ЗДОРОВАЯ МАТЬ – ЗДОРОВОЕ ДИТЯ

Валентина Александровна давно поняла, что у больных женщин не могут рождаться здоровые дети. Чтобы еще более убедиться в этом, она провела акушерскую статистику, когда вернулась на работу в женскую консультацию. Действительно, роженицы, имевшие здоровье с отклонениями от нормы, рожали нездоровых детей. Более того, она выяснила, что женщины, у которых ранее была выявлена трихомонада и которые в последующем беременели, страдали различной патологией во время вынашивания плода, среди них:

- тяжелые токсикозы, сопровождающиеся постоянной тошнотой и неукротимой рвотой, безудержная прибавка в весе за счет внутренних, а затем и внешних отеков и, наконец, белок в моче. Врачи-акушеры, не зная природы этого явления, называют его «осложнением беременности». Они прилагают невероятные усилия в борьбе с создавшейся ситуацией в интересах жизни матери и плода, но нередко терпят поражение. Чаще всего жертвой становится плод. А Мельникова знает, что главной причиной всей этой патологии является хронический вялотекущий и нераспознанный трихомонадный пиелонефрит. Она лечит пиелонефрит в самом начале беременности, и в результате -нормальные и в срок роды, живые мать и ребенок;

- невынашивание беременности — отторжение плода, и в результате выкидыш или преждевременные роды;

- кесаревы сечения, которые делают в экстренном или плановом порядке. Экстренное кесарево сечение чаще всего производится из-за упорной слабости родовой деятельности или гипоксии, то есть кислородного голодания плода. Обе эти патологии — звенья одной цепи, так как слабость родовой деятельности — это следствие хронического воспаления матки, а гипоксия плода — это хроническое его кислородное голодание на фоне тромбозов сосудов плаценты. И опять-таки во всем этом виновата трихомонада;

- извлечение плода из тела матери с помощью акушерских щипцов или вакуумэкстракции;

- мертворождение, уродство плода, пороки развития различных его органов, детская заболеваемость и детская смертность (последняя считается, если ребенок умер, прожив 7 суток).

Все эти осложнения обусловлены наличием трихо­монад в системе мать — плод. Недооценка этого паразита не только в гинекологии и акушерстве, но и вообще в медицине приводит к тому, что имеем, к вырождению и вымиранию.

По достоинству оценив трихомонаду и тот вред, который она приносит, врач Мельникова решила заняться профилактикой рожениц по своей методике.

Исход беременности и родов в той группе женщин, которые не соглашались на предложенное лечение, был такой же, как и у остальных врачей. А те беременные (а их было большинство), которые соглашались на предложенное лечение, не имели ни выкидышей, ни тяжелых токсикозов, ни анемии, ни почечной патологии, ни глубокой хронической гипоксии плода, ни других серьезных осложнений. Их родившиеся дети также были здоровы.

Успехи не приходят сами по себе. Валентина Александровна относится к той малой когорте врачей, которые не довольствуются готовыми устаревшими методиками и впрок заготовленными рецептами. Этот доктор умеет наблюдать, анализировать и раскрывать связи между обнаруженным ею возбудителем и реакцией на него организма. И она сумела увидеть, что на трихомонаду организм как раз и не реагирует, за что и расплачивается множественными болезнями, завершающимися раком или инфарктом и далее — гибелью.

В соответствии с установившимся положением в медицине врач-гинеколог — это фактически узкий специалист, который обязан заниматься только половой и детородной системой женщины и не имеет права лечить другие болезни. Валентина Александровна и не претендовала на чужую сферу деятельности, в том числе и административную. Ее целью было сделать больных по-настоящему здоровыми, поэтому всю свою энергию она направляла на изучение природы заболевания больных и создание методологии эффективной диагностики и лечения.

Изучая динамику хронического трихомоноза по историям болезни и результатам личных обследований пациенток, Мельникова увидела, что гинекологическое заболевание приводит к выраженным анатомическим изменениям в органах и тканях: образованию полипов, кист, фибром. Она наблюдала, как формировалась патология молочных желез: кистоаденомы — фиброаденомы — а в последующем и рак молочной железы. Становилось понятным, что трихомонады, находясь в кровяном русле, вызывают тромбозы многих мелких сосудов, следствием чего являются инфаркты в различных органах, в том числе и в матке. А обосновавшись в стенке мочевого пузыря, не диагностированные трихомонады ведут в конце концов к интраэпителиальной карциноме.

