Фетишизм 8 страница
Брак в подобных случаях производит впечатление сожительства двух женщин, из которых одна только переодета мужчиной; в моменты совокупления мужчина чувствует себя оплодотворяемым. Если периодические месячные вдруг исчезают, то появляется чувство беременности или полового пресыщения — чувство, которого здоровый мужчина не знает. Это чувство пронизывает все тело так же, как и чувство женственности, с той только разницей, что первое чувство имеет специфически отталкивающий характер, так что с нетерпением ждешь возвращения периодических месячных. В сновидениях и представлениях эротического характера видишь себя в тех положениях, какие принимают женщины, видишь эрегированные половые органы; так как и задний проход чувствует по-женски, то очень нетрудно сделаться пассивным педерастом; только запрещение со стороны религии еще удерживает от этого, все другие соображения теряют силу.
Поскольку подобного рода состояние не может не внушать отвращения, то появляется желание быть бесполым или сделать себя таковым. Будь я холостой, я бы давно расстался и с яичками, и с мошонкой, и с половым членом.
Что может дать наивысшее ощущение женского сладострастия, если все-таки для тебя недоступно зачатие? Какая польза от всех этих порывов женской любви, если для своего удовлетворения тебе приходится довольствоваться женщиной же, если даже во время совокупления она принимает тебя за мужчину? Как приходится стыдиться своего женского запаха! Как унижает мужчину эта привязанность к нарядам, к одежде. Даже подвергшись полному превращению, даже забыв совершенно половое чувство мужчины, он все-таки не может чувствовать себя женщиной; он хорошо знает, что раньше он не всегда обладал половой чувствительностью, что он тоже был просто человеком, не подвергшимся еще половой дифференциации. И вот теперь он принужден вдруг забыть свою прежнюю индивидуальность, должен носить ее как маску, чувствовать себя постоянно женщиной и страдать то от периодически наступающих через каждые 4 недели расстройств, то от неудовлетворенного женского сладострастия в промежутках. Когда же наконец он, проснувшись утром, не будет чувствовать себя женщиной? Он жаждет момента, когда ему можно было бы поднять маску, но этот момент не наступает. Небольшое утешение в своем несчастье он получает, когда надевает какую-нибудь часть женской одежды — белье, наряд и пр. Одеваться вполне как женщина он не смеет. Исполнять свои профессиональные обязанности в качестве актрисы, переодетой в мужской костюм, и не видеть конца этой игры — задача нелегкая. Только религия спасает в этих случаях от грубых проступков, но она не избавляет от мучений, когда индивид с женскими чувствами подвергается таким же искушениям, как настоящая женщина. Разве это не муки, когда солидный мужчина, пользующийся большим доверием и авторитетом, только и думает что о своей — хотя бы даже воображаемой матке; когда он, вернувшись после тяжелого дневного труда, не находит лучшего занятия, как оценивать дамские туалеты, критиковать их женскими глазами, читать на лице женщин их мысли; когда модный журнал (это было у меня уже в детстве) доставляет такой же интерес, как и научное сочинение; когда приходится скрывать свое душевное состояние от своей жены, мысли которой, однако, прекрасно понимаешь по ее лицу, потому что сам чувствуешь по-женски, и когда знаешь, что она все-таки видит происшедшее в тебе физическое и психическое превращение? Как мучительно постоянно подавлять в себе женскую мягкость характера! Иногда, правда, во время отпуска, когда остаешься наедине, удается некоторое время жить как женщина, например, носить женское платье, в особенности ночью, иметь при себе постоянно перчатки, надевать в комнате маску, вуаль и т. д.; это успокаивает несколько чрезмерное половое влечение. Но женственность, раз внедрившись в организм, настоятельно требует признания; часто она довольствуется какой-нибудь скромной уступкой, например браслетом, надетым под манжетой, но все-таки те или иные уступки приходится ей делать постоянно. Единственное счастье заключается в том, чтобы можно было, не стыдясь, одеваться по-женски и чтобы в маске или под вуалью действительно ходить в женском платье. Тогда следишь за модой как настоящая модница — вот до чего доходит психическое перерождение! Для того чтобы привыкнуть к мысли, что ты чувствуешь по-женски и что прежние твои чувства остались только в их воспоминаниях, откуда ты их извлекаешь лишь для сравнения, — чтобы привыкнуть к этой мысли, для этого нужно много времени и тяжелая борьба.
