Кощей не служит Дракону, а действует наравне с Драконом.

Он подавляет женское начало продающейся женщины гораздо сильнее, чем "злой мальчик".

Образ Кощея символизирует тот слой мужского, где оно максимально близко "прилегает" к гиперматеринской структуре и поэтому подвергается ее давлению наиболее сильно. Другими словами, гиперМать "давит" на область мужского не одинаково. Феномену "злого отца" — Кощея — соответствует наиболее сдавленный и поэтому особенно напряженный и лишенный жизни слой мужского (см. рис.). Эта внутренняя структура не только обладает еще большей, чем у "злого мальчика", силой, подавляющей женское, — Кощей одурманивает женское, привлекая его блеском золота и обещаниями иллюзорного счастья. "Злой отец" представляет собой противоречивую фигуру — с одной стороны он ценит женское, нуждается в обладании женственностью, стремится обольстить, захватить, присвоить излучающие жизнь женские энергии, так как сам лишен чувств, а значит - ощущений жизни (Кощей не имеет тела). С другой стороны, внутренний Кощей продающейся женщины еще более деструктивен, чем традиционный сказочный, который хоть как то взаимодействует с женским. Сказочный Кощей предлагает плененной красавице вступить с ним инцестуозный брак по типу "дочь-отец", сулит ей золото, и, хотя угрожает красавице в случае отказа превратить ее в каменную статую, — все-таки ожидает ее решения, намекая тем самым на свою интеллигентность и царские манеры.

Внутренний же Кощей торгующей собой женщины не способен устанавливать контакт с женственностью. Он воспринимает ее как неоДушевленный предмет, захватывает силой, холодно игнорируя при этом женское достоинство. Такое обладание насильственно и содействует внутреннему Дракону в его стремлении извлекать из женского золото, продавая его как товар. Описываемая внутренняя картина объясняет, почему с женщинами, которые продают свою женственность, часто случаются криминальные истории — так во внешнем мире отражается картина их внутреннего аутонасилия.

Что касается сутенера, то как реальный мужчина, он подавлен его собственными внутренними злодеями — Драконом и Кощеем: "злой матерью" и "злым отцом". В результате, "злой мальчик" служит им обоим, превращаясь в "слугу двух господ". Сутенер выступает лишь жалкой пародией на защитника и "защищает" только одно — стабильность угнетенного положения женщины (как внешней, так и своей Внутренней), обесценивая женское и удерживая его в роли товара. Торгуя реальными женщинами, сутенер торгует и своей собственной Внутренней Женщиной.

Очевидно, что и реальные родители торгующей собой женщины сами являются носителями крайне подавленных мужского и женского начал, на которые "давят" их внутренние "злая мать" и "злой отец". У их детей это давление многократно усиливается и проявляется во все более жестоком использовании потенциала беззащитной женственности как ценности, которую можно обменивать на выживание. Торгуя женским как товаром, эти внутренние "злые" родительские фигуры, не только коммерциализируют божественное могущество, волшебную целительную природу и великий все преобразующий потенциал женского начала, но и обесценивают его. Поскольку наиболее очевидный аспект женского — это женское тело, то последнее и используется в качестве товара, выставляется на потребу внешнему миру в обмен на выживание. На символическом уровне это выглядит так, будто внутренняя "злая мать" в поисках пропитания в панике "перетряхивает" личность, решая, что можно поскорее продать, чтобы выжить.

Она неизменно находит и продает наиболее беззащитную часть личности — заброшенную на "чердак" или в "подвал" бессознательного Священную Чашу женского.

Внутренний "злой отец" — Кощей — "следит" при этом, чтобы найденная ценность не исчезла.

Он содержит женственность в неволе.

Многолетняя практика инициационной терапии показала, что одно из важнейших условий созревания женственности — благословляющая внутренняя отцовская фигура, которая может быть воссоздана во внутреннем мире с помощью инициаций.

Для того чтобы компенсировать недостаток реальной отцовской и материнской защиты, необходимо достаточное количество инициаций отцовского и материнского благословения. Причем, отцовское благословение здесь приоритетно. Достаточно инициированный Внутренний Отец, давая постоянную поддержку развивающемуся женскому, действует так же успешно, как и зрелый реальный отец.

