Введение в семейную психотерапию.
Семинары Ричарда Коннера.
Введение в семейную психотерапию.
Оглавление
Почему семейная терапия?. 1
Низкая самооценка и выбор партнера. 5
Различия и разногласия. 7
Определение отношений. 13
Контроль в отношениях. 14
Жизненный цикл семьи. 16
Период ухаживания. 18
Брак и его последствия. 21
Рождение детей и обращение с ними. 22
Трудности в среднем периоде брака. 24
Отлучение родителей от детей. 26
Отставка и старость. 28
Источники материалов. 28
Новосибирск
Почему семейная терапия?
1. Семейные терапевты имеют дело с семейными трудностями.
а) Когда один из членов семьи (пациент) испытывает трудности, которые проявляются в определенных симптомах, то эти трудности так или иначе затрагивают всех членов семьи.
б) Многие терапевты считают полезным называть члена семьи, у которого проявляется симптом, «выделенным пациентом»[1], а не «больным» или «странным» или «виноватым», как его обычно называют в семье.
в) Это делается по той причине, что терапевт рассматривает симптомы «выделенного пациента» как исполняющие определенную функцию и для семьи, и для самого индивида.
2. В ряде исследований было показано, что семья ведет себя так, будто она представляет собой единое целое. В 1954 г. Джексон ввел термин «семейный гомеостаз».
а) Согласно концепции семейного гомеостаза, семья действует таким образом, чтобы во взаимоотношениях поддерживалось равновесие.
б) Члены семьи способствуют сохранению этого равновесия не только явными способами, но и скрытыми.
в) Это равновесие обнаруживается в повторяющихся, циклических, предсказуемых паттернах коммуникации в семье.
г) Когда семейный гомеостаз оказывается под угрозой, его участники прилагают много усилий, чтобы его сохранить.
3. Супружеские отношения влияют на характер семейного гомеостаза.
а) Супружеские отношения — это ось, вокруг которой строятся все остальные семейные отношения. Супруги являются «архитекторами» семьи.
б) Затрудненные супружеские отношения порождают расстройство в воспитании детей.
4. Выделенный пациент — это член семьи, на которого наиболее заметно повлияли затрудненные супружеские отношения, и на нем больше всего отразилось расстройство в родительском воспитании.
а) Его симптомы служат сигналом «СОС» о трудностях его родителей и о нарушении семейного равновесия, происходящем в результате.
[3]
б) Симптомы, присущие выделенному пациенту представляют собой сообщения о том, что он искажает свое собственное развитие, пытаясь принять на себя и облегчить трудности своих родителей.
5. Многие терапевтические подходы называются «семейной терапией», но отличаются от предлагаемого здесь метода, поскольку эти подходы в основном ориентированы не на семью как единое целое, а лишь на отдельных членов семьи. Например:
а) У каждого члена семьи может быть свой собственный терапевт.
б) Или у всей семьи может быть один и тот же терапевт, но они видятся с ним отдельно друг от друга.
в) Или у пациента может быть свой терапевт, который время от времени встречается с другими членами семьи «ради» пациента.
6. Все большее число клинических наблюдений приводит к выводу, что семейная терапия должна быть ориентирована на семью в целом. Этот вывод сначала опирался на наблюдения, показавшие, как члены семьи реагируют на индивидуальное лечение одного из членов семьи, обозначенного как «шизофреник». Но дальнейшие исследования показали, что и семьи с малолетними правонарушителями реагируют на индивидуальное лечение этого члена семьи таким же образом. В обоих случаях оказалось, что:
а) Другие члены семьи мешали индивидуальному лечению «больного» члена семьи, пытались включиться в лечение или саботировали его, как будто семья была заинтересована, чтобы он оставался «больным».
б) Госпитализированный или заключенный пациент часто чувствовал себя хуже или регрессировал после посещения членами семьи, как будто семейное взаимодействие имело прямое влияние на его симптомы.
в) Другим членам семьи становилось хуже, когда пациенту становилось лучше, как будто болезнь одного из членов семьи была необходима для функционирования этой семьи.
7. Эти наблюдения заставили многих психиатров и исследователей, ориентированных на индивидуальное лечение, переоценить и подвергнуть сомнению некоторые предпосылки.
а) Они заметили, что когда пациент рассматривается как жертва его семьи, тогда слишком легко отождествиться с ним или чрезмерно защищать его, упуская из виду, что:
· пациенты, в свою очередь, столь же способны превращать в жертвы других членов семьи;
· пациенты способствуют закреплению своей роли как больных, странных или виновных.