Трихомонада не является исключительно женоненавистницей; она неплохо обосновалась и в мочеполовой системе мужчин.

Оставаясь не выявленной и никем не обеспокоенной, трихомонада, размножаясь, перекрывает просвет в кровеносных сосудах, вызывает импотенцию либо становится причиной хронического рецидивирующего простатита, а затем и аденомы простаты и, наконец, рака. Понимая это, доктор Мельникова, приступая к лечению своей больной, заботится и о лечении ее супруга.

Несмотря на потрясающие успехи в лечении больных, доктору Мельниковой приходится непросто. Выявить трихомонаду, которую не способен обнаружить даже иммунитет больного, а затем уничтожить ее, не травмируя организм, — это результат длительного и упорного труда, постоянного поиска и неизменной преданности своему делу. Валентина Александровна переступила общий порог медиков: «Не навреди!» Идя впереди других, она работает по своему закону: «Излечи!» И это осложняет жизнь ей и ее коллегам.

Разработав и внедрив в практику эффективную методику диагностики «Способ активного выявления трихомонад», она перешагнула все барьеры выявляемости этого паразита и вышла на 90% от общего числа обследуемых женщин. Это напугало вышестоящие инстанции: последовали многократные проверки лабораторной службы, которую обвинили в гипердиагностике трихомонад. Ведь для медицинского руководства стал полным откровением тот факт, что практически все женщины и, следовательно, мужчины поражены этим паразитом.

Доктор Мельникова диагностирует только вагинальную трихомонаду. Я же обследовала людей и на ротовую трихомонаду, а также изучала кровь людей из многих регионов страны. Это дало мне дополнительный материал и право утверждать, что не 90%, а все 100% населения нашей страны инфицированы трихомонадой. Каждый, кто в этом сомневается, может предоставить свою каплю крови на исследование. Особенно хотелось бы эту кровь получить от наших руководящих медицинских боссов — я бы их трихомонад не только посмотрела в микроскоп, но и сфотографировала на цветные фотоснимки за... свой счет. Но не те медики сейчас пошли. Раньше врачи и ученые, создавая вакцины и лекарства против возбудителей эпидемий, проверяли их на себе и гибли.

Сейчас боятся даже проверить собственную кровь, предпочитая оставаться в приятном заблуждении относительно своего здоровья. Чего же ждать от них другим, в том числе их внукам и правнукам, которым, возможно, придется расплачиваться своим нездоровьем за пренебрежение трихомонадой, которое преступно было допустить.

Кровь — это то русло, которое трихомонада использует для своего перемещения и колонизации всего организма. В зависимости от многих причин ее может быть много или мало, но она есть у всех. И не ее вина, а наша беда, что клиницисты не узнают трихомонаду в крови. В безжгутиковую форму трихомонад заставляют переходить не только защитные силы организма, но и многочисленные грибки, бактерии и вирусы, сопутствующие паразиту. Изучая препараты крови, я примерно у 5% обследованных людей, помимо трихо­монад, обнаружила мелкие микробы, разрушающие красные и белые кровяные тельца. Ведут они себя по-разному: одни образуют колонии-сфероиды, другие обосновались на эритроцитах, третьи окружают эритроциты по контуру, четвертых не видно при 1250-кратном увеличении, но их существование предполагается по своеобразной патологии эритроцитов и разрушению лейкоцитов. Природу микрофлоры можно определить только путем посевов крови на специальные питательные среды или методом иммунофлуоресценции. Все это подтверждает, что человек не стерилен. Поэтому перед тем, как приступать к лечению заболеваний «неизвестной этиологии», необходимо выявить не только главного, но и наиболее массового сопутствующего возбудителя, который стал причиной болезни человека.

ТРИХОМОНАДНЫЕ «ЗАХОРОНКИ»

Изучая трихомоноз во всех его проявлениях, доктор Мельникова убедилась, это он протекает всегда как смешанная микробная инфекция. Наиболее активные сопутствующие трихомонаде агенты обнаруживаются при микроскопическом анализе окрашенных на стекле мазков или в результате бурного роста на питательных средах. Но часть микробов, которые были фагоцитированы, то есть заглочены, но не переварены паразитами или сами проникли внутрь его тела, может быть обнаружена только после разрушения три­хомонад. К ней относятся: хламидии, гонококки, микоплазмы, уреаплазмы, дрожжевые грибки, вирусы герпеса, цитомегаловирус, гарднереллы, стафилококки, стрептококки и другие.

