамках, так и вне терапии. Однако я заметил, что все эти формы могут проявляться у одной и той же личности. Я часто был свидетелем регрессии к более низким по развитию формам перенесения (напр. к перенесению через слияние) в условиях крайнего стресса и возвращения к более сглаженной потребности отражения в ситуации, когда терапевтическая связь была здоровой, а стресс — на более низком уровне. Согласно всему сказанному на тему нарциссических отношений с объектом, личность с нарциссическим характером чрезвычайно ориентирована на других. Ее self почти целиком определяется другими людьми или же их реакцией на нее. Когда этой другой особы не окажется или если ее реакция не будет положительной, то появляется пустота, отчаяние, депрессия или раздражение — скрытые нарциссические эмоциональные состояния. Защищаясь от них, нарциссическая личность делает все, чтобы найти объект отражения или вызвать желаемую реакцию у тех, кого она уже заполучила.
Нарциссическая идеализация других людей может быть классифицирована в соответствии с континуумом развития — слияние, близ-нецовство, отражение. В перенесении, проявляющемся в форме слияния, личность будет искать, а затем и ошибочно принимать другого человека за идеальный объект, с которым ей хочется слиться воедино. В повседневной жизни такого совершенства чаще всего ищут в потенциальном партнере — потенциальном, поскольку сохранение идеализации в близких отношениях почти невозможно. Когда налицо идеализация в форме слияния, как правило имеют место этиологические проблемы, связанные с неполной реализацией определенным самым первым опекуном курационно-поддерживающих функций. Личность по-прежнему стремится к симбиозу, который был либо неполным, либо был слишком рано утрачен.
В идеальных отношениях близнецовства происходит идеализация перенесенческого alter ego, что мы можем наблюдать во многих любовных связях подростков. Прекрасную модель мы можем обнаружить в идеализации зеркального перенесения. При наличии этой поздней формы блокировки развития, личность нуждается в ком-то, с кого она могла бы брать пример, в кого она могла бы верить и с кем могла бы конкурировать.
В любой форме идеализации личность ищет свое собственное self в других. В некотором смысле это — благодарная сфера для поисков, поскольку в отношениях такого рода мы действительно находим социальный контекст, в котором приобретаем знания о себе. Однако до тех пор, пока не будет нейтрализован инфантильный, абсолютный характер идеализации, не будет шанса созревания путем интернализации. Вместо этого нарциссическая личность будет без конца осцилировать между идеализацией и утратой иллюзий.
Формирование идентичности
Нарциссическая этиология приводит к принципиальной инфантильности в ощущении self, в понятии self и в образе self. Мы сознательно приводим эти три определения, чтобы дать еще более ясное представление о том, что нарциссическая репрезентация self в каждой из трех основных систем чувств (визуальной, слуховой и кинестетической) страдает своеобразной патологией. Этиологические условия подводят личность к решению: «Что-то во мне таком, какой я есть на самом деле, — не так. Я должен быть исключительным». Это основное сценарное решение в чем-то сродни шизоидному, но не касается проблемы права на существование и не сопровождается крайним шизоидным страхом перед другими людьми и ужасом от самой жизни. Оно
скорее относится к концепции self во всех формах репрезентации. В фазе формирования self личность оказывается вынужденной отвергнуть какую-то часть себя, подавить в себе чувства злобы и грусти, вызванные этим отвержением и инвестировать свою энергию в поддержание фальшивого self, которое находит социальное одобрение. Подавление желаний организма, ожидающего реального удовольствия и принятие идеализированного способа функционирования требует значительной силы воли. В то же время, благодаря этой тренировке воли, ребенок обретает власть в той среде, которая сопротивляется каким-то значительным проявлениям его настоящей аутоэкспрессии. В нарциссичес-ком укладе нормальная связь родитель-ребенок оказывается значительно развернутой в обратном направлении таким образом, что ребенок используется для удовлетворения нарциссических потребностей своих родителей. Однако в этом обращении он обретает доступ к манипулированию и контролированию, и это в период, когда манипулирование и контролирование окружения получают главное значение. Ребенок учится предупреждать удовольствия истинного self, заменяя их властью и контролем, осуществляемыми благодаря тренировке силы воли, необходимой для актуализации требуемого фальшивого self.
