Коллекционирование в условиях восстановления товарно-денежных отношений и строительства социализма

Политика Военного коммунизма не оправдала себя. На Х съезде РКП(б) (1921) было принято решение о переходе к новой экономической политике, к восстановлению товарно-денежных отношений, допущении некоторых элементов капитализма, при сохранении командных высот в экономике и идеологии в руках диктатуры пролетариата, под руководством РКП(б). Некоторая либерализация экономики, с одной стороны, и жесткая идеологизация общественной жизни – с другой, отразились на всех сферах культуры, в том числе и на коллекционировании.

Культурные ценности из национализированных коллекций стали важной статьей экспорта в государственной внешней торговле, законность чего была определена специальными правительственными актами¹. 26 октября 1920 года было издано «Постановление СНК о сборе и продаже за границу антикварных вещей»; 13 февраля 1921 года вышло «Постановление об образовании экспертных комиссий, находящихся в ведении НКВТ», «в целях составления государственного запаса художественных ценностей и предметов роскоши и старины, могущих служить предметом вывоза за границу». На экспертную комиссию возлагали отбор, классификацию и оценку вещей, могущих служить для экспорта, предметов художественно-исторических, а также предметов роскоши².

Отбором художественных ценностей для экспорта ведал «Антиквариат» Наркомвнешторга. В 1928 году в Германии, на аукционе фирмы «Кунстаукционхауз Рудольфа Лепке» разразился скандал в связи с опознанием многими представителями российской эмиграции своих вещей среди представленных СССР для продажи. Суд Германии наложил арест на 61 предмет из 447, выставленных на аукционе³.

Большую роль в вывозе культурных ценностей из России за границу сыграл американский предприниматель Арманд Хаммер, в 1921 году приехавший в Советскую Россию и заложивший основу своих длительных контактов в СССР. Сам Хаммер писал о путях достижения коммерческого успеха: «Вообще-то это не так уж и трудно. Надо просто дождаться революции в России, как только она произойдет, следует ехать туда, захватить теплую одежду и немедленно начать договариваться о заключении торговых сделок с представителями нового правительства». В России Хаммер открыл для себя возможности скупки произведений искусства, которые в то время можно было купить очень дешево: «Постепенно наш дом в Москве превратился в музей предметов, раньше принадлежавших династии Романовых. От фарфора, икон, антикварной мебели и скульптуры <…> мы вскоре перешли к коллекционированию картин, которые в Москве дешевле, чем где бы то ни было»⁴. Собранную в России коллекцию он легально вывез в США, где она была распродана через универсальные магазины и магазин братьев Хаммеров⁵.

Переход к нэпу способствовал восстановлению в стране торговли антиквариатом. Правда, цены в этих вновь открывшихся магазинах были неустоявшимися, спрос и предложение еще не были отрегулированы. Поэтому вещи, действительно художественно ценные, стоили иногда дешево, а вещи более низкого качества, но более броские, дороже⁶.

В условиях нэпа коллекционирование, подавляемое при Военном коммунизме, возродилось. Большое значение для объединения любителей старины имел издававшийся в 1921 – 1924 годах малым тиражом частный журнал «Среди коллекционеров», в котором публиковались многие известные специалисты в области искусства. Он включал материалы искусствоведческого характера и раздел «Собиратели и антиквары прошлого» и некрологи, посвященные известным коллекционерам, написанные людьми, лично их знавшими.

Для коллекционеров-одиночек собирательство было своего рода бегством от окружающей действительности в свой особый, прекрасный мир. «Собирать коллекции тогда, когда государство считает культуру своей монополией, само по себе является протестом», – вспоминал коллекционер Б. Бродский⁷.