В процессе лечения химиопрепаратами, а также под влиянием других факторов трихомонады могут вместе с обосновавшимися в них бактериями и вирусами проникнуть в органы, ткани и стенки кишечника и сосудов. Те в свою очередь, защищаясь от инвазии паразитов, формируют рубцы и спайки, «хороня» в них паразитов. Но эти «захоронки» не надежнее того могильника, что сооружен над аварийным блоком Чернобыльской АЭС: сверху прикрыт, а внутри продолжается разрушительный процесс. Во время лечения даже противотрихомонадными средствами до этих трихомонад и их микрофлоры не добраться.

Но спустя какое-то время под влиянием различных факторов может произойти разрыв спаек, высвобождение три­хомонад, а с ними и микробов.

Современная медицина не учитывает это явление, поэтому и не способна объяснить рецидивы того же хламидиоза, который, казалось, был излечен. В этом причина возвращения венерических заболеваний у пожилых людей, которые в молодости переболели, лечились и уже давно не имеют никаких половых кон­тактов. Трихомонада умеет уклоняться не только от иммунитета, но и от лечения. Большую ошибку совершают больные, пытаясь вылечиться 1-2 стандартами трихопола. PI, конечно, это непростительно гинекологам или урологам. Естественно, от противотрихомонадных средств некоторая часть паразитов погибнет, но зато оставшиеся в живых паразиты станут лекарственно-устойчивыми, а значит, не поддающимися лечению.

Все это оценила доктор Мельникова, когда разрабатывала свою методику лечения «Способ лечения хронического трихомоноза у гинекологических больных». О том, какова результативность этого лечения, вам уже известно. Но лечение требует времени и упорства от врача и пациента, а к этому не каждый готов. Вначале проводится диагностика заболевания, которая одновременно является первым этапом лечения. Она осуществляется не провокацией, а противогрибковыми антибиотиками: нистатином или леворином дозой 500 000 ЕД 3-4 раза в день в течение двух недель, начиная с середины менструального цикла. Затем — противотрихомонадная терапия, в результате которой происходит подавление трихомонад, влекущее за собой активизацию сопутствующей микрофлоры.

Необходимо определить природу этой инфекции и подавить ее соответствующим лечением. Это осуществляется через 7-10 дней после окончания первого курса противотрихомонадного лечения. После такого лечения часть трихомонад все еще остается недосягаемой, поэтому потребуется новый курс лечения, включающий рассасывающую терапию рубцов и спаек и иммуностимуляцию.

Гинеколог Мельникова правильно рассудила, что для бесполой трихомонады все едино, кто ее хозяин: мужчина или женщина. Паразит у них вызывает одинаковую патологию, только выглядит она по-разному из-за различий в физиологии мочеполовых систем. Единый подход к трихомонаде, независимо от пола ее хозяина, позволил Валентине Александровне создать и методику для лечения мужчин от импотенции, которая, естественно, сопровождается и оздоровлением пациента. Она уверена, что два-три месяца полового покоя и лечение по ее методике обеспечивают восстановление потенции у мужчин.

Немаловажным фактором при этом является скорее не возраст, а запущенность заболевания и наличие вредных привычек, подавляющих иммунитет. При этом пациенты не должны забывать, что, войдя в контакт с трихомонадоносителем, они снова заразятся. Поэтому лечение нужно проводить одновременно с половым партнером.

Нет сомнения, что рассказ о докторе Мельниковой заинтересует многих мужчин и женщин и они захотят пройти курсы лечения. Но это невозможно. Врач-гинеколог в рабочее время занята лечением своих пациенток на рабочем месте и частной практикой не занимается. Но она мечтает о большой клинике, где могла бы передать свой опыт и знания молодым колле­гам. Бывая в Москве, она трижды пыталась попасть на прием к главному гинекологу страны. Не удалось.

Поэтому она использует любую возможность, чтобы довести до сведения врачей свои наработки.

Одна из участниц конференции акушеров-гинекологов, проведенной в Санкт-Петербурге в конце 1994 г., рассказала мне о впечатлении, произведенном на слушателей докладом Мельниковой. Многие просто не поверили ее словам о патогенности трихомонады. И тем более они не собирались усложнять свою работу методиками, которые выходили за пределы их понимания. Зато моя собеседница, заведующая женской консультацией из Ростова-на-Дону, выпросив доклад Валентины Александровны, полночи его переписывала, а затем многие из рекомендаций внедрила в свою практику.

