Психологический статус рефлексивных процессов

Предпринимая попытку решения сформулированных выше вопросов, мы считаем необходимым обратить внимание, прежде всего, на следующее – существенное в методологическом плане обстоятельство. Если спрогнозированная в ходе теоретического анализа система «третичных» процессов, действительно, существует, то она должна быть дана в максимально полном, естественном, «ненарушенном» виде в контексте определенной — онтологически представленной целостности (то есть – метасистеме), в рамках которой и для которой она формируется и функционирует. Такой естественной и, повторяем, – онтологически представленной метасистемой является, в конечном итоге, целостна» деятельность, поведение. В ней все рассмотренные (равно, как и иные) психические процессы даны в их полном составе и в их структурно, функциональной целостности, в их «экологичном» виде.

Эта целостная организация всей системы психических процессов нетождественна, разумеется, всему содержанию деятельности, поведения, общения, а образует их специфическое – процессуально-психологическое содержание, их процессуальный аспект, «срез». Вместе с тем именно он представляет собой наиболее целостное и комплексное проявление этой системы. Одним из наиболее очевидных и важных, даже – атрибутивных свойств данной системы, от которого принципиально нельзя абстрагироваться даже в так называемых «исследовательских целях» (поскольку это свойство и составляет суть, специфику данной системы), является, как известно, осознаваемый, произвольно контролируемый характер целостной процессуально-психологической регуляции деятельности и поведения. Причем, следует особо подчеркнуть, что данное свойство — свойство осознаваемости, произвольности, «субъектной управляемости » здесь должно быть не просто «учтено» (как при исследовании процессов иных уровней организации, а также при изучении каждого из них «по отдельности »), а составляет самую суть процессуально-психологического обеспечения деятельности, поведения, общения. В силу этого, раскрытие данной системы требует обращения к фундаментальной в общенаучном плане, но очень «неудобной» для конкретно-научного, в частности, – психологического исследования, категории сознания. Иного пути и способа просто не существует; специфика общей системы процессуально-психологической регуляции деятельности (а также поведения, общения) может быть раскрыта только с учетом данной категории.

Безусловно, следует отдавать полный отчет в том, что обращение к категории сознания и попытки реального включения механизмов и закономерностей осознания как способа организации психических процессов в исследования их общей системы сопряжены с огромными теоретическими трудностями. Вместе с тем, они необходимы, поскольку иного пути, повторяем, просто нет. Любой – даже самый сложный из дифференцируемых ныне психических процессов – суть «срез», аспект (а строго говоря, – и определенная абстракция) единого процессуально-психологического содержания, включенного, в свою очередь, в качестве важнейшего компонента в целостные деятельностные, поведенческие и общенческие метаконтексты. И лишь на уровне общей организации этих процессов, то есть при условии сохранения их целостности, преодолевается «гносеологическая аналитичность» любого – выделяемого познанием процесса и они предстают в их онтологическом единстве. Атрибутом последнего является свойство осознаваемости, сознание не только как «феноменологическая данность», а как способ и механизм организации всей системы психических процессов, как их онтология.

Для того чтобы придать большую операциональность сформулированным выше — достаточно общим теоретическим положениям, следует на наш взгляд, учесть еще одно – значимое обстоятельство. Дело в том что в категориальном аппарате психологии, в ее эмпирическом базисе, а также в различных теоретических построениях не только существует, но и очень широко представлено такое понятие, которое достаточно адекватно описывает констатированную выше специфику целостного процессуально-психологичсекого обеспечения деятельности и поведения (а также общения). Это, разумеется, понятие рефлексии и сопряженное с ним понятие рефлексивной регуляции.