б) Они заметили, в какой значительной мере им приходится опираться на явление переноса, чтобы произвести изменения:
· при этом возможно, что многое в так называемом переносе пациента в действительности было подходящей реакцией на поведение терапевта в
[4]
неправдоподобной, бедной взаимодействиями терапевтической ситуации;
· кроме того, терапевтическая ситуация с большей вероятностью закрепила бы патологию, чем представила новое положение вещей, вызывающее сомнения в прежнем восприятии;
· если поведение пациента до некоторой степени представляет собой перенос (т. е. характерное для него отношение к матери и отцу), то почему бы терапевту не помочь пациенту общаться с семьей более прямо, встречаясь с пациентом и его семьей вместе?
в) Они заметили, что терапевты проявляют больший интерес к тому, что происходит в воображении пациента, чем к его реальной жизни. Но даже если они проявляли интерес к реальной жизни пациента, пока они встречались лишь с самим пациентом в терапии, им приходилось руководствоваться его версией этой жизни или пытаться строить догадки о том, что в ней происходит.
г) Они заметили, что, стараясь изменить образ действий одного из членов семьи, они старались, в сущности, изменить образ действий всей семьи в целом:
· это возлагало ношу инициатора изменений в семье на одного лишь пациента, а не на всех членов семьи. Пациент и без того являлся именно тем членом семьи, который старался изменить ее образ действий, а когда его побуждали приложить к этому еще больше стараний, то в ответ он получал лишь все более резкую критику со стороны своей семьи. Тогда его ноша становилась еще тяжелее, и он чувствовал себя еще менее способным.
8. Как только терапевты начали видеться со всей семьей в целом, раскрылись другие аспекты семейной жизни, порождавшие симптомы, аспекты, которые раньше упускались из виду. Другие исследователи семейного взаимодействия сделали подобные открытия. С точки зрения Уоррена Броуди, супруги ведут себя с нормальным ребенком иначе, чем с симптоматическим:
«…в присутствии своего «нормального» ребенка родители способны относиться друг к другу с такой свободой, гибкостью и широтой понимания, в которую трудно поверить, учитывая ограничения в отношениях между родителями, когда они общаются с симптоматическим ребенком. Любопытно, почему это происходит именно так». [2]
9. Но психиатры, все больше склонявшиеся к семейной терапии, не первыми признали межличностную природу психической болезни. Первооткрывателями в этой области исследований были Салливан и Фромм-Рейхман, наряду со многими другими психиатрами, психологами и
[9]
социальными работниками. Движение «Защита ребенка» было другим важным шагом вперед; оно помогло нарушить традицию выделения одного из членов семьи для лечения.
а) Терапевты из центров «Защиты ребенка» включали в лечение и ребенка, и мать, хотя они чаще всего встречались с матерью и ребенком в разное время, в отдельных терапевтических сессиях.
б) Они все больше осознавали важность участия отца в терапии, хотя они обнаружили, что его трудно вовлечь в работу; обычно им не удавалось вовлечь отца в терапевтический процесс:
· по рассказам терапевтов, отцы чувствовали, что воспитание ребенка — это скорее работа жены, а не мужа; если ребенок ведет себя беспокойно, то терапевту нужно встретиться с женой;
· терапевты из центров «Защиты ребенка», поскольку они с самого начала были ориентированы на взаимоотношения между матерью и ребенком, легко поддавались доводам отца, так что им трудно было его убедить в том, насколько важна его роль в семье для здоровья ребенка;
· клиники «Защиты ребенка» продолжали сосредотачивать свое внимание на «материнстве», хотя они все больше признавали важность «отцовства». И независимо от того, включали ли они отца в свой подход к терапии, они продолжали фокусироваться на муже и жене в их родительских ролях, а не на их супружеских отношениях. При этом многократно отмечалось, насколько сильно супружеские отношения влияют на отношения родительские. Мюррей Боуэн пишет, например:
«…Поразительным было следующее наблюдение: когда родители близки друг к другу, эмоционально уделяют больше времени друг другу, чем пациенту, то состояние пациента улучшается. Когда любой из родителей становится больше эмоционально связан с пациентом, чем с другим родителем, то состояние пациента немедленно и автоматически ухудшается. Когда между родителями есть эмоциональная близость, то они не могут выбрать неправильный подход к воспитанию пациента. Пациент хорошо реагирует на твердость, мягкость, наказание, «разговоры начистоту» или на любые другие воспитательные меры. Когда родители «эмоционально разведены», любая и всякая воспитательная мера не приносит успеха». [3]
10. Семейные терапевты обнаружили, что им легче заинтересовать мужа в семейной терапии, чем в индивидуальной, потому что сам семейный терапевт убежден в важности участия обоих «архитекторов» семьи.