Продолжили свою деятельность коллекционеры, носители традиций дореволюционной культуры. К их числу можно отнести Э.Ф. Голлербаха, знакомого с Н. Бердяевым, З. Гиппиус, с художниками «Серебряного века», близкого друга В. Розанова⁸. Э.Ф. Голлербах не только сам коллекционировал, но много общался с себе подобными, размышлял о смысле и роли коллекционирования в культуре. Впоследствии, в 1930-е годы, он обобщит свои размышления в очерках, многие из которых будут опубликованы спустя много лет после его смерти, только в конце 1990-х годов. Для Голлербаха «всякая коллекция, составленная с любовью, трудом и затратами, коллекция ценимая и оберегаемая, есть своего рода храм»⁹. Коллекционерские интересы Э.Ф. Голербаха были широки. Он коллекционировал живопись и графику современных художников; декоративно-прикладное искусство: фарфор, керамику, медное литье; иконы XV – XVIII веков. В его коллекции были также рукописи Тургенева, Жуковского, Горького, Блока. В 1928 году крестьянский поэт Клюев подарил ему поморскую рукописную книгу с клеймами и заставками. Но основной страстью Э.Ф. Голлербаха было библиофильство, в его библиотеке было собрание русских и иностранных изданий XVIII – начала ХХ веков по искусству, литературоведению, философии, лучшие произведения художественной литературы, а также коллекция экслибрисов¹⁰.

Большое влияние на ленинградских коллекционеров оказал один из старейших опытнейших коллекционеров, имевший еще дореволюционную подготовку, Г.С. Блох, превосходный знаток живописи рубежа XIX – ХХ веков. Впоследствии известный ленинградский коллекционер С.А. Шустер вспоминал комнату Г.С. Блоха, «сплошь завешанную, включая изразцовую печь, картинами Фалька, Коровина, Кустодиева и прочих»¹¹.

Среди коллекционеров, начавших свою деятельность до революции и сумевших продолжать ее в 1920 – 1930-е годы был Р.Г. Гольдберг. В течение многих лет он собирал коллекцию гравюр, в которой было 84 гравюры Рембрандта. В 1927 году Гольдберг был вынужден ее продать, а затем возобновил свою собирательскую деятельность¹².

С восстановлением товарно-денежных отношений коллекционеры, носители традиций отечественного дореволюционного коллекционирования, встретились с новым типом коллекционера, порожденного новыми экономическими условиями. В обществе появился новый социальный тип – «нэпманы», капиталисты в условиях строительства социализма. Из них зарождался тип коллекционера. Быстро разбогатевшие нэпманы искали надежные средства вложения денег. Коллекционер-нэпман еще только «обмениватель бумажек на искусство», но может быстро превратиться в истинного коллекционера, хотя бы уже потому, что стремится купить именно произведения искусства, а не что-либо другое. Примечательно, что коллекционеры старой школы уже в 1920-е годы констатировали появление этого нового типа и были готовы сотрудничать с ним. Журнал «Среди коллекционеров» в 1922 году писал о новом типе «собирателя эпохи первоначального накопления»: «Именно из этой среды будет выкристаллизовываться очередное поколение собирателей <…> больше ему появиться неоткуда <…> надо его встречать со всей серьезностью и оказывать все должное внимание. Он заполнит своими очертаниями весь горизонт. Но он придет, сопутствуемый всеми отрицательными свойствами своего типа, и потребуется крупная шлифовка истории, чтобы этого, так сказать, чумазого коллекционера превратить в настоящего продолжателя русского собирательства. Этим делом, очевидно, будет занята вся ближайшая пора»¹³.

С 1920-х годов, когда произведения искусства стали статьей государственного экспорта, и их коллекционирование стало небезопасно, коллекционеры обратились к другим объектам коллекционирования. В то время произведения народного творчества – крестьянская игрушка, предметы народного костюма, вышивки и тому подобные не представляли материальной ценности. Поэтому внимание коллекционеров обратилось к этим предметам. Актер Камерного театра Н.М. Церетелисобрал большую коллекцию крестьянской игрушки¹⁴. Во время поездок по русскому Северу художница А. Щекотихина-Потоцкая, известная своими работами в области советского агитационного фарфора, собрала интересную коллекцию русского народного костюма. Образы народного искусства и орнамент народных вышивок художница использовала в своем творчестве. После смерти художницы коллекция сохранилась в семье ее сына¹⁵. В 1930-е годы, с началом коллективизации, поездки по деревням стали опасны, и собирательство, связанное с ними, прекратилось¹⁶.

