Новые перспективы в психотерапии и самоосвоении
Мы уже выяснили, что исследования холотропных состояний произвели крутой перелом в понимании эмоциональных и психосоматических нарушений. Было установлено, что психопатологические симптомы и синдромы психогенного происхождения не могут быть удовлетворительно объяснены, исходя лишь из травматических событий послеродовой биографии. Ибо из проделанных глубинной психотерапией переживаний наблюдений обнаруживается, что эти состояния имеют многоуровневую структуру движущих сил, необходимо включающую в себя важные составляющие из околородовой и надличностной областей психики.
Само по себе такое открытие даёт чрезвычайно пессимистическую картину психиатрии в обычном её понимании. Ведь оно объясняет, почему словесные, биографически направленные подходы повсеместно вызывали большое разочарование в качестве инструментов, имевших дело с серьёзными клиническими задачами. Ибо из-за своих понятийных и технических ограничений эти методы не способны проникать в более глубокие корни тех состояний, которые они пытаются исцелять. К счастью, работа с холотропными состояниями представляет собою нечто большее, чем просто обнаружение того, что у эмоциональных и психосоматических нарушений есть ещё околордовое и надличностное измерения. Она ведь ещё обеспечивает и доступ к новым действенным механизмам исцеления, активным именно на этих глубоких уровнях психики.
О подходе к терапии и самоосвоению, который основывается на догадках и выводах, которые сделаны при изучении холотропных состояний, и на использовании их целительных возможностей, можно говорить как о холотропной психотерапевтической стратегии . Эта стратегия представляет собой важную альтернативу тем методам разнообразных школ глубинной психологии, которые делают упор на диалоге между терапевтом и пациентом. Вдобавок она значительно отличается и от тех терапий переживания, развитых представителями гуманистической психологии, которые поощряют непосредственное выражение эмоций и даже задействуют тело, но проделывают всё это при сохранении обычного состояния сознания.
Общим же для традиционных школ психотерапии является то, что все они пытаются понять, как работает психика, почему развиваются симптомы и что они означают. А уже затем подобное теоретическое знание используется для развития методики, которую терапевт при взаимоотношениях с пациентом применяет, чтобы выправить выходящие за пределы нормы проявления побудительных сил. И хотя участие в этом процессе пациента является частью, существенно влияющей на ход излечения, именно терапевт рассматривается как активное действующее лицо и источник знаний, необходимых для успешного завершения излечения.
Подобный подход, хотя и необычайно редко вызывающий серьёзные сомнения и у психологов, и у теоретиков, всё таки страдает несколькими крупными недостатками. Психотерапевтический мир разбит на множество школ, выказывающих знаменательное отсутствие согласия, как по самым существенным теоретическим вопросам, так и относительно необходимых терапевтических мер. Это справедливо не только в отношении тех методов лечения, которые основываются на изначально несовместимых научных и философских предпосылках, таких, как бихевиористский дикондишенинг или психоанализ, но также и по отношению к большинству школ глубинной психологии, вдохновляющихся исходными для них работами Фрейда, ибо они значительно расходятся и в отношении определения побудительных сил психики, и в отношении причин, отвечающих за развитие психопатологии. Поэтому эти школы также расходятся по взглядам и на психотерапевтическую стратегию, и на характер терапевтического вмешательства.
При подобных обстоятельствах действия и вмешательство терапевта оказываются более или менее произвольными, так как на них влияет и его базовая профессиональная подготовка, и его личная философия. Главное же положение холотропной терапии основано на том, что симптомы эмоциональных и психосоматических нарушений представляют собою попытку организма освободится от травматических отпечатков, исцелить себя и упростить собственную работу. Эти нарушения не только досадно раздражают и осложняют жизнь, но и несут в себе важнейшую благоприятную возможность. Поэтому действенная терапия будет заключаться во врéменной активизации, усилении и последующем разрешении этих симптомов. А помощник будет просто поддерживать протекание того, что приводится в действие само собой.
Подобное правило холотропной терапии также свойственно и гомеопатии . Ведь перед врачом-гомеопатом стоит задача подобрать и применить снадобье, которое у здоровых индивидов во время так называемого опробования вызывало бы именно такие симптомы, которые проявляются у пациента (Vithoulkas, 1980). Холотропное состояние сознания склонны действовать по типу универсального гомеопатического снадобья тем, как оно активизирует любые существующие симптомы и выводит вовне те симптомы, которые оставались скрытыми.
