Классификация Г.Поспелова.

Классификация видов искусства

Искусство по своей природе – феномен двусторонний: оно материально и идеально. Материальная сторона любого произведения искусства называют формой. Произведение искусства несет в себе определенный смысл – это его идеальная (духовная, мыслительная) сторона. То, что традиционно называют содержанием.

Каждый вид искусства имеет специфический материальный носитель образности. С помощью разных материалов в архитектуре и скульптуре создаются сооружения и ансамбли. Краски являются необходимым элементом в творчестве художника-живописца. Человеческое тело оживает в танцевальных движениях. Гармоничное сочетание звуков рождает музыкальные произведения. В литературе материальным носителем образности является слово.

Учеными издавна предпринимались попытки описать и исследовать сложившиеся виды искусства. Выдающиеся мыслители прошлого Г.В.Ф.Гегель, Ф.В.Шеллинг, Г.Э.Лессинг, И.Г.Гердер и ряд ученых современности, среди которых В.В.Кожинов, В.В.Ванслов, Г.Н.Поспелов и Ю.Б.Борев, посвятили свои работы исследованию этой проблемы. В античные времена Аристотель в «Поэтике» отмечал, что виды искусства различаются средствами подражания.

Классификация Гегеля.

Начало серьезному изучению искусств положил Гегель. Его «Эстетика» имеет важное научное значение, а концепция деления искусства на виды до сих пор считается авторитетной. Гегель выделил пять искусств: архитектуру, скульптуру, живопись, музыку и литературу. Впоследствии ученые присоединили к ним танец и пантомиму, а в XX столетии – и постановочную режиссуру в качестве искусства создания цепи мизансцен (в театре) и кадров (в кино). В последних указанных видах искусства материальными носителями образности являются пространственные композиции, сменяющие друг друга во времени. По содержательному признаку Гегель разделил все виды искусства на две группы: изобразительные и экспрессивные. К первой группе искусств относятся скульптура, живопись, пантомима и литература, призванные изобразить предметы, явления жизни и людей. Ко второй группе искусств принадлежат музыка, архитектура, орнамент, танец и абстрактная живопись, выражающие обобщенные переживания, настроения, мироощущения личности.

Перечисленные Гегелем виды искусства называют простыми, или односоставными, поскольку опираются на один материальный носитель образности.

Кроме них, в культурной жизни человечества существуют синтетические искусства – разные виды сценического творчества, среди которых драматический театр, опера, балет, цирк; а также мультипликация, кино, архитектура с элементами скульптурных композиций и настенной живописи.

Классификация Лессинга.

Лессинг в философском сочинении «Лаокоон, или О границах живописи и поэзии» разделил простые искусства по формальным признакам на пространственные и временные. Он доказал, что сила литературного образа состоит не в «зримом» описании предмета, а в выражении действия и впечатления, которое этот предмет производит. В исследовании Лессинг писал, что живопись в своих подражаниях действительности пользуется средствами и знаками, совершенно отличными от средств и знаков, которые использует поэзия. Под живописью философ понимал тела и краски, взятые в пространстве, а под поэзией – членораздельные звуки, воспринимаемые во времени. Виды искусства он разделял на исполнительские и неисполнительские. Эту классификацию поддерживают современные ученые.

Классификация В.Кожинова.

В.Кожинов в монографии «Виды искусства» танец, пантомиму и музыку причислял к временным видам искусства, т.е. исполнительским, а литературу считал особым явлением в созидательной деятельности мастера, поскольку художественное слово обращается к интеллекту человека. Он считал, что эпос и драма – представляют собою изобразительные искусства, лирика – выразительные.

Классификация Г.Поспелова.

Г.Поспелов, вслед за Кожиновым, говорил об особой роли литературы среди других видов искусства. В работе, посвященной проблемам теоретического литературоведения, этот ученый поставил вопрос о типологии родов литературы. Он присоединил эпос к изобразительным искусствам, лирику – к экспрессивным, а драму выделил как побочный род – синтез искусства слова, искусства пантомимы и других искусств.

Классификация Ю. Борева.

Классификация видов искусства, предложенная Ю. Боревым в двухтомном исследовании «Эстетика», основана на взглядах Кожинова об исполнительских и неисполнительских видах искусства. В основе его подхода к проблеме литературы как искусства лежит исторический характер развития слова. Литература в историческом разрезе своего существования представляет собою единство устной и письменной форм. В период своего зарождения художественное слово бытовало лишь в устном виде и принадлежало к исполнительским искусствам. С развитием письменности исполнительские формы словесности продолжили существование в устном народном творчестве – фольклоре, а важные очертания и приметы литературного творчества приобрели неисполнительский характер.