а) Как только терапевт успешно убеждает мужа, что он значим для терапевтического процесса и что никто не может говорить за него или
[6]
занять его место в терапии или в семейной жизни, то он с готовностью вовлекается в процесс.
б) Жена (в своей материнской роли) может инициировать семейную терапию, но после нескольких терапевтических встреч, муж вовлекается в нее так же сильно, как жена.
в) Семейная терапия воспринимается как нечто нужное и осмысленное всей семьей. Муж и жена говорят: «Теперь, наконец, мы вместе и можем разобраться в сути происходящего».
11. Начиная с первого контакта, семейные терапевты исходят из определенных предпосылок о том, почему один из членов семьи обратился за терапевтической помощью.
а) Обычно первый контакт происходит потому, что кто-то за пределами семьи обозначает Кузнецова ярлыком «трудного» ребенка. Первой за помощью обычно обращается встревоженная жена (мы назовем ее Маша Кузнецова). Она действует в роли матери «трудного» ребенка Кузнецова. Раз ребенок обеспокоен, то мать чувствует себя виновной в этом.
б) Но беспокойное поведение, вероятнее всего, появилось у Кузнецова задолго до того, как взрослый, не принадлежащий к их семье, обозначил его ярлыком «трудного» ребенка.
в) До тех пор, пока постороннее лицо (часто учитель) не назовет Кузнецова «трудным», члены семьи Кузнецовых наверняка будут вести себя так, как будто они не замечают поведения Кузнецова; его поведение устраивает его близких, потому что оно исполняет определенную семейную функцию.
г) Обычно какое-то событие или происшествие вызывает у Кузнецова симптомы; из-за этих симптомов посторонним становится очевидно, насколько ребенок обеспокоен. События могут быть такими:
· изменения, влияющие на малую семью (т. е. семью, состоящую из родителей и детей) [4]извне: война, экономическая депрессия и т. д. ;
· изменения в семье со стороны жены или в семье со стороны мужа: болезнь бабушки, финансовые затруднения дедушки и т. д. ;
· приезд или отделение кого-то из членов малой семьи: бабушка переезжает и начинает жить вместе с семьей, семья сдает комнату постояльцу, семья увеличивается в размере с рождением еще одного ребенка, дочь выходит замуж;
· биологические изменения: у ребенка начинается переходный период, у матери начинается менопауза, отец попадает в больницу;
· большие социальные изменения: ребенок поступает в школу, семья переезжает в другой город, отец переходит на новую должность, сын поступает в колледж.
[7]
д) События такого рода могут повлечь за собой симптомы, потому что супругам необходимо адаптироваться[5] к этим изменениям. Эта необходимость создает дополнительную нагрузку на супружеские отношения; отношения в семье переосмысливаются, а это, в свою очередь, влияет на равновесие семьи.
е) Семейный гомеостаз может быть функциональным (или «подходящим») для членов семьи во время одного периода семейной жизни и нефункциональным в другие периоды, так что события влияют на семью по-разному.
ж) Но если событие влияет на одного из членов семьи, то оно в некоторой степени влияет на каждого в ней.
12. После первого разговора с Машей Кузнецовой, терапевт уже может построить догадки о взаимоотношениях между Машей и ее мужем, которого мы назовем Саша. Если считать верным предположение, что нефункциональные супружеские отношения являются главной причиной симптомов ребенка, то отношения между мужем и женой становятся главным объектом терапии:
а) Что за люди Маша и Саша? В каких семьях они воспитывались?
· когда-то они были двумя отдельными людьми, выросшими в разной семейной обстановке;
· теперь они стали архитекторами новой семьи, своей собственной.
б) Почему из всех людей на свете они выбрали себе в супруги друг друга?
· то, как они выбрали друг друга, дает большое понимание, почему теперь они разочарованы друг в друге;
· то, как они выражают свое разочарование друг в друге, дает ключ к пониманию того, почему Кузнецовым необходимы симптомы, чтобы семья Кузнецовых оставалась вместе.