В 30-е годы были составлены немногочисленные коллекции икон. Одна из них принадлежала художникам Н.В. Кузьмину и Т.А. Мавриной, она включала иконы XVI – XVII веков московской школы и северных писем. К середине ХХ века частное коллекционирование икон постепенно затухает¹⁷.

Революция породила новые виды искусства, и, следовательно, новые объекты коллекционирования. Агитационный фарфор 1920-х годов – яркий памятник послереволюционных лет, внедрявший в сознание людей новые понятия, реалии новой послереволюционной жизни. Советский агитационный фарфор с момента своего возникновения стал объектом коллекционирования. Коллекцию советского фарфора 1920 – 1930-х годов составил популярнейший певец предвоенных лет Л.О. Утесов. Художник Д. Штеренберг, зав. Отделом изобразительных искусств Наркомпроса и один из руководителей отдела изобразительного искусства Государственного фарфорового завода, в письме к В.И. Ленину, а потом при личной встрече с ним, выражал опасение, что агитационный фарфор попадает к коллекционерам и не выполняет своего назначения. В 1921 году фарфоровым заводом был проведен аукцион в пользу голодающих, предметы, представленные на нем, были помечены специальной маркой: «В пользу голодающих. 1921»¹⁸.

В 20-е годы коллекционирование не было только прерогативой одиночек, руководствовавшихся при составлении коллекций своими вкусами и возможностями. В это время возникает организованное массовое коллекционерство, как одна из форм идеологической работы с трудящимися и как одно из средств экспорта революции. Организованное коллекционерство противопоставлялось деятельности коллекционеров-одиночек, которое воспринималось как антиобщественное явление. «Коллекционирование – это страсть к определенным предметам, и, как всякая страсть, плохо поддается дисциплине воли, не выдерживает соблазна и часто толкает человека на неэтичные противообщественные поступки, а иногда и на преступления, караемые уголовным кодексом», – писал в 1923 году журнал «Советский коллекционер»¹⁹.

В коллекционировании, объединявшим на базе общих интересов представителей разных государств и классов общества, советское правительство увидело возможность пропаганды идей социализма за рубежом. Был выдвинут лозунг «Коллекционеры всех стран, объединяйтесь»²⁰. «Возьмите любого иностранного филателиста-коллекционера, из какого бы класса общества он ни был. Интересуясь, как коллекционер, с точки зрения российских марок, нашей страной, он невольно натолкнется на вопрос: что такое происходит в Советской России? <…> Собиранием марок более всего занимается молодежь. Поэтому пропаганду эту надо связать с Коммунистическим интернационалом Молодежи. Здесь семя упадет на благодарную почву» – предлагалось в 1921 году²¹. Предполагалось использование филателии как средства пропаганды Великой Октябрьской Революции²². Для налаживания международных связей в области филателии был создан Филателистический Интернационал (Filintern) (1922 – 1935) – одна из дочерних организаций Коминтерна.

В мае 1923 года было создано Петроградское общество филателистов. В 1923 году было основано Всероссийское общество филателистов, в 1924 году – Всесоюзное общество филателистов (ВОФ). В феврале 1924 году Петроградское общество филателистов было преобразовано в Северо-Западный областной отдел (СЗО) ВОФ, включавший Ленинград и Псковскую область. В 1924 году была создана Всесоюзная филателистическая ассоциация социалистических советских республик. В декабре 1924 года состоялся I съезд Всероссийского общества филателистов (ВОФ). Было создано Всесоюзное общество коллекционеров (ВОК), в состав которого вошли Всесоюзное и Всероссийское общества филателистов²³.

В рамках организованного коллекционерства предполагалось осуществлять распределение коллекционных материалов исключительно через отделы, кружки, секции, на льготных условиях. Предполагалось, что пополнение коллекций в индивидуальном порядке будет постепенно исчезать, по мере роста и развития коллекционерского движения ячеек на местах²⁴.

Основным печатным органом советских коллекционерских обществ был журнал «Советский коллекционер» (1922–1932), несколько раз за время своего существования менявший название. Среди основных задач журнала были: «Вовлечение в ВОФ неорганизованных коллекционеров», «указание и освещение научных методов коллекционирования на почве общественности и коллективизма», «борьба со всякого рода фальсификатами и с коллекционированием, как средством обогащения»²⁵.

