А. О чревоугодии (Ч. 1, 201)

1. Начало плодоносия — цвет, а начало деятельной жизни — воздержание.

2. Обуздывающий чрево умаляет страсти, а побеждаемый многоядением размножает сластолюбныя похоти.

3. Начало языков — Амалик, а начало страстей — чревоугодие.

4. Пища огню — дрова, а пища чреву — снеди.

5. Множество дров разжигает великий пламень, а множество снедей питает похоть.

6. Пламень исчезает с оскудением вещества, а скудость снедей изсушает похоть.

7. Похотение снеди породило преслушание, а усладное вкушение изгнало из рая.

8. Дорогия яства услаждают гортань, но питают и неусыпнаго червя похотливости.

9. Отощавшее чрево приуготовляет к бдению в молитве, а преисполненное наводит глубокий сон.

10. Трезвенно мудрование при сухоядении, а жизнь сытная в довольстве погружает ум в глубокое усыпление.

11. Молитва постника — парящий в высь орлий птенец, а молитва угостившагося низпадает долу, тяготимая пресыщением.

12. Ум постника — светлая звезда на чистом небе, а ум угостившагося мрачен как небо в безлунную ночь.

13. Туман скрывает солнечные лучи, а густое испарение потребленных яств омрачает ум.

14. Запятнанное зеркало не передает раздельно черт отразившагося в нем образа; и мысленная сила, отуманенная пресыщением, не приемлет в себя ведения Божия.

15. Не возделываемая долго земля порождает терния; и ум чревоугодника произращает срамные помыслы.

16. Невозможно найти аромат в гное, — и в чревоугоднике – благоуханий созерцания.

17. Око чревоугодника высматривает, где пиршества, и око воздержнаго, — где собрания мудрых.

18. Душа чревоугодника вычисляет дни памяти мучеников, а душа воздержнаго подражает жизни их.

19. Боязливый воин трепещет от звука трубы, возвещающей битву, а чревоугодник — от возвещения о начале поста.

20. Чревоугодливый монах — данник своего чрева, и под бичем его выплачивает ежедневный налог.

21. Торопливый путник скоро достигает города, и воздержный монах — мирнаго устроения сердца.

22. Медлительный путник (не добравшись до жилых мест) ночует в поле под открытым небом; и монах чревоугодливый не достигнет дома безстрастия.

23. Курение фимиама облагоухавает воздух, — и молитва воздержнаго Божие обоняние.

24. Если предашься похоти насыщения чрева, то ничто не будет достаточно к удовлетворению сластолюбия твоего; потому что чревонеистовство есть огонь, потребляющий горючее вещество, и всегда требующий новаго.

25. Достаточная мера (чего нибудь влагаемаго в сосуд) наполняет сосуд, а чрево, и разседшись, не скажет: довольно.

26. Воздеяние рук обратило в бегство Амалика, и делания, горе устремленныя, побеждают плотския страсти.

27. Истребляй в себе все, оживляющее страсти, и крепко умерщвляй плотские члены свои.

28. Как убитый враг не возбуждает в тебе страха, так умерщвленное тело не возмутит души твоей.

29. Не чувствует боли от огня мертвое тело, — и воздержный — сласти от омертвевшей похоти.

30. Если поразишь египтянина, скрой его в песке, — т.-е. если победишь страсть похотную, не насыщай тела (или держи его на сухоядении); ибо как чрез напоение земли произрастает, что скрыто было в ней, так чрез насыщение тела распускается утаившаяся в нем страсть похотная.

31. Потухший пламень ярко вспыхивает снова, если подложить новых сучьев сухих; и угасшая сласть похотная снова оживает от насыщения чрева снедями.

32. Не сжаливайся над телом, когда оно станет жаловаться на изнеможение, и не насыщай его вдоволь угодными ему снедями; ибо если оно опять придет в силу, то возстанет на тебя и воздвигнет против тебя брань непримиримую, пока не пленит душу твою, и не предаст тебя в рабы страсти блуда.