По мнению В.Е.Хализева, Т.Т.Давыдовой, В.А.Пронина, концепция Ю.Б.Борева успешно дополняет обе классические классификации искусства: изобразительных и экспрессивных, пространственных и временных.

Итак, в мире теоретического знания искусство делят на пространственные (статичные) и временные (динамичные). К пространственным относят живопись, графика, скульптура, фотоискусство, архитектура, декоративно-прикладное искусство. К временным: театр, опера, кино, цирк, музыка, балет. Также делят искусство на изобразительные, которые представляют внешний мир (живопись, графика, скульптура, театр, кино и пр.), и неизобразительные (архитектура, музыка, балет, хореография), представляющие мир внутренний.

Художественная литература как вид искусства

Как уже отмечалось, искусство – феномен двусторонний, состоит из формы и содержания. С этой точки зрения любое произведение искусства является знаком: его материальная форма отсылает к какому-то смыслу, содержанию. Эти две стороны не могут существовать друг без друга.

Литература - это разновидность искусства. Родовой чертой искусства является образность. Особенность литературы состоит в том, что ее материалом являются знаки (слова, предложения, тексты). Слово – конвенциональный, условный знак, отличный от предмета, который им обозначается. Внутренняя форма слова в качестве ближайшего этимологического значения отражает его содержание и дает нужное направление мысли слушающего. Связью между внешней формой, значением и идеей служит поэтический образ.

Исследователь В.Е.Хализев предлагает понятие «словесная пластика»: «Будучи невещественными и лишенными наглядности, словесно-художественные образы вместе с тем живописуют вымышленную реальность и апеллируют к зрению читателя. Эту сторону литературных произведений называют словесной пластикой. <…> Словесными произведениями запечатлеваются в большей степени субъективные реакции на предметный мир, нежели сами предметы как непосредственно видимые». Лессинг подметил важнейшую особенность литературы как вида искусства: способность запечатлевать «иное», или невидимое. Искусство слова является такой сферой художественного творчества, где зарождались, формировались и достигли большого совершенства и утонченности наблюдения над человеческой психикой.

Литература – временной вид искусства. Чтение художественного произведения всегда развертывается во времени. И в этом оно похоже на музыку и кино.

Художественная литература среди других видов искусств.

В разные эпохи культурного развития человечества художественной литературе отводили не одинаковое место в ряду других видов искусства: от одного из второстепенных – до господствующего. Античные мастера предпочитали заниматься скульптурой. В период Возрождения и в XVII столетии на первом месте среди искусств утвердилась живопись. Только в XVIII веке в европейской эстетической мысли происходит сдвиг в теории в пользу литературы. Трактат Г. Э.Лессинга «Лаокоон, или О границах живописи и поэзии» повысил интерес к поэзии. Мыслитель описал ее возможности и преимущества перед живописью и скульптурой. Эстетические сочинения И.Г.Гердера «Критические леса, или Размышления, касающиеся науки о прекрасном и искусства, по данным новейших исследований» раскрывают преимущества поэтической речи перед другими видами искусствами: живописью и музыкой. И.Кант в своих многочисленных эстетических трактатах также подчеркивал, что из всех искусств первое место удерживает за собою поэзия. Впоследствии возвеличиванию поэзии под другими искусствами посвятили свои работы и В.Г.Белинский.

Г.В.Гегель в «Лекциях по эстетике» указал на широчайшие возможности литературы – в отношении, как ее содержания, так и способа изложения материала. В этой работе ученый представил объективный взгляд на литературу, указал как сильные ее стороны, так и слабые. Гегель назвал поэзию всеобщим видом искусства.

Белинский, как и Гегель, также искал выразительную форму своим оценкам о месте литературы в ряду искусств. В важнейшем сочинении того времени «Разделение поэзии на роды и виды» ученый, критик Белинский предпринял попытку описать поэзию в качестве «величайшего рода искусства». По определению Белинского, поэзия «заключает в себе элементы других искусств», она «представляет собою всю целость искусства».

