Кое-что из истории ниндзюцу

ТАРАС Анатолий Ефимович

"ВОИНЫ-ТЕНИ: НИНДЗЯ И НИНДЗЮЦУ"

Предисловие

Искусство ниндзюцу появилось и расцвело в Японии во времена феодальных усобиц, длившихся там более 700 лет подряд.

У каждого феодала имелись на службе специалисты особого назначения, которые создавали шпионские сети в других княжествах для получения информации о замыслах их властителей. Они же проводили различные подрывные мероприятия — поджоги, отравления, похищения и убийства, распространяли ложные слухи, подбрасывали фальшивые документы, чтобы сбивать врагов с толку, сеять между ними раздоры.

Особенность тайной войны в этой стране заключалась в том, что подобные задачи, согласно господствовавшим представлениям о морали, должны были решать не самураи (служилое сословие), а представители кланов, находившихся как бы за пределами общественной иерархии, не подчинявшихся общепринятым нормам. Их презирали, ненавидели и боялись, но пока шли войны, обойтись без них не могли. Внутри этих кланов постепенно сложилась специальная дисциплина, главной целью которой стало теоретическое обоснование наилучших способов незаметного проникновения в ряды противника, выведывания ею тайн и сокрушения изнутри. Она получила название «ниндзюцу » — искусство быть невидимым.

Ниндзюцу делится на три части: низшее, среднее и высшее.

Низшее — это комплекс знаний, умений и навыков, необходимых войсковым разведчикам и диверсантам, политическим террористам, бойцам партизанской войны.

Среднее — это техника агентурной разведки в широком смысле слова: методы вербовки и конспирации, классификация типов агентов и агентурных комбинаций, приемы использования вражеской агентуры, способы сбора и анализа информации и т. д.

Высшее — это своего рода наука об особых политических акциях: о том, как организовать широкомасштабную провокацию, мятеж, государственный переворот, как создавать чрезвычайные ситуации для ускорения хода событий и направления их в желаемую сторону.

Такое разделение очень важно для понимания сути предмета.

Хотя бы уже потому, что то ниндзюцу, о котором сегодня столько говорят и пишут, снимают множество фильмов, отождествляется, как правило, с низшим уровнем. Между тем, сообщества потомственных профессиональных шпионов, террористов и диверсантов — ниндзя — просуществовали в Японии около тысячи лет и сыграли заметную роль в военно-политической истории страны. Это связано с тем, что они стали здесь самостоятельной социальной группой, преследовавшей свои собственные интересы, отличные от интересов феодальных властителей страны. Те считали, что ниндзя работают на них, тогда как в действительности ниндзя использовали феодальные распри в своих целях, ради обеспечения безопасности собственных кланов. Поэтому «настоящее» ниндзюцу — высшее. В нем и еще в уникальной идеологии (известной как «тайное учение») заключена суть ниндзюцу. Все остальное — только техника, вполне доступная любому человеку, пожелавшему ее изучить и применять в тех или иных целях.

Но, к сожалению, именно об этой стороне ниндзюцу известно меньше всего. Если приемы маскировки, прокрадывания, рукопашного боя, диверсий, состоявшие на вооружении средневековых ниндзя, сегодня хорошо понятны, то об их верованиях мы знаем крайне мало. Тайные знания потому так и называются, что редко когда становится достоянием посторонних людей. Добавьте сюда пропасть между современным цивилизованным человеком и неграмотным горцем эпохи средневековья, умножьте ее на различия между восточной и западной цивилизациями. Тогда вам станет ясно, что о подлинном ниндзюцу мы не можем знать ничего, кроме легенд и отдельных фрагментов детально разработанной доктрины.

Те крохи сведений, которые находятся в распоряжении современных исследователей, приведены в этой книге.

Часть I

Ни раем, ни адом

меня не смутить,

в лунном сиянье стою —

ни облачка на душе…

(Уэсуги КЭНСИН. XVI век)

Ниндзюцу вчера и сегодня

Япония наших дней — страна сверхсовременная. Однако свое прошлое она чтит как величайшую святыню. Японцу всегда интересно то, что уходит корнями в глубину веков. Не забыли японцы и своих ниндзя. В тех местах, где обитали когда-то их кланы, созданы музеи. Тщательно изучаются случайно сохранившиеся документы. Говорят, правда, что в их секреты удается проникнуть только специалистам по шифрам, да и то с помощью компьютеров.

Ходят также слухи, будто в Японии до сих пор существуют тайные школы ниндзя, выпускники которых за хорошие цены и предлагают спои услуги тем, кто в них нуждается.

Но чему можно верить там, где дезинформация и камуфляж являются законами жанра?