[8]
Различия и разногласия
1. Когда Маша и Саша поженились, они не осознавали, что им придется не только получать, но и «давать».
а) Каждый чувствовал, как будто ему нечего дать.
б) Каждый чувствовал, что от него не стоит ожидать «отдачи», потому что партнер — это всего лишь продолжение его самого.
в) Даже когда они давали друг другу, то у них это получалось неохотно, с тревогой и видом самопожертвования, потому что ни один из них в действительности не надеялся «получить».
2. Когда Маша и Саша обнаруживают, поженившись, что партнер отличается от их ожиданий в период ухаживания, у них возникает разочарование. То, что они видят теперь в действительности — это черты характера, проявляющиеся в партнере в повседневной жизни; обычно эти черты являются неприятной неожиданностью, потому что они не проявляются во время ухаживания.
а) Маша ложится спать в бигуди.
б) Маша все время разваривает картошку.
в) Саша разбрасывает по комнате грязные носки.
г) Саша храпит по ночам.
3. Когда Маша и Саша, поженившись, обнаруживают, что они отличаются друг от друга, причем им кажется, что у них что-то отнимается, а не добавляется, то они начинают видеть друг друга в новом свете.
а) «Различия» выглядят плохо, потому что они ведут к разногласиям.
б) Разногласия напоминают им обоим, что другой человек существует сам по себе, в отдельности, а не только как продолжение партнера.
4. Употребляя термин «различия», я имею в виду всю область индивидуальности в целом, то, как каждый человек естественно отличается от любого другого.
а) Различия между людьми могут быть физическими (А высокого роста, Б — низкого; А мужского пола, Б — женского).
б) У людей могут быть разные личностные характеристики или темпераменты (А эмоционален и общителен, Б замкнут и сдержан).
в) У людей может быть разный образовательный уровень и разные способности (А знает физику, Б — музыку; А умеет обращаться с инструментами, Б — хорошо поет).
г) Различия, обнаруженные в другом человеке, можно использовать деструктивно, а не как возможность сделать свою жизнь богаче.
5. Больше всего Машу и Сашу беспокоят такие различия, как:
[12]
а) Разные привычки, желания, вкусы, предпочтения (А любит ездить на рыбалку, Б терпеть не может рыбалку; А любит оставлять форточку открытой на ночь, Б любит закрывать форточку).
б) Разные мнения и ожидания (А религиозен, Б не религиозен; А ожидает, что женщины должны быть сильными, Б ожидает, что мужчины должны быть сильными).
6. Различия, ведущие к конфликту интересов (к разногласиям) воспринимаются как оскорбления и как доказательства того, что тебя не любят.
а) Кажется, что различия ставят под угрозу автономию и самооценку.
б) Может получиться так, что одному приходится давать, а другому — получать. Поскольку на всех явно не хватит, кому достанется то, что есть в запасе?
в) До супружества каждый из них думал, что запас другого достаточен для двоих, теперь, когда возникли разногласия, ситуация выглядит так, как будто даже для одного этого запаса недостаточно.
7. Если бы у Маши и Саши была высокая самооценка, они смогли бы доверять друг другу.
а) Каждый из них был бы уверен в своей способности получать то, что ему нужно от партнера.
б) Каждый из них мог бы даже подождать и получить желаемое несколько позже.
в) Каждый мог бы давать другому и при этом не чувствовать себя ограбленным.
г) Каждый из них мог бы использовать различия между собой и партнером для большего личностного роста.
8. У Маши и Саши не хватает доверия друг к другу.
а) Каждый чувствует, что его запаса, его ресурсов едва хватает на поддержание собственной жизни, не говоря уже о жизни другого.
б) Каждый как будто бы говорит своим поведением: «Я ничто. Я буду жить для тебя». Но одновременно с этим каждый ведет себя так, как будто бы говорит своим поведением: «Сам по себе я ничто, так что, пожалуйста, живи для меня».
9. Так как они мало доверяют друг другу, некоторые аспекты совместной жизни представляют для них особую угрозу, поскольку в этих аспектах проверяется их способность учесть индивидуальные особенности друг друга. Больше всего это касается следующих аспектов: денег, еды, секса, отдыха, работы, воспитания детей, взаимоотношений с родственниками.
