Васильки-сорняки среди пшеницы

«Литературную Россию» (а это, на мой взгляд, сегодня одна из немногих оставшихся относительно честными, «надпартийными» газет!) я всегда начинаю читать со статей её главного редактора. Они самые принципиальные и храбрые, а главное, раскрывают много закрытой информации.

Например, я жадно читала статьи Вячеслава Огрызко из цикла «У нас была великая литература». Я считаю этот цикл его статей принципиально важным, так как Огрызко выступил в тот страшный момент, когда советскую литературу было модно огульно оплёвывать, смешивать с грязью.

Но Огрызко сумел отделить пшеницу от плевел, золотые зёрна от сорняков, подсыпанных в писательское сообщество грязным ветром по имени «большевизм». И это подвиг, на который, как на монашеский подвиг в миру, кто-то должен был пойти, чтобы вернуть литературному сообществу в России его доброе имя.

Сама бывшая советская писательница-лауреат, не вылезавшая из престижных литературных салонов, я очень многое знала про грязную подноготную союза писателей. Но Огрызко на многое заново открыл глаза даже мне. И я думаю, что этот критик совершил принципиальный прорыв в исследовании советской литературы.

Огрызко сумел показать, что русская писательская Совесть умела прорастать через сорняки и даже по мере сил глушить их. Какими бы васильками Юрий Верченко или Валерий Ганичев себя не выставляли перед здоровым совестливым писательским активом, но они всегда оставались сорняками-прихлебателями. И таких «васильков», как Верченко и Ганичев, в аппарат союза писателей было внедрено немало.

Чтобы реабилитировать в России писательское сообщество как сообщество певцов русской Совести нужно было содрать искусственную кожу с живого тела писательского союза, и серьёзный, отвечающий за каждое своё слово литературовед и одновременно острый литературный критик Вячеслав Огрызко проделал буквально сизифов исследовательский труд, роясь в рассекреченных архивах.

Как результат Огрызко наглядно раскрыл, в каких тяжких муках рождалась великая советская литература, пробивавшаяся, как зелёные ростки через асфальт, через марксистскую безбожную цензуру и через жуткие склоки между литературными группировками в Союзе писателей СССР. Великая советская литература поднялась вопреки примазавшимся к богатому писательскому пирогу (союз писателей в советское время получал щедрые государственные дотации) бездарным графоманам – из среды прихлебателей и партийных функционеров, вроде Ставского, Верченко или Ганичева.

Выворачивая наизнанку подноготную советской литературной жизни, Вячеслав Огрызко всегда строго документален. Причём, если он приводит компрометирующие лицо писателя рассекреченные документы, то приводит их полностью – без купюр. В таких случаях отмазаться, сославшись на то, что критик что-то «передёрнул», искусственно вырвал цитату из контекста, невозможно. Да, это делает статьи Огрызко несколько растянутыми, но зато всё как на тщательном судебном следствии (как мы знаем, обычно ради уяснения истинны растягивающемся на много часов – это только сталинские «тройки» судили наскоро, за полчаса, навешивали ярлыков, делали вывод «враг народа» и сразу расстреливали, чтобы концы в воду). Вячеслав Огрызко, к его чести, никогда ярлыков не навешивает. Если в каких-то грехах кого-то и обвиняет, то обвинения эти всегда абсолютно объективны и добросовестны. Больше того, Вячеслав Огрызко всегда столь же подробно приводит и доводы защиты – позицию другой стороны.

Я думаю, что именно цикл статей Вячеслава Огрызко «У нас была великая литература» подготовил общественное мнение к тому, что пора возродить единое писательское сообщество под общим флагом Совести.

Обманчивый карбункул Валентина Распутина и сияющий его отражённым светом «василёк» Ганичев

Кто сейчас «олигархической казарме» противостоит? Про раздутого не без лукавой помощи либеральной и западной критики Валентина Григорьевича Распутина, который всегда был щитом ловкого партийного функционера Ганичева, я не говорю. Эта трагическая фигура заслуживает отдельного и долгого разговора.

На Западе, особенно в Германии, литературоведы-русисты давно обратили внимание, что с ним всё далеко не так просто. Валентин Распутин всегда умел снимать пенки с молока, в изобилии получая премии при всех режимах и даже войдя в Президентский совет к разрушителю советской сверхдержавы Горбачёву.

В интервью литературному критику Владимиру Бондаренко Валентин Распутин потом лукаво каялся: «Моё хождение во власть ничем не кончилось. Оно было совершенно напрасным. Со стыдом вспоминаю, зачем я туда пошёл. Моё предчувствие меня обмануло. Мне казалось, что впереди ещё годы борьбы, а оказалось, что до распада остались какие-то месяцы. Я был как бы бесплатным приложением, которому и говорить-то не давали».

Но так уж и не давали?! Напомню, что летом 1989 года на Первом съезде народных депутатов СССР Валентин Распутин впервые высказал предложение о выходе России из СССР.

Впоследствии Распутин оправдывался, что в его принципиальном, не случайно транслировавшемся по указанию «хромого беса» (А.Н.Яковлева) в прямом эфире на всю страну программном выступлении был другой смысл.

Он вещал: «Имеющий уши услышал не призыв к России хлопнуть союзной дверью, а предостережение не делать с одури или сослепу, что одно и то же, из русского народа козла отпущения». Но Валентин Распутин давно прекрасно научился у опекавшего его Валерия Ганичева задним числом делать хорошую мину при подлой игре.

Распутин всегда, как Ганичев, как сейчас Жириновский, громко бил себя в грудь, что он «очень русский». А посмотрите не на его лобовую публицистику, а на его художественную прозу, где подсознание писателя само проявляется. Валентин Распутин в своей прозе выглядит той ещё штучкой.