При всем том случается, что совсем бессознательно проявишь какое-нибудь женское чувство, хотя бы в половой области; скажешь, например, что женщина ощущает то-то и то-то, между тем как неженщина этого вовсе не может и знать, или случайно выдашь себя, сказав, что кому-нибудь идет или шло бы женское платье. Наедине с женщинами это еще не беда, ибо женщина просто рассмеется, когда услышит, что вы понимаете кое-что в ее делах. Но беда, если это случится в присутствии собственной жены! Как я однажды испугался, когда моя жена сказала своей знакомой, что у меня очень тонкий вкус к женским нарядам. Одна важная дама была очень удивлена, когда я указал ей на ее ложные представления о воспитании ее дочери; я устно и письменно изложил ей все женские чувства, причем обманул ее, сказав, что свои познания я почерпнул из писем. Но зато теперь ее доверие ко мне необыкновенно велико, и дочь ее, которой грозил ложный путь, осталась разумным и радостным ребенком. Она раньше смотрела на все проявления своей женской натуры как на грех, теперь же знает, что она, как девушка, должна переносить и что она должна подавлять в себе с помощью воли и религии; и теперь она чувствует себя человеком. И мать и дочь, вероятно, расхохотались бы от души, если бы узнали, что все свои советы я черпал из собственного опыта. Я должен еще прибавить, что за последнее время у меня развилось гораздо более тонкое чувство температуры и более тонкое осязание: я ощущаю эластичность кожи у пациентов, напряжение кишок; прежде я этого ощущения не знал. При операциях и вскрытиях посторонние жидкости гораздо легче проникают через кожу (неповрежденную), чем раньше. Каждое вскрытие доставляет мне страдание, каждое обследование проститутки или женщины с белями, с запахом рака и т. п. кажется мне мучительным. Вообще я в настоящее время нахожусь под сильным влиянием антипатии и симпатии, начиная с цветов и кончая оценкой человека. Женщины обыкновенно понимают половое настроение друг друга, поэтому они носят вуаль, как будто бы никогда и не спускали ее, употребляют духи, ибо очень чувствительны к женскому запаху. Вообще запах действует на женский организм чрезвычайно сильно. Так, например, запах фиалки и розы успокаивает меня, другие цветы вызывают отвращение своим запахом, иланг возбуждает во мне половое чувство. Прикосновение женщины кажется мне гомогенным; акт совокупления с моей женой возможен для меня потому, что в ней есть некоторые мужские черты, что у нее плотная кожа; при всем том это все-таки скорее лесбийская любовь.
Кроме того, я всегда чувствую себя пассивным. Часто, когда я ночью не могу заснуть вследствие возбуждения, мне в конце концов помогает такое положение, когда бедра у меня расставлены, как у женщины, спящей с мужчиной. Иногда я ложусь на бок, но при этом ни рука, ни одеяло не должны касаться моих грудей, иначе я не могу заснуть. Точно так же и живот боится всякого давления. Лучше всего я сплю в женской рубашке или в ночной сорочке; охотно надеваю на ночь перчатки, так как у меня легко зябнут руки. Женские кальсоны и нижние юбки кажутся мне также очень удобными, так как они не раздражают половых органов. Больше всего нравились мне женские платья в то время, когда носили кринолины. Женское платье не стесняет человека, чувствующего себя женщиной, так как он ощущает его не как что-нибудь чуждое, а как предмет, принадлежащий его личности.
