Изображения фрако-дакийских божеств.

Фрако-дакийцы совершенно не оставили письменных свидетельств о своей религии. Знания о ней мы вынуждены черпать из немногочисленных свидетельств античных авторов и, главным образом - фракийского искусства. Как пишет Адриан Даликовичин: "Это была политеистическая религия, внутри которой главными божествами являлись Залмоксис (хтоническое божество), Гебелейзис (небесное божество), Бендис (богиня напоминающая греческую Артемиду) и божество напоминающее Марса. <...> согласно Иордану (Jordanes), дакийцы подвешивали жертвоприношения богу войны." (Илири и дачани, 1971, 73 - 74). По другим данным, "Греки Истрии и Одессы, где греко-фракийские связи были тесными, признавали верховного фракийского "Великого бога" <...> Племенной предок-герой-покровитель мог быть высочайшей личной концепцией во фракийской религии" (Hoddinott, 1981). Согласно греческим свидетельствам, фракийцы во время грозы стреляли в тучи, дабы поразить врагов своего бога. Годдинотт пишет, что это указывает на связь последнего с солнцем и приводит в пример монету 6 в. до н. э., где изображен человек в рогатом шлеме. Он едет на колеснице, в которую запряжен бык. Между ними помещен солнечный диск.

Но мы должны разобраться, что значат перечисленные имена, каким типам богов они принадлежат. О Гебелейзисе нельзя сказать ничего определенного. Неясно, был ли это Громовержец или Бог Ясного Неба. Относительно Залмоксиса мы располагаем большей информацией. Геродот говорит о нем как о божественном или полубожественном заступнике людей. Сохранилось греческое свидетельство в духе эвгемеризма. Утверждалось, что Залмоксис был фракийцем, находившимся в услужении у Пифагора, и приобщившийся к его мудрости. По возвращении на родину, он начал проповедовать соплеменникам идею личного бессмертия, но, встретив недоверие, прибег к хитрости. Пригласив уважаемых людей Фракии на пир, Залмоксис предрек грядущие беды. Когда же беды действительно наступили, все кинулись искать мудреца, но не смогли найти, ибо тот заблаговременно удалился в некое тайное убежище. Залмоксис вновь явился соплеменникам через несколько лет и те, удостоверившись в его мудрости, приняли учение и стали почитать его как бога. Приведенное свидетельство характерно для греков, которые большинство достижений соседних народов старались приписывать своему влиянию. Однако в нем есть важные сведения: идея личного бессмертия человека, достигаемого через помощь божественного заступника и связь Залмоксиса с хтоническим типом умирающего (скрывающегося) и воскресающего бога. Сохранилась и информация о мифическом персонаже, в котором можно увидеть черты Культурного Героя. "Через Илиаду нам известен Rhesus, древнейший герой-предок фракийцев. Поздняя версия (Philostratos, Heroica 691) рассказывает о нем как еще живущем, разводящем лошадей, ездящим в доспехам и охотящимся. Лесные животные предлагали себя ему в жертву <...> O Rhesus также говорили, что он отвращает эпидемии от границ своей территории."(Hoddinott, 1981) Теперь более или менее ясно, что Залмоксис и так называемый фракийский Марс либо Бог Земных Сил и Культурный Герой, либо оба представляют Героя (разница в данном случае трудноопределима). И стреляли из луков в тучи фракийцы (а точнее геты) с целью уберечь своего героя от Громовержца, воспринимавшегося ими как враждебная сила. Так что, несмотря на оригинальность подобного факта, с нашей точки зрения он вполне объясним.

Что касается Бендис, то тут все понятно. Известны ее атрибуты исцеляющей богини, связь с культом трех фракийских нимф источников, и отождествление с Артемидой (которая хотя и почиталась в классическую эпоху как дева, но покровительствовала рожаницам). Это - черты Великой Богини.

Изучение искусства фрако-дакийцев углубляет наше понимание их мифологии. От 10 - 7 в. до н. э. сохранились раздичные бронзовые предметы - лезвия топоров, украшенные бычьими головками, фигурки оленей, говорящих об аграрных, хтонических культах. По своему схематизированному стилю они представляют типичные произведения бронзового века. Более поздние времена (особенно 4 в. до н. э.) оставили нам богатое декоративно-прикладное искусство, чьи образцы находят в основном в бассейне Дуная. Это украшенные золотые шлемы и серебряные поножи, где изображены мужчины, скачущие верхом на лошадях или неведомых зверях, сражающиеся со змеями, сидящие с рогом для питья в руке. Это драгоценные кубки и сосуды, где причудливо сочетаются образы западноазиатского, греческого и скифского искусства: богиня, держащая за лапы двух хищников; кони с крыльями и человеческой головой; восточного типа грифоны (с бараньими рогами); быки; сцены терзания травоядных хищниками. Это и отдельные изображения Великой Богини. Они встречаются и у северных фракийцев. В одном из святилищ Сармизегетузы (Sarmizegetusa) был открыт терракотовый медальон, на котором воспроизведен образ Дианы с римских динариев датируемых 80 гг. до н. э. Его связывают с культом богини Бендис. Вообще, даки редко показывали человеческую фигуру. Исключением являются маленькие бронзовые маски, представляющие женщину, предположительно Бендис.