В представленном выше сценарии ребенок ограждается от реального, основанного на чувственных переживаниях self и более активно инвестирует в self, каким он его воспринимает и понимает (понятие self и образ self). Другими словами, self начинает переживаться не как целостное органичное чувство со всеми его потребностями и удовольствиями, но скорее как идеал, образ, понятие или абстракция. Блокировка развития в чувстве собственной значимости оказывается таким образом закрепленной за счет ощущения силы, которую обретает ребенок, развитием фальшивого self, удовлетворяя потребности своих родителей. В некотором смысле, фальшивое self это лучшее из всех возможных решение, актуализирующее чувство собственной значимости в реальном мире. Однако в этом случае ребенок принимает неизбежное трагическое решение, предпочтя власть удовольствию. Таким образом, репрезентация self на кинестетическом уровне зачастую находит свое единственное позитивное выражение в ощущениях полета и эйфории от успехов, достижений или в фальшивой радости, испытываемой от контролирования, манипулирования и впечатления, произведенного на других. В итоге интеграция такого self оказывается исключительно зависимой от внешних источников подтверждения, причем это одобрение — лишь временное и никогда не удовлетворяет полностью. Всегда остается жажда того, что хотя и приятно на вкус, но ни насыщает, ни приносит никаких результатов.
Как я уже показал, репрезентация self оказывается более визуальной и когнитивной, нежели кинестетической. Становится важнее лучше выглядеть и лучше думать о себе, чем лучше себя чувствовать. Иначе говоря, «я — тот, кто живет согласно моим представлениям и моей концепции себя». Приятные чувства появляются вторично и искусственно, если окружение одобрит мой образ и понятия.
Гордость, эйфория или полет, которые мы можем наблюдать у нарциссической личности в ее позитивном ощущении self, чаще всего носят чисто интеллектуальный характер и ничем не обоснованы; в действительности они не представляют собой связанного кинестетического переживания удовольствия в теле или хотя бы настоящего удовлетворения от успеха. Скрытый аспект нарциссической поляризации, касающейся репрезентации self по своей сущности значительно более кинестетичен. Когда фальшивое self каким-то образом подводит или же когда будет исчерпана поддерживающая его сила воли, нарцисси-ческая личность срывается и находит компенсацию в несогласованных с эго симптомах.
Я пришел к выводу, что разработанная Kohut концепция вертикального и горизонтального расщепления будет очень полезна для описания трех типов презентации self, используемых нарциссическими пациентами. Эту схему я представил в таблице 12, используя понятия фальшивого self, симптоматического self и истинного self. Фальшивое self включает поведение, отношения и чувства компенсации, вместе с заторможенностью развития на этапе чувства собственной значимости и сопутствующей ей незрелостью функционирования эго. Представление об этих атрибутах фальшивого self у личности очень переменчиво. Личность может осознавать, что ее чувство собственной значимости в значительной степени зависит от достижений и что она педантична, но не будет иметь понятия, насколько сильны эти тенденции. Также она может иногда признавать свои менее привлекательные черты, такие как гордость или сосредоточенность на себе, но — и это понятно — значительно сильнее противиться обнаружено их истинной глубины. Особенно ценным является замечание Kohut о" том, что бессознательность фальшивого self есть следствие отрицания. Это помогает нам вьщелить и понять факт частичной избирательной сознательности фальшивого self. Одновременно это помогает понять, каким образом концентрация на себе у нарциссической личности, очевидная для нас, может быть так незаметна для нее самой. Эту исключительно тонкую компенсацию чрезвычайно трудно сохранять и ее крах вызывает появление симптомов, представляемых правой стороной вертикального расщепления. В этом состоянии личность чрезвычайно чувствительна к критике или пренебрежению, подвержена депрессии и ипохондрии, снедаемая мыс-
лями о собственном несовершенстве и отсутствии достоинства и т.д. Эти симптомы сознательны, но их связь с архаическим чувством собственной значительности остается скорее нераспознанной.