Охотнее всего я провожу время в обществе одной дамы, страдающей неврастенией [см. наблюдение 135]; со времени последних родов она чувствует себя мужчиной; с тех пор, как я ей разъяснил это чувство, она старается по возможности приспособиться к своему положению, воздерживаясь от совокупления, что мне, как мужчине, недоступно. Эта женщина своим примером помогает мне переносить мое состояние. Она еще хорошо помнит свои женские чувства и не раз уже давала мне полезные советы. Если бы она была мужчиной, а я — молодой девушкой, я бы старался увлечь ее собой, связать с нею свою судьбу. Но ее теперешняя фотография совсем не похожа на прежнюю. Несмотря на свои груди и на прическу, она имеет вид элегантно одетого мужчины; говорит она коротко и основательно; то, что меня забавляет, ей не доставляет никакой радости. Она страдает своего рода мировой скорбью, но несет свой крест с покорностью и достоинством, находит себе утешение в религии, в исполнении своих обязанностей, в периоды регул она чуть не погибает, она не любит больше женского общества, женских разговоров, не любит также и сладостей.
Один мой приятель, друг детства, с ранних лет чувствует себя девушкой, но имеет склонность к мужскому полу. У его сестры наблюдалось обратное явление; когда же матка все-таки заявила о своих правах и когда она, несмотря на свои мужские склонности, почувствовала себя любящей женщиной, она разрешила это затруднение очень просто: взяла и утопилась.
Главные изменения, происшедшие во мне со времени моей полной эффеминации, сводятся к следующему:
1) Постоянное ощущение, что я женщина от головы до пяток.
2) Постоянное ощущение, что я имею женские половые органы.
3) Периодически, через каждые 4 недели повторяющиеся расстройства.
4) Регулярно появляющиеся приступы женского сладострастия, однако без влечения к определенному мужчине.
5) Пассивное, как у женщины, чувство во время совокупления.
6) После этого чувство женщины, подвергшейся совокуплению.
7) Женские ощущения при представлении о половом акте.
8) При виде женщин чувство общности с ними и ощущение женского интереса к ним.
9) При виде мужчин ощущение женского интереса к ним.
10) То же и при виде детей.
11) Изменения характера, большее терпение.
12) Развившаяся во мне в конце концов покорность судьбе, чем я, в сущности говоря, обязан религии, иначе я давно лишил бы себя жизни.
Ибо быть мужчиной и чувствовать, что всякая женщина присутствует в тебе или вызывает желание быть ею — это почти невыносимо».
Только что приведенная автобиография, в высшей степени ценная для науки, была мне прислана в сопровождении следующего письма, представляющего также большой интерес.
«Прежде всего считаю долгом извиниться, что утруждаю вас своим посланием. До того как я прочел ваши сочинения, я был в полном отчаянии и смотрел на себя как на чудовище, которое вызывало во мне самом отвращение. Ваши сочинения влили в мою душу бодрость, и я решил изучить этот вопрос основательно и просмотреть всю мою жизнь с самого начала совершенно беспристрастно, не думая о выводах. И вот теперь я считаю долгом благодарности сообщить вам свои воспоминания и наблюдения, так как я не нашел у вас вполне аналогичного случая. Затем я думал, что, может быть, вам покажется интересным узнать о мыслях и чувствах человека, живущего под гнетом сознания, что он женщина, — из автобиографии, принадлежащей перу врача.
Не все у меня вышло достаточно согласованным, но у меня нет уже сил предаваться дальнейшему самоанализу и еще более углубляться в себя. Встречаются у меня и повторения, но я прошу принять во внимание, что любой актер может не выдержать своей роли, в особенности если эта роль не взята им на себя добровольно, а навязана ему против его воли.
Из ваших сочинений я почерпнул надежду, что, исполняя свои обязанности врача, гражданина, отца и супруга, я имею право причислять себя к тем людям, которые заслуживают не одного только презрения.
Наконец, я хотел вам сообщить результат моих воспоминаний и размышлений для того, чтобы показать, что и человек с женскими ощущениями и мыслями может быть врачом; я считаю большой несправедливостью закрывать доступ к медицине женщинам. Женщина при помощи одного только чувства может в некоторых случаях напасть на след болезни, между тем как мужчина, несмотря на все орудия диагностики, бродит в темноте. В особенности это имеет место при женских и детских болезнях. Если бы это было в моей власти, я бы сделал так, чтобы каждый врач хотя бы на четверть года превращался в женщину: тогда он стал бы больше уважать и больше понимать ту половину человечества, от которой он сам происходит, и научился бы ценить величие женской души и в то же время и тяжесть женской доли».