Что мы, собственно говоря, знаем об этом древнем таинственном искусстве? В принципе, ничего определенного. Ведь основными источниками информации для масс являются художественные фильмы, такие как «Месть ниндзя», «Отряд ниндзя», «Убийцы пол знаком сакуры», «Убийца сегуна» и подобные им. А также бульварные романы, вроде трехтомного боевика Ван Ластбадера «Американский ниндзя». Из этих «шедевров» массовой культуры вырисовывается примерно следующая картина: Ниндзя — это супермены старой Японии, но супермены со знаком минус. Это жестокие, коварные, изощренные служители Зла, тайные убийцы, похитители, диверсанты, шпионы. Люди без чести и совести, без обычных человеческих привязанностей, лживые, продажные твари. К тому же они убежденные изуверы и садисты, слуги дьявола, помогающие ему вести мир к гибели.

На самом деле ниндзя были связаны с дьяволом не больше любого из нас. Не говоря уже о том, что нет никакого дьявола. Сами ниндзя тоже давно исчезли. Называть таким именем нынешних поклонников ниндзюцу, значит, воспринимать их в тысячу раз серьезнее, чем они того заслуживают.

Действительно, ниндзя приписывали самые невероятные способности, невозможные с точки зрения не только здравого смысла, но и науки. Дескать, они умели летать как птицы, лазать по стенам и потолкам словно пауки, могли ходить по воде не хуже, чем по суше, превращались в разных животных, убивали взглядом или криком, исчезали в клубах дыма, а иной раз просто таяли в воздухе на глазах у всех. Однако эти россказни не что иное, как обычная реакция невежественных суеверных умов на непонятное. Сегодня хорошо известно, что уловки и трюки ниндзя всегда имели рациональную основу и по своей сути были достаточно просты. Если взглянуть, например, на их технические приспособления, хранящиеся в музее «Ниндзя-ясики» в Ига-Уэно (префектура Мня), то не знаешь, чему удивляться больше: изобретательности ночных воинов или тупоумию современников, не желавших искать иные объяснения фактам, нежели колдовство либо связь с нечистой силой.

Изрядно искажают картину и нынешние «учителя» ниндзюцу. происходящие из неудачливых инструкторов каратэ, айкидо, джиу-джитсу и прочих единоборств. Некоторые из них великолепно наносят удары ногами, другие неплохо орудуют палкой. Все это замечательно, но при чем здесь ниндзя? Деятельность такого рода наставников основывается не на традиции, а на собственных фантазиях и всякого рода экзотике. Рецепт достаточно прост: немного сказок по мотивам восточной истории, немного ритуалов какого-нибудь племени мумбо-юмбо; побольше джиу-джитсу и тренировок в духе спецназа. Вот вам и ниндзюцу!

Кстати, в этом искусстве сроду не было никаких степеней «дан» или «кю». Когда вам предлагают сдать-экзамен на очередную степень, из вас просто хотят выкачать побольше денег. А наличие высокого дана у наставника означает лишь то, что он в большей мере самозванец, чем другие.

* * *

Что касается слухов о ниндзя, как об исчадиях ада, то они берут начало в далеком прошлом. Японское феодальное общество было разделено на ряд сословий. Выше всех стояли удельные князья (даймё ), ниже располагались профессиональные воины (самураи ), еще ниже — крестьяне, затем шли священнослужители, ремесленники, торговцы и, наконец, «грязное» сословие (буракумины ). Места для ниндзя в этой иерархии не было. Они находились вне общества и вне закона. Соответственно, у них властвовали иные правила — их собственные.

Например, самурай ни в одной ситуации, даже на войне, не мог действовать так, как ему вздумается. Крепче, чем канатами, он был опутан сословными представлениями о чести, о долге, о благородстве, зафиксированными в моральном кодексе «Бусидо». Он должен был презирать опасность и не бояться смерти, с равными себе он мог сражаться только лицом к лицу, без малейшего вероломства: ему следовало сохранять до конца верность своему князю; любой поступок, который его начальники или товарищи считали позорным, ему приходилось искупать самоубийством посредством вспарывания живота…

Однако что значит быть преданным конкретному человеку несмотря ни на что? А если этот человек сошел с ума?

А если он стал законченным негодяем? А если он просто дурак, способный лишь погубить порученное дело, доверившихся ему людей и себя вместе с ними? Ниндзя тоже являл собой образец верности. Но он был верен своему клану, а не тем феодалам, которым служил, и которые думали, что используют его и своих интересах. Еще он всегда оставался верен своим идеалам, которые — в отличие от людей — не могли измениться и стать хуже, чем прежде.

Ниндзя были свободны от большинства предрассудков своего времени, так как намного опередили его. В любых действиях превыше всего они ценили результат, а не способ его достижения. Поэтому самураям их тактика казалась «игрой без правил», они ненавидели их и презирали.