ВОФ противопоставил социалистическое коллекционирование буржуазному и призывал бороться против «старых буржуазных способов коллекционирования с патологическими извращениями»²⁶, выступая против коллекционирования, как формы вложения денежных средств и накопления материальных ценностей²⁷. «Предстоят упорные решительные бои между новым и старым направлением в филателии. На карту поставлено бытие всех существующих до сих пор мировых альбомов и каталогов. <…> Победит тот, кто окажется сильнее и прогрессивнее»²⁸. В этих словах нашли отражение установки на нетерпимость, непримиримое отношение к противнику, характерное для послереволюционных лет.

Коллекционированию придавалось большое значение, как одному из организующих факторов культурной революции, подчеркивалось его культурное и воспитательное значение²⁹.

Н.К. Крупская рекомендовала использовать учебное коллекционирование в школах, прикрепленных к промышленным предприятиям³⁰. Мысль о роли коллекционирования в деле воспитания школьников, высказанная Крупской, была воспринята как директивное указание и получила развитие в дальнейших статьях о роли коллекционирования в воспитательной работе не только в школах, прикрепленных к текстильным предприятиям, но и в более широком плане³¹.

Советские коллекционерские объединения активно участвовали во всех правительственных начинаниях. В 1920-е годы страна создавала свою авиацию, и был организован сбор средств под лозунгом «Трудовой народ – строй воздушный флот!»³². В связи с этим в 1929 году Правление ВОФ выступило с инициативой поддержать мероприятия по укреплению обороноспособности СССР, организовав среди коллекционеров сбор средств на построение эскадрильи имени ВОФ. Самолеты предполагалось назвать: «ВОФ», «Советский филателист», «Советский бонист», «Советский нумизмат»³³. Эскадрилья имени ВОФ не была создана.

Большое внимание уделялось классовому составу коллекционеров, вовлечению в него широких масс трудящихся, в первую очередь – представителей рабочего класса³⁴. Состав секций коллекционеров должен был формироваться с учетом их классовой принадлежности: «члены строго фильтруются при принятии в кружок, чтобы избежать загрязнения его неблагонадежным элементом»³⁵. Отметим, что членом Всероссийского общества филателистов стал талантливый поэт рубежа XIX – ХХ веков, коллекционер-филателист, собиравший марки западноевропейских государств, В.Я. Брюсов. В январе 1924 года ему предложили стать почетным председателем редакционной коллегии журнала «Советский коллекционер». Брюсов принял это предложение и написал для журнала статью «Возрожденная филателия», которая не была опубликована из-за смерти поэта. В ней Брюсов высказал мысль, что филателия со временем обязательно вырастет в науку³⁶.

В организованном коллекционировании на первый план выдвинулись филателия и бонистика (коллекционирование вышедших из употребления денежных знаков и их заменителей), как наиболее массовые и доступные. Постоянно ставились задачи расширения тематики коллекций и привлечения новых объектов коллекционирования, среди которых были широкодоступные, такие, как конфетные обертки, в ретроспекции представляющие исторический интерес³⁷. Но среди предлагаемых объектов коллекционирования были и малодоступные для массового коллекционера объекты – такие, как старинная мебель, ковры, старинный фарфор и фаянс³⁸. Выбор объектов коллекционирования и тематика коллекций рассматривались в связи с перспективами социалистического строительства. Отметим, что руководство коллекционерских организаций осознавало важность сохранения материальных памятников эпохи, которые впоследствии должны были стать источниками для исторического исследования. Это является положительным аспектом массового коллекционирования. Считая, что с наступлением социализма отпадет потребность в марках, монетах, бонах, экслибрисах, коллекционерские организации призывали собирать и систематизировать их, так как «в будущем бесклассовом обществе они послужат одним из средств к изучению нашей сложнейшей эпохи, эпохи классовой борьбы, экономических и политических противоречий, религии и безбожия, частной собственности и социалистического хозяйства, капиталистического рабства и пролетарской свободы»³⁹. Благодаря усилиям коллекционеров были спасены от уничтожения коллекционные материалы, которые сдавались в макулатуру или иными способами уничтожались в учреждениях⁴⁰.