Ранее я уже описывал, как в холотропных состояниях действует «функция радара», автоматически выносящая на поверхность именно то бессознательное содержание, что несёт на себе самую сильную эмоциональную нагрузку и наиболее готово для переработки. Этот необычайно полезный и важный механизм спасает терапевта от непосильной задачи определения того, что же составляет по настоящему существенные грани содержания, представляемого пациентом.
Здесь, кажется, вполне уместно сказать несколько слов о той установке и том подходе по отношению к симптомам, что бытуют на сегодняшний день в конформистской психиатрии. Под влиянием господствующей в психиатрическом мышлении медицинской модели психиатры повсеместно склоняются к тому, чтобы рассматривать силу проявления симптомов как показатель серьёзности эмоциональных и психосоматических нарушений. Стало быть, усиление симптомов рассматривается как «ухудшение» клинического состояния, а облегчение симптоматики — как «улучшение».
В повседневной лечебной работе — это общая практика, несмотря на то, что она находится в остром противоречии с опытом, накопленным динамической психиатрией. В ходе систематической психотерапии усиление симптомов наводит на мысль о проявлении важного бессознательного содержания и часто возвещает о большом продвижении по пути излечения. Хорошо известно также, что при острых и бурных эмоциональных состояниях, изобилующих богатой симптоматикой, прогнозы на излечение обычно намного лучше, чем при состояниях с менее бросающейся в глаза симптоматикой, развивающихся медленно и незаметно. Смешение тяжести состояния с силой проявления симптомов, совместно с другими причинами, такими, как загруженность работой большинства психиатров, экономические интересы, простота и выгодность фармакологического вмешательства, как раз и ответственно за то, что по большей части психиатрическое лечение сосредоточивается сейчас почти исключительно на подавлении симптомов.
Хотя подобная практика и отражает влияние на психиатрию медицинской модели, в самой же соматической медицине такое исключительное сосредоточение на подавлении симптомов на самом деле рассматривалось бы просто как дурная медицинская методика. Ибо при лечении физических заболеваний симптоматическая терапия применяется только в том случае, если мы одновременно назначаем методы, излечивающие причину заболевания. Например, прикладывание льда и приём аспирина пациентом с высокой температурой без установления этиологии лихорадочного состояния наверняка не считалось бы приемлемым методом медицинского лечения. Единственным исключением из этого правила является терапия неизлечимых заболеваний, которая ограничивается лечением симптомов из-за того, что неизвестно, как лечить причину заболевания.
В одной из своих лекций Фритьоф Капра, чтобы наглядно показать ложность сосредоточения на симптомах, нежели на том, что лежит в их основе, рассказал интересную притчу. Представьте себе, сказал он, что вы ведёте машину, и вдруг на щитке приборов зажигается красная лампочка. Оказывается, что масло у вас на опасно низком уровне. Вы же не знаете, как автомобиль работает, но знаете, что красный свет на панели приборов означает поломку. Вы возвращаете машину в гараж и сообщаете о поломке механику. Механик же, посмотрев немного, говорит: «Красная лампочка? Пустяки!» — берет провода и все их выдёргивает. Лампочка гаснет, и механик сообщает вам, что вы можете ехать.
У нас отнюдь не сложилось бы высокое мнение о механике, предложившем подобное «решение». Мы-то ожидали, что его вмешательство определит саму поломку, оставив нетронутой сигнальную систему, а не уничтожит механизм, предупреждающий нас о том, что поломка произошла. Точно так же цель настоящей терапии эмоциональных расстройств состоит в том, чтобы добиться такого состояния, в котором симптомы больше не будут проявляться, а не такого, при котором они не появляются потому, что не работает сигнальная система.
Таково решение, на которое нацелена холотропная терапевтическая стратегия. В том случае, если мы поощряем, облегчаем и поддерживаем полное проявление содержания, лежащего в основе симптомов, доводится до конца то, чего организм и пытается достичь, — освободиться от травматических отпечатков и высвободить связанные с ними подавленные эмоциональные и физические энергии. В главе, посвященной духовным обострениям, мы уже выяснили, что подобное понимание хода лечения применимо не только к неврозам и психосоматическим нарушениям, но и ко многим таким состояниям, которые конформистски настроенные психиатры диагностировали бы как психотические и рассматривали как проявления серьёзного душевного заболевания.