33. Скудно питаемое тело — добре объезженный конь, который никогда не сбросит всадника. Конь, — уздою удерживаемый, уступает и повинуется руке седока, — и тело, укрощаемое скудноядением и бдением, не рвется из рук возседающаго на нем помысла и не ржет, как делает, будучи движимо страстным порывом.

—————

34. Пресыщение пищею питает помыслы, и упившийся напоевает сон мечтою (1. 248).

35. Приятность наслаждения умирает, коль скоро пища прошла чрез гортань, но в этом гробе оживает похотливость.

36. Труды обработывания своей части земли имеют концом упокоение; разные же виды удовольствий имеют концом — жжение (или плотское здесь, или наказательное там).

37. Кто подвигами приводит в увядание цвет плоти, тот ежедневно во плоти помышляет о своей кончине (того измождение плоти заставляет непрестанно помышлять о смерти) (1. 249).

38. Благоразумие сердца да соразмеряет с состоянием тела труд воздержания, чтоб, когда разслабнет тело, не страдать и ему самому.

39. Плоть пусть довольствуется усеченным удовлетворением естественных потребностей.

40. Телесное твое подвижничество да устрояется в видах нравственных, чтоб научиться болеть сердцем (о грехах) и соболезновать душею.

41. Матерь сластолюбия (похотнаго), — чревоугодие: ибо оно пораждает сластолюбивую похотливость, и многия другия страсти. От него, как от корня стебельки, дают побеги прочия страсти, и в скором времени став деревами наравне с ним, породившим их, разветвляются в пороки, до небес досязающие. Так сребролюбие, гнев, печаль суть порождения и произрастания чревоугодия. Чревоугоднику прежде всего нужны деньги на удовлетворение пламенеющаго всегда своего вожделения, хотя оно никогда не удовлетворяется; затем на препятствующих приобретению денег необходимо возбуждаться гневу; когда же гнев безсилен бывает перейти в дело, за сим по необходимости следует печаль (2, 73).

42. Чревоугодию паче всего сродственно сладострастное движение. И сама природа, желая показать сродство сих страстей, орудиям соития назначила место под чревом, сею близостию означая тесную их связь. Почему, если ослабевает сия страсть (похоть), то ослабевает от оскудения того, что выше, — т.-е. чрева; и если усиливается и приходит в движение, то оттуда подается ей сила. Но не сей только страсти питательницею и воздоительницею бывает чревоугодие; оно истребляет в человеке все доброе. Коль скоро оно берет верх, обыкновенно падают и вземлются от среды воздержание, целомудрие, мужество, терпение и все прочия добродетели (2, 76).

43. Прекрасно оставаться в пределах потребности и стараться всеми силами не преступать оных. Если кого похоть не много перетянет на сторону житейских сластей, то уже никакое слово не сильно бывает остановить его стремления вперед (в сем направлении). Ибо тому, что сверх потребности, нет предела; но неутолимая забота и нескончаемая суетливость без меры размножают труд (по удовлетворению их), и питают похоть, подобно тому, как пламень питается подкладыванием дров (2, 88).

Б. О блуде (Ч. 1, 204).

1. Воздержание пораждает целомудрие; чревоугодие же есть матерь блудной похотливости.

2. Елей питает пламень светильника; обращение же с женщинами разжигает огнь сласти похотной.

3. Ударами волн бросается туда и сюда не нагруженный корабль, — а блудным помыслом — невоздержный ум.

4. Блуд берет в своинствование себе пресыщение, становится в ряд противников ума и до конца сражается против него вместе с врагами его.

5. Любящий безмолвие бывает трудноуязвим для стрел сего врага; а вмешивающийся в толпу непрестанныя получает от него раны.

6. Взор женщины — ядовитая стрела, ранит душу и вливает в нее яд; и чем более застаревает сия язва, тем большее производит повреждение.