Эти симптоматические формы защиты являются обычно крайней противоположностью качествам, вызывающим в фальшивом self подъем, эйфорию или чувство гордости. Если защитой нарциссической личности от внешних опасностей призван служить ум, то она будет чувствовать себя невероятно глупой. Если компенсаторной чертой для нее стала сила, то она станет слабой. Если необходимую позитивную идентификацию предоставляют материальные блага, то они станут в ее глазах фальшивыми и неадекватными.
ТАБЛИЦА 12
ТРИ ФОРМЫ ЭКСПРЕССИИ НАРЦИССИЗМА
| ФАЛЬШИВОЕ SELF | СИМПТОМАТИЧЕСКОЕ SELF |
| Зависимость от успехов Педантизм Чувство собственной значимости — омнипотенция Гордость Излишняя требовательность Сосредоточенность на себе | Чувствительность к стыду и унижению Ипохондрия, психосоматика Ничтожность, самообесценивание Изоляция, самолюбие Депрессия, инертность Перерывы в работе |
ИСТИННОЕ SELF
Ощущение пустоты, никчемности, паники с ослаблением и фрагментацией self.
Архаическая жажда нового сближения: слияния, близнецовства, отражения и идеализирующего перенесения.
Чувства ярости и боли от отсутствия эмпатичного понимания архаичных желаний.
Поиск, обнаружение и развитие истинного self: врожденных способностей, идентификаций, амбиций и идеалов.
Нарциссическая личность с хорошими формами защиты большую часть времени будет пребывать в состоянии, описанном в левой половине таблицы, однако при ограниченном сознании его настоящей глубины и фальшивости, посвящая всю свою жизнь отчаянным попыткам удержать на надлежащем уровне активные отрицающие защитные
структуры. Пока эти созвучные эго компенсации выполняют свою задачу, он не испытывает нужды в терапевтической помощи. А если все же это произойдет, то интерес к терапии будет означать желание воспроизвести состояние компенсации. Менее же успешно защищенный нарциссический характер будет связан главным образом с правой половиной вертикального разделения — будет находиться в состоянии хронической поглощенности собой, когнитивной или физической природы, или в состоянии кризиса, развивающегося с распадом всех форм защиты. Это реальная ситуация, в которой большинство пациентов с нарциссическими проблемами обращаются к терапевту. А почти все они хотят смягчить свои симптомы; только немногие имеют смутное представление существования эмоциональной реальности, которая остается бессознательной — в таблице она находится ниже горизонтальной черты. Та реальность, которой наверняка любой желал бы избежать, связана с архаическим кризисом фазы нового сближения и с чувствами, связанными с неудачей в его разрешении. Она подразумевает травму и злость по поводу хронического неудовлетворения правомерных нарциссических желаний и, вызывающее наверное самый большой страх, чувство пустоты в любом проявлении истинного self.
Вертикальное расщепление отражает также полярность в чувстве собственной ценности. Характеристика, представленная выше горизонтальной линии, описывает то, что мы можем увидеть у нарцисси-ческой личности. Некоторые проявления фальшивого self будут сознательно запечатлены и согласованы с эго личности, но большинство из них окажутся, по крайней мере частично, вытесненными. Горизонтальное разделение означает существование скрытых, бессознательных желаний и чувств, а также принципиальную недостаточность self. Вероятно, самым сложным аспектом психотерапии всех характерологических проблем является то, что на пути к изменению она вызывает исключительно неприятное ощущение скрытой эмоциональной действительности. Поэтому вполне объяснимо, что личности сопротивляются этому переживанию, часто на бессознательном, телесном уровне, тем самым делая процесс поиска долгим и болезненным.
Поскольку чисто нарциссическая личность в целом использует лучшие формы защиты, чем особы со структурами характера, возникшими в более ранний период развития, то часто бывает нужна очень серьезная, ощутимая, болезненная неудача, а также поддерживающее терапевтическое вмешательство, чтобы подтолкнуть ее в направлении этой неприятной «подспудной» эмоциональной деятельности. Ключом к удачной терапии этой трагической личности является доступ к чему-то, что связано с истинным self, и продолжение развития от блокировки до трансформации. Когда будут устранены компенсации — как
согласованные, так и несогласованные с self, личность начнет ощущать это очень примитивное и восприимчивое self, отдавая себя на милость угнетающих эмоциональных состояний. Как указано в таблице 12, личность может переживать чрезвычайно неприятные ощущения паники, пустоты и опустошенности, являющихся следствием того, что self лишено содержания. Непосредственное чувство ничтожности, слабости и фрагментации — наверное самое впечатляющее, а для личностей, склонных к acting-out — самое опасное эмоциональное переживание.
