Ужас напал на меня, когда увидел я нагими этих лучших

Людей; тогда выросли у меня крылья, чтобы унестись в далекое

Будущее.

В далекое будущее, в более южные страны, о каких не мечтал

Еще ни один художник: туда, где боги стыдятся всяких одежд!

Но переодетыми хочу видеть я вас , о братья и

Ближние мои, и наряженными, тщеславными и гордыми, в качестве

Quot;добрых и праведных".

И переодетым хочу я сам сидеть среди вас -- чтобы не

Узнавать вас и себя: в этом моя последняя человеческая

мудрость. --

Так говорил Заратустра.

Самый тихий час

Что случилось со мною, друзья мои? Вы видите меня

Расстроенным, изгнанным, повинующимся против воли, готовым уйти

Ах, уйти подальше от вас !

Да, еще один раз должен Заратустра вернуться в свое

Уединение: но неохотно возвращается на этот раз медведь в свою

Берлогу!

Что случилось со мною? Кто обязывает меня к этому? -- Ах,

Этого хочет мой гневный повелитель, он говорил ко мне; называл

Ли я вам когда-нибудь имя его?

Вчера вечером говорил ко мне мой самый тихий час --

Вот имя ужасного повелителя моего.

И случилось это так -- ибо я должен сказать вам все, чтобы

Ваше сердце не ожесточилось против внезапно удаляющегося!

Знаете ли вы испуг засыпающего? --

До пальцев своих ног пугается он, ибо почва уходит из-под

Ног его и начинается сон.

Это говорю я вам для сравнения. Вчера, в самый тихий час,

Почва ушла из-под моих ног: сон начался.

Стрелка подвинулась, часы моей жизни перевели дух, --

Никогда еще не было такой тишины вокруг меня: так что сердце

Мое испугалось.

Тогда заговорила беззвучно тишина ко мне: " Ты знаешь

это, Заратустра? " --

И я вскрикнул от страха при этом шепоте, и кровь отхлынула

От моего лица, -- но я молчал.

Тогда во второй раз сказала она мне беззвучно: "Ты знаешь

это, Заратустра, но ты не говоришь об этом!" --

И я отвечал наконец, подобно упрямцу: "Да, я знаю это, но

не хочу говорить об этом!"

Тогда опять сказала она мне беззвучно: "Ты не

Хочешь , Заратустра? Правда ли это? Не прячься в своем

упорстве!"

И я плакал и дрожал, как ребенок, и наконец сказал: "Ах, я

хотел бы, но разве могу я! Избавь меня! Это свыше моих сил!"

Тогда опять сказала она мне беззвучно: "Что тебе за дело,

что случится с тобой, Заратустра? Скажи свое слово и разбейся!"

--

И я отвечал: "Ах, разве это мое слово? Кто я такой?

Я жду более достойного; я не достоин даже разбиться о него".

Тогда опять сказала она мне беззвучно: "Что тебе за дело,

Что случится с тобой? Ты еще недостаточно кроток для меня. У

кротости самая толстая шкура". --

И я отвечал: "Чего только не вынесла шкура моей кротости!

У подножия своей высоты я живу; как высоки мои вершины? Никто

Еще не сказал мне этого. Но хорошо знаю я свои долины".

Тогда опять сказала она мне беззвучно: "О Заратустра, кто

Должен двигать горами, тот передвигает также долины и

низменности". --

И я отвечал: "Еще мое слово не двигало горами, и что я

Говорил, не достигало людей. И хотя я шел к людям, но еще не

Дошел до них".

Тогда опять сказала она мне беззвучно: "Что знаешь ты

Об этом ! Роса падает на траву, когда ночь всего

безмолвнее". --

И я отвечал: "Они смеялись надо мной, когда нашел я свой

Собственный путь и пошел по нему; и поистине, дрожали тогда мои

Ноги.

И так говорили они мне: ты потерял путь, а теперь ты

отучиваешься даже ходить!"

Тогда опять сказала она мне беззвучно: "Что тебе до

Насмешек их! Ты тот, кто разучился повиноваться: теперь должен

Ты повелевать!

Разве ты не знаешь, кто наиболее нужен всем? Кто

Приказывает великое.

Совершить великое трудно; но еще труднее приказать

Великое.

Самое непростительное в тебе: у тебя есть власть, и ты не

Хочешь властвовать".

И я отвечал: "Мне недостает голоса льва, чтобы

Приказывать".

Тогда, словно шепотом, сказала она мне: "Самые тихие слова

-- те, что приносят бурю. Мысли, ступающие голубиными шагами,

Управляют миром.

Наши рекомендации