К 1615 году сегун (военный диктатор) Токугава Иэясу завершил объединение страны. Установленный им режим жесткой центральной власти, основанный на строжайшей общественной иерархии и на изоляции от остального мира, продержался ни много ни мало 250 лет, вплоть до буржуазной революции Мэйдэи 1868 года. Феодальные усобицы, заливавшие Японию кровью 700 лет подряд, наконец прекратились. В эпоху Токугава ниндзя стали считать не просто отщепенцами, а нелюдью — «хинин » (буквально это Значит «нечеловек»). Отныне любого из них, попавшего в руки властей, следовало казнить лютой позорной смертью уже не за конкретные деяния, но просто за то, что своим существованием они нарушали общепринятый порядок.

В средние века кланы ниндзя боролись за выживание, используя в своих интересах войну всех против всех. Когда резня кончилась, оказалось, что они виноваты больше других. Понять это нетрудно. Обвиняемым во всех грехах обычно становится меньшинство, национальное, религиозное или социальное — неважно. То евреи виноваты, то мусульмане, а вот в Японии — ниндзя. Добавьте сюда невежество и суеверия масс, отсутствие достоверной информации, замещаемое вымыслом, и вам станет ясным, почему у ниндзя столь гнусная репутация.

В период жестокого правления Токугава ниндзя медленно, но неуклонно сходили с исторической сцены. И в конце-концов пропали совсем.

* * *

Тем не менее, десять веков существования их кланов оставили кое-какие следы, позволяющие составить хотя бы общее представление о том, что это были за люди, и в чем заключалась суть их искусства. Что же сохранилось до наших дней от темных веков страха и крови? Несколько зданий, переживших пожары и землетрясения. Например, дом Мотидзуки в Киото, дом Охара в Ига-Уэно, развалины дома Момоти, знаменитого некогда рода, потомок которого, простой крестьянин, продал недавно коллекционерам несколько интереснейших старинных документов. Цел и невредим храм Хакуходзё-дзи в Ига-Уэно, считавшийся в прошлом одним из главных учебных центров ниндзя.

Самое главное — сохранились трактаты, позволяющие уяснить содержание истинного ниндзюцу, искаженное столетиями непонимания и клеветы. Это «Справочник приемов ниндзя» (Сё-нинки-ниндзюцу), написанный Хаттори Сандзиро и «Десять тысяч рек, впадаюших в море» (Бансэн Сюкай), автором которого является Фудзибаяси Ясутакэ (или Ясуоси) из клана Ига-рю, датируемый 1676-м годом.

Мастер Ясутакэ принадлежал к одному из трех семейств «дзенин» (Момоти, Фудзибаяси, Хаттори), руководивших кланом Ига-рю. Его труд состоит из 10 толстых тетрадей, написанных от руки и переплетенных тоже вручную. Трактат представляет собой связное, логически завершенное произведение, имеется даже указатель содержания всех десяти томов.

Первая книга называется «Дзё». Она содержит введение, оглавление, раздел вопросов и ответов. Здесь в форме дискуссии о методах победоносного ведения войны излагается книге изложены «светлые» (легальные) методы действий ниндзя. Здесь показано, как путем сопоставления и анализа информации, полученной обычными способами (наблюдение, слухи, общедоступные документы и литература, ранее установленные факты) можно выявлять то, что скрывается от посторонних. Сказано, что к тайным методам следует прибегать лишь в том случае, если необходимые сведения нельзя получить иным путем.

Следующие три книги (5, 6, 7) имеют общее название «Ин-нин» (этот термин эквивалентен китайскому «инь»). В них описаны «темные» (тайные и коварные) методы ниндзя. Перечисляются способы введения противника в заблуждение (дезинформации), создавания паники, заманивания в ловушку. Подчеркнута особая ценность тех приемов, которые самураи считали бесчестными: нарушения клятвы или договора, подкупа, шантажа, похищений, убийств из-за угла. В этих книгах названо немалое количество вариантов подобных действий, начиная с одиночных акций и кончая общим планом примерной военной кампании.

Однако большинство приемов закодировано. Так, в одном месте говорится, что в определенных случаях целесообразно использовать прием под названием «дождь в деревне» (мурасамэ-но-дзюцу), есть даже рисунок к нему, но никак не поясняется, что именно скрыто под этой тактикой. Видимо, для опытного ниндзи книги "Ин-нин» служили справочным пособием. Всем остальным для постижения их содержания требовался учитель, знакомый с условными терминами тайного кода.

Восьмая книга называется «Тэнчи». В ней указано, как можно предвидеть случайности и выявлять тенденции в событиях по системе «эккё» (эквивалент китайской системы «и-цзин »), с учетом полярности «ин-ё» (инь-ян ) и взаимопереходов пяти стихий («гогё-сэцу »). Здесь же перечисляются способы предсказания погоды, ориентации на местности, определения расстояний. Даны таблицы приливов и отливов, что в условиях японского архипелага имеет большое практическое значение.

«Нинки» — таково название девятой книги. В ней подробно описывается костюм ниндзя и его снаряжение для лазания по горам, крепостным стенам и домам, для действий в воде, для тайного проникновения в помещения. Говорится о том, как лучше проделывать отверстия в стенах, взламывать замки и двери, перебираться с крыши на крышу и о прочих вещах того же рода.