7. Кто охраняет себя от сих стрел, тот не ходит на многолюдныя собрания, не блуждает разсеянно на празднествах. Ибо лучше спокойно оставаться дома и пребывать в молитвах, нежели, думая почтить праздники, сделаться скорою добычею врагов.

8. Избегай обращения с женщинами, если хочешь быть целомудренным, и никогда не давай им свободы смело обращаться с тобою; ибо в начале оне, или действительно имеют, или лицемерно оказывают несмелую стыдливость, а в последствии отваживаются на все. — И бывает это для тебя удою, уловляющею в смерть, хитросплетенною сетью, влекущею в погибель. Да не введут оне тебя и в обман скромными речами; потому что и в них тоже сокрыт злой яд звериный (зверя из бездны).

9. Подойди лучше к горящему костру, нежели к юной женщине, когда ты и сам юн: ибо почувствовав боль от огня, когда к нему приближишься, тотчас отскочишь прочь, а разнежась женскими речами, не вдруг отойдешь.

10. Ботеет трава растущая при воде, и страсть непотребства — в сообществе с женщинами.

11. Кто наполняет чрево и обещается быть целомудренным, тот подобен утверждающему, что соломою остановит действие огня. Как невозможно соломою удержать стремительность разливающагося огня, так невозможно пресыщением остановить жгучее стремление непотребства.

12. Столп опирается на свое основание, — и страсть блудная покоится на пресыщении.

13. Обуреваемый корабль поспешает в пристань, а целомудренная душа ищет пустыни. Корабль убегает от морских волн, угрожающих опасностию, а душа — от женских лиц, причиняющих гибель.

14. Вид нарядной женщины потопляет хуже волн. Из волн по любви к жизни можно еще выплыть; вид же женщины, прельстив, заставляет пренебречь и самою жизнию.

15. Пустынный куст безопасен от пламени огненнаго, — и целомудренный вдали от женщин безопасен от воспламенения страсти непотребства: ибо как воспоминание об огне не сожигает мысли, так и страсть не имеет силы, когда нет для нея пищи.

16. Если помилуешь противоборца, то будет у тебя враг; и если пощадишь эту страсть, то она возстанет на тебя.

17. Воззрение на женщину в невоздержном возбуждает непотребную страсть, а целомудреннаго располагает к прославлению Бога.

18. Если страсть похотная при обращении с женщинами будет покойна, не верь обещаемому ею безстрастию. Ибо и пес, окруженный толпою, машет хвостом, но, когда выйдет из ней, тотчас оказывает свойственную ему лютость.

19. Когда воспоминание о женщине станет безстрастно, тогда заключай, что вступил ты в пределы целомудрия. Когда же представляемый тобою образ ея за душу тебя берет, тогда знай, что ты еще чужд этой добродетели. Но и в первом случае не останавливайся на таковых помыслах, и долго не беседуй мысленно с женским образом; потому что страсть сия любит возвращаться назад, — и опасность от ней близка.

20. Как соразмерное плавление очищает серебро, а продолженное сверх меры производит в нем утрату; так и целомудренный навык портит долговременное представление в мыслях женщины.

21. Не беседуй долго с представившимся тебе лицем, чтоб оно не зажгло в тебе пламени сластолюбия, и не запалило гумна души твоей.

22. Как искра, на долго оставленная в соломе, производит пламень, так продолжительное памятование о женщине возжигает похоть.

—————

23. Если похотствующую на духа плоть усмиришь подвижническими трудами, то за пределами сего века будешь иметь славу, обещаемую изречениями о блаженствах, как победивший в брани того, кто в теле твоем противовоюет закону ума твоего, и пленяет тебя законом греховным, сущим во удех твоих (Рим. 7, 23) (1, 230).

24. Разумей, что отдельные виды блуда бывают совокуплены вместе, — блуд телесный и блуд духовный. Когда блудный помысл срастворяется с духом твоим, тогда душа твоя сочетавается с обольстительным в ней отпечатлением (1, 247—8).

