Хелен эстерхази пендергаст
– Все ли согласны, что могила определена верно?
Собравшиеся закивали.
– Хорошо. – Дженнингс отступил на шаг. – Начинайте процедуру эксгумации.
Двое могильщиков, в дополнение к толстым защитным комбинезонам надевшие респираторы, вырезали прямоугольник в толстом дерне. С профессиональной сноровкой разрезали его на полосы, подняли, свернули в рулоны и аккуратно уложили обок могилы. Рядом стоял крошечный кладбищенский экскаватор. Могильщики обозначили края ямы, вынули верхний слой грунта. Затем отошли, и крохотный ковш машины врезался в темную почву.
Могильщики и экскаватор работали попеременно. Люди выравнивали края ямы, пока опорожнялся ковш. Остальные наблюдали в благоговейном молчании. Яма стала глубже, и от нее распространился запах свежей влажной земли, глухого старого леса. От раскрытой могилы шел пар. Дженнингс выудил из кармана респиратор и поспешно нацепил.
Бофорт украдкой посмотрел на агента ФБР. Тот завороженно глядел на углубляющуюся яму, но какие мысли обуревали Пендергаста, доктору было не понять. Агент прямо не ответил ему на вопрос, зачем извлекать останки жены. Но он хотел, чтобы криминалистическая лаборатория была наготове для всех возможных тестов, проверяющих личность покойника. Даже для семьи, знаменитой эксцентричностью, эта выходка Алоизия казалась необычной и весьма тревожила доктора.
Раскопки тянулись с полчаса. Могильщики немного передохнули и снова взялись за работу. Спустя несколько минут после перерыва лопата ударилась о твердое. Лязгнула о большой пустотелый объект.
Окружавшие могилу люди переглянулись – все, кроме Пендергаста, не отрывавшего взгляда от зияющей ямы у ног.
Работая осторожнее, могильщики выровняли стены ямы, затем углубились, медленно обнажая стандартный бетонный контейнер, в котором покоился гроб. Экскаваторщик опустил в могилу тросы, к ним прицепили крышку и подняли, открыв гроб из красного дерева, темнее окружающей почвы, с бронзовыми уголками, окантовкой и ручками. Вокруг разлился новый запах – слабый аромат разложения, телесной гнили.
К могиле подошли четверо, несущие «оболочку» – ящик, куда поместят старый гроб вместе с останками. Уложив ящик наземь, эти четверо поспешили на помощь могильщикам. Остальные молча наблюдали за тем, как в могилу опустили новые тросы и подсунули их под гроб. Шестеро мужчин медленно и осторожно потянули за веревки.
Сначала гроб словно не хотел покидать привычное место. Но затем раздался негромкий скрежет, и короб красного дерева приподнялся, поехал вверх.
Наблюдатели расступились, когда работники кладбища Сен-Севин вынули гроб из могилы и уложили наземь рядом с «оболочкой». Дженнингс подошел к гробу, натягивая резиновые перчатки. Опустился на колени и прочел имя на табличке.
– Хелен Эстерхази Пендергаст, – произнес он сквозь респиратор. – Отметьте: имя на гробе совпадает с именем, указанным в разрешении на эксгумацию.
Открыли «оболочку», изнутри облицованную листами оцинкованного железа с пластиком поверх, с изолирующей прослойкой изопона. Все как обычно. Дженнингс кивнул и проворно отодвинулся, работники кладбища снова подняли гроб Хелен Пендергаст за тросы, перенесли к «оболочке» и поместили внутрь. Агент смотрел, словно скованный морозом, бледный, полуприкрыв глаза. С начала процесса эксгумации он не шевельнулся, разве что моргнул пару раз.
Гроб уложили внутрь «оболочки», закрыли ее и зафиксировали крышку. Администратор кладбища принес бронзовую табличку с именем. Пока рабочие снимали одноразовые защитные комбинезоны и мыли руки дезинфицирующим средством, администратор приколотил табличку.