10. Даже если бы они умели доверять друг другу, совместная жизнь заставляет их решать, в какие моменты давать, а в какие получать, учитывая реальные ограничения во времени. Им нужно решить:
а) Что они будут делать совместно (насколько зависимыми они будут).
[13]
б) Что они будут делать по отдельности (насколько они будут независимыми).
11. Им нужно найти особого рода баланс в рамках их нынешней реальности:
а) Между тем, чего хочет А и тем, чего хочет Б.
б) Между тем, что А делает лучше и что Б делает лучше.
в) Между тем, что думает А и что думает Б.
г) Между тем, за что А возьмет на себя ответственность и за что Б.
12. Им нужно научиться настаивать на своих желаниях, мыслях, чувствах и знаниях, не унижая, не разрушая другого и не нападая на него, и, кроме того, прийти к подходящему для обоих конечному результату.
а) Если они смогут выработать функциональные[7] отношения, то они смогут сказать:
«Я думаю то, что я думаю, я чувствую то, что я чувствую, я знаю то, что я знаю. Я — это я, но я не виню тебя за то, что ты — это ты. Я ценю все, что ты можешь предложить мне. Давай посмотрим, какой самый реалистичный подход мы можем выработать вместе».
б) Но если они не смогут выработать функциональные отношения, то они скажут:
«Будь таким как я; ты должен стать одинаковым со мной. Ты плохой, если ты не согласен со мной. Реальность и различия между нами не имеют значения».
13. Давайте рассмотрим тривиальный пример разногласия между «функциональными» людьми. Предположим, что супружеская пара уже понимает и согласна, что приятно было бы поужинать вместе. Но давайте предположим также, что А хочет поужинать гамбургерами, а Б хочет поужинать цыплятами. В ресторане, где подают гамбургеры, не подают цыплят; в ресторане, где подают цыплят, не подают гамбургеры.
а) Каждый может попытаться уговорить другого:
«Пожалуйста, давай поедим гамбургеры».
б) Каждый может предложить очередность:
«Давай поедим цыплят в этот раз, а гамбургеры в следующий раз».
в) Они могут попробовать найти альтернативу, устраивающую их обоих:
«Мы оба любим бифштексы», или
«Давай найдем другой ресторан, где подают и гамбургеры, и цыплят».
г) Они могут посмотреть, что реальнее, поставив реалистичность плана выше своих отдельных желаний:
«Ресторан, где подают гамбургеры, ближе, а мы торопимся; давай поедим гамбургеры».
д) Они могут попробовать найти равновесие между отдельными желаниями и желанием быть вместе:
[14]
«Ты поешь гамбургеры, раз они тебе больше нравятся, а я поем цыплят, и мы увидимся после этого».
Они способны отделиться друг от друга на время и принять самостоятельное решение.
е) В крайнем случае, они могут воспользоваться мнением третьего человека, чтобы он приял решение вместо них:
«Андрей хочет поесть с нами. Давай спросим Андрея, где он хочет поесть».
14. Давайте возьмем тот же самый пример и посмотрим, как воспринимают разногласия «нефункциональные» люди. Они исходят из принципа, что любовь должна сочетаться с полным согласием, поэтому:
а) Мы обнаруживаем, что они откладывают и долго колеблются:
«Давай решим позднее, что поесть»
(бывает так, что они совсем пропускают этот обед или ужин).
б) Мы обнаруживаем, что они стараются принудить друг друга:
«Мы будем есть гамбургеры и все тут!»
в) Мы обнаруживаем, что они стараются ввести друг друга в заблуждение:
«И то, и другое — еда, поэтому давай есть гамбургеры».
г) Мы обнаруживаем, что они стараются отрицать желания друг друга:
«На самом деле ты не так любишь цыплят» или
«Только сумасшедшему могут нравиться цыплята!»
д) Всегда обнаруживается, что они обвиняют и дают моральные оценки:
«Ты плохой и эгоистичный, раз ты не хочешь есть со мной гамбургеры. Ты никогда не делаешь того, чего я хочу. У тебя дурные намерения по отношению ко мне».
15. Чем менее функциональны Маша и Саша, тем больше они склонны проявлять разногласия так:
«Если бы ты любил меня, ты бы делал то, чего я хочу».
Они никогда не пользуются таким подходом, при котором они разделяются и принимают самостоятельные решения; даже если они договариваются о самостоятельности, она никогда не становится реально осуществимой.