В советское время в наиболее сложном положении оказались коллекционеры-нумизматы. Они коллекционировали памятники из драгоценных металлов, что ставило их в первые годы Советской власти в опасное положение. Официально нумизматическое коллекционирование было разрешено Советской России в 1921 году, в рамках организованного коллекционирования⁴¹. Нумизматы на правах секции входили в коллекционерские организации, принадлежность к которым могла обеспечить им безопасность. Однако нумизматы вступали в организации неохотно, в связи с чем журнал «Советский филателист» обратился с Открытым письмом, в котором убеждал коллекционеров вступать в ВОФ: «Раз коллекция спрятана, то этим самым вызывает подозрение, что тут дело нечисто, и спрятанная коллекция имеет все шансы, по крайней мере, на временную реквизицию, пока не выяснится, что ее владелец просто сглупил». Напротив, коллекция, зарегистрированная в ВОФ, перестает быть материальной ценностью, а приобретает научную и художественную, что защищает ее от реквизиций⁴².

В 1920-е годы активно развивалась бонистика⁴³. Обилие всевозможных бумажных денежных знаков, появившихся в России в годы первой мировой и гражданской войны и послереволюционные годы, многочисленные выпуски советских бумажных денежных знаков, быстро выходивших из употребления, сделали этот вид коллекционирования доступным не только для горожан, но и для жителей сельской местности⁴⁴. Коллекционирование бон велось под лозунгом «Боны и дензнаки – зеркало революции»⁴⁵.

После образования в 1923 году Всероссийского общества филателистов, бонисты вошли в него на правах секции. Она насчитывала 12 человек, среди них: Л.М. Иольсон – инженер, представитель секции бонистов в правлении ВОФ, А.И. Лариков – будущий народный артист СССР, П.Ф. Федосеенко – воздухоплаватель, удостоенный быть похороненным у Кремлевской стены⁴⁶. В 1925 году Л.М. Иольсоном была составлена «Адресная книжка коллекционеров денежных знаков и бон, выпущенных на территории бывшей Российской империи»⁴⁷.

Бонисты вели активную работу по пропаганде своих коллекций и знаний в этой области. В июне 1928 года при Центральном клубе Октябрьской железной дороги был организован «1-й Передвижной музей денежных знаков Гражданской войны и революции», обслуживавший 19 тыс. рабочих, объединенных клубом. Инициатором создания музея был будущий литератор Н.В. Грусланов⁴⁸. Со второй половины 1920-х годов подборки вышедших из употребления денежных знаков продавались в специализированных филателистических магазинах в пакетах с надпечаткой «Покупая наши пакеты – помогаешь беспризорному ребенку»⁴⁹. В конце декабря 1928 года в Ленинграде была открыта «Первая Северо-Западная областная выставка по филателии и бонам».

Интерес зарубежных коллекционеров к советским вышедшим из употребления денежным знакам и бонам сделал их важной статьей экспорта⁵⁰. Ф.Г. Чучин, видный деятель ВКП(б), увидел в коллекционных материалах широкие возможности для финансовых, в том числе валютных поступлений. В 1921 году он выступил с предложением ввести государственную монополию на торговлю коллекционными материалами (марками и бонами) как внутри страны, так и за рубежом, а полученные от этого доходы направить на ликвидацию голода, беспризорности и неграмотности. 30 марта 1922 года постановлением ЦК Помгола при ВЦИК Ф.Г. Чучин был назначен уполномоченным по марочным пожертвованиям в России и за границей, а также представителем НКВТ в Российском Бюро Филателии⁵¹.