Бофорт поежился. Подходило время работы, для которой Пендергаст и вызвал доктора. Рабочие подняли «оболочку», отнесли к припаркованному неподалеку фургону-лаборатории, мирно рокочущему генератором в тени магнолий. Ассистент доктора открыл заднюю дверь, помог рабочим сунуть «оболочку» в машину.
Бофорт подождал, пока двери закроются, затем пошел вслед за рабочими к огороженной разрытой могиле. Все собравшиеся к началу процедуры оставались на месте согласно протоколу. Рабочие принялись закапывать старую могилу, экскаватор начал копать новую рядом. Когда работа над останками завершится, их захоронят в новой яме. Доктор знал: разрешение на эксгумацию Пендергаст мог получить, лишь на самом деле перемещая останки, пусть и на столь малое расстояние. И то наверняка ему пришлось надавить на потеющего, нервничающего Дженнингса. Любопытно, чем Алоизий сумел на него подействовать?
Бофорт подошел к Пендергасту и сказал вполголоса:
– Мы готовы. Какие именно тесты вы хотите провести?
– Анализ ДНК, идентификация волос, рентгенограмма челюстей, если возможно, отпечатки пальцев. Все, что можно.
Бофорт постарался выразить свою мысль как можно тактичнее:
– Думаю, мы бы работали эффективнее, если бы понимали, в чем цель нашей работы.
Пендергаст ответил не сразу:
– В этом гробу лежит не моя жена.
– Что побудило вас сделать заключение о возможности такой, э-э, ошибки? – осторожно осведомился доктор.
– Прошу вас, просто проведите тесты, – ответил Пендергаст спокойно.
Он вытащил из внутреннего кармана щетку для волос в закрывающемся пластиковом пакете.
– Возьмите. Вам необходим образец ее ДНК.
Доктор взял пакет, размышляя, кем надо быть, чтобы хранить расческу жены спустя десять с лишним лет после ее смерти.
– Э-э… а если там – ее тело, что тогда?
Ответа не последовало, и Бофорт задал другой вопрос:
– Вы хотите присутствовать, когда мы вскроем гроб?
От холодной, маниакальной одержимости во взгляде агента доктору захотелось поежиться.
– Для меня это неважно.
Пендергаст повернулся спиной к могиле и больше не промолвил ни слова.
Глава 33
Нью-Йорк
Длинная извилистая очередь за едой у миссии на Бауэри-стрит медленно двигалась мимо переднего ряда длинных столов к стойкам с горячей, испускающей пар едой.
– Вот дерьмо! – выругался мужчина впереди. – Неужто опять курятина и клецки?
Эстерхази рассеянно взял поднос, положил себе кукурузного хлеба, продвинулся дальше в очереди.
Так вот оно как – залечь низко. Ниже и не бывает. Он уехал из Бостона на автобусе, прекратил пользоваться кредитными картами и банкоматами. Жил под именем, указанным в фальшивом паспорте, и купил телефон на это имя. Ночевал в дешевом отеле на Секонд-стрит, где предпочитали рассчитываться наличными. По возможности питался на благотворительных раздачах пищи. Еще с поездки в Шотландию осталось немало наличных, так что деньги пока проблемой не были, но стоило растянуть запас подольше. Пендергаст – страшный, энергичный, изобретательный враг с воистину неограниченными ресурсами. Хотя, если деньги закончатся, они всегда дадут своему верному Эстерхази еще.
– Чертово зеленое желе! – не унимался мужчина впереди, лет сорока на вид, с жиденькой козлиной бороденкой, одетый в выцветшую клетчатую рубаху из байки. На его грязном бледном лице, казалось, отпечатались все возможные пороки и злоупотребления. – Ну почему никогда не дают красное?
«Обыденная банальность зла», – подумал Эстерхази, машинально двигая поднос по направляющим.