Я пыталась в этом году в Ростове-на-Дону организовать Центр по лечению импотенции по методике Мельниковой. Нашелся даже спонсор. Но не удалось: территория была поделена анонимными кабинетами, результативность лечения которых оставляет желать лучшего. Работники государственных учреждений жаловались, что «залеченные» в платных анонимных кабинетах мужчины приходят к ним перелечиваться. Но легко ли это сделать?

Мое знание трихомонады, лабораторные исследования и обследования людей и богатый практический опыт гинеколога Мельниковой показали, что импотенция, мужское и женское бесплодие, хронические заболевания трихомонадной этиологии, рак и инфаркт — это звенья одной цепи, порожденной одноклеточным паразитом. Мы все больные люди, но... в разной степени. Если в крови обнаружена трихомонада, значит, даже практически здоровый человек является потенциальным больным. А трихомонады сейчас обнаруживаются у всех. Следовательно, трихомонадная проблема должна решаться на государственном уровне. Понимая это, я решила помочь Мельниковой, обратив внимание высшего руководства на ее методики лечения и достигнутые результаты по оздоровлению па­циентов. С этой целью пришла на прием к главному гинекологу страны профессору В. Н. Серову с предложением ознакомиться с успехами В. А. Мельниковой. Сказав: «Посмотрите, как ваш специалист работает в городе Воронеже», я оставила для ознакомления реферат доктора и цветные фотоснимки крови со жгутиковыми трихомонадами. Через неделю получила резюме: «Все это фантазии». Пришлось уйти ни с чем. Правда, на прощание оставила последнее слово за собой: «Если к Мельниковой будут обращаться больные, будем посылать к вам».

И все-таки не хотелось сдаваться. Поэтому срочно напечатав письмо уже на имя директора Научного центра акушерства, гинекологии и перинатологии академика В. И. Кулакова, заместителем по науке у которого работает Серов, я передала документы на рассмотрение главному акушеру страны, который отвечает за охрану матери и ребенка в России. Через две недели получила отказ на мое предложение заслушать доктора Мельникову.

Он звучал так:

«Глубокоуважаемая Тамара Яковлевна!

В Научном центре акушерства, гинекологии и перинатологии РАМН внимательно ознакомились с Вашим обращением, приложенным письмом к Вам врача В. А. Мельниковой и материалом, озаглавленным «Трихомонада и ее последствия».

Прежде всего необходимо отметить, что материалы, приводимые В. А. Мельниковой, лишены какой-либо обоснованности и аргументации. Ряд положений представляется нелогичным. Например, о наследственной передаче трихомониаза, хотя и указывается, что это не требует никаких доказательств. Подобное замечание касается и «переживания» микоплазм, хламидий, вирусов и других микроорганизмов при их фагоцитозе трихомонадами. Значение трихомониаза в патогенезе различной акушерской патологии и гинекологических заболеваний представляется преувеличенным. Полностью игнорируются случайные закономерности при сочетании гениталыюй и экстрагенитальной патологий. Фактически полноценный материал, который можно было бы подвергнуть соответствующему обсуждению, отсутствует. В этой связи на данном этапе заслушивание врача В. А. Мельниковой представляется нецелесообразным.

Директор Центра академик РАМН В. И. Кулаков».

Научные формулировки академика сложно понять читателям, но смысл их сводится к тому, что материалы, представленные Валентиной Александровной, лишены «какой-либо обоснованности».

Действительно, высокая излечиваемость больных у Мельниковой достигается не по методикам, спущенным сверху, а в результате способов лечения, которые разработала сама врач. У нее пациентки благополучно вынашивают и рожают детей, а у академика Кулакова лечебные корпуса переполнены больными роженицами и родильницами и неполноценными новорожденными. Даже онкологи начали широко применять трихопол, а гинекологи считают значение трихомониаза в этиологии гинекологических заболеваний преувели­ченным. Профессор Серов настолько озабочен распространением хламидиоза, что даже мне нечаянно пожаловался. Но в письме академика представляется нелогичным «переживание» тех же хламидии в трихомонаде при их фагоцитозе, то есть поглощении их трихомонадами. Да об этом писали советские паразитологи еще 30 лет назад, а современные зарубежные ученые уточняют, что свой период размножения хламидии проводят в трихомонадах, где образуют микроколонии. То есть хламидии используют трихомонад в качестве родильного дома.