Неспособность осознать целительные возможности подобных крайних состояний отражает узость мировоззренческих рамок западной психиатрии, ограниченной послеродовой биографией и индивидуальным бессознательным. Поэтому переживания, для которых внутри этих узких рамок не припасено никакого логического объяснения, относятся к патологическим процессам неизвестного происхождения. Однако расширенная картография психики, включающая околородовую и надличностную области, даёт естественное объяснение и силе, и содержанию этих крайних состояний.
Другое важное положение холотропной терапии состоит в том, что деятельность среднего человека нашей культуры происходит на уровне, который намного ниже его действительных возможностей и способностей. Подобное обеднение происходит за счёт того, что он отождествляет себя только с малой долей собственного бытия — с физическим телом и эго. Такое ложное отождествление ведёт к неполному, нездоровому и неплодотворному способу жизни и способствует развитию эмоциональных и психосоматических нарушений психологического происхождения. Появление тревожных симптомов, не имеющих никакой органической основы, может рассматриваться как указание на то, что индивид, действующий исходя из ложных предпосылок, достиг какой-то точки, на которой становится очевидным, что старый способ существования в мире больше уже неприемлем и оказывается невыносимым.
Когда же становится ясно, что направленность на внешний мир перестала действовать, индивид философски отстраняется от него в свой внутренний мир и чрезвычайно эмоционально нагруженное содержание бессознательного начинает проявляться в сознании. Наплыв подобного содержания вызывает потрясения и обладает свойством нарушать способность индивида выполнять свои задачи в повседневной жизни. Подобный слом может происходить лишь в какой-то ограниченной сфере жизни, такой, как брак или половая жизнь, профессиональная деятельность или преследование разнообразных личных амбиций, либо же поразить одновременно все стороны жизни индивида.
Размеры и глубина подобного слома зависит от временной привязки важнейших травм, от которых индивид страдал в детском и младенческом возрасте, потому что именно они определяют, будет происходящее приобретать либо невротические, либо психотические свойства. Причинение травм на более поздних стадиях послеродовой жизни вызывает предрасположенность к невротическому срыву, поражающему лишь некоторые области межличностной и общественной жизни индивида. Но если происходящее приобретает свойства психоза, охватывая все сферы жизни, — это обычно указывает на серьёзные потрясения на ранних стадиях младенчества.
Складывающееся вследствие этого положение представляет собой не только кризис или обострение, но ещё и важную благоприятную возможность. Поэтому главная задача холотропной терапии состоит в том, чтобы поддерживать бессознательную деятельность или даже привести её в более подвижное состояние, чтобы полностью вынести в сознание память о вытесненных и забытых травмах. В ходе этого высвобождается и разряжается связанная в эмоциональных и психосоматических симптомах энергия, а сами симптомы превращаются в поток переживаний. Причём содержание этих переживаний может заимствоваться с любого уровня психики — биографического, околородового или надличностного.
Задача же помощника или терапевта при холотропной терапии заключается в том, чтобы поддерживать протекание переживаний с полным доверием к их исцеляющей природе, не пытаясь направлять их или каким-либо образом нагружать. Ведь всё действие ведётся только собственным внутренним исцеляющим разумом индивида. И здесь понятие терапевт употребляется в смысле греческого слова  , которое и означало лицо, прислуживающее при ходе исцеления, а не активного деятеля, чья задача состояла в том, чтобы «починить пациента». Для терапевта важно поддерживать развёртывание переживания, даже если рассудком он не может его постичь.
Некоторые мощные исцеляющие и преображающие переживания могут и вовсе не иметь никакого конкретного содержания: они состоят из последовательности глубокого накапливания эмоций или физических напряжений, их последующего высвобождения и расслабления. Зачастую конкретное содержание и интуитивные озарения возникают уже потом, либо во время этого же сеанса, либо даже в последующих. В некоторых случаях разрешение происходит на биографическом уровне, в других же — в связи с околородовым содержанием или с надличностными темами. И подчас волнующее исцеление и преображение личности с устойчивыми последствиями вытекает из переживаний, которые вовсе не поддаются разумному объяснению.
Самым мощным методом вызова холотропных состояний с целью излечения, без сомнения, является употребление психоделических растений или веществ. В настоящее время существует лишь несколько официальных исследовательских программ, привлекающих эти вещества, а психоделическая терапия где-либо в мире практически недоступна. Поэтому я сосредоточу наше внимание на подходе, который способен вызывать холотропные состояния не фармакологическими средствами и не связан со сложными проблемами политического, административного и юридического характера.