При обращении к проблеме рефлексии, как мы уже отмечали, следует учитывать две ее основные специфические черты. Во-первых, – ее многовековую историю, во многом связанную с развитием представлений человека о самом себе и, следовательно, имеющую теснейшие гносеологические связи с философским знанием [92, 143, 183, 246, 245, 265,378 и др.]. Во-вторых, – ее комплексный, многоаспектный характер, проявляющийся в междисциплинарном статусе и общенаучном характере данной проблемы, а также в широчайшем спектре собственно психологических направлений ее разработки. Рефлексивная проблематика столь же комплексна и «распределена» по психологической проблематике в целом, сколь «всепроникающим» и интегративным является само свойство рефлексивности. В предыдущей главе были рассмотрены основные направления ее разработки. Категория сознания и понятие рефлексии, не совпадая в целом, а, находясь в достаточно сложных и неоднозначных отношениях (подробнее об этом см., например в [8, 117, 119, 143, 378]), вместе с тем, неразрывно, атрибутивно связаны друг с другом. Рефлексия – это и есть собственно процессуальный аспект сознания, его процессуальное содержание-, она составляет его важнейшую грань, хотя, естественно, его не исчерпывает. В процессе рефлексии, в рефлексивной регуляции Деятельности, поведения и общения все известные психические процессы (и неизвестные тоже) даны – по определению – именно целостно, как организованная структура. И именно эта целостность (а значит – и полнота) придают рефлексивной регуляции осознаваемый характер, создают субъективное «ощущение полноты контроля», которое обычно и составляет суть того, что обозначается понятиями «осознанный характер поведения», «отчет в своих действиях» и пр.

Констатируя это, мы хотели бы специально подчеркнуть, что развитые выше взгляды, на первый взгляд, не вполне согласуются с традиционной трактовкой рефлексии. Последняя обычно понимается как «обращенность психики на саму себя», на свое собственное содержание, но никак – не на внешнюю активность (деятельность, поведение общение). В действительности же, между этими двумя трактовками не только нет никакого противоречия, но они взаимополагают и взаимообусловливают друг друга. Рефлексия не может быть сведена лишь к ее «внутреннему» плану – к «смотрению на себя». Более того, это – не единственная и даже не главная, а потому и генетически не первичная, не исходная ее функция. В конечном счете, сама эта функция сформировалась в филогенезе (а потом многократно воспроизводится в онтогенезе) как подчиненная (а значит – вторичная) по отношению к другой функции – функции обеспечения процессуально-психологической регуляции внешней активности (повторяем, – любого типа — деятельности, поведения, общения).

Процессуально-психологическая регуляция внешней активности, представленная в ее реальной, естественной полноте и многомерности, обязательно предполагает «внутренний мониторинг», рефлексивный контроль за этой активностью и за собой как ее реализатором. В психологии существует немало понятий для обозначения этого в общем-то несложного, но важного обстоятельства: «когнитивный мониторинг», «рефлексивный контроль», «осознаваемая регуляция», «метакогнитивное слежение», «метакогнитивная включенность» и др. В них рефлексия реализует свои специфические функции не для «внутренних» целей (целей самопознания, самоанализа, то есть – целей преимущественно когнитивного характера), а для «внешних» целей. В этом плане возникает необходимость дифференциации двух типов рефлексии как таковой (к данной дихотомии мы вернемся в ходе последующего изложения) когнитивной рефлексии и регулятивной рефлексии (соответственно, – как проявлений «внутренне»- и «внешне»- направленной рефлексии).

Таким образом, проведенный анализ показывает, что именно рефлексия (в ее собственно процессуальном проявлении) должна быть, вероятно, понята в качестве процесса того — более высокого уровня организации, который был гипотетически обозначен выше как уровень «третичных» процессов. Вместе с тем, такая возможность (и даже необходимость) может быть обеспечена лишь в том случае, если расширить и сделать более адекватной исходную – традиционную трактовку самой рефлексии. Наряду со своего рода когнитивной рефлексией, необходима дифференциация и регулятивной рефлексии. Лишь вторая, базируясь на потенциале когнитивной рефлексии, может обеспечить осознаваемый, рефлексивный мониторинг и контроль внешней активности субъекта.

В контексте основных задач проводимого анализа очень показательно (и доказательно) также то, что аналогичный вывод должен быть сделан и на основе базовых положений рассмотренной выше концепции интегральных психических процессов. Как было показано в данной концепции, все интегральные процессы, обладая существенными различиями, в то же время образуют качественно специфический класс, составляют психологическое «ядро» процессуально-психологического обеспечения деятельности. Вместе с тем, еще раз со всей категоричностью подчеркнем, что интегральные процессы образуют качественно специфический класс не только потому, что они обладают принципиальной общностью своего функционального предназначения. Не менее, а быть может — и более важным является и то, что все они – именно в пределах данного класса – структурированы и сорганизованы на основе ряда инвариантных закономерностей и принципов (в частности, гете- рархического, хронологического, компенсаторного и др.). Иными словами, все они образуют не просто класс как «таксономическую единицу», служащую для описания процессуально-психологического содержания, а определенную и построенную на базе инвариантных принципов процессуальную систему. Она представлена в деятельности (и поведении) в виде определенного – регулятивного инварианта базовых средств и механизмов ее процессуально-психологического обеспечения.