Эпикриз. Пациент — невропатический индивид, с резкой ненормальностью психополовой сферы, выражающейся в том, что он по своему характеру и при половых сношениях обнаруживает женские ощущения. Это извращение чувства остается долгое время чисто душевной аномалией, но три года тому назад на почве тяжелой неврастении оно получает сильный толчок со стороны навязчивых физических ощущений, имеющих характер превращения пола. К своему ужасу, пациент начинает себя и физически чувствовать женщиной; под давлением своих навязчивых «женских чувств» он замечает, что все его представления, стремления и даже вся его половая жизнь претерпевают полное превращение в смысле эвирации. При этом, однако, его «я» обладает достаточной силой, чтобы не потерять окончательно власти над всеми этими болезненными психофизическими процессами и удержаться от паранойи, — замечательный пример навязчивых ощущений и представлений на невропатической почве — пример, имеющий громадное значение для понимания тех путей, по которым развивается психополовая трансформация. В 1893 г., то есть через три года, несчастный коллега описал мне снова свое состояние, касающееся его чувств и мышления. Все осталось по-прежнему. Пациент и физически, и психически чувствует себя совершенно женщиной, но его интеллигентность остается незатронутой и удерживает его от превращения в параноика. До самого последнего времени (1900 г.) он остается врачом, исполняющим свои профессиональные обязанности, и никаких существенных перемен в нем не замечается.
В дополнение к этому примечательному в клиническом и психологическом отношении случаю приведем другой, касающийся женщины.
Наблюдение 135. X., дочь высокопоставленного чиновника; мать умерла от нервной болезни. Отец был здоров и умер в преклонном возрасте от пневмонии. Некоторые из братьев и сестер носят печать психопатического вырождения, один брат страдает ненормальностями характера и тяжелой неврастенией.
Будучи девушкой, X. обнаружила склонность к играм мальчиков. Пока она носила короткое платье, она бегала по полям и лесам и безбоязненно взбиралась по самым опасным горным тропинкам. К одежде, к нарядам у нее не было никакого влечения. Только однажды, когда ей сделали платье мужского покроя, она сильно обрадовалась; большое удовольствие испытывала она, когда ей пришлось в школе во время одного театрального представления играть мальчика в мужском платье.
В остальном, однако, ничто не обнаруживало предрасположения к превратному половому ощущению. До вступления в брак (на 21-м году жизни) она не знает ни одного случая, когда бы она чувствовала влечение к лицу собственного пола. Но также безразличны были для нее и лица мужского пола. У нее было много поклонников, что ей нравилось, но о половых различиях она в то время не думала, не идя дальше разницы в одежде.
Единственный бал, на котором она была, она провела в оживленной беседе, которая ее очень заинтересовала, между тем как танцы и танцоры вовсе не привлекали ее внимания.
Регулы наступили у нее легко на 18-м году. Они ей казались очень неприятными и чем-то чуждыми. К своему обручению с красивым и богатым мужчиной, не имевшим, однако, ни малейшего понятия о женской натуре, она относилась с полным равнодушием. Брак вообще не возбуждал у нее ни симпатии, ни антипатии. Супружеские сношения были для нее вначале болезненными, впоследствии — только неприятными. Никогда она при этом не ощущала чувства сладострастия, однако имела 6 детей. Когда вследствие слишком большого числа детей муж стал прибегать к прерванному акту совокупления, ей казалось это оскорблением ее религиозного и нравственного чувства.
Постепенно она становилась все более неврастеничной, настроение ее делалось мрачнее, и чувствовала она себя все более и более несчастной.
Она страдала опущением матки, эрозиями на portio vaginalis (влагалищная часть), анемией; гинекологическое лечение, купания не принесли ей никакого существенного облегчения.
На 36-м году с ней сделался инсульт, который приковал ее почти на два года к постели и вызвал ряд тяжелых неврастенических проявлений (агрипнию, тяжесть в голове, сердцебиение, психическое угнетение, чувство физического и духовного бессилия вплоть до ощущения угрожающего безумия и т. д.).
В течение этой болезни с нею произошла примечательная перемена психического и физического характера.
