Необходимость улучшения языкового механизма

В предыдущем разделе рассматривались тенденции, направленные на приспособление языкового механизма к физиологическим особенностям человеческого организма. Среди внутренних факторов языковых изменений можно выделить определенную группу тенденций, направленных на улучшение системы механических средств языка, на освобождение этой системы от ненужного балласта, на придание средствам языка большей выразительности, экспрессивности и т. п.

Тенденции к устранению избыточности средств выражения (Ь bercharakterisi е run g ).

В различных языках нередко можно встретить случаи избыточности средств выражения какого-либо грамматического значения. Так, например, в русском я пиш-у отношение действия к лицу, совершающему действие, фактически выражено двумя способами — личным местоимением и специальным личным окончанием 1-го л. ед. ч. Известно, что многие языки мира (японский, китайский, монгольский, маньчжурский, аварский, лезгинский, бирманский, индонезийский и т. д.) обходятся без личных окончаний. Есть язы<250>ки, которые некогда их имели, но позднее утратили, например, норвежский и африкаанс.

В древний период в английском языке не было категории временной отнесенности (перфекта) и, следовательно, особых перфектных форм. В них не было надобности, так как в языке этого периода существовала система видов (несовершенного и совершенного). Формы совершенного вида образовывались от форм несовершенного вида путем присоединения различных префиксов. Наиболее распространенным префиксом был Z e - [5]. Поскольку перфект обозначал действие уже законченное, совершенное, то в древне-английском языке префикс Z е- мог участвовать в образовании перфектных форм. Вначале были возможны формы типа ic habbe Z ewriten 'я написал' от writan 'писать'. Функция префикса, Z е-в данном случае была совершенно лишней, так как перфект и без того выражал совершенное действие. По этой причине он со временем перестал употребляться. В современном английском языке в составе форм перфекта уже нет причастий с префиксом Z e -.

Одной из отличительных особенностей кабардино-черкесского и адыгейского языков является обилие различных глагольных приставок, способных выражать самые разнообразные нюансы различных локальных отношений. Эта особенность связана почти с полным отсутствием в этих языках местных падежей, поскольку глагольные приставки способны выражать их значение, ср. например, в кабардинском: Ар къалэм къэкIуащ 'Он в город приехал'; Фатимат институтым не-кIуащ 'Фатимат в институт поехала'; Тхылъыр стIолым те-лъщ 'Книга на столе лежит' и т. д. Формы слов къалэм, 'город', институтым 'институт' и стIолым 'стол' лишены каких-либо суффиксов местных падежей.

После числительных в тюркских языках имя существительное употребляется в единственном числе, например, тат. биш ат 'пять лошадей', поскольку числительное само выражает множественность.

В некоторых угро-финских языках отрицание глагольного действия осуществляется путем аналитического сочетания форм особого отрицательного глагола с основой главного глагола, ср. мар. ом луд 'я не читаю', от луд 'ты не читаешь', ок луд 'он не читает' и т. д. Основа главного глагола при этом не подвергается никаким изменениям, поскольку отношение отрицаемого действия к его субъекту уже в достаточной степени выражено формами отрицательного глагола.

II . Тенденция к употреблению более экспрессивных фор м.

Факты из истории различных языков достаточно наглядно свидетельствуют о том, что при наличии нескольких форм с параллель<251>ными или близкими значениями предпочтение отдается наиболее экспрессивным формам.

В древнеанглийском языке существовало несколько суффиксов множественного числа имен существительных; оно выражалось суффиксами - as , - u , - a , - an . Исторически наиболее устойчивым оказался суффикс - as как наиболее четкий и фонетически устойчивый по сравнению с другими окончаниями.

Этими же причинами вызвано распространение в немецком языке суффикса мн. ч. -er. В древненемецком языке имелось крайне незначительное число основ, образующих множественное число на -ег. В настоящее время большинство существительных среднего рода образует множественное число указанным способом, например, Buch 'книга', B ь cher 'книги', Dach 'крыша', D д cher 'крыши' и т. д. Это произошло потому, что у существительных среднего рода формы именительного и винительного падежей единственного числа полностью совпадали с соответствующими формами множественного числа, тогда как у существительных среднего рода, имеющих во множественном числе суффикс -er (из - ir ), например, lamb 'ягненок', lember 'ягнята', множественное число было выражено очень четко.

Окончание род. п. мн. ч. -ов в древнерусском языке в начале его исторического развития было достоянием сравнительно малочисленной группы так называемых основ на -и, ср., например, сынове 'сыновья'; род. п. мн. ч. сыновъ. С течением времени это окончание становится очень продуктивным и во многих случаях вытесняет исконное окончание род. пад. мн. ч. других основ. Оно начинает присоединяться к таким словам, которые раньше его не имели, например волк — волков, стол — столов и т. д.