Понятие регулятивного инварианта мы определяем как систему процессов, необходимых и достаточных для порождения, организации и регуляции некоторого целостного поведенческого (деятельностного) акта и составляющих замкнутое «регулятивное кольцо». Он поэтому включает те процессы, которые входят в класс интегральных, но с двумя дополнениями. Во-первых, он придает им хронологическую упорядоченность. При этом в своей временной развертке регулятивный инвариант выглядит следующим образом: целеобразование ® антиципирование будущих результатов ® принятие решения о способах и средствах деятельности ® прогнозирование возможных изменений условий деятельности, своих действий, их результатов ® планирование деятельности (включающее ряд возможных сценариев, вариантов ее развертывания) ® программирование деятельности (предполагающее уже выбор какого-либо одного варианта действий, его временную организацию) ® собственно исполнение ® контроль (текущий и заключительный) исполнения ® самоконтроль (также текущий и результативный) ® коррекция посредством сличения реально полученных результатов с идеальной целью и антиципированными результатами. Во-вторых регулятивный инвариант имеет замкнутый характер: результаты контроля соотносятся с исходными представлениями о целях деятельности (как аспектом процесса целеобразования) посредством обратной связи в итоге чего может иметь место коррекция двух типов – либо компенсирующего, либо трансформирующего.

Естественно, что генетически исходной формой существования регулятивного инварианта является такая его форма, которая направлена на обеспечение внешне-преобразующей деятельности. Однако, это – лишь исходная, а потому не единственная форма существования регулятивного инварианта. Он постепенно — по мере развития и усложнения психики – начинает транспонироваться и на то, что обозначается в психологии собирательным термином «внутренняя деятельность». По отношению к ней с такой же объективной необходимостью требуются средства ее организации и регуляции. Поскольку, однако, внутренняя деятельность в своих принципиальных чертах изоморфна внешней, то в качестве этих средств могут и должны использоваться средства, первоначально сложившиеся для реализации внешней деятельности. Это – не что иное, как опять-таки система интегральных процессов. Класс интегральных процессов начинает "обслуживать" саму внутреннюю деятельность, транспонируется на нее. Тот регулятивный инвариант, который зафиксирован в содержании класса интегральных процессов и который первоначально обслуживает внешнюю деятельность, начинает при этом регулировать собственно внутреннюю деятельность. Тем самым этот регулятивный инвариант становится саморегулятивным инвариантом.

Далее, при этом имеет место довольно своеобразный феномен, который можно условно обозначить как явление «деятельностного рефлектирования». Он состоит в том, что по отношению к «внутренней», собственно психической деятельности в качестве ее основных регуляторов используются, как показано выше, операционные средства, которые первоначально сложились опять-таки в деятельности и имеют поэтому аналогичную ей – деятельностную природу. Это – система интегральных процессов регуляции. Тем самым архитектоника, структура и принципы деятельности "оборачиваются" на самоё себя, возникает феномен (и механизм) деятельностного рефлектирования. Данный феномен является поэтому реальной основой для рефлексивной регуляции деятельности, а также и для рефлексии как процесса в целом.

Наиболее отчетливо это проявляется в максимально сложных формах внутренней деятельности – например, в интеллектуальной деятельности, в интеллекте как таковом. По отношению к нему, точнее – к его динамическому аспекту система интегральных процессов (целеобразование, антиципация, принятие решения, прогнозирование, планирование, программирование, контроль, самоконтроль) выступает в качестве когнитивных и регулятивных метаопераций, метасредств, то есть как система метакогнитивной регуляции. Она координирует и организуетработу всех иных интеллектуальных функций и механизмов. Наши исследования показывают, что мера развития у субъекта системы интегральных процессов значимо коррелирует с общим интеллектом [117 219]. Следовательно, в основе метакогнитивной регуляции интеллекта, составляющей один из высших его уровней, также лежит система специфически регулятивных – интегральных процессов.