В истории культурного развития человечества XX столетие ознаменовалось серьезным сдвигом в соотношениях между видами искусства. Возникли, упрочились и обрели известную самостоятельность художественные формы, опирающиеся на современные средства массовой коммуникации. В настоящее время с письменным, печатным словом успешно соперничает устная речь, звучащая по радио и с CD, апеллирующая к зрению образность киноискусства, а в последние годы – сетература.

Практики и теоретики киноискусства утверждают, что в этот период истории человечество переходит от понятийно-словесной культуры к зрелищной, визуальной, – «миру сиюминутной реальности».

В 60-е гг. прошлого века канадский ученый М. Маклюэн выдвинул концепцию о финале индивидуального сознания. При этом исследователь полагал, что у письменности и книги нет будущего, а привычка к чтению изживет сама себя. Однако действительность показала невероятную живучесть художественного слова, подъем книжной культуры и книжного бизнеса, издательского дела, полифонию литературы конца XX–начала XXI вв. Высоко оценивая возможности художественного слова, современный теоретик эстетической мысли Ю.Б. Борев, определяя место литературы среди других видов искусств, говорит, что она «первая среди равных искусств».

Безусловно, слово является всеобщей формой человеческого сознания и общения. Литературные произведения способны активно воздействовать на читателя и в тех случаях, когда не обладают достаточной яркостью, масштабностью и зрелищностью.

Модусы художественности

Способы актуализации законов искусства называют модусами (от лат. modus – мера, способ). Если парадигмы художественности характеризуют преходящие литературные эпохи и направления, то модусы художественности отличаются трансисторическим характером. Героика, трагика, комизм, идиллика, элегия, драматизм, ирония представляют собою типологические модификации эстетического сознания. Любое художественное произведение обладает эстетической модальностью.

В области теории литературы модусы художественности применяются не только к субъективной стороне художественного содержания (к видам пафоса идейно-эмоциональной оценки или типам авторской эмоциональности), но и к типам ситуаций, героев, установкам восприятия читателя (субъект–объект–адресат). Этот способ видения данной теоретической проблемы излагается в работах М.М.Бахтина, В.И.Тюпы, Л.Е.Фуксана. Каждый модус художественности, – считают исследователи, – предполагает свою внутренне единую систему ценностей и соответствующую ей поэтику: организацию условного времени и условного пространства, систему мотивов, систему «голосов», ритмико-интонационный строй текста. Ядром художественно-эстетической системы является «диада личности» и противостоящий ей внешний мир: я-в-мире.

Героика.

Если дохудожественное мифологическое сознание не знает личности как субъекта самоопределения, то художественное мышление древнейших литератур всегда стремилось воспеть героя и его подвиги, и этим положило начало первому из модусов художественности – героике (от греч. heros – полубог). Героическое созвучие внутреннего мира человека и внешнего миропорядка объединяет эти две стороны художественного мышления в единое целое. Совмещение внутренней данности бытия «я» и его внешней заданности (т.е. роли в мире) образует героический модус художественности.

Описывая этот модус художественности, ученые считают, что героическая личность горда своей причастностью к сверхличному содержанию миропорядка и равнодушна к собственной жизни. В героическом строе художественности выделяется патетическое гиперболизированное – «хоровое» – слово. В «Слове о полку Игореве» этот тип художественного сознания выступает в качестве эстетической константы текста, в повести Н.В.Гоголя «Тарас Бульба» – эстетической доминанты. В «Слове о полку Игореве» героические персонажи (князья Игорь, Всеволод и княгиня Ольга) изначально подаются автором как герои, в повести Н.В.Гоголя «Тарас Бульба» – эстетическая ситуация художественного мира и ее ценностный центр (субъект) – показаны не в статике пребывания я-в-мире, а в динамике становления.

Кризис героического миросозерцания, вызванный в русской культуре междоусобными войнами и татаро-монгольским нашествием, приводит художественный способ видения к усложнению сферы эстетических отношений. От строя художественности «отпочковываются» два других способа видения субъекта-объекта-адресата: сатирический и трагический.

Сатира.