Десятая книга является заключительной и не имеет названия. При желании ее можно считать второй частью девятой, ведь у ниндзя число 9 было священным. В ней дана подборка материалов об изготовлении и применении взрывчатых, зажигательных и дымовых веществ, а также о лекарствах и ядах.

Но и здесь нет тех инструкций, с помощью которых этими сведениями мог бы воспользоваться посторонний.

Более того, текст десятой книги, в отличие от предыдущих, написан на диалекте района Ига середины XVII века. Поэтому его не могут до конца понять даже японские историки. Например, лекарственные и ядовитые растения названы местными именами той далекой эпохи: «медвежья лапа» — какая-то травка, "белая лошадь» — некий цветок, и так далее. Остается лишь гадать о том, что скрывается за всеми этими названиями и описаниями.

Короче говоря, энциклопедия «ниндзюцу» написана так, чтобы ею могли пользоваться только сами ниндзя, люди, приобщенные к подлинной традиции — «ити-Мон» (Единственным Вратам). Она предназначена в качестве конспекта или справочного пособия членам клана, и больше никому другому. А в клане весь опыт школы, все ее знания воплощены в личности «сокё» — носителя традиции данного «рю», и одновременно — верховного руководителя клана. Вот почему никто из нынешних западных поклонников ниндзюцу не обладает, и не может обладать полным знанием. В самом лучшем случае им доступны лишь его фрагменты…

* * *

Даже в самой Японии известны всего несколько мастеров, унаследовавших знания традиционных школ. Это Нава Юмио, Окусэ Хэйситиро, Отакэ Рисукэ, Тансмура Сето, Хакуюсай Норихиро, Ямасита Тадаси и знаменитый Хацуми Масааки , 34-й «соке» школы «Потайной двери» (Тогакурэ-рю ). Но и они не преподают ниндзюцу во всей его полноте. Закон запрещает им выходить за рамки приемов самообороны и методов психофизического совершенствования. К тому же среди их учеников преобладают иностранцы, в основном это американцы. Что касается японцев, то в подавляющем большинстве они воспринимают подвиги ниндзя на уровне сюжетов «тямбара» — кино-боевиков о феодальном прошлом, полных лязга сабель и стонов павших.

Поэтому бесполезно мечтать о возрождении классического ниндзюцу, как и о том, чтобы самому превратиться в ниндзю. Раз уж это невозможно в Японии, то на Западе и подавно. Вырванное из исторического и культурного контекста, древнее искусство ночных воинов может быть только бледной тенью того, чем оно когда-то являлось — эффективным средством политики и войны. Политические террористы, боевики преступных группировок и агенты спецслужб далеко не ниндзя, однако именно они ведут безжалостную тайную войну по всему миру с таким размахом, который даже не снился ни одному «соке».

Почему, в таком случае, повсюду в Америке и в Европе множатся клубы ниндзюцу? Думаю, что дело не только в экзотике. Суть движения, на мой взгляд, складывается из трех основных компонентов: из желания гарантировать собственное выживание в обществе, непрерывно атакуемом преступниками, то и дело взрывающемся войной, катастрофами, стихийными бедствиями; из потребности развития своего «я» через суровый тренинг и опасные испытания; из стремления быть ближе к природе и жить в согласии с ее законами.

Но для этот вовсе не обязательно осваивать старинную технику работы с мечом иди серпом, плавания с бычьим пузырем, лазания по стенам в шипастых перчатках. Акваланг и дельтаплан, бесшумный пистолет и снайперская винтовка, моторная лодка и снегоход, фотоаппарат и прибор ночного видения, радиостанция и подслушивающие электронные устройства, пластиковая взрывчатка и многое другое делают ненужными практически все инструменты и виды оружия ниндзя. Нечего об этом жалеть. Из текста «Бансэнсюкай», других старинных книг и документов следует, что главное заключено не в этом. Главное — это философские принципы, равно как и тактика действий ниндзя, позволяющие объединять разрозненные элементы в стройную систему. А система, как известно, это такая совокупность элементов, которая, будучи объединенной на основе определенного принципа (или принципов), дает новое качество, несводимое к качествам составляющих ее элементов.

* * *

В чем же все-таки суть истинного ниндзюцу? Японский иероглиф «пин » имеет два ряда значений. Один ряд — это «выносливость», «терпение», «стойкость», «упорство». Другой — «тайный», «незаметный», «скрытый». Иероглиф «дз я» переводится как «личность», «индивидуум». Следовательно, ниндзя — это «человек, который действует тайно и упорно», а слово ниндзюцу означает «искусство тайных действий». Но не так все просто. Сам иероглиф «нин » образован двумя меньшими иероглифами, из которых верхний символизирует «клинок», «лезвие-, а нижний — «сердце» или «дух». Поэтому более пространная и более точная трактовка смысла иероглифа «пин » звучит следующим образом: «Хотя враг угрожающе держит клинок возле моего сердца, я выстою и одержу победу!»