При зтом они попадают в трихомонады двумя путями. Первый — это фагоцитоз: трихомонада заглотила хламидии, чтобы переварить и насытиться, а те образовали вокруг себя вакуоль и остались в ней жить. Так хламидии становятся паразитами трихомонад, где и размножаются. При необходимости хламидии через наружную мембрану выходят наружу. Так же они могут проникнуть и внутрь трихомонады — это второй путь попадания хламидии в своего хозяина. Хламидии могут проникать в трихомонаду добровольно — для продолжения рода и принудительно — под влиянием лекарственных препаратов, например, того же тетрациклина, который смертелен для хламидии и не страшен паразиту. Поэтому пока гинекологи и акушеры не признают истинного значения трихомонады в «патогенезе различной акушерской патологии и гинекологических заболеваний», до тех пор им не добиться тех успехов, что достигла воронежский доктор Мельникова.

А что касается отрицания возможности «переживания» микоплазм, уреаплазм и других микроорганизмов при фагоцитозе их трихомонадами, то и здесь академик Кулаков и профессор Серов ошибаются. Опровергают этих маститых ученых рядовые врачи типа Л. Козьминой из Белгорода и той же В. Мельниковой из Воронежа и медицинские карты их пожилых пациентов, без каких-либо видимых причин вдруг заболевших венерическими заболеваниями. Оказывается, в молодости у них был трихомоноз и другие венерические болезни. Спустя несколько десятилетий заболевания рецидивировали, то есть возобновились, так как больные з свое время не были полностью излечены и их возбудители все это время «переживали» в организме человека — до тех пор, пока не появились условия для их активизации. Последние, естественно, связаны с ослаблением иммунитета заболевших.

Печально, что у медицинских руководителей отсутствует обратная связь. Они спускают сверху свои научно устаревшие методики и совершенно не готовы воспринимать то новое, что пытается пробиться снизу.

Мельникова не имеет возможности вступать в научные дискуссии со своим высшим руководством, которое даже не пыталось вникнуть в смысл ее фраз о «врожденном трихомонозе» и «передаче трихомонад наследственным путем». Гинеколог имела в виду заражение плода в утробе матери, давно доказанное паразитологами.

А столичные руководящие мужы, по-видимому, в слово «наследственное» вложили свое понимание: «генетическое» — весьма любезное в онкологии. Но подобное не может утверждать врач Мельникова, так как безоговорочно поддержала мою биологическую концепцию, опровергающую генетические мутации и клеточные превращения. Опытному врачу хочется довести до своих коллег истину, которую ей удалось открыть: главным виновником акушерских и гинекологических бед является все-таки трихомонада. Она хочет поделиться способами диагностики и лечения больных, которые разработала и издала еще в 1989 г. совместно с учеными Воронежского медицинского института. Разве не обязанность главного гинеколога и главного акушера страны по крупицам собирать то, что создается полезного и нужного медицине на периферии и в далекой глубинке России, чтобы, систематизировав новые знания, выйти на новый, более высокий уровень научной и практической медицины? Успехи таких специалистов, как Мельникова, преступно замалчивать. На фоне общей рутины любой прогрессивный росток должен быть замечен и взлелеян. Особенно, если это касается здоровья людей.

ЛЮДЕЙ ЕДЯТ ГРИБЫ

В предыдущих главах этой книги читатели ознакомились с теориями возникновения рака, предшествующими паразитарной теории. В них также всесторонне была освещена моя концепция о трихомонадной этиологии рака, инфаркта и СПИДа, единственная из всех, которая была подтверждена научно-экспериментальными исследованиями. Но интерес к проблеме рака не иссякает. Примером тому служит статья известного журналиста М. Дмитрука, опубликованная в ряде печатных изданий в конце 1995 г. В них рассказывается о новой гипотезе происхождения рака, автором которой является врач-лаборант Л. Козьмина из г. Белгорода. В противовес официальным представлениям о клеточной природе рака Козьмина утверждаем что рак имеет биологического возбудителя. Им является... гриб-слизевик.