Женская болтовня знакомых дам о любви, туалетах, нарядах, модах, прислуге, домашнем хозяйстве и прочем сделалась ей противной. Ей стало тягостно чувствовать себя женщиной. Она не могла решиться заглянуть в зеркало. Прическа и туалет были для нее мучением. К удивлению окружающих, ее мягкий и женственный характер изменился и приобрел мужские черты, так что она производила впечатление мужчины, переодетого в женское платье. Своему домашнему врачу она жаловалась, что регулы стали для нее чем-то чуждым; каждый раз при их наступлении она расстраивалась; запах выделяющейся при этом крови вызывал у нее отвращение, но в то же время она не решалась прибегнуть к помощи духов, которые тоже стали ей противны.
В других отношениях она тоже чувствовала странную перемену своего существа. Она стала ощущать в себе приливы физической силы и потребность в упражнениях, временами чувствовала себя молодой, как в 20 лет. Когда ее неврастенический мозг позволял ей думать, мысли ее были удивительно быстры и оригинальны, умозаключения и понятия складывались быстро и отчетливо, выражения становились кратки и ясны, появлялись обороты, не совсем подходящие для женщины. В ее речи стали часто попадаться грубые выражения, которые так не шли к этой ранее благочестивой и сдержанной женщине.
Она осыпала себя горькими упреками, плакала, что она уже больше не женщина; в обществе ей приходилось переживать много неприятностей из-за своих взглядов, чувств и поступков.
Затем она чувствовала перемены и в своем теле. К ее великому удивлению и ужасу, ей стало казаться, что груди у нее исчезают, таз становится уже, кости массивнее, кожа плотнее и грубее.
Она не решалась более надевать ночную сорочку и чепчик, перестала носить браслеты, серьги, веер. Горничная и швея обратили внимание, что от X. исходит совсем особый запах. Голос ее сделался глубже, грубее, более похожим на мужской.
Когда пациентка наконец встала с больничной постели, она почти совершенно потеряла женскую походку и утратила способность к соответствующим жестам и движениям; ей приходилось заставлять себя сделать тот или иной жест в женском платье. Вуаль стала для нее невыносимой. Прежний период ее жизни, когда она чувствовала себя женщиной, представлялся ей теперь чем-то чуждым, ей не принадлежащим; она совсем не могла или могла только с большим трудом играть роль женщины. Все ее черты становились все более и более мужскими. В нижней части живота появились своеобразные ощущения. Она жаловалась врачу, что уже не чувствует своих половых органов внутри живота. У нее было ощущение, что живот у нее закрыт, что область половых частей как бы увеличена; нередко у нее было ясное ощущение, что она имеет пенис и мошонку. В то же время у нее явно обнаружилось мужское половое влечение. Все эти ощущения глубоко ее расстраивали, наводили на нее страх. Ее нервное расстройство до того быстро прогрессировало, что окружающие стали бояться сумасшествия. Домашнему врачу удалось, однако, с большими усилиями успокоить ее, и она благополучно миновала подводный камень. Пациентка стала мало-помалу приходить в равновесие, привыкая к своему новому, чуждому ей, болезненному психофизическому состоянию. Она старалась выполнять свои обязанности хозяйки и матери. Замечательна была та поистине мужская сила воли, которую она при этом проявляла; в то же время в ней уже не было и женской мягкости. Она вела себя в доме как мужчина, что давало повод к семейным сценам. Своему мужу X. вообще казалась неразрешимой загадкой.
Врачу она жаловалась, что время от времени ее охватывают приступы «животной мужской» страсти; в это время она находилась в очень тяжелом настроении. Супружеские сношения с мужем казались ей ужасными, просто невыносимыми.
Время от времени к ней возвращались еще женские ощущения, но это становилось все реже и реже, и сами ощущения делались все слабее и слабее. В эти минуты она снова чувствовала свои женские половые органы, свои груди, но эти периоды были для нее очень тягостны, и ей казалось, что такого «второго превращения» она бы уже не могла выдержать, что она обязательно сошла бы с ума.
Она сжилась с этим превращением пола, развившимся на почве болезненного процесса, и несет свой крест с покорностью, причем громадную услугу оказывает ей ее глубокая религиозность.
