История с постановкой оперы «Тангейзер» в Новосибирском оперном театре – пример недостаточности правового регулирования религиозного конфликта в области искусства.

Попытка применения закона о защите религиозных убеждений и чувств граждан, произошедшая в марте 2015 года в Новосибирске, показала следующие любопытные результаты.

Религиозный конфликт, вызванный событием художественной жизни, осознан как объективный факт большого общественного значения. В нем определились противоположные стороны: руководство и верующие Новосибирской епархии с одной стороны, и руководство министерства культуры области и Новосибирского оперного театра, - с другой.

Попытка разрешения конфликта правовыми средствами не привела к успеху. Новосибирский суд не усмотрел в постановке нарушений закона №136-Ф3 об оскорблении чувств верующих.

Министерство Культуры Российской Федерации в лице министра В.Р.Мединского вмешалось в конфликт не правовыми средствами. В поддержку требований представителей церкви директор Новосибирского театра Борис Мездрич и режиссер постановки Тимофей Кулябин были уволены со своих постов.

Казалось бы, эта мера должна была бы снизить остроту противостояния сторон, но этого не произошло. Противоречия в обществе оказались не устранены. Продолжается процесс поляризации взглядов и консолидации групп сторонников и противников постановки. Опубликовано письмо и многочисленные интервью деятелей культуры в защиту театра и режиссера. Влияние церкви на решения государственных органов управления культурой многие считают неприемлемым. С другой стороны, церковь также осталась неудовлетворенна судебным решением и настаивает на продолжении судебного разбирательства.

Новосибирский опыт можно считать очень показательным по степени концентрации и общественной значимости событий, вызванных к жизни проблемой столкновения в области искусства интересов христианской церкви и неверующего общества. Но этот опыт еще не окончен. Подождем появления новых фактов, которые, может быть, изменят характер наблюдаемой картины.

Заключение

В заключение попытаемся извлечь из приведенных примеров и рассуждений какие-то выводы.

Закон о защите религиозных чувств необходим в качестве средства, сдерживающего нападки на церкви, религиозные организации и отдельных верующих по религиозным мотивам. Своим присутствием на правовом поле он задает нижнюю границу допустимого поведения по отношению к верующим. Названных в законе запрещенных действий совершать ни в коем случае нельзя.

Но появившись в области права, этот закон, без сомнения, начнет оказывать влияние на этику и нравственность в означенной им области. Свои взаимоотношения представители религиозных и светских частей общества будут строить как бы с оглядкой на возможное вмешательство в них полицейского, наделенного правами и полномочиями. Это незримое присутствие государственной власти в качестве «третьей нейтральной силы» при соприкосновении готовых обидеться и обидеть друг друга религиозных оппонентов с одной стороны как-то успокаивает. Все-таки до крайностей дело не дойдет. Но с другой стороны, эта третья сила, охраняющая порядок в нашем общем мультикультурном и многоконфессиональном доме, всегда будет тяготеть к описанному выше «нулевому варианту» регулирования отношений. Это направление влияния закона о защите религиозных чувств на общественную жизнь вызывает некоторые опасения.

Их предупреждение возможно только в области нравов и этики общественных отношений. Это дело практических опытов по отработке общественно приемлемых форм межконфессионального и межрелигиозного общения. Нужна своего рода публичная дипломатия и церемониал, учитывающие различные религиозные позиции и взгляды участников общественных процессов. Их разработанность позволит организовать общение таким образом, чтобы присутствие закона не ограничивало права верующих и атеистов на проявление их веры в общественной жизни. Закон должен способствовать тому, чтобы эти проявления религиозности не были оскорбительными для других верующих и в то же время не ограничивать их.

Закон не должен становиться регулятором содержания идейной и религиозной жизни общества по соображениям общественной безопасности и достижения согласия. Это все равно, что на основании правил пожарной безопасности диктовать жильцам, как им жить в своем доме, или, пользуясь правилами уличного движения, пытаться указывать водителю, куда он должен ехать.

Состояние оскорбленности есть некое внутреннее противоречие в душах верующих. Его можно охарактеризовать как пассивное страдание от нападок извне в условиях невозможности изменить ситуацию. Для его устранения необходимо выработать достаточно эффективные и в то же время общественно приемлемые способы выявления, формулирования и разрешения конфликтов, имеющих религиозную природу. Возможность действий уменьшит страдания верующих и сделает менее актуальным правовое разрешение конфликтных ситуаций.

Правовое и нравственное регулирование сочетаются в общественной жизни по принципу некоторой дополнительности. Чем больше нравственности, тем меньше права. И наоборот, чем шире юридически определенная часть жизни, темь меньше требуется в ней этики. Избыток юридизма в общественных отношениях с необходимостью девальвирует их духовную составляющую. Например, оценка морального ущерба в денежном эквиваленте явным образом конвертирует духовное содержание в материальную форму. В своем предельном выражении этот процесс направлен на то, что мир будет становиться все более вещественным, все менее идейным и духовным. Религиозное отношение к миру направлено на противодействие этой разрушительной тенденции.