Сатира (от лат. satura – смесь) представляет собою неполноту личного присутствия «я» в миропорядке. С точки зрения Тюпы, такая неполнота характеризуется «несовпадением личности со своей ролью»: внутренняя данность индивидуальной жизни оказывается уже внешней заданности. В сатирическом модусе художественности личность (герой, персонаж) неспособна заполнить собою ту или иную ролевую границу. Тюпа считает, что дегероизация сама по себе еще не составляет достаточного основания для сатирической художественности. Здесь необходима активная авторская позиция осмеяния, восполняющая ущербность героя (объекта) и тем созидающая художественную целостность иного типа. Так происходит в комедиях Аристофана, Н.Гоголя, повести Л.Толстого «Смерть Ивана Ильича» и др. произведениях названого типа. Например, в дегероизированной системе ценностей «Ревизора» самозванство является стержнем всей сатирической ситуации, а Хлестаков оказывается всего лишь самозваной претензией на действительную роль в миропорядке, – говоря словами Гегеля, – «пустым разбуханием действительности». Сатирическому «я» одновременно присущи и самовлюбленность и неуверенность в себе. Сатирик ведет персонажей по пути самоутверждения, которое приводит их к самоотрицанию. Именно в ситуации самоотрицания сатирическая личность становится сама собою, как это происходит с мнимым ревизором или Иваном Ильичом. Выводы о сатирической личности в равной степени относятся и к герою (объекту), и к субъекту (автору), и к адресату (публике) повествования этого модуса художественности. В качестве примера, иллюстрирующего сатирический способ художественности, приведем слова городничего обращающегося к публике из комедии «Ревизор»: «Чему смеетесь? – Над собою смеетесь!»

Трагизм.

Трагизм (от гр. tragodia – козлиная песнь) – обратная трансформация сатирического видения героического модуса художественности. Лучшим образцом становления трагизма в отечественной литературе считается «Повесть о приходе Батыя на Рязань». Формула трагической ситуации – избыточная «свобода «я» внутри себя». Иллюстрацию принципа художественности трагического я-в-мире находим в словах Дмитрия Карамазова у Ф.М.Достоевского: «широк человек». Тюпа характеризует этот тип художественности (с опорой на труды Шеллинга) следующим образом: «Если граница личного самоопределения оказывается шире ролевой границы присутствия «я» в мире, это ведет к преступлению (переступанию границы) и делает героя «неизбежно виновным» перед лицом миропорядка. Трагическая вина, контрастирующая с сатирической виной самозванства, заостряется в личности как неутолимая жажда остаться самим собой». В пьесе А.Н. Островского «Гроза» Катерина, чувствуя свою несмываемую вину, обжигающую любовь к Борису, уже не может вернуться в дом Кабанихи и жить прошлыми заботами.

В трагическом модусе художественного видения внутренняя раздвоенность персонажа перерастает в демоническое двойничество. Так, душевный демон Евгения Арбенина в драме М. Лермонтова «Маскарад», как и черт Ивана Карамазова в романе Ф. Достоевского «Братья Карамазовы», не дают покоя героям, затмевают их ум и сердце.

Данный эстетический способ понимания духовной реальности активно пользуется мотивом самоотрицания личности, который оказывается здесь в качестве самоутверждения героя (такова концепция образа Анны Карениной в одноименном романе Л.Толстого). Безысходная двойственность личности является не только смысловым принципом организации художественного текста, но и стилеобразующим его фактором. В этом строе художественности вопрошание о себе становится характерным мотивом, организующим личное бытие персонажа. Принцип «внутреннего голоса» героя подчеркивает самоценность его существования. Анна Каренина спрашивает себя: «И что сама я тут? Я сама или другая?» – и тем самым входит в общий ряд героев Эдипа, Гамлета, Расина, Достоевского, – трагических личностей в мировой литературе.

Комизм.

Совершенно другой тип эстетической значимости – комизм (от гр. komos – процессия ряженных). По мнению М. Бахтина, комизм сформировался на почве карнавального смеха. Моделью присутствия личности в мире оказывается «праздничная праздность», в которой ролевая граница «я» – маска. Комическая личность (дурак, плут, шут и проч.) несовместима с привычным миропорядком. Примерами комической художественности в отечественной литературе могут служить древнерусские произведения «Повесть о Фроле Скобееве», «Сказание о роскошном житии и весели», где шутовские перемены масок обнажают безграничную внутреннюю свободу личности.

В мировой литературе случаев появления открытого чудачества множество. Например, в водевиле А.П.Чехова «Медведь» восклицание героини: «Да, да уходите!.. Куда же вы?» – дает исследователям право говорить о юморе (от анг. humour – причуда) как смыслопорождающей модели присутствия я-в-вмире.