Таким образом, можно видеть, что понятие регулятивного инварианта, включающего систему интегральных процессов, взятых в их структурной и хронологической организации, упорядоченности, в значительной степени содействует раскрытию особенностей строения произвольной регуляции деятельности, то есть высшего, осознаваемого уровня ее регуляции. Она как раз и включает всю систему интегральных процессов в их «рефлектированном на деятельность» виде. В силу такого рефлектирования, собственно, и возникает свойство осознаваемости регуляции деятельности и ее произвольности. Кроме того, с этих позиций наполняется конкретным содержанием известное положение о том, что «сознание имеет направленное на объект строение деятельности». Действительно, сама осознанность субъективной регуляции является с этой точки зрения тесно связанной с механизмом деятельностного рефлектирования. В основе же последнего лежит реализация операционных средств деятельности по отношению к организации процессуального и иного содержания психики. Следовательно, все это содержание получает в сознании, прежде всего, именно деятельностную организацию, воспроизводит ее архитектонику. Сформулированный выше подход позволяет уточнить представления о структуре самой рефлексивной регуляции, о строении рефлексии как процесса. Вскрывая изначально деятельностную, регулятивную природу данного процесса, сформулированный подход показывает, что в состав рефлексии по необходимости входит комплекс всех основных интегральных процессов. Они, включаются, однако, в состав рефлексии не только в плане их направленности на решение непосредственно регулятивных задач, но и в плане направленности на решение задач саморегуляции – то есть по отношению к организации внутренней деятельности. Следовательно, сама рефлексия как процесс синтезирует всю систему интегральных процессов и в значительной степени состоит в таком синтезе. Те свойства, которые обычно выделяются посредством анализа в процессе осознанной регуляции (вообще – в сознании как феномене), являются свойствами каждого из интегральных процессов и их совокупности : целенаправленность, возможность идеального предвосхищения результатов поведения (антиципирование), свобода выбора (принятия решения), упорядоченность и осмысленность поведения (его планируемость и прогнозируемость), атрибут "отчета в своих действиях" (контролируемость и самоконтролируемость) и т.д. Наличие у процессов, включенных в рефлексию, всех этих свойств обусловливает феноменологию сознания как такового, лежит в основе рефлексии не только как процесса, но и рефлексии как состояния.

Кроме того, рефлексия в своем процессуальном статусе раскрывается с этих позиций, действительно, как процесс еще более высокого уровня обобщенности, нежели проанализированные выше интегральные процессы. Она включает их в себя в качестве своих операционных компонентов и базируется на их синтезе. Тем самым, рефлексию можно и нужно рассматривать как процесс уже не «второго порядка» сложности (как интегральные процессы), а «третьего порядка сложности ».

Таким образом, рефлексия как процесс, причем, представленная в его развернутом, дифференцированном проявлении, возможна на основе соответствующих операционных средств, операционных механизмов, в качестве которых выступает система интегральных процессов. Их реализация, произвольный и «субъективно контролируемый» контроль за их использованием в целях оперирования с «внутренней информацией» и составляет, собственно, рефлексию как процесс. Она, следовательно, возможна лишь при комплексной опоре на всю систему интегральных процессов: лишь в этом случае рефлексия как процесс принимает наиболее развернутую форму, становится «деятельностью рефлектирования».

Специфика процессуального статуса рефлексии и ее отношения с интегральными процессами могут быть сформулированы еще и следующим образом. Дело в том, что интегральные процессы, образуя, как было показано выше, целостную систему, подлежат сорганизации в рамках этой системы. Естественно, что в целях такой организации должны быть реализованы не менее, а, скорее всего, – более сложные процессуальные средства, нежели те, которые составляют содержание самого класса интегральных процессов. Проще говоря, для становления системы интегральных процессов должны быть реализованы аналогичные – системные процессы их организации. Однако, они уже – по япеяелению — должны «выходить» за рамки самих интегральных провесов обладать большей степенью обобщенности. Ими – этими процессами будут выступать уже не сами интегральные процессы, а метаинтегральные процессы. К их числу как раз и принадлежит рефлексия, взятая в ее процессуальном статусе. И в этом плане нельзя не отметить еще одно следствие проводимого теоретического анализа. Если, действительно, рефлексия – это своего рода метаинтегральный процесс (то есть процесс «третьего порядка», «третичный» процесс), то является ли она единственным представителем такого рода процессов? Существуют ли иные «третичные» процессы? Или же рефлексия в ее исторически сложившемся традиционно закрепившемся понятийном содержании – это, скорее, собирательный термин для обозначения качественно гетерогенных процессов? Все эти вопросы в целом еще предстоит решить (попытка рассмотрения некоторых из аспектов этих вопросов будет предпринята далее).