Так жить нельзя. Это недостойно человека. Нужно прекращать с игрой в прятки и переходить в нападение. Пендергаст должен умереть. Эстерхази дважды пытался его убить. Говорят, на третий раз везет.
«У каждого человека есть слабое место. Найдите его слабое место и нанесите удар», – сказал убийца из «Ковенанта».
С подносом в руках Эстерхази подошел к ближайшему столу и сел на единственное свободное место рядом с «козлиной бородкой». Взял вилку, ткнул рассеянно в еду и положил вилку на стол.
Если задуматься хорошенько, о Пендергасте известно на удивление мало. Он женился на сестре Эстерхази. Но хотя поддерживал дружеские отношения, всегда держался холодно, отстраненно. Загадка.
Скорее всего, он потому не смог убить Пендергаста, что не сумел понять его. Нужно узнать больше о привычках, пристрастиях, излюбленных местах, связях агента. Выяснить, что им движет, о чем он по-настоящему тревожится.
Тут же вспомнилось сказанное напоследок элегантным убийцей: «Джадсон, не беспокойтесь, мы как следует о вас позаботимся. Как и всегда заботились».
От такого воспоминания еда не лезла в глотку. Эстерхази снова отложил вилку и повернулся к бородатому бродяге. Уставился на него и не отводил взгляда до тех пор, пока тот не прекратил есть и не посмотрел в ответ.
– Проблемы? – спросил бродяга.
– Как ни удивительно, да. Проблемы. – Эстерхази одарил его улыбкой. – Можно спросить?
– О чем? – насторожился бродяга.
– Меня преследует один тип. Угрожает прикончить. И никак его не стряхнуть.
– Прикончи ублюдка первым, – посоветовал бродяга и снова принялся чавкать желе.
– В этом и проблема. Не могу подобраться. Что бы ты сделал на моем месте?
Глубоко посаженные глазки бродяги засверкали злой радостью. Он даже выпустил ложку из рук. О, в этих делах он знал толк!
– Возьми кого-нибудь близкого к нему. Слабого. Беззащитного. Сучку его возьми.
– Сучку, – задумчиво повторил Эстерхази.
– Не просто сучку, а его самую близкую сучку. Через бабу всегда можно взять мужика.
– Разумно.
– Твою мать, конечно, а как еще! Я однажды с дилером поцапался, хотел порвать его дерьмовую задницу на газету, но эта скотина всегда был с корешами. Но у него была младшая сестренка, в самом соку…
Бродяга рассказывал долго, со смаком. Но Эстерхази уже не слушал его, погрузившись в размышления.
Самую близкую сучку…
Глава 34
Саванна, штат Джорджия
Элегантный дом окружала благоуханная прохлада осеннего вечера. На близлежащей Хабершем-стрит и за нею, на Уитфилд-сквер, оживленно болтали прохожие, а туристы фотографировали декоративные башенки и старые кирпичные дома у парка. Но внутри дома царил покой.
Его потревожил легкий скрежет металла о металл. Замок щелкнул, и задняя дверь тихонько приоткрылась.
Специальный агент Пендергаст – едва заметная в вечернем сумраке тень – проскользнул на кухню. Прикрыл и замкнул дверь за собой, затем прильнул к ней, вслушиваясь. Дом пустовал, но агент все равно выждал какое-то время в тишине. Воздух в доме был затхлый, стоялый. Окна закрыты, жалюзи опущены. В доме явно никого не было уже долгое время.
Пендергаст вспомнил, что последний раз посещал этот дом несколько месяцев назад и обстоятельства, мягко говоря, значительно отличались. Теперь Эстерхази залег на дно, причем умело. Но целиком от следов не избавиться. Ключ к разгадке найдется обязательно, и, скорее всего, именно в этом доме. Никто не в силах испариться бесследно.
С возможным исключением в виде Хелен.