Не случайно из всей нашей знаменитой «деревенской прозы» именно Валентина Распутина охотно переводят на Западе. Он не создал русского эпоса, как Василий Белов с его соперничающим с «Тихим Доном» великим русским эпосом «Кануны». И как Виктор Астафьев с претендовавшим на Нобелевскую премию великим русским эпосом «Прокляты и убиты» – книгой, совершенной не понятой дремучей «русской критикой», сгруппировавшейся вокруг «конформиста» Ганичева.

Распутин всегда претендовал, оттеснив Шолохова и сменившего его на лидерстве в подпольном «Русском ордене внутри КПСС» Сергея Семанова, стать лидером расплывчатой, как не затвердевший студень, так называемой литературной русской партии.

Но Распутин никогда не умел и не мог мыслить стратегически, глобально, эпически. Его хватало только на прекрасно рефлектирующие, но мелкотемные лирические повести в стиле бытовой «городской прозы» Юрия Трифонова, но на деревенские темы. В которых, в числе прочего, он страшно соболезновал дезертиру-предателю.

Он сочинил великолепную панихиду по Руси Уходящей. Но именно панихиду как о Руси скончавшейся. Да и кто его вывел в люди? Нет, не Шолохов, а Трифонов. Трифонов писал прекрасные бытовые повести, особенно из жизни городской интеллигенции. Не будем закрывать глаза – Трифонов всегда с тоской глядел Запад.

И – представьте – почему-то именно Трифонов, увидев в Распутине своего по духу, устроил Распутину возможность печататься на Западе и даже лично написал предисловие. Распутин всегда умел снимать пенки с молока. Он вечно скулил, но был щедро обласкан – куплен с потрохами при любой власти. Как и сейчас при нынешней.

Распутин оказался щитом для ловкого комсомольского и партийного функционера Ганичева.

Напомню биографию Ганичева. Ганичев, как Коротич, с Украины. Сделал свою жизненную ставку на комсомольской карьере. Перебивался лет десять на мелких комсомольских должностях на Украине. И максимум чего добился – что его сплавили в Москву, где сначала ему дали хлебное местечко в аппарате ЦК комсомола, а потом перевели в журнал «Молодая гвардия».

Но Ганичев абсолютно не журналист, он двух слов не может грамотно связать, и в журнале не знали, как от этой обузы избавиться. А тут вдруг освободился административный пост директора издательства – вот Ганичева сдуру и сунули на этот пост. Вроде, мол, «наш», прошёл обкатку в почвенном русском журнале.

Но полученное на Украине в Киевском университете, – при всём к этому университету уважении, – это всё-таки не великолепное образование, полученное в университетах с мировым именем. В прославленных Санкт-Петербургском или Московском университетах. Ганичев стал заваливать издательство

Как историк Семанов работал на «хозяйственника» Ганичева

Но тут Ганичеву, как манна небесная, подвернулся историк Семанов. Ганичев выбил Семанову из фонда комсомола квартиру в Москве и переманил замечательного историка-архивиста Семанова с крупного, особо доверенного поста секретной «партийной разведки». С поста заведующего особо секретным архивом Революции в Ленинграде.

В этом архиве тщательно под тремя грифами секретности скрывались документы, раскрывающие скрываемую от русского народа правду о вероломном свержении русского православного государя и безбожном марксистском, в сущности, сатанинском Октябрьском перевороте 1917 года.

Ганичев сумел переманить Семанова в Москву на маленькую должность заведующего редакцией «Жизнь замечательных людей» в комсомольском издательстве. Все считали, что историк сломал себе карьеру. Однако не место красит человека, а человек место. Серия «ЖЗЛ» при Семанове сразу приобрела второе дыхание.

Во всех кабинетах крупных партийных и государственных начальников на самом видном месте, оттесняя полные собрания сочинений Маркса и Ленина (обязательную номенклатуру для советских важных кабинетов), как особая гордость, встали витрины с книгами «ЖЗЛ».

И серый директор издательства «Молодая гвардия» Ганичев начал собирать за эту серию себе на грудь ордена и медали, его даже на короткий срок выдвинули в главные редактора центрального органа ВЛКСМ «Комсомольская правда». Где он, впрочем, поразительно быстро провалился.

Ганичев не выдержал испытания большой властью и позорно сбежал, подав заявление по собственному желанию при первых же возникших трудностях. Ганичева выгнали из высшей кадровой «номенклатуры ЦК КПСС. Но он сумел выпросить у Суслова «Роман-газету».

«Роман-газета» была изданием, не требовавшим ответственности от её главного редактора. Это издание лишь дёшево тиражировали на газетной бумаге уже опубликованные, апробированные вещи. Но зато читатель мог купить их буквально за копейки. Благодаря массовым тиражам «Роман-газета» была весьма доходным изданием. И Ганичев выписывал громадные гонорары своим дружкам и себя не забывал.

Конечно, для Ганичева это оказалось выгоднее, чем возглавлять центральный орган ЦК ВЛКСМ и формировать идеологию молодёжи, где можно столько шишек на лоб получить, а Ганичев всегда предпочитал, как царские бояре, устраиваться «на кормление».

Но Семанов почему-то наивно продолжал верить, что он манипулирует Ганичевым. И Семанов настоял на решении ушедшей в подполье при Ельцине негласной «Русской партии» внутри КПСС» на временном выдвижении Ганичева, как удобной фигуры «прикрытия».

Для прикрытия политической деятельности вступившего в прямой конфликт с «демократической» властью Союза писателей РФ. Выполнить поручение негласной «русской партии» было поручено Вячеславу Марченко и Александру Байгушеву.

Продолжение следует
Екатерина МАРКОВА

----------------------

Екатерина МАРКОВА
«Литературная Россия» N51. 20 декабря 2013