В ходе проведенного выше анализа основной акцент был сделан на регулятивной функции рефлексии, на ее включенности в целостные деятельностные и поведенческие метаконтексты. В них, как можно было видеть, рефлексия не только не утрачивает своей качественной определенности, но напротив, раскрывается еще более полно и объемно, в ее дополнительных проявлениях, функциях и видах. Вместе с тем, сделанный в результате этого анализа общий вывод о принадлежности рефлексии к процессам «третьего порядка» сложности (к метаинтегральным процессам) с еще большим основанием может быть сформулирован и на основе более традиционной трактовки рефлексии – в нашей терминологии когнитивной рефлексии. Действительно, наиболее привычное значение рефлексии состоит в том, что это «самовосприятие», «смотрение внутрь», «самопознание», «самоанализ» и пр. Другими словами, при изучении рефлексии — точно так же, как и при изучении психических процессов в целом – явный акцент в историческом плане традиционно делался (и продолжает делаться) на ее собственно когнитивных проявлениях, функциях, феноменах. И в этом – когнитивном «измерении» статус рефлексии как «третичного» процесса проявляется еще более отчетливо, непосредственно и многомерно. Поясним сказанное.

Обычно, при анализе рефлексивных феноменов и процессов, хотя ^и принято отмечать, что они являются разнородными, но, тем не менее, сама эта «разнородность» не становится предметом самостоятельного и специального анализа, не ставится вопрос о ее причинах и смысле, вместе с тем, трудно не видеть, что мера этой гетерогенности настолько велика, а проявления ее настолько очевидны и феноменологически бесспорны, что невольно возникает вопрос о наличии некоторых существенных причин, лежащих в ее основе. Диапазон различий рефлексивных процессов и феноменов поистине беспрецедентен: от элементарного смутного «самоощущения» до предельно развернутых, утонченных и даже изощренных форм самопознания. И именно эта – чрезвычайно высокая степень гетерогенности рефлексивных процессов и феноменов служила и продолжает служить одной из главных причин, главных трудностей для адекватной концептуализации процесса рефлексии как такового, взятого в его полноте и качественной определенности.

На наш взгляд, именно в этой – повторяем, чрезвычайной гетерогенности рефлексии как раз и заключается «разгадка» ее природы, ключ к решению проблемы ее процессуального статуса. По нашему мнению, представляется достаточно странным и даже парадоксальным, что до сих пор в этом многообразии процессуальных проявлений рефлексии не распознана и не зафиксирована одна – важнейшая закономерность. В терминологическом аппарате психологии, а также в естественном языке сложился целый ряд понятий и выражений, фиксирующих различные процессуальные проявления рефлексии. Это, прежде всего, следующие понятия: самоощущение, самовосприятие, аутопредставления, «самонаправленное» внимание, «память о памяти» – метапамять, «мышление о мышлении» – метамыитение. Обратим специально внимание на то, что все эти процессы, согласно современной трактовке, как раз и относятся к категории метакогнитивых процессов, а в своей совокупности составляют ее важнейшую часть. Нетрудно видеть, что в этих (а также и иных более дифференцированных) понятиях зафиксированы не просто различные процессуальные проявления рефлексии, а ее различные уровни, соотносящиеся с различными видами основных когнитивных процессов. Последние, как известно, организованы на основе уровневого принципа (и именно поэтому выступают не просто отдельными видам, а именно уровнями). Другими словами, отсюда следует достаточно значимый, на наш взгляд, вывод: рефлексия как процесс (точнее – как макропроцесс) построена по уровневому принципу; она как бы воспроизводит в своем уровневом строении основные уровни когнитивной иерархии в целом. Каждый подуровень рефлексии полно, точно, непосредственно и вообще – совершенно естественным образом соотносится с тем или иным базовым уровнем когнитивной иерархии. Когнитивная иерархия «в лице» рефлексии оборачивается на внутреннее содержание психики и выполняет те же самые функции, которые эта иерархия реализует по отношению к познанию внешней среды. В связи с этим, можно, по-видимому, говорить о двух формах, двух модусах когнитивной иерархий в целом – «внешне»-ориентированной и «внутренне»-ориентированной. Экономичность и «мудрость» организации психики проявляется в том, что в ней складываются не две разные системы ориентации во внешней и внутренней среде, а одна такая система, проявляющаяся, правда, в существенно разных формах.