Этим чувствам, особенно это относится к личностям borderline или тем из них, которые представляют низкий уровень континуума развития, сопутствует глубинное ощущение травмированности и ярость, требующие прямого эмпатического предпочтения в мгновенном удовлетворении архаических желаний настоящей фазы нового сближения — потребности слияния с совершенной идеализированной особой, потребности связи в переживании симбиотического близнецовства и потребности постоянного и совершенного отражения. Бывает, что на такие моменты пациенты реагируют внезапными приступами гнева, направленными против терапевта или других значимых людей из их окружения. Тогда возникает реальная опасность, что они применят насилие по отношению к себе или другим людям.
На более высоком уровне континуума развития — невроза или нарциссического стиля характера — могут иметь место такие же, скорее крайние переживания паники, пустоты и опустошенности. Однако они здесь связаны с контролируемыми переживаниями архаических желаний и сопутствующим им ощущением травмированности и гнева. Другими словами, функционирующая на более высоком уровне, нар-циссическая личность, .ощущая все это, будет постоянно удивляться тому, насколько она нуждается в идеализации и отражении и испытывать беспокойство от силы своего гнева и злости. И хотя, принимая во внимание силу ее наблюдающего эго, клиническая работа с ней более легка, все же не следует недооценивать интенсивность ее эмоциональных переживаний.
Лучиком солнца среди этих мрачных темных туч, является проблеск ощущения истинного self. Лучше функционирующая нарцисси-ческая личность может даже высказать облегчение и благодарность за глубину реальности этого переживания. Даже если оно и плохо, все-таки оно правдиво и эта реальность для более развитой личности будет поддержкой и оживляющей силой. Это глубокое эмоциональное переживание является действительно необходимым для окончательного отказа от использования других людей с целью подтверждения собственной значимости и поддержки фальшивого self в пользу применения их для обнаружения и заботы о настоящем self. После этого можно напра-
вить свою энергию на выполнение миссии, которая одновременно и человеческая, и героическая, простая и великая.
По моему убеждению, именно полярность в отношении репрезентации self, представленная в таблице вертикальным разделением, наиболее характерна для клинической картины нарциссизма. Однако следует помнить, что настоящая природа травм периода раннего развития и являющихся их результатом характерологических проблем, проявляется только в особом срыве клиента до состояния скрытой эмоциональной действительности. В период реальной травмы компенсация фальшивого self для него — самый лучший выход, чтобы выжить, сохранить контакт, вернуть любовь и сформировать self. Когда компенсация подведет, а симптоматические формы защиты разрушатся, изначальный страх этого периода развития, в котором фальшивое self начало формироваться, вновь всплывет на поверхность.
Для шизоидного характера это будет буквальный страх уничтожения. Гибель фальшивого self для него означает смерть его экзистенции. Шизоидная личность, которая достигла умеренной степени развития наблюдательных навыков взрослого эго, заметит иррациональность этих опасений. В то же время она по-прежнему будет испытывать угрозу своему существованию и периодически переживать в уме или в воображении ощущение настоящего уничтожения, когда будет появляться угроза фальшивому self. Оральный характер в период серьезной депрессии будет ощущать себя личностью крайне нуждающейся, слабой, непривлекательной и испытывающей страх от возможности быть брошенной каким-либо значимым для нее человеком. Провал компенсации фальшивого self обусловливает главный страх перед утратой объекта.
Для симбиотического характера крах фальшивого self означает переживание похожего страха утраты объекта, а также страха потерять формирующееся self. Симбиотический характер осознает, что он из себя представляет, только в отношениях с объектом привязанности, именно поэтому утрата этого объекта вызывает страх утраты возникающего self. У личности с нарциссическим характером главный страх касается утраты любви объекта. Однако поскольку любовь объекта тесно связана с экзистенцией self, то под угрозой оказывается и эта экзистенция. Более того, для нарциссической личности утрата фальшивого self равнозначна утрате возможности манипулирования окружением и осуществления контроля. Это в свою очередь вызывает опасения перед возможностью подвергнуться манипулированию, унижению и оказаться вновь использованным. В результате «чистый нарциссизм» (тот, который в предыдущие периоды развития пострадал от относительно небольших травм), более опасается возможности утраты чувства собствен-
ной ценности и силы для контроля окружения, чем другие структуры характера.