Но самым тягостным для нее является то, что она принуждена, как актриса, всю жизнь играть перед людьми чужую роль — именно роль женщины (состояние на сентябрь 1892 г.).
4-я ступень. Параноидальное сексуальное превращение
Последнюю возможную ступень в описываемом нами болезненном процессе представляет половое превращение, связанное с умопомешательством. Здесь почвой является половая неврастения, превратившаяся в общую неврастению в смысле душевной болезни, паранойи.
Следующие наблюдения иллюстрируют развитие невротическо-психологического процесса до высшей ступени.
Наблюдение 136. К., 36 лет, холостой, слуга, принят в клинику 26 февраля 1889 г.; представляет типичный случай бреда преследования, развившегося из половой неврастении и сопровождавшегося обонятельными галлюцинациями, ложными ощущениями и пр.
Больной происходит из наследственно отягощенной семьи. Несколько братьев и сестер страдали психопатией. Пациент имеет гидроцефалический череп с седловидным углублением в области правой фонтанели и невропатические глаза. С ранних лет он ощущал ненасытное половое влечение, в 19 лет начал предаваться онанизму, в 23 года имел половой акт, прижил трех внебрачных детей; боясь новых детей и невозможности прокормить их, прекратил половые сношения, стал, однако, сильно страдать от воздержания, но отказался и от онанизма, имел частые поллюции; полтора года назад развилась половая неврастения с дневными поллюциями, сделавшая пациента слабым и беспомощным; в дальнейшем общая неврастения и, наконец, паранойя.
Год назад он стал испытывать парестетические ощущения: ему казалось, что на месте половых органов у него находится клубок; потом он стал чувствовать, что мошонка и пенис у него исчезли и что его половые органы сделались женскими.
Он чувствовал, что у него выросли груди, коса, что он одет в женское платье. Он сам себе казался женщиной. На улице ему слышались соответствующие возгласы со стороны прохожих. В полусне ему казалось, что мужчина совершает с ним, как с женщиной, половой акт. Это доставляло ему сильное сладострастное ощущение. Во время пребывания в клинике наступила интермиссия в течении паранойи и в то же время значительное облегчение неврастении. Вместе с тем исчезли временно чувства и идеи, соответствовавшие развившемуся у него сексуальному превращению.
Дальнейшую ступень эвирации на пути к полному превращению пола параноидального характера представляет следующий случай.
Наблюдение 137. Франц С, 33 лет, народный учитель, холостой, происходит, по всей вероятности, из наследственно отягощенной семьи, с ранних лет с невропатическими задатками, аффективен, пуглив, не переносит алкоголя; в 18 лет начал мастурбировать, в 30 лет приобрел половую неврастению (поллюции — иногда днем — с последующим упадком сил, боли в области крестцового сплетения и т. д.). К этому постепенно присоединились явления раздражения спинного мозга, тяжесть в голове, церебральная астения. С начала 1885 г. пациент воздерживается от полового акта, который не доставляет ему никакого сладострастного ощущения. Мастурбирует он часто.
В 1888 г. стало развиваться помешательство. Он заметил, что все его избегают, что от него исходят вредные испарения, что от него воняет (обонятельные галлюцинации); этим он стал объяснять перемену в отношении к нему окружающих, так же он объяснял их чихание, кашель и т. п.
Он стал воспринимать запах трупа, гнилой мочи. Причиной своего дурного запаха он считал семяизлияния вовнутрь. Такие внутренние поллюции он ощущал в виде жидкости, текущей от лобка к груди.
Вскоре пациент оставил клинику.
В 1889 г. он был снова принят уже с более развитой стадией paranoia masturbatoria persecutoria (физический бред преследования).
В мае 1889 г. пациент с удивлением заметил, что слово «господин» его сильно раздражает.
Он стал протестовать против этого, утверждая, что он — женщина. Об этом ему говорят голоса. Он замечает, что у него растут груди. Неделю назад он ощущал сладострастные чувства, когда его обнимали. Ему говорят голоса, что он
— публичная женщина. В последнее время ему снится половой акт, который совершают с ним, как с женщиной. Он чувствует введение пениса и имеет ощущение эякуляции.