16. Маша и Саша обвиняют один другого, потому что они уязвлены и разочарованы; они ожидали полного согласия.
а) Они ожидали, что будут по достоинству оценены, но теперь они видят, что вместо этого на них возлагаются обвинения.
б) Они ожидали единения друг с другом, а вместо этого получают полную разъединенность и множество различий.
17. Однако, если Маша и Саша станут обвинять чересчур открыто, то они ожидают от этого пугающих результатов. Саша ведет себя так, как будто бы он говорит сам себе:
«Если я обвиню Машу, то это ее сокрушит. Я не могу сокрушить Машу, потому что мне нужно, чтобы она меня ценила. А что, если Маша не будет
[15]
особенно сокрушаться, потому что в действительности она не ценит меня? Что будет, если вместо этого Маша обвинит меня, причинит мне душевную боль, повергнет меня обратно в одиночество и психологическую смерть, что будет, если она сокрушит меня?»
«Нет, этого не должно случиться! Маша нуждается во мне. Я несу ответственность за нее. Я не должен обвинять Маша, потому что это бы сокрушило ее. Если и я обвиню ее, я должен сделать это очень осторожно».
Маша думает то же самое.
18. Сам процесс разногласия между Машей и Сашей становится подспудным. (Фактически, их общение, по большей части, становится подспудным, т. е. становится скрытным. )
а) Когда Саша и Маша хотят обвинить друг друга за то, что им чего-то не дали, то им приходится маскировать свои обвинения, общаясь не прямо, а скрыто.
б) Когда им хочется попросить о чем-то, им приходится маскировать свои просьбы, тем самым общаясь не прямо, а скрыто.
19. В следующем примере описывается, как звучит скрытая просьба. Предположим, что Маша хочет пойти в кино.
а) Вместо того, чтобы сказать:
«Я хочу пойти в кино. А ты хочешь?», она говорит:
«Разве ты не хочешь посмотреть кино?» или
«Тебе хорошо было бы посмотреть кино».
б) Если ей приходится маскировать свою просьбу еще больше (если, например, ее поведение является «шизофреническим»), то она может сказать:
«На нашей улице открылся новый кинотеатр» или
«Мне нравятся помещения, в которых работают кондиционеры».
20. Скрытое обвинение может, например, звучать так (предполагая, что Саша не отзывается на просьбу Маши):
а) Вместо того, чтобы сказать:
«Ты не прислушиваешься ко мне, когда я прошу тебя о чем-то. Ты никудышный муж», Маша говорит:
«Люди никогда не обращают на меня внимание».
б) Или, если ей приходится замаскировать свое обвинение еще больше (как в случае шизофрении), то она может сказать:
«Мир глух к просьбам».
21. Когда просьбы и обвинения становятся настолько скрытыми, любой посторонний человек, наблюдающий со стороны, приходит в замешательство и спрашивает:
«Кто хочет чего и от кого? Кто сделал что и с кем они это сделали?»
а) Ребенок в такой семье приходит в замешательство.
[16]
б) Терапевт может оказаться в замешательстве, если он не проследит, чтобы желания и обвинения четко обозначались, как исходящие от кого-то и направленные на кого-то.
22. Если наблюдать за людьми, переходя от наиболее функциональных отношений к наименее функциональным, то желания и обвинения все реже и реже принадлежат кому-то конкретному.
а) Они адресуются скорее ближайшей планете, чем ближайшему человеку.
б) Ответные реакции на просьбы и обвинения становятся все уклончивее:
· сообщения посылаются так, словно они никому не адресованы;
· ответные реакции тоже как будто бы никому не принадлежат.
23. Маша и Саша могут уклониться от просьб и обвинений, выходя из ситуации. В то же самое время, они превращают свой открытый выход из ситуации в скрытое обвинение.
а) Они могут выйти, сказав:
«Делай, как знаешь,… Делай по-своему… Ты, дорогой, всегда прав».
б) Они могут выйти из ситуации, не говоря ничего, а буквально покидая поле деятельности в самый важный момент, когда принимается решение, и делая это так, как будто они скрыто говорят:
«Делай, как знаешь. Мне приходится отсутствовать, чтобы продолжать жить с тобой».
в) Они могут уйти от ситуации через наркотики, сон, алкоголь, невнимательность, «тупость», как будто они говорят этим:
«Делай, как знаешь. Мне нужно быть в полубессознательном состоянии, чтобы жить с тобой».