Пендергаст внимательно осмотрел кухню. Хозяин содержал ее в идеальной, педантичной чистоте. Выбор мебели изобличал чисто мужской вкус, как и все прочее в доме: тяжеловесный дубовый обеденный стол, чересчур массивная стойка для ножей, откуда торчало множество рукоятей, буфеты темного вишневого дерева, черная гранитная столешница.
Агент покинул кухню, вышел в зал, поднялся по лестнице на третий этаж. Двери на лестничной площадке были закрыты. За первой дверью оказалась лестница, ведущая на чердак – недообустроенное помещение с двускатным потолком, где пахло нафталином и пылью. С потолка свисала лампа без абажура, рядом болталась веревка. Пендергаст потянул за нее, и чердак залило резким светом. Вдоль стен стояли картонные коробки, чемоданы и сундуки, все аккуратно закрытые. В углу – зеркало в полный рост, тусклое, покрытое пылью.
Пендергаст вынул из кармана пиджака складной нож с перламутровой рукоятью и принялся за дело. Методично и неспешно он разрезал ленту, склеивающую крышки коробок, просматривал содержимое, запаковывал и заклеивал крышки новой лентой. Покончив с коробками, принялся за чемоданы и сундуки: осторожно вскрывал замки, перебирал хранящиеся там предметы, возвращал все на место и закрывал.
Направляясь к лестнице, он остановился перед зеркалом. Рукавом черного пиджака протер участок, посмотрел. Оттуда выглянуло почти неузнаваемое, чужое лицо. Пендергаст поспешно отвернулся.
Выключив свет, он спустился на третий этаж, где находились две ванные, спальня Эстерхази, его кабинет и спальня для гостей. Прежде всего он проверил аптечные шкафчики в ванных. Перебрал содержимое. Выдавил тюбики с пастой в унитаз, туда же высыпал тальк из коробок, опорожнил баночки с кремом для бритья, проверяя настоящие ли, не содержат ли контейнеров с ценностями. Опорожненное возвращал на место. Затем обследовал спальню для гостей. Ничего интересного.
Его дыхание участилось.
Затем Пендергаст зашел в спальню Эстерхази, столь же педантично ухоженную, как и все прочее в доме. На полках аккуратными рядками стояли книги в твердых обложках, романы и биографии выдающихся людей, в небольших нишах – старый веджвудский фарфор.
Пендергаст стянул с кровати покрывало и простыни, снял матрас и тщательно прощупал его, отодвинул материю, чтобы взглянуть на пружины. Прощупал также подушки, изучил саму кровать и вернул ее в прежнее состояние. Открыл платяной шкаф и методично ощупал каждый предмет одежды. Выдвинул каждый ящик старого бельевого шкафа работы Дункана Файфа, обыскал содержимое, уже не стараясь вернуть все к изначальному виду. Одну за другой проверил книги на полках, но в прежнем порядке их не расставил. Его движения стали резче, небрежнее, временами казались судорожными.
После настал черед кабинета. Пендергаст подошел к одиноко стоящему шкафу для документов, вставил и резко крутанул лезвие ножа, сломав замок. Он открывал по очереди ящики, вытаскивал папки с бумагами, внимательно просматривал и небрежно впихивал на место. Почти час ушел на то, чтобы просмотреть счета, налоговые формы, квитанции, письма, сметы и прочее. Пендергаст узнал много интересного о шурине. Но ни единой подсказки насчет того, куда он мог подеваться.
Затем настал черед полок со справочниками и книгами по медицине. Потом осмотру подверглось содержимое письменного стола. Вынув отвертку, Пендергаст извлек из стоящего на столе ноутбука жесткий диск и спрятал в карман. На стенах висело множество дипломов и грамот. Все их агент тоже внимательно осмотрел, снимая и небрежно возвращая на место.
Перед тем как спуститься, он остановился в дверях и осмотрел комнату. С первого взгляда кабинет казался прежним, чистым и аккуратным. Никто бы не догадался, что каждый миллиметр здесь был обыскан и проверен. Никто… за исключением хозяина. Джадсон поймет сразу.