В своей книге «Ниндзюцу хикэцу бун» мастер Такамацу Тосинугу (ушедший из жизни в 1973 году) писал: «Вселенная вмешает все, что мы называем плохим и хорошим, она содержит в себе ответы на любые вопросы, любые проблемы, существующие в этом мире. Открыв ей свои глаза, сердце и разум, ниндзя обретает способность улавливать тончайшие изменения в окружающей среде и постигать волю небес.

Иероглиф «нин дцюцу»

Иероглифы «нин дзя» (слева) и «нин до» (справа)

Благодаря этому, он приспосабливается к любым условиям, изменяясь в той мере, в какой требуют обстоятельства. Интуитивно он предчувствует будущие события, и ничто на свете не может застать его врасплох. Такие понятия, как «внезапно» и «невозможно» перестают существовать для него, и он всегда побеждает».

Итак, заключает мастер, прозванный когда-то «монгольским тигром», искусство ниндзя — это «искусство побеждать врагов несмотря ни на что». Не надеяться на успех, а быть уверенным в нем, пребывая в радости, не испытывая ни страха, ни гнева — таков дух истинного ниндзюцу!

Обобщая высказывания японских мастеров, можно следующим образом определить сущность классического ниндзюцу: Это путь духовного и физического совершенствования человека с целью обретения им способности тайно управлять событиями ради выживания своей семьи, своего рода, своего клана. С позиций этот определения особенно хорошо видна примитивность так называемых «современных ниндзя», не сумевших взять из наследия прошлого ничего, кроме техники. И даже эта техника у них вырождается, потому что уровень обучения крайне низок, а смертоносные некогда приемы ныне безнадежно устарели.

Если же под ниндзюцу понимать философское отношение к жизни и смерти, стратегию и тактику действий в экстремальных ситуациях, методы укрепления духа и тренировки тела, то и сегодня можно следовать путем древних воинов-теней, не изучая их систему в деталях. Хладнокровие, смелость, упорство, терпение, преданность близким людям, умение использовать в своих интересах все и всех — когда и кому это покажется лишним? Жить по заветам ниндзя — значит идти в ногу с эпохой, используя те возможности, которые дает современная цивилизация.

Впрочем, такая жизнь представляет процесс непрерывного тренинга, что доступно очень немногим, пожалуй, только спортсменам-философам. Данная человеческая разновидность встречается у нас крайне редко. Но что поделаешь? Если человек стремится разбогатеть, или сделать карьеру, или чем-то прославиться, ни о каком ниндзюцу ему лучше не думать. Это искусство для избранных, способных превратить его в свой образ жизни, не ожидая признания, понимания, восхищения окружающих. Более того, они должны всячески скрывать от них свое истинное лицо, свои подлинные мотивы и цели.

Следует также помнить, что ниндзя совершали подвиги не ради тех феодальных хищников, к которым нанимались на службу. Они всегда действовали во имя коллективов, членами которых являлись, и на основе законов Неба, как они их понимали, то есть законов высшей справедливости.

Это очень важное обстоятельство, которым пренебрегают в современном обществе, пропитанном идеями индивидуализма и аморализма. Ниндзя чаще всего действовал в одиночку, но он никогда не был одинок. Он ощущал себя частью единого организма — своего клана, и — еще шире — частью Природы. Поэтому все его действия были совершенно естественны, во многом они определялись не разумом, а интуицией и инстинктами. Современному человеку, давно разучившемуся ощущать свое единство даже с собственными детьми и супругами, не говоря о животных и растениях, такое абсолютно недоступно.

* * *

Из сказанного здесь следует вывод, что ребята, одевшие черные балахоны, и отрабатывающие в лесу приемы рукопашного боя, перемежая их кроссами, лазанием по деревьям и уроками маскировки, имеют отношение к ниндзюцу не больше, чем к полетам в космос. Конечно, их занятия могут быть и увлекательными, и полезными, но при чем здесь искусство тайного управления событиями? Какие цели они ставят перед собой?

Фактически, они культивируют в себе лишь чувство иллюзорного превосходства над другими людьми. Однако тех, кто стремится к господству ради самого господства, общество рано или поздно ставит на место, не стесняясь при этом в средствах. Конечно, для истинных ниндзя и сегодня нашлась бы работа. Рэкетиры, террористы, мафия, маниакальные убийцы, чем не враг? Только враг этот не игрушечный. Если кто-то захочет играть в одиночку роль поборника справедливости, защитника униженных и оскорбленных, неуловимого тайного мстителя (а персонаж этот весьма популярен в кино и литературе), он должен знать: очень быстро он сам станет объектом для охоты, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Хотя жизнь на грани смерти (кажется, именно так жили настоящие ниндзя?) гарантирует ему сильные эмоции и незабываемые впечатления.