Часто комические эффекты проявляются в ситуации отсутствия лица под маской, как в построении образов градоначальников у М.Е.Салтыкова-Шедрина в «Истории одного города». Мнимая личность, такая как майор Ковалев в повести Н.В. Гоголя «Нос», «равная нулю»; она не способна обнаружить себя в мире без маски, – пишет Тюпа. Этот сарказм (от гр. sarkaso – терзаю) открывает новую миру псевдоиндивидуальность, которая чрезвычайно дорожит этой «видимостью причастности к бытию». Данную модификацию комизма можно обнаружить в произведениях А.П.Чехова «Смерть чиновника», «Душечка», «Вишневый сад» и др.

Эстетическая революция, произошедшая на рубеже XVIII–XIX вв., ознаменовалась переходом европейского искусства к предромантической и затем романтической стадиям своего развития и обновлением всей системы эстетических модальностей. Теперь в центре художественного внимания частная жизнь определялось внеролевыми границами человеческой жизни (природа, смерть, отношения между людьми и проч.), а событийные границы («мир») мыслились как другая жизнь или жизнь других.

Идиллический.

Идиллический (от гр. eidyllion – картинка) строй эстетического сознания, выделившийся в XVIII–XIX вв., закрепляется на почве одноименного жанра. Ученые дают название идиллическому строю художественности – идиллика – по аналогии с героикой (для отграничения от жанра идиллии).

Современные ученые считают, что для идиллики Нового времени характерно совмещение внутренних границ «я» с его внеролевыми, событийными границами. И.А. Есаулов в работе «Спектр адекватности в истолковании литературного произведения («Миргород» Гоголя)» сообщает, что идиллический персонаж представляет собою неразделенность я-для-себя от я-для-других. В «Старосветских помещиках» Н.В. Гоголя «индивидуальная ответственность» персонажа перед «своим другим» и всей остальной жизнью становится самоопределением личности. Образом идиллического присутствия в мире может служить, по мысли Тюпы, импровизация простонародной пляски Наташи Ростовой (роман Л. Н. Толстого «Война и мир»), у которой «внутренняя свобода» совпадает с добровольным подчинением традиционности танцевальных движений и общезначимому укладу национальной жизни.

В работах по проблемам эстетики и литературы Бахтин указывал, что хронотоп родного дома и родного дола обостряет ощущение «силы мировой жизни», «преображает все моменты быта, лишает их частного характера, делает их существенными событиями жизни».

Элегический.

Элегический (от гр. elegos – жалобная песня) строй художественности – результат эстетического переосмысления «внутренней обособленности частного бытия». В литературе примерами этого эстетического преобразования могут служить следующие стихотворения: Е.А.Баратынского «Признание», А.С.Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц шумных…», М.Ю.Лермонтова «Выхожу один я на дорогу…», Н. М. Языкова «Меня любовь преобразила…» и др.

Элегическое «я» состоит из цепи мимолетных состояний «внутренней жизни», «живой грусти об исчезнувшем», «прощального настроения», «таинства печали». «Я» уже «событийной границы», которая осталась в прошлом и принадлежит «всеобщему бытию других».

В русской литературе элегический модус художественности зародился на почве сентиментализма в творчестве Н. М. Карамзина. Тюпа отмечает, что в этой системе ценностей вечность безграничного бытия предполагает пантеистическую тайну безличного Всеединого. На фоне этой тайны любое существование приобретает «личную целостность» благодаря своей предельной концентрированности во времени и пространстве. Идиллика комфортно вписывает жизнь персонажа в «ближайший круг

повседневности».

В качестве иллюстрации идиллического существования «я» приведем пример из романа И. С. Тургенева «Дворянское гнездо». Скамья, на которой Лаврецкий провел с Лизой самые лучшие минуты своей жизни, символизирует собою то место во времени и пространстве, которое и дает герою указанную целостность, а всему содержанию – завершенность элегической картины.

Хронотоп уединения, характерный для этого модуса художественности, в отличие от сатирического любования собой (например, сцена с Чичиковым у зеркала) предполагает любовное созерцание прошлой жизни, – говоря словами Тюпы, – «индивидуальную необратимость в объективной картине «всеобщего жизнесложения»».

Светлая грусть элегического «я» отчетливо проступает в эпилоге «Дворянского гнезда»: «Лаврецкий вышел из дома в сад, сел на знакомой ему скамейке – и на этом дорогом месте, перед лицом того дома, где он в последний раз напрасно простилал свои руки к заветному кубку, в котором кипит и играет золотое вино наслажденья, – он, одинокий, бездомный странник <…> оглянулся на свою жизнь. Грустно стало ему на сердце, но не тяжело и не прискорбно: сожалеть ему было не о чем, стыдиться – нечего».