Для меня эта тема не нова. Заинтересовавшись проблемой рака еще в 1982 г., я искала претендента на роль его биологического возбудителя, в том числе и среди грибов, но... в организме человека. Первое, что бросилось в глаза, это очень распространенный белый налет на языке у людей, реже встречаются белые пенистые образования в уголках глаз, некоторые страдают молочницей половых органов — виной всему грибы Кандида. Интересно, что только сейчас в США вышло особенно много публикаций о грибах Кандида, где ученые выражают свою озабоченность поголовным поражением людей грибками. Встречи и беседы в 1981 г. с врачом-микологом (специалистом по грибковым болезням) и стоматологом, занимавшимся лечением ротовой полости, ничего не дали, тем более что их языки имели больший налет, чем у меня. Мои рассуждения о грибковом налете на языке множества людей их удивили, а результаты анализа, который был проведен по моей настойчивой просьбе, — еще более. И врач-миколог, испугавшись еще большего заражения, уволилась. Помню, с каким удивлением, читая заключение по результатам анализа соскоба с языка, она воскликнула: «Грибы?!.» С тех пор я ее в кожно-венерологическом диспансере не видела. Тем не менее, поразмыслив над этим, я послала свою первую заявку на открытие в Комитет по изобретениям и открытиям в 1983 г. и, естественно, получила доброжелательный отрицательный ответ. Моя первая гипотеза грибковой этиологии рака не была теоретически обоснованной, не оформлялась по правилам и не имела экспериментального подтверждения. Заявка на открытие трихомонадной природы рака в 1990 г. исключила недочеты первой. Общим было одно: поиск возбудителя рака велся в самом человеке. Поэтому сам факт поиска врачом Козьминой виновника рака не в организме человека, а на прогнивших пнях кажется нелогичным. Например, я грибы не ем вообще, в лесу практически не бываю, но это не помешало возникнуть гранулеме в верхней десне, с которой я сама благополучно справилась, опираясь на свою трихомонадную теорию. Врачи же в качестве лечения неоднократно предлагали вырвать здоровый зуб, на что я не согласилась.

С автором грибковой гипотезы рака я знакома. Осенью 1995 г. она приезжала в Москву на курсы повышения квалификации врачей и привозила с собой окрашенные препараты из уретры мужчины, мокроты больного бронхитом, лимфоузла и пунктата синовиальной жидкости из коленного сустава больного артритом. Во всех препаратах ею, а затем и мной были обнаружены трихомонады, фотоснимки которых мною были для нее сделаны. Поэтому остается необъяснимым, почему Лидия Васильевна, имея богатый опыт наблюдений и большой фактический материал по трихомонаде, предпочла на роль возбудителя рака не трихомонаду-паразита человека, а какого-то гриба-слизевика — любителя трухлявых пней.

Каждая благая гипотеза имеет право на опубликование. И М. Дмитрук это сделал, написав занимательные статьи: «Людей... едят грибы» и «Следствие ведут грибники». Но назвав гриба-слизевика «главным биологическим врагом рода людского — универсальным возбудителем болезней неизвестной этиологии», после трех приватных встреч с Козьминой журналист практически перечеркнул свои предыдущие многочисленные публикации о трихомонаде, писать о которой начал только после внимательного ознакомления с моими отчетами по экспериментальному подтверждению паразитарной природы опухолевых клеток, заверенных печатью Института АМН. Уважая Михаила Алексеевича за талант, а Лидию Васильевну за пытливость и неординарность, должна их огорчить: насчет гриба-слизевика они ошиблись — не он главный виновник неизлечимых болезней человека. Хотя грибы Кандида (а не слизевики), как и трихомонады, есть практически у всех, но они лишь вторичный негативный фактор (наряду с плохой экологией и вредными привычками), влияющий на возникновение рака. Поэтому я в ответ на эти публикации написала свою статью «Почему гриб-слизевик не может быть раком», которая М. Дмитруком не была опубликована. Но прежде познакомьтесь со статьей «Людей... едят грибы», газетный вариант которой представляется вашему вниманию.

И ВПРАВДУ ЗАГНИВАЕМ…

Горькую правду жизни: нас едят грибы — поведала мне врач-лаборант с университетским образованием из клиники УВД города Белгорода Лидия Васильевна Козьмина. На первый взгляд идея пожирания людей грибами кажется смехотворной. Я и сам сначала задавал Лидии Васильевне ироничные вопросы. Но после нескольких бесед скептицизм мой улетучился. Очень похоже, что Козьмина действительно обнаружила биологического врага людского, который много лет оставался незамеченным и безнаказанным, несмотря на свои чудовищные преступления. Осталось провести расследование, доказать вину и наказать злодея.