Думаю, что подобных чудаков не найдется, разве что несколько человек на сто миллионов. Что, в таком случае, остается? Только психофизическое совершенствование в процессе освоения методов выживания (в самом широком смысле слова). Условно эти методы можно разделить на следующие пять групп:

— Психологический тренинг (аутотренинг, самопрограммирование, медитация, гипноз, развитие памяти, наблюдательности и т. д.);

— Общефизический тренинг (бег, плавание и ныряние, акробатика, силовые упражнения, спортивные игры);

— Самозащита без оружия и рукопашный бой с использованием различных предметов;

— Пеший и водный туризм, с элементами ориентирования, скалолазания, обеспечения жизни в условиях дикой природы;

— Специальные методы (стрелковая подготовка, маскировка, изучение различных технических устройств и способов их использования).

Объединяющей и направляющей силой для всех частных видов тренинга должна служить та или иная философская, либо философско-религиозная концепция, дающая смысл вашей жизни.

Кое-что из истории ниндзюцу

Даже хорошо зная символику китайской и японской культуры, трудно проникнуть в тайну, скрывающую историю возникновения, образ жизни и психологию ниндзя.

Из-за почти полного отсутствия древних письменных источников, та информация, которая дошла до нас о старых кланах ниндзя, носит обрывочный характер.

* * *

Начнем рассказ с середины VI века. В то время Китай был разделен на два больших государства, Вэй и Лян, и ряд мелких. Все они враждовали между собой. Эта борьба подточила их силы, и в начале следующего столетия власть во всей стране перешла к новой династии Тан. В танской империи сосуществовали три религиозно-философских учения: даосизм, конфуцианство и буддизм. Буддизм, который начал распространяться среди китайцев с середины 1-го века, все больше и больше набирал силу и настолько окреп, что танские императоры вскоре сделали его государственной религией.

Буддийское духовенство в Китае делилось на две основные группы: тех, кто жил в монастырях (их было большинство) и тех. кто бродил по стране, питаясь подаянием и проповедуя взгляды, существенно отличавшиеся от официально признанных. В своих странствиях бродячие монахи («люгай») постепенно проникали все дальше и дальше за пределы своею отечества — в Корею, Вьетнам, а с начала VII века — и в Японию.

Надо отметать, что китайские власти всегда боролись с нищенствующими бродячими монахами. Обвиняя их в извращении учения Будды и в колдовстве, они преследовались всеми доступными способами. Монахи, однако, активно сопротивлялись и заходили в борьбе с властями так далеко, что нередко примыкали к отрядам повстанцев или к шайкам разбойников. Постепенно в связи с этим в их среде сложилась своеобразная система выживания в экстремальных условиях, получившая название «Люгай мэнь» — «Врата учения нищих монахов». Она включала в себя искусство маскировки и перевоплощений, методы врачевания, приготовления лекарств, технику гипноза и вхождения в транс, и многое другое, что помогало бродячим монахам преодолевать опасности, подстерегавшие их повсюду.

* * *

С времен династии Тан установились прочные связи между буддийскими кругами Китая и Японии. Достаточно сказать, что все школы и секты японского буддизма, возникшие в период с VII по IX век, свою философию и ритуалы заимствовали у аналогичных китайских школ. Но, попадая на японскую почву, школы китайского буддизма обычно смешивались с местными верованиями и претерпевали поэтому довольно существенные изменения. Собственно говоря, именно это позволяет отличать их от китайских прототипов.

Подобные изменения произошли и с сектой бродячих монахов «люгай», которая трансформировалась в движение части японских монахов (в основном самозванных, т. е. не имевших государственного свидетельства, так называемых «силосо»), противопоставлявших себя официальной церкви. Это движение получило название «гёдзя» (отшельничество), а его центральной фигурой является полулегендарный Энно Оязуну (634–703).

Рисунок К. Холусая (1760–1849) «Действия ниндзя»

Выросший в богатой и знатной семье, он в пятнадцатилетнем возрасте постригся в монахи и стал изучать буддийский канон. Но склонность к мистике побудила его вскоре уйти из монастыря и поселиться в пещере на заросшем густым лесом склоне горы Кацурага. Там он прожил более 30-и лет. За это время Одзуну с помощью китайцев летально познакомился с системой «люгай мэнь» и соединил ее с синтоистским культом гор. В результате он создал оригинальное учение, названное им «Сюгэндо» — «Путь обретения могущества».

Важнейшую роль в практике «обретения могущества» (т. е. овладения сверхестественными силами) Одзуну признавал за буддийскими методами достижения «просветленного сознания». Речь идет о дыхательно-медитативных упражнениях «кокю«(кит. «цигун »). В то же время из синто он взял ритуальные восхождения к вершинам, где якобы обитают горные духи (ками ), возжигание священных костров «гома » для привлечения божественной силы «икёй », технику вхождения в транс «такисугё » (стояние под водопадом), когда у адепта изменяется сознание под воздействием потока ледяной воды, падающего на темя и еще декламацию «дзюмон» (заклинаний).