Череп крутой, лицевая часть черепа длинная и узкая, tubera parietalia (теменные бугры) выдаются вперед. Половые органы развиты нормально.
Следующий случай, наблюдавшийся в больнице Илленау, представляет прекрасный пример длительного извращения полового сознания на почве психоза.
Наблюдение 138. Н., 22 лет, холостой, пианист, принят в клинику в конце октября 1865 г. Патологической наследственности, видимо, нет, но происходит из туберкулезной семьи (отец и брат умерли от чахотки). Пациент был слабым ребенком, с плохими способностями, но с односторонним развитием таланта к музыке. Характер у него с самого начала был ненормальный, замкнутый, тихий, необщительный, недоброжелательный.
С 15 лет начал мастурбировать. В следующие годы появились неврастенические симптомы (сердцебиение, усталость, временами тяжесть в голове и т. д.), а также приступы ипохондрии. В последние годы пациент работал очень напряженно. С полгода назад его неврастения усилилась. Он жаловался на сердцебиение, тяжесть в голове, бессонницу, раздражительность, сильное половое возбуждение, утверждал, что должен как можно скорее жениться в интересах здоровья. Он влюбился в художницу, но почти одновременно (сентябрь 1865 г.) заболел бредом преследования (враждебные голоса, брань на улице, яд в пище; для того чтобы он не мог попасть к своей возлюбленной, протягивают канат через мост и преграждают ему таким образом путь). Вследствие усиливающегося возбуждения и постоянных конфликтов с враждебно настроенными к нему людьми он поступает в психиатрическое заведение. Вначале он еще представлял картину типичного бреда преследования наряду с проявлениями половой, а затем и общей неврастении, но при этом идеи преследования строились у него не на этой невротической почве. Только изредка он слышал слова: «вот у него вырежут семя, вот у него вырежут пузырь».
В течение 1866—1868 гг. мания преследования отступала все более и более на задний план; ее место в значительной степени заняли эротические идеи. Психосоматической основой для этого было длительное и сильное возбуждение половой сферы. Пациент влюблялся в каждую даму, которую ему случалось увидеть, слышал голоса, требование, чтобы он к ней подошел, страстно жаждал согласия на брак, утверждал, что если ему не доставят жены, то он получит чахотку. При продолжающейся мастурбации появились уже в 1869 г. признаки будущей эвирации. «Если он женится, он будет любить жену только платонически». Пациент делался все более странным, жил в кругу эротических идей, видел в больнице всюду проституцию, время от времени слышал голоса, которые обвиняли его в грязном поведении по отношению к женщинам. Он стал поэтому избегать женского общества и решался оставаться с женщинами для занятия музыкой только в том случае, если у него было два свидетеля.
В течение 1872 г. неврастеническое состояние больного значительно ухудшилось. Вместе с тем выступил снова на первый план бред преследования, получивший клиническую окраску под влиянием основного невротического состояния. Появились обонятельные галлюцинации, пациент начал чувствовать магнетическое влияние. На него действовали особые «магнетические волны» (ложное истолкование болезненных явлений спинномозговой астении). Из-за непрекращавшегося сильного полового возбуждения и злоупотребления мастурбацией процесс эвирации быстро нарастал. Только изредка он чувствует себя мужчиной и ощущает потребность в женщине; он горько жалуется, что свирепствующая в больнице среди мужчин проституция преграждает доступ к нему женщинам. Он смертельно болен вследствие магнетической отравы, которая распространена в воздухе, и неудовлетворенной любви; без любви он жить не может; он отравлен дома ядом сладострастия, который действует на половую систему. Женщина, которую он любит, предается самому грязному разврату. Проститутки, которые живут в больнице, носят цепи блаженства, то есть цепи, в которых человек, не двигаясь, ощущает сладострастное чувство. Он готов уже теперь довольствоваться и проституткой. Из его глаз исходит особое излучение мыслей, которые стоят 20 миллионов. Его музыкальные произведения стоят 500 000 франков. Наряду с подобными проявлениями мании величия замечались и идеи преследования: пища отравлена венерическими выделениями, он ощущает запах яда и чувствует его вкус, слышит грязные обвинения и просит, чтобы ему как-то заперли уши.