Вместе с тем, следует особо подчеркнуть, что по отношению к когнитивной подсистеме психики общепризнанной и многократно доказанной является ее трактовка в качестве именно системного образования, построенного на основе структурно-уровневого принципа и представляющего собой, следовательно, определенную иерархию базовых уровней. Более того, именно эта иерархия, эта система процессов и является исходной – онтологически "представленной реальностью, а все – аналитически выделяемые при ее изучении процессы – выступают продуктами ее декомпозиции. Однако не менее (а субъективно – даже более) очевидно и то, что именно эта иерархия, но взятая в ее «внутреннем» модусе интегрирует все частные проявления рефлексии, все её уровни. Поэтому и сам процесс рефлексии, взятый в его обобщенной содержании, выступаете как продукт и результат интеграции различных уровней когнитивной иерархии (точнее – рефлексии на разных уровнях когнитивной иерархии). В силу этого, и в своей когнитивной форме (а не только в регулятивной, о чем было сказано ранее) рефлексия является интегральным процессом по отношению к совокупности частных метакогнитивных процессов (то есть процессам самоощущения, самовосприятия и т.д.). И, если сами традиционно выделяемые метакогнитивные процессы принято обозначать понятием «вторичных» процессов, то совершенно логично обозначить процесс, являющийся продуктом их интеграции и синтезирования, понятием «третичного» процесса. Им и является процесс рефлексии. Итак, проведенный выше анализ основных психических процессов (как «первичных», так и «вторичных» – метакогнитивных и интегральных), составляющих содержание двух базовых подсистем психики – когнитивной и регулятивной, позволяет сделать общий вывод. Он состоит в том, что, во-первых, совокупность «первичных» и «вторичных» процессов не исчерпывает собой всего богатства процессуально-психологического содержания психики. Во-вторых, наряду с ними, существует и своего рода «третичный» процесс, процесс «третьего порядка» организации, интегрирующий в себе как «первичные», так и «вторичные» процессы. Им является рефлексия, взятая в ее собственно процессуальном проявлении^[17]. При этом сама рефлексия должна быть обязательно проинтерпретирована с широких, то есть адекватных позиций: это не только самопознание, самоанализ, но и данность психики самой себе- некоторая базовая и атрибутивная характеристика психики, состоящая в сензитивности к своему собственному содержанию и – частично, по-видимому, даже к некоторым своим механизмам.

С точки зрения развитых выше представлений аналитическая картина психических процессов обретает достаточно стройный вид включающий три основных уровня интеграции – микро-, мезо- и макроуровень. Первый образован традиционно выделенными классами основных – «первичных» психических процессов. Второй (мезоуровень) образован классом «вторичных» процессов – метапроцессов. Третий (макроуровень) включает рефлексию как процесс, дифференцирующийся на систему операциональных средств ее реализации и базирующийся на синтезе «вторичных» процессов.

Эта картина в существенно большей степени отражает реальную сложность организации психических процессов, «психического как процесса». С одной стороны, она показывает, что совокупность традиционных психических процессов (когнитивных, эмоциональных, волевых, мотивационных), рассматриваемая обычно как все содержание категории «психические процессы», в действительности, – лишь один из уровней реальной организации процессов. С другой стороны, уже в этой картине рефлексия как процесс обретает свое естественное место в общей системе психических процессов; одновременно она не утрачивает и своей качественной специфичности.

Вместе с тем, несмотря на существенно большую адекватность этих – трехуровневых представлений о реальной организации системы психических процессов, их нельзя пока считать завершенными; они, напротив, могут и должны быть развиты, уточнены^[18]. Необходимость в этом равно как и возможность открываются, в частности, с позиций сформулированной нами в работе [123] концепции метасистемной организации уровневых структур психики. Всвязи с этим, прежде чем и для того, чтобы определить такие возможности, необходимо предварительно остановиться на тех положениях данной концепции, которые имеют непосредственное отношение к рассматриваемым здесь вопросам.