Как и бродячие нищие монахи «люгай» в Китае, последователи «сюгэндо» в Японии очень скоро стали подвергаться преследованиям со стороны светских властей и официальной церкви. Аскеты-отшельники лишали казну налога, а монастыри — прихожан и даров. В то же время они пользовались огромным авторитетом в народе как знахари и прорицатели. Дело дошло до того, что многие крестьяне стали считать самозванных монахов, этих бродяг и отшельников, единственными истинными последователями учения Будды! Понятно, что правящие круги не желали мириться с таким положением вещей. Были изданы указы, запрещающие бродяжничество (717 г.) и учение «сюгэндо» (718 г.). Однако запреты не дали желаемого результата.

Число последователей Энно Одзуну продолжало увеличиваться. Они укрывались в потайных скитах в горах, поэтому их стали называть «яма-но-хидзири», т. е. — горные мудрецы».

Когда во время царствования императрицы Кокэн вся реальная власть с 765 по 770 годы сосредоточилась в руках министра-монаха Докё, гонения на неофициальную церковь усилились. Особым указом Доке запретил строительство часовен и храмов в горах и лесах, а самозванных монахов было велено разыскивать и заключать пол стражу.

Репрессии повлекли за собой объединение горных отшельников, бродячих монахов и части крестьян — приверженцев «сюгэндо» — в замкнутые общины, и все большую милитаризацию этих общин.

Зачатки знаний о выживании, почерпнутые у китайских монахов «люгай», были дополнены и расширены, а среди самих «сидосо-гёдзя» выделилась особая прослойка монахов-воинов (сохэй ), главной задачей которых стала зашита горных общин от нападений вооруженных отрядов, посылаемых властями. Большую роль в совершенствовании воинского искусства «горных мудрецов» сыграло то обстоятельство, что после поражения в 764 году восстания Накамаро Фудзивара уцелевшие мятежники (большинство которых составляли профессиональные воины) бежали в горы. Там они пополнили ряды «сохэй».

* * *

На рубеже IX–X веков термин «яма-но-хидзири» постепенно вышел из употребления. Бывших «горных мудрецов» все чаще и чаще стали называть «яма-буси», что означает, в одном варианте чтения иероглифов, «спящие в горах», а в другом — «горные воины». В эти же времена их учение «сюгэндо» было дополнено и углублено идеями буддийской школы «сингон» (инд. «мантра», т. е. магическая словесная формула). Основатель этой школы Кукай (774–835) оставил ярчайший след в японской истории. Проповедник, поэт, философ, лингвист, каллиграф, художник, скульптор, врачеватель, он стал героем множества легенд, остался в народной памяти как великий мудрец и чудотворец!

Созданное им по китайскому образцу учение подразделялось на явное и тайное. В свою очередь, тайный раздел включал в себя медитацию в процессе созерцания «мандал» (нечто вроде икон, изображающих, однако, не святых, а буддийскую картину мироздания), искусство заклинаний, ритуальные позы и жесты. Система Кукая давала ощущение реального слияния с космосом и обретения магической силы…

* * *

Когда же появились школы ниндзюцу в чистом виде? По существу, такие школы, ведущие родословную от семейных кланов монахов-воинов «сохэй», сложились уже к XI веку, хотя они еще не осознавали себя в качестве «рю», т. е. школ боевых искусств. Превращению сохэй в ниндзя способствовали политические события.

С середины X века до середины XVII века вся Япония оказалась охваченной войнами князей друг против друга, мятежами аристократов и народными восстаниями. Кровавая смута продолжалась более 700 лет подряд!

В такой обстановке очень быстро возникла необходимость в квалифицированной разведке, которая могла бы обеспечить решающий перевес какой-либо из враждующих сторон. Но при этом воинское мастерство самураев, этих рыцарей «без страха и упрека», диктовало ряд условий разведчикам, действующим против них. Самым главным из них являлся профессионализм шпиона, который должен был уметь не только добывать нужную информацию (что само по себе нелегко), но и в кратчайшие сроки доставлять ее по назначению. И то, и другое требовало великолепной общефизической, боевой и специальной подготовки.

Сохэй обладали всеми необходимыми качествами такого рода. Поэтому именно они стали в феодальной Японии потомственными профессиональными разведчиками, террористами и диверсантами. Практически каждый удельный князь (лайме ) старался привлечь на свою сторону какой-нибудь клан сохэй, чтобы обезопасить себя от неприятеля.

Так волею судьбы монахи-воины оказались втянутыми в феодальные распри и борьбу за власть. В свою очередь, это привело к тому, что система их полготовки стала быстро совершенствоваться. Кланы сохэй один за другим превращались в «рю» ниндзюцу.

Во главе каждого клана (или школы, что одно и то же) стояли так назвасмые «дзёнин», хранители традиций и секретов школ, их верховные руководители и духовные наставники. Это были прежние яма-но-хидзири и ямабуси.