Напротив, южные фракийцы создали богатое фигуративное искусство. Как уже говорилось, на нем отразились персидское и греческое влияния. Однако, Фракия в конечном счете выработала собственный оригинальный "варварский" стиль, наиболее ярким проявлением которого стал образ "Фракийского Героя" Богатые произведения декоративно-прикладного искусства сохранились в хранилище в Летнице, особенно серебряные с позолотой плакетки. На одной из них изображена сцена борьбы между героем и трехголовым змеем. Некоторые черты изображения указывают на влияние греческих изображений Геракла и Лернейской Гидры. Но сам сюжет восходит к глубинному индоевропейскому мифу о победе героя над трехглавым драконом (который будет подробно рассмотрен в связи со скифо-сарматами). Изображения Геракла вообще типичны для фракийцев. В центре серебряного фалара из Старой Загоры мы видим человека, борющегося со львом, а по периметру - крылатых львов и грифонов (в чем сказалось, смешанное греко-персидское влияние). Серебряная пластина из Панагиуриште (Panagyurishte) демонстрирует Геракла с палицей, держащего за загривок некоего зверя (ил. 34.) - то ли Немейского льва, то ли - Цербера (как уже говорилось, эти монстры восходят к единому прообразу). Тип Геракла (Greek mythology 4. Греческая мифология 4. )- человека, за свои подвиги и сверхчеловеческие труды достигнувшего божественного статуса, ставшего предком народов у фракийцев слился с типом национального Героя.

Особенно полно фракийское понимание Героя выразилось на серии плакеток из той же Летницы (ил. 35.а). Их четыре и везде Герой показан скачущим на коне (что уже не характерно для греков). На первой плакетке он изображен как великий пьющий, с чашей в руке. Позади, скачет кабан. На другой плакетке Герой демонстрирует свою мощь в битве потрясанием копья. На третьей лошадиная голова за спиной всадника свидетельствует о его богатстве и власти над лошадьми. Четвертая и пятая пластинки показывают героя, соответственно, с мужской и женской головами за спиной, что говорит о роли прародителя племени. Об этой же роли свидетельствует и еще одна плакетка из Летницы, на которой изображен Герой, соединяющийся с женщиной (ил. 35.б). Сама эта женщина показана и отдельно, восседающая на гиппокампе.

Сохранились и другие плакетки с конным героем. Одна из них демонстрирует сходство композиции с упоминавшимися в главе, посвященной кельтам и германцам, пластинками вендельских шлемов. Фракийский вариант изображает Героя, поражающего копьем одного хищного зверя и топчущего копытами коня другого. Аналогичная композиция, как мы видели, прослеживается и в этрусском искусстве. Другая плакетка (Луковит, 4 в. до н. э.) представляет иконографию, пережившую тысячелетия. Это - прообраз Георгия-Победоносца. Последний, имея прототипом реального римского аристократа, жившего в эпоху императора Диоклетиана, превратился в образ, сочетающий черты умирающего (мучимого) и воскресающего аграрного божества с чертами витязя, побеждающего дракона или (симптоматично) - волка.

В позднеэллинистический период и особенно после римского завоевания Фракии, образ Героя - всадника канонизировался в искусстве. "Наиболее распространенным видом были резные рельефы на каменных таблетах, обычно 30 - 40 на 20 - 30 см. Г. Катсаров идентифицировал три главные группы со многими подразделениями. В одной конный герой скачет, медленно приближаясь к женщине, алтарю или дереву, вокруг которого обвился змей. Вторая группа включает плиты, изображающие героя с собакой, атакующих кабана, появляющегося из за дерева, (оно бывает замещено алтарем). На плитах третьей группы герой возвращается с охоты, неся убитого оленя. Иногда появляются и другие фигуры; вместо кабана может быть показан лев (Hoddinott, 1981). Годдинотт полагает, что иконография рельефов первой группы имела греческие корни, а второй - персидские (происходя от стеллы 400 г. до н. э. во фракийской сатрапии). "Кабан был геройской дичью в глазах греков с их геракловыми и калидонскими ассоциациями, он был также посвящен Артемиде и слыл общим хтоническим зверем среди индоевропейских народов. Дерево должно быть древом жизни и символом плодородия. Змея может символизировать бессмертие, так как она не угрожаема и не атакуема героем и олицетворять апотропический аспект, который, независимо от асклепических ассоциаций, ведет к изображениям на хранительных сосудах. Женщина происходит от богини, но на взгляд фракийцев может символизировать возвращение героя домой.<...> Героя отождествляли с Асклепием, Аполлоном-Целителем, или с Дионисом. Когда жанр погребальной стеллы получил распространение в Южной Фракии (римский период), мертвый человек часто изображался как едущий верхом герой, символизируя бессмертие. Большинство из этих стелл могут быть датированы 2 - 3 столетиями н. э., но их продолжали ставить до эдикта в Фессалониках в 380 г.<...> После принятия христианства и прихода славян, многие сохранившиеся таблеты стали рассматриваться как изображения святых, особенно Святого Георгия и Святого Димитрия. В 1907 г. крестьяне еще совершали своего рода паломничество к гробнице Героя в день Св. Георгия, чтобы исцелиться. Одна из таблет служила иконой в Пловдиве, другая была встроена в церковь Св. Георгия в Изворово (Катсаров, 1958), третья вделана в стену недалеко от главных ворот средневековой цитадели в Ainos (Кессон, 1926, фиг. 98). <...> То ли как Марко-Кралевич, то ли как Св. Георгий, конный герой продолжал изображаться и Византия и старая славянская церковь принесли этот образ в новую русскую церковь" (Hoddinott, 1981).

(Фанталов Алексей)