Ф.Г. Чучин предлагал использовать как статью экспорта не только боны, но и почтовые марки, пользовавшиеся большим спросом у коллекционеров за границей. В Постановлении ЦК Помгола ( с 1922 года – Последгола) при ВЦИК было рекомендовано всем гражданам пожертвовать в пользу голодающих марки – как отдельными экземплярами, так и целыми сериями – для обмена их за границей на продукты питания. Для этого в каждом государственном и общественном учреждении предписывалось установить ящики или кружки. В то время любое дело, проводившееся по инициативе ВКП(б) и советского правительства, сопровождалось выдвижением лозунгов. В связи со сбором марок были выдвинуты лозунги: «Филателия – детям», «Филателия – трудящимся», «Долой фальсификаторов спекулянтов-марочников», «Филателия – беспризорным», «Сберегая почтовую марку – даешь кусок хлеба голодному». В сборе марочных пожертвований активно участвовали крупнейшие деятели партии и правительства. Марки жертвовали В.И. Ленин, М.И. Калинин, А.С. Енукидзе, А.В. Луначарский, Л.Б. Красин, И.В. Сталин, Л.Д. Троцкий, А.И. Рыков, А.Д. Цюрупа и другие, снабжая их собственноручными подписями, что повышало их коллекционную ценность. Монополия государства на торговлю коллекционными материалами способствовала репрессиям в отношении коллекционеров. Как было отмечено в 1923 году: «Ведя беспощадную борьбу со спекуляцией и фальсификацией <…> организация ЦК Последгол по филателии за время своего существования успела разоблачить и передать в руки пролетарского правосудия не один десяток спекулянтов и фальсификаторов»⁵².

Результаты работы коллекционерских организаций нашли отражение в выставочной деятельности. В 1924 – 1925 годах проводилась I Всесоюзная выставка по филателии и бонам, где были представлены экспонаты из лучших коллекций СССР⁵³. На выставке стало очевидным, что личные коллекции бон по полноте превосходят государственное собрание, и бонистам было предложено пожертвовать по 1 экземпляру из их коллекций. Выставка пользовалась большой популярностью⁵⁴.

В 1925 году возникло тематическое коллекционирование, ставшее впоследствии популярным в СССР и частично за рубежом⁵⁵. Инициативу проявили члены школьного кружка юных филателистов в городе Златоусте, выступившие в журнале «Советский коллекционер» с платформой, вначале вызвавшей критику, но впоследствие поддержанной другими коллекционерами. В «Златоустовской платформе» марка рассматривалась как богатый содержанием документ эпохи, а коллекционер-филателист – как «историк, собирающий древние манускрипты». «Марка ценна постольку, поскольку она ярко отражает эпоху, поскольку она богата содержанием. Не редкость, а богатейший содержанием документ <…> Имеет ли смысл для нашей коллекции знаменитая марка Маврикия? Никакого. Она ни о чем не говорит. А вот дешевая марка французского Мадагаскара, где, обливаясь потом, несчастные негры на плечах тащат гордого француза! Эту марку мы ценим. Ведь это живой документ наглого циничного империализма. Такие марки мы собираем», – говорилось в «Златоуствоской платформе»⁵⁶.

Платформа была изложена от имени школьников, но ее инициатором был историк, завшколой, впоследствии доктор исторических наук М.Я. Сюзюмов. Под его руководством школьники собирали марки по темам: «Мировая война», «Империализм и колонии» и другим⁵⁷. М.Я. Сюзюмов отмечал, что коллекционирование приучает учащихся к самостоятельной работе с каталогами, прививает им навыки исследовательской работы⁵⁸. Сохранилась фотография М.Я. Сюзюмова с членами его кружка на фоне одной из их выставок. В центре стенда – большой портрет В.И. Ленина, по сторонам которого – тематические коллекции. Можно различить их названия: «Низшие стадии культуры», «История авиации», «Финансовый кризис в Германии»⁵⁹.

Принципы тематического коллекционирования, изложенные школьниками, соответствовали идеологии организованного коллекционирования. Ф.Г. Чучин увидел здесь «объявление войны буржуазной филателии». По его мнению, «Златоустовская платформа» «содержит в себе декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого филателией коллекционера, дает краткий набросок программы подлинной советской филателии»⁶⁰.

Впоследствии М.Я. Сюзюмов продолжал развивать идеи «Златоустовской платформы» и писал о принципах коллекционирования марок (1929 – 1930 годы): «Как собирать марки этого периода? Просто вклеивать в альбомы? – Колорит эпохи теряется. Иметь особый альбом, располагая марки по странам? Это будет аполитичная коллекция. А всякая аполитичность должна быть в наше время развернутого социалистического наступления признана преступной. Собирать эти марки нужно, располагая их в оценке международного положения, данного т. Сталиным в докладе ЦК на XVI партсъезде»⁶¹.