Повседневные хозяйственные заботы, подготовка молодежи и руководство конкретными боевыми операциями легло на плечи «тюнин», среднего звена в иерархии ниндзя.

И, наконец, их основную массу составляли рядовые исполнители, «гэнин».

В середине XIII века получили известность уже около 20-и школ ниндзюцу, а к XVII веку их стало более 70-и.

Пополнение рядов ниндзя в ту эпоху шло в основном за счет «ронинов», т. е. самураев, потерявших службу, а вместе С ней жалованье и землю. Наиболее известными школами были следующие: Гёкко-рю, Дзёсю-рю, Есицунэ-рю, Ига-рю, Кайлзи-рю, Кога-рю, Косю-рю. Мацумото-рю, Нака-гава-рю, Нэгоро-рю, Рикудзи-рю, Синсю-рю, Тогакурэ-рю, Уэсуги-рю, Фума-рю. Хагуро-рю, Хаттори-рю…

Достигнув своего расцвета в эпоху феодальных войн, ниндзюцу стало приходить в упадок после 1615 года, когда закончилось объединение Японии в централизованное государство и установился прочный мир.[1]Оказавшись «безработными», кланы ниндзя в своем большинстве перешли к занятиям ремеслами и торговлей. Не находя практического применения своим питомцам, школы ниндзюцу постепенно пришли в полный упадок. Ко времени буржуазной революции Мэйлзи 1867-68 гг. ниндзюцу, когда-то наводившее ужас на самураев, фактически исчезло, несколько семей, где оно еще передавалось по наследству, не в счет.

Эмблемы кланов Ига-рю (вверху) и Кога-рю (внизу)

* * *

С точки зрения самураев, подчинявшихся условностям феодального общественного строя (а эти условности включали и определенные правила ведения войны) ниндзя, не признававшие общепринятых этических норм, готовые напасть на спящего и ударить в спину, безусловно являлись законченными негодяями. Соответственно, не могло быть и речи о рыцарском отношении к ним (как известно, самураи никогда не пытали своих пленников, за исключением пленных ниндзя, подвергавшихся самым изощренным мучениям). Они не заслуживали ничего, кроме ненависти и презрения.

Однако ненависть — это такое чувство, которое питается страхом. Ниндзя боялись потому, что они олицетворяли собой иной мир — чужой, непонятный и враждебный для подавляющего большинства жителей тогдашней Японии.

Им приписывали общение с духами, оборотнями, демонами, привидениями и прочими темными силами. Самураи верили, что именно оборотни «тэнгу» (злобные люди-вороны) были предками ниндзя, передавшие им свою демоническую силу и дьявольское умение. Сами же воины-тени всячески поддерживали эти суеверия, ибо они рождали у потенциальных противников ощущение обреченности и становились, таким образом, еще одним видом оружия в их арсенале. История свидетельствует, что используя в своих интересах страх перед нечистой силой, ниндзя порой добивались успеха в совершенно безнадежных предприятиях.

Ниндзюцу было в высшей степени функционально. Все традиционные направления и школы японских боевых искусств неизбежно становились «искусством ради искусства». На каком-то этапе своего развития они начинали жертвовать эффективностью ради эффектности, адекватным восприятием реального боя ради застывших схем, целесообразностью ради ритуала. Это обусловливалось подчинением определенным этическим нормам и вытекающим из них «правилам ведения войны». Другое дело, что пока в Японии длилась эпоха феодальных усобиц, данный процесс не мог зайти слишком далеко.

Постоянная проверка эффективности техники и тактики в суровых условиях настоящей войны приводила к тому, что все внешне красивое, но не дающее ощутимого превосходства над врагом, погибало вместе с теми воинами, которые пошли ложным путем. Но потом, когда кровавые распри ушли в прошлое, т. е. с середины XVII века, требования личной безопасности, внешней красивости и доступности боевых приемов для всех желающих восторжествовали. В качестве примера можно привести занятия каратэ в специальных костюмах свободного кроя, босиком, на мягких матах, в теплом ярко освещенном зале, в защитном снаряжении, по определенным правилам (в глаза и в пах не бить, рук не ломать и т. д.). Но попробуйте ночью, зимой, на заледеневшем асфальте ударить противника ногой в голову, или попросите бандитов с ножами в руках соблюдать «правила», и вы сами убедитесь в том, что от большинства приемов каратэ мало проку. Тем более не может быть и речи об абсолютном превосходстве над противником, которое обеспечивается не техникой, а особым состоянием психики.

Ниндзюцу изначально не было связано какими-либо этическими, психологическими или техническими ограничениями. Эффективность, эффективность и еще раз эффективность — вот единственный критерий и его главный принцип. Полностью истребив в себе неуверенность и страх, выковав стальную волю, овладев до автоматизма множеством приемов и умений, постигнув воинскую магию, ниндзя становился сверхчеловеком, который по своим возможностям в несколько раз превосходил любого врага.

Наши рекомендации