Характерологическая трансформация любой доэдипальной структуры требует возвращения к архаичным, часто всепоглощающим чувствам. В терапии личности borderline и нарциссического нарушения характера Masterson (1976,1981) описывал это состояние как депрессию одиночества. В свою очередь, Adler (1985) подчеркивал значение воображаемой угрозы уничтожения, которая присутствует у пациентов borderline. В его теоретических концепциях это было одной из принципиальных, коренных проблем, с которой сталкивается личность, заблокированная в своем развитии на курационно-поддерживающей фазе развития. По мнению Мастерсона, случай borderline и нарциссическая патология были, в общем, результатом блокировки развития, вызванной брошенностью на этапе индивидуации. Адлер же и другие считают патологию borderline (ее в особенности) результатом недостатков в сфере родительских курационно-поддерживающих функций на более ранних этапах развития. Я сам, принимая во внимание более серьезные проявления патологии borderline, склоняюсь к концепции Адлера, поскольку согласен с ним в том, что покинутость в процессе индивидуации также часто появляется у личностей borderline. По этому же принципу более ранние проблемы с заботой и поддержкой очень часто проявляются в нарциссической патологии.
Однако я склонен считать, что определение «депрессия» для этих архаических хаотических чувств несколько неверно. Хотя в процессе активации этих инфантильных эмоций имеют место проявления депрессии и люди, с ними сталкивающиеся, наверняка не очень хорошо себя чувствуют, все же в.процессе этих эмоциональных кризисов мы можем наблюдать значительную творческую экспрессию. Эта экспрессия не подавляется депрессией, а сама по себе экспрессия является не сутью переживания, а, скорее, защитой от него. Поэтому этот решающий терапевтический шаг в характерологическом изменении всех пре-дэдипальных личностей я буду называть кризисом уничтожения-бро-шенности. Это определение отражает двойственный и часто смешанный характер возникшего страха — с одной стороны перед уничтожением, а с другой перед возможностью оказаться покинутым в процессе индивидуации. К тому же оно проливает свет на суть переживания — это кризис, целительный кризис, который может быть либо отвергнут, либо переработан.
Нарциссическая личность становится более доступна и восприимчива к терапии в зависимости от степени усвоения ею взрослого наблюдающего эго и развития какой-нибудь способности к идентификации с истинным self. Это истинное self проявляется в реальных чув-
ствах личности во время кризиса уничтожения-брошенности, во всех ипостасях естественных человеческих удовольствий и в позитивных чувствах привязанности, коренящихся в прошлых конструктивных связях.
Параллельно с развитием в ходе психотерапии подлинного self выявляются обе эмоциональные крайности. Однако часто бывает проще ощутить боль, чем получить удовольствие, поскольку испытать реальное физическое наслаждение — значит ощутить вину и страх, а переживание привязанности к кому-нибудь порождает страх оказаться униженным и осознать, что ты утратил последнюю человеческую близость. Страх касается также возможности утратить фальшивую безопасность, обретенную благодаря фальшивому self, и решиться на телесную жизнь, которая в значительной степени неизвестна и поэтому вызывает беспокойство.
Обнаружение истинного self через удовольствие и контакт обезоруживает личность перед болью кризиса уничтожения-унижения. Однако многие нарциссические личности по-прежнему помнят и ценят простые, хорошие чувства, вызванные обыкновенными житейскими переживаниями. Это остатки истинного self. К счастью, крайние формы нарциссического характера, описанные в этой книге, редки. Большинство нарциссических личностей смогут по меньшей мере вспомнить ощущение реального удовольствия и близости с другим человеком и их можно, спонтанно или с помощью терапевтический интервенции, привести к переживанию реальной боли. Оба эти переживания совершенно необходимы для того, чтобы открыть и развить истинное self.