25. Демон принимает на себя лице женское, чтобы обольстить душу к смешению с ним. Облик образа (жены) принимает на себя безплотный демон, чтобы похотливым помыслом ввести душу в блуд. Не увлекайся же не имеющим существенности призраком, чтоб не сделать чего либо подобнаго и плотию. Обольщены бывают духом блуда все такие, не отражающие крестом внутренняго прелюбодеяния.

26. Наказывай помыслы скудостию питания, чтоб думали не о блуде, а о голоде.

27. С молитвенным бдением соедини слезы, чтобы получить помощь в настоящей брани.

28. Во время блудной брани отказывайся от приглашения на пиршества.

29. Демон непотребства на ревностнаго борца подвижническаго нападает быстро, внезапно осыпая его стрелами страстной похоти, потому что не может долго сносить жжения огня светоноснаго, исходящаго из подвижнических трудов его; а к тому, кто от обольстительности сласти похотной ослабел в строгости самообуздания, мало по малу подступает на собеседование с сердцем его, чтоб оно, разгоревшись злыми похотениями, предалось беседе с ними, пленилось ими и совершенно отложило ненависть к сему греху (1, 252—3).

30. Всего опаснее, если сердце погрязло в навыке к сластям похоти, и потребно много трудов, чтобы сию пажить (страстную) подсечь под корень.

31. Не приучай помысла входить в собеседование со сластями похоти, потому что в сонме страстных мыслей и движений разгарается огнь (Пс. 105, 18). Они, разгоряча тебя, заставят думать, что трудно удержать огнь естества, что не в силах ты долее делать насилие естеству, — и что хотя сего дня согрешишь по нужде, но завтра покаешься по заповеди. Ибо закон (христианский) человеколюбив, — легко прощает грех кающимся. При этом представят тебе в пример, как некоторые после воздержания пали, и снова покаялись, придавая вероятность обольстительному совету своему, чтоб, сокрушив твердость сопротивоборства этою надеждою легкаго снова обращения чрез покаяние, храм целомудрия сделать домом блуда (1, 253—4).

32. Смотри, человек воздержания, под предлогом покаяния не обольщайся неизвестными надеждами. Ибо многие, пав, немедленно похищены смертию, а другие не в силах были встать (от падения) привычкою к сластям похотным связанные, как законом. Почему знаешь ты, человек, будешь ли жив, и покаешься ли, что назначаешь себе годы жизни? — Падая от этого, ты поблажаешь плоти своей, тогда как надлежало бы тебе паче предаться памятованию о смерти, чтоб в сердце своем поживее представить страшное определение суда, и тем угасить мудрование распаленной плоти.

33. Естественный образ жизни один и тот же определен Создателем и нам и животным; се дах вам, говорит Бог человеку, всякую траву в поле, вам и зверем будет в снедь (Быт. 1, 29. 30). Посему, получив общее с безсловесными пропитание, и своими примышлениями превратив оное в более роскошное, не по справедливости ли должны мы быть признаны неразумнейшими безсловесных, если звери остаются в пределах естества, не нарушая постановленнаго Богом, а мы — люди, одаренные разсудком, совершенно отступили от древняго законоположения? Ибо какия лакомства у безсловесных? Какие хлебники и повара тысячею искусств уготовляют услаждение их бедному чреву? Не любят ли они древней скудости, питаясь травой, довольствуясь тем, что случилось, и в питие употребляя воду, — и ту иногда редко? Потому и плотским удовольствиям предаются они реже, не воспламеняя пожеланий никакою утучняющею пищею, и не всегда зная различие мужескаго и женскаго пола. Ибо чувство это дает им одно время в году, в которое естественный закон средством к продолжению рода изобрел совокуплять их для посеяния подобных себе; в другое же время до того они чуждаются друг друга, что совершенно забывают о сем пожелании. А в людях от дорогих яств ненасытимая похоть любодейства всеяла неистовыя пожелания, ни в какое время не дозволяя утихнуть страсти (2, 90).

Наши рекомендации