г) Они могут уйти от ситуации, физически заболев, как будто говоря этим:
«Делай, как знаешь. Мне нужно болеть, чтобы продолжать жить с тобой».
д) В качестве последнего прибежища, они могут уйти от ситуации с помощью психической болезни, как будто бы говоря этим:
«Делай, как знаешь. Мне приходится сойти с ума, чтобы продолжать жить с тобой».
24. Под всей этой уклончивостью и двусмысленными фразами кроется желание Маши и Саши все-таки разобраться в своих противоречивых чувствах о том, любят их или не любят.
а) Каждый из них старается скрыть свое разочарование.
б) Каждый из них старается защитить, умилостивить другого и угодить ему, потому что этот другой необходим для того, чтобы выжить.
в) Что бы они не делали, то, как они это делают, выдает их страдание, разочарование и чувство обделённости.
25. В роли психотерапевта я обнаружила, что нефункциональность вероятна там, где общение между людьми становится все более непрямым и скрытым.
[17]
Однако, я еще не описала супружеские пары, которые играют друг с другом в поддавки (я даже называю это «синдром игры в поддавки»).
а) Каждый говорит:
«Я прав!»
«Нет, я прав!»
«Ты никудышный!»
«Нет, ты никудышный!»
б) Супружеские пары, играющие в поддавки, по крайней мере, делают это открыто:
· они не соглашаются открыто, но вместе с тем, у них есть и скрытые разногласия;
· ни один из супругов не смешивает свои желания с желаниями другого. Каждому из них очень легко услышать желания другого, потому что эти желания обычно выкрикиваются;
· любому постороннему человеку легко заметить, что эти двое находятся в разногласии и ему можно прокомментировать такое положение дел, причем с его замечаниями супруги согласятся;
· муж и жена, играющие в поддавки, не водят себя за нос, как другие люди, маскирующие свое разочарование. Однако, индивидуальные чувства пониженной самооценки у каждого из них в отдельности создают взаимную потребность одного в другом, и они чувствуют себя в ловушке. Они способны признать, что они разные, но не способны воспринимать себя отдельными.
26. Обобщая все то, что мы описали выше, мы можем сказать, что у Маши и Саши, если у них крайне нефункциональные отношения (если они — родители крайне «трудного» ребенка), будет низкая самооценка, завышенные ожидания и мало доверия. Так они могут с легкостью установить и закрепить взаимоотношения, при которых на поверхностном уровне они неотличимы один от другого. Собственная уникальность и обособленность может признаваться ими только в скрытой форме.
а) Как будто бы Саша говорит себе:
«Маша нуждается во мне, я несу за нее ответственность. У нас с Машей не должно быть разногласий, потому что они бы сокрушили ее. Маша и я не отличаемся друг от друга. И мы не должны проявлять разногласий, за исключением мелких поводов. Она чувствует то, что и я, любит то же, что и я, и думает то же, что и я. Мы живем друг для друга, у нас общий кровяной поток».
б) Каждый из них так сильно старается угодить другому и защитить его, что в конечном счете, он начинает жить согласно своим представлениям о том, чего хочет его партнер:
· каждый из них передает контроль над собой другому, хотя чувствует при этом негодование;
[18]
· каждый из них также смиряется с ответственностью за необходимость контролировать другого, хотя это вызывает в нем негодование.
27. В результате получается, что каждый из них в один момент ведет себя как родитель, а в следующий — уже как ребенок.
а) Каждый говорит:
«Вот, заведуй моей жизнью вместо меня (хотя мне бы так хотелось, чтобы ты этого не делал!)».
б) Каждый также говорит:
«Ладно, я буду заведовать твоей жизнью за тебя (хотя мне бы так хотелось, чтобы ты сам заведовал!)».
в) Они по очереди играют роль сильного и адекватного партнера, или беспомощного и неадекватного. В таких взаимоотношениях хватает места только для одного сильного, адекватного человека.
г) Каждый действует так, как будто бы индивидуальность несовместима с ролью жены или мужа; как будто индивидуальность и супружеская жизнь в принципе не сочетаются.
28. До вступления в брак Маша и Саша никогда не выражали свою индивидуальность в полной мере.
а) Теперь, вступив в брак, они стараются не проявлять свою индивидуальность даже в той малой степени, в какой она у них проявлялась раньше; это делается, чтобы войти в супружескую роль.
б) Теперь на поверхности они стараются быть лишь супругами, живущими друг для друга.