В 1930-е годы организованное коллекционирование постепенно угасало. Прекратилось издание специальных журналов и литературы для коллекционеров⁶², были распущены секции нумизматов в ВОФ⁶³. Филателистическое коллекционирование в годы репрессий представляло угрозу из-за необходимых для обмена марками контактов с заграницей. НКВД на основании регистрационной книги Моспочтамта выявлял лиц, ведших переписку с зарубежными государствами, и на этом основании предъявлял им обвинения в шпионаже⁶⁴. В 1937 году было ликвидировано Всесоюзное общество коллекционеров⁶⁵. В 1938 году состоялся процесс по делу Московского общества коллекционеров по сфабрикованному обвинению в контрреволюционной деятельности⁶⁶.

1930 – 1940-е годы отмечены развитием индивидуального коллекционирования, для которого были характерны различные способы составления коллекций. Репрессии 1930-х годов давали возможность некоторым коллекционерам пополнять свои коллекции, дешево скупая у родственников арестованных произведения искусства⁶⁷. Но это был не единственный способ составления коллекций. В комиссионных магазинах цены на антиквариат были низкими, что объяснялось, во-первых, отсутствием связи российского и зарубежного антикварных рынков, и, во-вторых, низким уровнем жизни трудящихся, заставлявшим продавать последние сохранившиеся с дореволюционных времен ценности⁶⁸.

Особое место среди коллекционеров 1930-х годов занимали частнопрактикующие врачи, составившие ценные коллекции после убийства С.М. Кирова в декабре 1934 года. Тогда из Ленинграда высылали так называемых «бывших». Высылаемые не имели времени для продажи имевшихся у них художественных ценностей через комиссионные магазины, и были вынуждены продавать их знакомым, прежде всего врачам, которые были более обеспечены и обладали квартирными льготами. Поэтому известный ленинградский коллекционер А.И. Шустер с юмором подразделял живопись в коллекциях врачей по специализациям: на «зубоврачебную» (пейзажи Ю.Ю. Клевера-старшего), «терапевтическую» (в основном живопись передвижников), «гинекологическую» (полотна И.И. Шишкина и И.И. Левитана)⁶⁹.

Несмотря на дешевизну произведений живописи и антиквариата, их коллекционирование было малодоступно для большинства трудящихся. Коллекционерами произведений искусства были люди, занимавшие видное положение при Советской власти, представители советской культурной элиты: писатели, художники, ученые, архитекторы, артисты. Это были «знаковые фигуры» эпохи, их знала вся страна. Получаемые ими высокие оклады, значительно превышающие средний заработок по стране, открывали широкие возможности для коллекционирования.

К таким коллекционерам относился Максим Горький⁷⁰, противоречивая и трагическая фигура в истории отечественной культуры. Его коллекционерство было таким же противоречивым, как и сама личность писателя. Он проявлял благородство, даря коллекции музеям. Но его собирательская деятельность по-разному оценивалась современниками. Балерина Н.А. Тихонова, с детства знавшая Горького, вспоминала: «Двумя-тремя словами он заставлял заиграть для меня расцветку персидского веера, давал мне почувствовать прелесть узора на китайской чашечке. Благодаря ему в шесть лет я узнала, что такое китайский лак, китайская эмаль, черненое серебро»⁷¹. Поэтесса З. Гиппиус отрицательно воспринимала коллекционерство Горького: «Рассказывают: его квартира – совершенный музей, так переполнена вещами, скупленными у тех, кто падает от голода»⁷². В 1921 году Горький уехал на лечение за границу, но и там участвовал в массовом коллекционировании: в 1927 году он был членом Филинтерна.

В 1931 году, после возвращения Горького из-за границы в СССР, его собирательство были представлено организаторами массового коллекционирования как своего рода образец: «В его лице перед нами один из культурнейших передовых коллекционеров: свои коллекции по мере накопления Алексей Максимович передает музеям. Кроме того, он не ограничивается одним накоплением тех или иных культурных ценностей, но и глубоко изучает их». По мнению автора журнала «Советский коллекционер»: «во многом Горький может служить примером для советских коллекционеров. Равнение по Горькому. Вот что должно быть написано на наших знаменах»⁷³.