Это началось в 1980 г. На обследование в лабораторию направили молодого человека со странным заболеванием. Время от времени у него без видимых причин повышалась температура до 38 градусов. Казалось бы, ничего страшного. Но этот легкобольной серьезно сказал лаборантам: «Я чувствую, что скоро умру». Они ему не поверили, потому что лечащий врач подозревал у него всего лишь малярию. Ее возбудителя целый месяц пытались найти в крови больного. Но так и не нашли. А пациент неожиданно для медиков очень быстро «отяжелел». Тотда они с ужасом обнаружижи у него септический эндокардит -инфекционное поражение мышцы сердца, которое вначале проглядели.

Спасти парня уже не удалось.

Хотя Лидии Васильевне не в чем себя было винить, она все делана по правилам, мысли об умершем не давали ей покоя. Ведь она давно догадывалась: главная дричина подобных недугов совсем не та, что рассказывали профессора во время ее учебы в Харьковском университете и на московских курсах усовершенствования врачей. Козьмина не выбросила препарат крови умершего. Рассматривая его еще раз под микроскопом, она неожиданно обнаружила в ней мельчайшие микроорганизмы с крохотным ядрышком. Два месяца пыталась идентифицировать их, расспрашивая клинических лаборантов и рассматривая атласы по бактериологии, но безрезультатно. И наконец нашла нечто похожее в книге молдавского автора Шройта.

Там были фотографии и описание странных микроорганизмов — микоплазм, которые не имеют плотной клеточной оболочки. Их покрывает лишь тонкая мембрана, поэтому они легко меняют свою форму. Например, из шарообразной микоплазма может вытянуться, как червячок, и протиснуться в узкую пору на человеческой клетке. На это не способны даже вирусы, хотя по размерам они меньше, чем шарообразные микоплазмы. Впрочем, последние могут, и не проникая в клетку, получать из нее питательные вещества. Чаще всего эти кусочки протоплазмы просто прилепляются к клеткам и сосут из них соки через поры. Как это часто бывает в науке, первая находка дала больше вопросов, чем ответов. В книге Шройта исследовательница нашла второго претендента на роль возбудителя септического эндокардита. И внешностью, и повадками очень похожей на микоплазму была так называемая эль-форма бактерий. Она появляется, когда больного начинают лечить пенициллином, который препятствует образованию оболочки у бактерий. Раньше врачи думали, что паразиты гибнут, а потом выяснилось, что они могут жить без оболочки и даже вызывать болезни, протекающие весьма необычно, как говорят врачи, атипически. Такие недуги очень трудно диагностировать.

Но подобные болезни вызываются и микоплазма-ми. Например, в 1961 г. ученые открыли, что так называемая атипическая пневмония Итона возбуждается не вирусом, как считали раньше, а микоплазмой.

Наконец, нашелся третий претендент на роль убийцы несчастного парня — самый маленький — хламидия. Одни ученые называли ее спорой грибка, другие — вирусом, но все сходились во мнении, что этот карлик микромира свободно проникает в клетки и паразитирует внутри них. Так вот, и хламидии, и микоплазмы возбуждают болезни с одинаковыми клиническими проявлениями. По симптомам невозможно определить, кто вызвал недуг, мембранный или клеточный паразит.

Увы, первые попытки распознать тайного убийцу породили три версии, каждая из которых могла оказаться ложной. Но эти поиски не пропали даром. Если теперь Казьмина находила в чьей-нибудь крови подобную «мелочь», на которую не требовали обращать внимания инструкции и методички, она тем не менее поднимала тревогу. Чтобы врачи не проглядели болезнь, как это случилось с несчастным парнем.

В 1981 г. в лабораторию прислали беременную женщину с диагнозом «лихорадка неясной этиологии», то есть непонятного происхождения. И дали указание: «Ищите возбудителя малярии». Тогда лаборанты посеяли кровь больной в питательную среду. В одном посеве действительно выросли уже знакомые Козьминой микоплазмы, а в другом — о, ужас! -появились малюсенькие... трихомонадки. Те самые жгутиконосцы, которые, по мнению официальной медицины, вызывают только венерические заболевания, а по мнению «подпольной» — и множество других «недугов цивилизации».

Впрочем, о «подпольных» исследованиях Козьмина узнала позднее. Она изучала паразитологию по учебникам, в которых написано, что трихомонад в крови вообще не бывает. Мол, они обитают только в уроге-нитальной полости и передаются исключительно половым путем. А Лидия Васильевна обнаружила трихомонад в крови беременной женщины с симптомами, как у парня, умершего от септического эндокардита!