в) В глубине души они все еще стараются проявить свою индивидуальность.
29. Маша и Саша продолжают такие отношения, потому что в действительности ничего лучшего они и не ожидали.
а) Они всегда могут надеяться, что у них это будет по-другому (жизнь остается такой же, как раньше — но, быть может, она как-то изменится!):
· Маша может надеяться, что Саша окажется другим, нежели ее ожидания о мужчинах;
· Саша может надеяться, что Маша окажется другой, нежели его ожидания о женщинах.
б) Пока это не прояснится, Маше нужно защищаться от собственных страхов, пользуясь теми же тактическими ходами, которые ее родители использовали друг против друга, потому что она не знает других ходов. (Саша делает то же самое. )
30. Какие бы отношения не выработались у Маши и Саши, они разочарованы тем, что они получили.
а) Вскоре им предстоит добавить родительскую роль к тому, что у них осталось от индивидуальных ролей и к тому, что они старались развить в супружеской роли.
[19]
б) Если они столкнулись с трудностями, стараясь найти сочетание индивидуальности с супружеством, им будет одинаково трудно сочетать это с родительской ролью.
* * *
Это одна из причин, почему прямое и открытое общение между партнерами так важно. Для него требуется смелость, некоторые новые убеждения и немного практики такого общения. Оно стоит ваших усилий. Люди нуждаются в прямом, честном общении, общении, которому они могут доверять. Единственное, что мешает такому общению, — это страх. Вирджиния Сатир предлагает реагировать на эти страхи следующим образом:
· Я могу сделать ошибку!
· Я уж точно сделаю ошибку, если я буду хоть что-нибудь делать, особенно, если я буду делать что-то новое — именно так я всегда и учился.
· Это может кому-нибудь не понравится!
· Я могу быть почти уверен, что кому-нибудь это не понравится, но это нормально. У всех разные вкусы.
· Меня будут критиковать!
· Да, иногда люди будут критиковать то, что я делаю, и иногда это будет даже полезно, — я несовершенен.
· Я могу оскорбить чьи-нибудь чувства!
· Иногда, правда неприятна, но каждый человек выбирает, как ему отреагировать. Я не отвечаю за их выбор.
· Он подумает, что я плохой!
· Может быть, он подумает, что я плохой; я могу это пережить. Вопрос в том, что ядумаю.
· Люди подумают, что я несовершенен!
· Я не совершенен и остальные люди тоже, ну и что?
· Он может уйти!
· Если он хочет уйти, может быть, это и к лучшему. Я могу это пережить.
Такое отношение даст вам возможность стоять на своих собственных ногах, хотя это не всегда будет легко и безболезненно. Однако, когда вы сможете посмеяться над собой, этот процесс будет проходить гораздо легче.
[20]
Определение отношений
Когда любые два человека встречаются в первый раз и начинают устанавливать отношения, существуют потенциальные возможности для самого разнообразного поведения по отношению друг к другу. Они могут обменяться комплиментами или оскорблениями, пофлиртовать или продемонстрировать, что один из них выше, чем другой и т. д. По мере того, как эти два человека определяют отношения друг с другом, они вместе вырабатывают тот тип коммуникативного поведения, который будет присутствовать в их отношениях. Из всех возможных сообщений они выбирают сообщения определенного типа и приходят к соглашению, что это должно быть включено в отношения. Они как будто прочерчивают линию, отделяющую то, что будет в их отношениях от того, чего не будет. Эту линию можно назвать совместным определением отношений. Любое сообщение, которым они обмениваются, самим своим существованием либо подкрепляют эту линию, либо предлагает ее смещение, чтобы включить сообщение нового типа. Таким образом, отношения с обеих сторон определяются наличием или отсутствием сообщений, которыми эти люди обмениваются. Если молодой человек обнимает девушку, он указывает на то, что любовное поведение будет включено во взаимоотношения. Если девушка говорит: «Нет, нет», — и отстраняется от него, она указывает, что любовное поведение не будет включено в их отношения. Какого типа отношения будут между ними: любовные или платонические, определяется тем типом сообщений, который они оба согласны принимать. Это соглашение никогда не вырабатывается навсегда, постоянно предлагаются сообщения нового типа или окружающая ситуация меняется и провоцирует изменения в поведении.
Если бы человеческая коммуникация происходила только на одном уровне, то выработка или определение отношений зависели бы толь