Беззвучно сойдя по лестнице, Пендергаст с той же тщательностью, как и комнаты наверху, обследовал столовую, затем нижний кабинет. За висящим на стене дипломом он обнаружил сейф, но решил приняться за него позже. Открыл оружейный шкаф и обследовал содержимое, но ничего полезного не отыскал.
Наконец он перешел в гостиную, самую изысканную комнату в доме, обшитую панелями лакированного красного дерева, с винтажными обоями, с картинами мастеров восемнадцатого и девятнадцатого века на стенах. Главное же сокровище дома – коллекция античных краснофигурных ваз – содержалось в массивном стенном шкафу в стиле Людовика Пятнадцатого.
Обыскав комнату, Пендергаст приблизился к шкафу. Резким движением сломал замок, распахнул дверцы и посмотрел на коллекцию вблизи. Он давно знал о ней, но лишь теперь ощутил в полной мере, насколько она удивительна. Возможно, это была лучшая из небольших любительских коллекций в мире. Всего шесть предметов, но каждый – бесценный, уникальный образец работы древнегреческих мастеров: Эксекий, мастер Брига, Ефроний, Мидий, Макрон, вазописец Ахилла. Взгляд агента блуждал по вазам, кратерам и чашам. Каждая – несравненный шедевр, свидетельство высочайшего, редкостного художественного гения. Эту коллекцию собрали не ради престижа либо хвастовства. Каждый предмет был с большим трудом отыскан истинным знатоком с безошибочным вкусом и куплен за огромную цену. Только человек искренне любящий и глубоко понимающий искусство мог собрать нечто столь же безукоризненное. Разрушь это – и мир станет ощутимо беднее.
Звук прерывистого, учащенного дыхания заполнил комнату.
Одним резким движением Пендергаст смахнул шедевры на дубовый пол. Хрупкие вазы и чаши раскололись на сотни кусков, разлетевшихся по всей гостиной. Судорожно хватая воздух, дрожа в припадке ярости, Пендергаст плющил и крошил ногами обломки, пока не растер их в пыль.
Наконец он остановился. В доме было тихо. Слышалось лишь отрывистое неровное дыхание. Пендергаст еще не восстановился после ранения. Чтобы отдышаться и успокоиться, требовалось время. Отдыхал он долго. Затем смахнул красную пыль с костюма и направился к двери в подвал. Взломав ее, спустился и внимательно осмотрел помещение.
Там почти ничего не было, кроме отопительного котла и труб. Но в стене обнаружилась ниша, а в ней – дверь. Взломанная, она раскрыла путь в большой винный погреб со стенами, обшитыми пробкой, с пультом контроля температуры и влажности на стене. Пендергаст вошел внутрь и обозрел содержимое. У Эстерхази был исключительно богатый винный погреб, в основном французские вина с явным предпочтением красного бордо «Польяк». Длинными рядами лежали «Лафит Ротшильд», «Линч-Баж», «Пишон Лонгвиль комтесс де Лаланд», «Романи-Конти». Хотя погреба в «Дакоте» и в Пенумбре были намного богаче, Эстерхази обладал великолепной коллекцией «Шато Латур», включая несколько бутылок великолепных редких винтажей, каких не имел и Пендергаст.
Агент нахмурился.
Он выбрал лучшие винтажи: 1892, 1923, 1934, знаменитейшие 1945, 1955, 1961, с полдюжины других. Вынул бутылки из гнезд, расставил на полу. Выбирал вина лишь старше тридцати лет. Пришлось четырежды курсировать между нижним кабинетом и подвалом, чтобы бережно перенести все избранное.