В практике инициационной терапии возник удивительный феномен. В результате проживания женщинами достаточного количества "отцовских" инициаций, формирующих внутреннюю отцовскую фигуру, в их реальной жизни нередко возникает так называемый парад отцов. На определенном этапе терапии в жизни женщины появляется мужчина (или мужчины), который намного старше нее, и который восторженно, тепло, искренне и по-отцовски безусловно принимает ее, восхищаясь ее женственностью. Эти отношения чаще всего остаются на уровне романтически-платонических, но такой уникальный опыт дает женщине возможность наяву получить то самое "отцовское" признание, которого она не получила в своей родительской семье. В этих случаях оба — и "символический отец" и сама женщина - получают мощную подпитку, стимулирующую гармоничное взаимодействие их внутренних отцовско-мужского и созревающего женского начал.

Итак, женское гармонично развивается, только когда имеет полноценную мужскую защиту. И первой ступенью в формировании внутренней мужской защищающей функции в личности женщины является защита отцовская.

Поскольку женственность продающейся женщины в целом подвергается тотальному подавлению со стороны сразу трех структур — "злого отца" и "злой матери", сливающихся в образе внутреннего Дракона-Кощея, и "злого мальчика" — Внутреннего Мужчины, предстающего вовне в качестве сутенера, положение женского кажется безвыходным. Оно не только не получает родительских защиты и благословения, но оказывается разменной монетой. По сути, оно похищается из сокровищницы личности, пленяется, проклинается, изгоняется во внешний мир — на произвол судьбы. В реальном мире роль "злых" внутренних фигур исполняют не только реальные родители, но и содержатели публичных домов.

Что происходит при этом с женственностью? Находясь в рабстве, женское не развивается, а "застревает" на стадии отчаянного поиска защиты. Оно страстно жаждет освобождения, мечтает об освободителе, поэтому стремится к мужскому признанию любой ценой.

Поскольку первым защитником любой девочки в норме должен быть ее отец, бессознательное проститутки ведет активный поиск, прежде всего, защиты отцовской. Отвергнутая отцом дочь, невольно ощущает себя отвергнутой целым миром, так как мужское подсознательно воспринимается как олицетворение мира. Мир символически держится на мужских плечах: мужчина — творец мира, в котором мы живем. У отвергнутой отцом дочери нет конкретного защищающего отцовского образа, поэтому она стремится обрести свою женскую ценность через признание со стороны сразу всех мужчин. Поскольку отвергнута именно ее женственность, искомым становится именно сексуальное признание, добиваясь которого она невольно заискивает перед миром мужчин. Другими словами, поиск "отца" ведется путем бесконечного соблазнения мужчин. Женщина, вынужденная торговать собой, оказывается пойманной в ловушку: пока она пребывает в вечном поиске своего несуществующего защитника — прежде всего защитника-отца, — она ищет и не находит его в каждом очередном мужчине.

Любой, даже мягкий, но слабый отец, то есть отец, не проявивший себя в качестве защитника, символически превращается во внутреннем мире дочери в зловещую, антиблагословляющую фигуру. Не защищающий (отвергающий, безынициативный, безразличный или жестокий) отец всегда предстают во внутреннем мире девочки в образе пленяющих ее Злодеев (подробнее см. "Битва с Кощеем"). Этим объясняются и повторяющиеся сновидения как девочек-подростков, так и неудовлетворенных своей женской судьбой женщин, когда в сюжетах своих снов они переживают преследования со стороны агрессивных мужских фигур. Сгущение этого внутреннего процесса может проявиться в виде реальных нападений на женщин во внешнем мире.

Когда же отцовские принятие и защита получены женщиной вовремя, то есть когда они гармонично венчают подростковую стадию ее развития — женское начало, получая мощный щит благословения, оберегает границы личности женщины, которые теперь не может преодолеть ни один злодей. Речь идет не только о каком-либо конкретном ритуале благословения, что само по себе прекрасно, но и о внутреннем благословении со стороны отца, о благословении как о постоянном активном духовном действии, составляющем основу отцовского отношения к дочери.

Другими словами, отцовское благословение — это способность зрелого мужчины видеть в своей дочери будущую женщину, жену другого мужчины, это ответственность отца за будущее дочери и его постоянное искреннее пожелание ей счастливой женской судьбы.