— Я подняла тревогу и поставила на ноги всех белгородских специалистов, — рассказывает Козьмина. — Но они не смогли объяснить результатов анализов. Тогда я срочно выехала в Москву в Институт микробиологии имени Гамалеи. Там подтвердили, что в крови больной есть микоплазмы. Но комментировать наличие трихомонад отказались. И как лечить больную, не посоветовали. «Зато мы научим вас правильно сеять микоплазму», — сказали мне смущенные светила микробиологии. Но я и этому была рада.

Думала, что полученные навыки помогут мне определять возбудителей чуть ли не всех болезней неизвестной этиологии. Но когда в Белгороде начали «сеять» микоплазмы, рядом с этими мембранными паразитами вырастало много другой мелочи, которую я не могла распознать. Действительно, эти микроорганизмы отличались большим разнообразием форм: круглые, овальные, похожие на сабли, с одним ядром и с несколькими, отдельные и связанные в цепочки. Было от чего растеряться врачу-лаборанту.

Тогда она взялась за книги классиков микробиологии. Например, первооткрывательница микоплазм Клинибергер Нобель писала, что они бывают только шаровой формы. И когда в 1987 г. Лидия Козьмина разработала свою модификацию метода обнаружения микоплазмы, она строго следовала требованию классика: признавала лишь круглых паразитов, а остальных не принимала во внимание.

В том году много белгородских детей болели пневмонией. У врачей возникло подозрение, что ее вызывает микоплазма. А по ним лучшим специалистом в городе считалась Козьмина. Ее и попросили исследовать кровь больных детей. Действительно, она нашла в ней множество микоплазм. Но, помня о Нобеле, писала, что возбудитель обнаружен лишь в том случае, если паразиты были шарообразными. А в остальных анализах ставила прочерк. Когда результаты ее исследований послали для проверки в

Институт Гамалеи, все положительные заключения оказались верными, но некоторые минусы пришлось исправлять на плюсы.

— И потом меня много раз подводило это преклонение перед авторитетами, — продолжает свой рассказ Лидия Васильевна. — Выполняя инструкции, я снимала с себя ответственность, но от этого страдали больные люди. Долго мне пришлось изживать этот комплекс неполноценности.

В книге одного ученого Козьмина вычитала, что трихомонады размножаются... спорами. Как это понять, ведь споры бывают у гриба, а трихомонада считается животным? Если мнение ученых верно, то эти жгутиконосцы должны образовывать в человеке грибницу... И действительно, в анализах некоторых больных под микроскопом было видно нечто похожее на грибницу.

— Сначала я удивлялась, что это за нити? — вспоминает Лидия Васильевна. — Может, вата? Или пыль из белья... Но потом с удивлением обнаружила, что нити состоят... из одноклеточных паразитов. Правда, не из трихомонад, а из микоплазм. Так, может, это один и тот же микроорганизм, но на разных стадиях своего развития? Тогда неудивительно, что трихомонады образуют споры, а микоплазмы — грибницу. Просто в нас растут грибы.

Исследования продолжались...

СУХАЯ ТЕОРИЯ...

Официальная наука признавала существование безжгутиковых трихомонад, но только в урогенитальной полости. А Лидия Васильевна нередко находила этих паразитов в крови, молочной железе и в других орга­нах. Как же в них попали из половых органов эти гиганты микромира, которые достигают 30 микрон и не могут проползти сквозь ткани? Неужто они подобно грибам высыпают мельчайшие споры, которые легко проникают в кровь и разносятся по всему организму?

Исследовательница считает, что трихомонада способна путешествовать по организму. Не согласна она и с утверждениями урологов, что в безжгутиковой форме находятся убитые трихомонады. Мол, под действием лекарств паразиты отбросили копыта. А по мнению Козьминой, трихомонады эти здоровехоньки. Ведь она находила их в анализах пациентов через несколько месяцев после курса лечения. Мертвые трихомонады давно рассосались бы, а эти были совершенно целы. Что же они, воскресли? Но вряд ли паразиты способны на такие чудеса. Скорее всего с ними приключилось нечто подобное тому, что происходит с бактериями при лекарственном лечении: внешние органы рассасываются, а внутренние остаются.

Еще по одному поводу спорила врач-лаборант с леч