Драматизм.

Драматизм (от гр. drama – действие) не следует отождествлять с драматургией. Если элегические настроения можно свести к словесной формуле «все проходит», идиллические – «все пребывает», то драматическое расположение духа исходит из того, что «ничто не проходит бесследно и каждый шаг важен для настоящей и будущей жизни».

Драматические герои вступают в бесконечные противоречия между внутренней свободой (личной тайной) и внешней (событийной) несвободой самовыражения. Здесь внутреннее «я» шире «внешней данности» их фактического пребывания в мире. Онегин, Печорин, как и бесчисленные персонажи А. Чехова, М. Булгакова, Б. Пастернака, героини М. Цветаевой, А. Ахматовой и др. писателей XIX–XXI вв. страдают от «неполноты самореализации» (Тюпа).

Образцы драматического модуса эстетического сознания находим в творчестве Александра Пушкина и Антона Чехова. Так, в стихотворении Пушкина «Воспоминание», лирический герой не оглядывается на жизнь, как Лаврецкий, а «развивает свиток» жизни в собственном сердце. В рассказе Чехова «О любви», не снимая с себя ответственности за происходящее тогда и сейчас – долгие годы томительной любви и прощальный, страстный и открытый поцелуй в вагоне – его персонаж понимает, «как ненужно, мелко и как обманчиво было все то, что нам мешало любить…».

Если трагическое «я» – это самовлюбленная личность, то драматическое «я» – это «внутренне бесконечная, неуничтожимая, неустранимая реальность», которой угрожает лишь разрыв внешних связей с бытием, как было показано в романе М.Булгакова «Мастер и Маргарита». Смерть главных героев произведения (художника и его возлюбленной) иллюстрирует читателю их бесконечное пребывание в мироздании через символический уход с Всадником.

Страдания героя сближает драматизм с трагизмом. Если трагическое страдание определяется, по словам Тюпы, «сверхличной виной», тогда драматическое – личной ответственностью за свою «внешнюю жизнь», в которой герой не свободен.

Драматизм складывается как преодоление элегической уединенности; для него характерен хронотоп порога и пути. Центральная драматическая ситуация концентрируется вокруг последовательной смены встреч и разлук персонажей.

Ирония.

Ирония (от гр. eironeia – притворство) в качестве модуса художественности акцентирует внимание на «размеживании я-для-себя от я-для-другого». Ирония в отличие от сентиментализма и драматизма представляет собою непричастность «я» всему внешнему миру. По словам Бахтина, ироническое мироотношение – «как бы карнавал, переживаемый в одиночку, с острым осознанием своей отъединенности».

В работе «Модусы художественности» Тюпа указывает, что разъединение «я» и «мира» обнаруживает враждебную двунаправленность, как против окружающей действительности («безликой объективности жизни», «толпы»), так и против самого себя («субъективной безосновательности, безопорной уединенной личности»). Это особенно ярко

проступает в мировой литературе XX в. в произведениях отечественных классиков А.А.Блока, В.В.Набокова, в литературе русского зарубежья, например у И.И.Савина, Б.Ю.Поплавского.

В ироническом способе художественного видения субъект способен занять позиции, как со стороны романтического самоутверждения, так и со стороны трагического самоотрицания: в стихотворениях М.Ю. Лермонтова «Нет, не тебя так пылко я люблю…», А.А. Блока «Предчувствую тебя. Года проходят мимо…», «Соловьиный сад», З.Н. Гиппиус «Бессилие» этот способ особенно заметен при сопоставлении художественной картины, воссоздающейся в них. Иногда ирония может совпадать с сарказмом.

В литературе XX в. ирония становится основным способом художественного видения. Данная точка зрения дала право читателям, исследователям причислить тексты А.П.Квятковского, В.В.Каменского, А.Е.Крученых и др. футуристов к области эстетической деятельности.

Перечисленные способы художественности часто встречаются в литературе XVIII–XXI столетий, могут взаимодействовать друг с другом в рамках одного произведения. Так,

комизм романа «Собачье сердце» Булгакова оттеняется драматическим миропониманием его персонажей, а элегический внутренний настрой героев пьесы Савина «Молодость» обогащает трагическую доминанту, реализуемую в тексте произведения.

Наши рекомендации