Противоречивыми были коллекционерские интересы Н.Д. Виноградова⁷⁴,заместителя Наркома имуществ, секретаря, а потом председателя Комиссии по снятию и установке памятников в Москве. В молодости он общался с художниками групп «Бубновый валет» и «Ослиный хвост». Художники авангарда, в своем творчестве исходившие из опыта русского народного искусства, по-видимому, способствовали пробуждению еще до революции у Н.Д. Виноградова интереса к народному искусству. Этот интерес выразился в коллекционировании, с 1913 года, фигурных пряников и пряничных досок. Этим Н.Д. Виноградов занимался и после революции, но у него была и тайная коллекция, которую обнаружили лишь после его смерти, когда его сын, делая ремонт, нашел под обоями коллекцию запрещенной живописи русского авангарда⁷⁵. В годы сталинского террора Н.Д. Вино­градов не решался рассказать об этом своем коллекционерском интересе даже близким родственникам.

Популярным и не вызывавшим осуждения или недовольства властей было, среди состоятельной интеллигенции, коллекционирование русской живописи реалистической школы. И. Бродский, крупный советский художник, автор классических портретов В.И. Ленина, с 1934 года директор Академии художеств в Ленинграде, коллекционировал русскую живопись. Начало его коллекции было положено в 1916 году акварелью, подаренной его учителем И.Е. Репиным. Коллекция Бродского включала около тысячи работ. В 1930 году художник передал 250 полотен своему родному городу Бердянску, и они положили начало Бердянскому художественному музею. Бродский также передал в дар полотна из своей коллекции, а также собственные работы в музеи Одессы и Днепропетровска. После смерти художника его картины остались в его квартире, превращенной в музей. В настоящее время коллекция живописи И.И. Бродского экспонируется в его музее-квартире в Петербурге⁷⁶.

Коллекционером живописи передвижников и их последователей был сын великого физиолога академика И.П. Павлова, физик и педагог В.И. Павлов⁷⁷. Коллекцию живописи имела популярная исполнительница русских народных песен, впоследствии незаконно репрессированная, Л. Русланова. В ее коллекции, например, находилась картина К.А. Сомова «Влюбленная Коломбина»⁷⁸.

* * *

Переход к нэпу создал условия для возрождения коллекционирования. Восстановление торговли антиквариатом давало возможность коллекционерам приобретать предметы для коллекций. В это время расширяется круг объектов коллекционирования, вызванный как новыми интересами в области культуры, так и опасениями перед реквизициями или репрессиями.

Изменения в социальной структуре советского общества в годы нэпа отразились на составе коллекционеров. С одной стороны, продолжали свою деятельность коллекционеры дореволюционной школы. С другой стороны, зародился новый тип коллекционера, из нэпманов, который постепенно мог развиться в значительное явление отечественного коллекционирования, но этому помешало свертывание нэпа в 1930-х годах.

В 1920 – 1930-е годы активно развивалось организованное массовое коллекционерство, связанное с идеологическим воспитанием трудящихся.

Коллекционерское движение использовалось для пропаганды коммунистических идей за рубежом, в связи с чем был создан «Филинтерн».

Вводится государственная монополия на торговлю коллекционными бонами и почтовыми марками. Коллекционный материал рассматривается как одна из значимых статей экспорта, в связи с чем организуется его сбор в государственном масштабе. Организованное массовое коллекционирование было разгромлено в ходе репрессий, в середине 1930-х годов.

Репрессии 1930-х годов способствовали перераспределению культурных ценностей, находившихся в собственности граждан. Предметы, принадлежавшие репрессированным лицам, поступали в продажу, в большинстве случаев – по заниженным ценам, или присваивались сотрудниками НКВД.

В 1930–1940-е годы развивается индивидуальное коллекционирование, в первую очередь среди советской культурной элиты, обладавшей необходимыми для этого знаниями и материальными возможностями.

Этот этап развития коллекционирования был прерван Великой Отечественной войной 1941 – 1945 годов.

Глава IХ