Самая многочисленная группа основ на - o и - j o в древнерусском в силу фонетических закономерностей в судьбе конечного слога имела нулевую флексию, и формы родительного падежа множественного числа по звучанию совпадали с формами именительного и винительного падежей единственного числа, например, др.-русск. вълкъ 'волк', вин. п. ед. ч. вълкъ 'волка' и род. п. мн. ч. вълкъ 'волков'. Такое положение, по-видимому, не могло быть в языке желательным. Надо думать, именно оно послужило причиной того, что в формах этого падежа ведущая роль принадлежит флексии былых основ на - и (ъ), и на -i , т. е. -овъ, получившей и другой вариант при присоединении ее к мягкой основе -евъ и -ей, выступившей частично и в своем книжном, старославянском варианте - ии [6].

Наиболее ярко тенденция к экспрессии проявляется в лексике. Она выражается в стремлении употреблять наиболее образные слова, нередко заимствованные из различных профессиональных жаргонов, социально окрашенных разновидностей речи, различно<252>го рода образные выражения, лексические идиомы, гиперболы и т. д. История словарного состава различных языков наглядно подтверждает наличие этой тенденции. В современном русском разговорном языке употреблявшееся еще в начале 20-ых годов слово автомобиль почти полностью вытеснено словом машина. Возведение частного к общему, произведенное в целях большей экспрессии, оказалось в разговорной речи более жизненным. Прежнее слово автомобиль было оттеснено в область технического языка или официального языка различных деловых документов.

В народной латыни большое распространение получили образования с уменьшительными суффиксами как более экспрессивные, что нашло соответствующее отражение в лексике современных романских языков, ср. нар. лат. soliculum 'солнышко', фр. soleil 'солнце', нар. лат. taurellus 'бычок' , фр. taureau 'бык', нар. лат. apicula 'пчелка', фр. abeille 'пчела', нар. лат. avicellus 'птичка', ит. uccello , фр. oiseau 'птица', нар. лат. auricula 'ушко', исп. oreja , порт. orelha , пров. aurelba , фр. oreille 'ухо' и т. д. В современных романских языках эти слова уже не имеют уменьшительного значения.

III . Тенденция к устранению форм, утративших свою исконную функцию.

Наглядной иллюстрацией проявления этой тенденции могут служить случаи утраты окончаний мужского, женского и среднего рода в некоторых современных индоевропейских языках. В таких языках, как иранские, армянский и английский, родовое деление имен существительных перестало существовать. По этой причине древние показатели мужского, женского и среднего родов утратились, поскольку они оказались лишенными функции.

Некогда в уральских языках существовал специальный формант -к, который, как можно предполагать, был показателем будущего времени. Контаминация форм настоящего и будущего времен привела к тому, что в новую парадигму проникла, по-видимому, только часть форм с показателем -к , вследствие чего показатель -в стал технически несовершенным. Кроме того, появление двух значений у новых временных форм привело к десемантизации показателя -к. Как показатель будущего времени он вообще стал не нужен. Все эти причины привели в конце концов к почти полному его исчезновению.

В древнерусском языке некогда существовали четыре прошедших времени — аорист, имперфект, перфект и плюсквамперфект. Два последних времени были образованы путем сочетания формы так называемого л -ового причастия с формами настоящего или будущего времени. Позднее перфект приобрел значение аориста и имперфекта. Аорист и имперфект исчезли из системы языка как совершенно ненужные образования. Вместе с приобретением полисемантичности подвергалась изменениям и структура самого<253> перфекта. Сопровождавшие л -овое причастия формы вспомогательного глагола 'быть', которые раньше служили отличительным признаком перфекта, после приобретения последними новых значений утратили всякий смысл и также исчезли. Присвязочное причастие становится глагольной формой прошедшего времени, отсюда родовые различия и отсутствие показателей лица.

Так называемые четвертое и пятое склонения в латинском языке уже в эпоху существования классической латыни были своего рода балластом. Четвертое, в которое входили основы на -и, не всегда могло быть отделимо от второго, а пятое было тесно связано с первым. Позднее они исчезли.

IV . Тенденция к устранению языковых эле ментов, имеющих незначительную семантическую нагрузк у.

Наблюдение показывает, что языковые элементы, имеющие не значительную функциональную нагрузку, с течением времени выпадают из системы языка.

Редкие фонемы, замечает Эркки Итконен, обладающие малой частотностью, в процессе развития языка легко сливаются с близкими им фонемами [128,193].

В финно-угорских языках долгие гласные i и и были редкими. По этой причине во многих языках они смешались с соответствующими краткими гласными или с более широкими гласными. Из согласных такой же редкой фонемой в уральских языках была фонема (межзубное d ), исчезнувшая почти во всех современных уральских языках. Незначительная функциональная нагрузка фонемы у (ы) в славянских языках очевидно явилась основной причиной ее исчезновения в южно-славянских и чешском языках. Согласный в тюркских языках обладает очень незначительной фонематической нагрузкой. В чувашском и турецком языках эта фонема исчезла полностью. Так называемое прошедшее длительное в мордовских языках типа эрзя-морд. молилинь 'я шел', эрзя-морд. и мокша-морд. сокалинь 'я пахал' и т. д. употребляется довольно редко. В современном мокша-мордовском языке оно почти полностью вышло из употребления.