Там Пендергаст расставил бутылки на столе и пошел на кухню за штопором, декантером и огромным бокалом. Открыл все бутылки и оставил их насыщаться воздухом. Сам же уселся отдохнуть от тяжких трудов. Снаружи уже стемнело, бледная луна висела над карликовыми пальмами Уитфилд-сквер. Пендергаст посмотрел на луну и невольно вспомнил луну первой ночи, проведенной вместе с Хелен. Это случилось спустя всего две недели после знакомства. В эту ночь они открыли, как страстно любят друг друга. Прошло пятнадцать лет, а память об этом так ярка и сильна, будто все произошло лишь вчера.
Воспоминание это – словно драгоценный камень. Пендергаст позволил ему завладеть рассудком, потом отпустил – и оно потускнело, снова ушло в глубины памяти. Он отвернулся, скользнул взглядом по африканским скульптурам, прекрасной мебели красного дерева, нефритовым фигуркам, книжным полкам с томами в тисненных золотом переплетах. Пендергаст не знал, когда Эстерхази вернется домой, но всей душой желал понаблюдать за возвращением.
Он позволил винам аэрироваться полчаса – дольше было бы рискованно со столь почтенными винтажами. Затем принялся дегустировать.
Начал с 1892 года. Налил всего на глоток в декантер, повращал медленно, изучая цвет. Вылил в бокал, принюхался и глотнул. Поставил бутылку на подоконник, не закупоривая, взялся за следующую, с винтажом помоложе.
Процесс дегустации занял больше часа, и в конце его Пендергаст полностью вернул себе самообладание.
Наконец он отставил декантер, встал и направился к сейфу, замеченному ранее за одним из дипломов на стене. Сейф сопротивлялся героически – открылся спустя десять минут напряженной осторожной работы.
Не успел он открыть дверцу, как зазвонил мобильный телефон. Пендергаст посмотрел, кто звонит, и ответил:
– Да, слушаю.
– Алоизий? Это Питер Бофорт. Надеюсь, я не отрываю вас от важных занятий?
Пендергаст выдержал паузу, прежде чем ответить:
– Я всего лишь наслаждался в покое бокалом-другим вина.
– Результаты тестов готовы.
– И?
– Полагаю, их лучше сообщить лично.
– Я бы хотел узнать прямо сейчас.
– По телефону я не скажу. Приезжайте как можно скорее.
– Я сейчас в Саванне. Прилечу ночным рейсом, буду у вас в офисе завтра утром. В девять.
Пендергаст отключился, сунул телефон в карман и вновь обратился к сейфу. Его содержимое оказалось вполне обычным: драгоценности, ценные бумаги, купчая на дом, завещание, набор разнообразных документов, включая странно выглядящие старые счета из дома престарелых в Камдене, штат Мэн, за содержание пациентки Эммы Гролье. Агент, не читая, сунул бумаги в карман. Затем уселся за стол-бюро, взял из хозяйских запасов чистый лист льняной бумаги и написал:
Мой дорогой Джадсон!
Полагаю, тебя заинтересует результат моей дегустации твоей коллекции «Латур». Увы, винтаж 1918 года утратил вкус, а 1949-й, на мой взгляд, сильно переоценен: послевкусие хуже первого ощущения, слышен сильный оттенок танина. У винтажа 1958-го, увы, пробочный вкус. Но остальное было восхитительным. А 1945-й попросту великолепен: все еще богатый, элегантный, с оттенком черной смородины и грибов и долгим, сладким послевкусием. Жаль, что у тебя лишь одна бутылка.
Прошу прощения за досадную неприятность с коллекцией старых горшков. Оставляю небольшую компенсацию.
П.
Пендергаст положил послание на стол, извлек из бумажника пятидолларовую банкноту и оставил на столе рядом с письмом.
Он уже собрался уходить, но у дверей его осенило. Он вернулся и взял с подоконника бутылку «Шато Латур» урожая 1945 года. Аккуратно закупорил ее и забрал с собой. Затем вышел из кабинета на кухню, а оттуда – в благоухающую свежую ночь.
Глава 35