Теория «структурного синтаксиса

С середины 1930-х годов Теньер начинает интенсивно заниматься проблемами общего синтаксиса и публикует на эту тему ряд небольших статей и брошюру «Очерк структурного синтаксиса» (1953). Главный теоретический труд Теньера — монументальная книга «Основы структурного синтаксиса» (фр. Eléments de syntaxe structurale) была с большими трудностями опубликована только посмертно (1959) и не нашла понимания у современников. В этих работах Теньером были намечены контуры одной из двух наиболее значительных синтаксических теорий XX века — так наз. вербоцентричного синтаксиса зависимостей, основанного на бинарных направленных отношениях между элементами предложения и с предикатом в качестве единственной вершины графической «стеммы» (или «дерева зависимостей», в более современной терминологии). Синтаксис зависимостей в настоящее время является основной и наиболее жизнеспособной альтернативой синтаксису составляющих, представленному в англоязычной традиции и лежащему, в частности, в основе генеративной грамматики.

Второй фундаментальной идеей Теньера было противопоставление так наз. актантов и сирконстантов как, с одной стороны, участников «маленькой драмы предложения» и, с другой стороны, обстоятельств, в которых эта драма развёртывается. Это противопоставление в том или ином виде принято практически во всех современных синтаксических теориях (хотя содержание его часто оказывается уже довольно далёким от первоначальных представлений Теньера).

Синтаксическая теория Теньера имеет и много других оригинальных черт: это, в частности, деление на статический и динамический синтаксис, введённые Теньером понятия валентности и диатезы глагола, юнкции (сочинительной связи) и трансляции (перехода слов из одной части речи в другую), понятие грамматической правильности (впоследствии сыгравшее фундаментальную роль в концепции Хомского), и т. д. Все эти понятия оказались необычайно плодотворны в истории дальнейших синтаксических исследований, хотя приоритет Теньера, почти забытого в 1950—1960 годах, не всегда был должным образом оценен и отмечен.

Наибольшее число последователей Теньера было в этот период в Германии и в России. На немецкий язык его итоговая книга была переведена в 1980 году, на русский (с небольшими сокращениями) — в 1988 году. Синтаксические теории, развивавшиеся в России, как правило, тяготели именно к синтаксису зависимостей, и идеи Теньера оказали большое влияние на синтаксическую теорию модели «Смысл <-> Текст», «валентно-юнктивно-эмфазную грамматику» Ю. С. Мартемьянова и целый ряд других концепций.

Библиография

Л. Теньер. Основы структурного синтаксиса. / Пер. с франц. Вступ. ст. и общ. ред. В. Г. Гака. М.: Прогресс, 1988. — 656 с.

Petite grammaire russe, Henri Didier, Paris 1934.

Cours élémentaire de syntaxe structurale, 1938.

Cours de syntaxe structurale, 1943.

Esquisse d’une syntaxe structurale, Klincksieck, Paris 1953.

Éléments de syntaxe structurale, Klincksieck, Paris 1959. ISBN 2-252-01861-5

Éléments de syntaxe structurale, Klincksieck, Paris 1988. Préface de Jean Fourquet, professeur à la Sorbonne. Deuxième édition revue et corrigée, cinquième tirage. ISBN 2-252-02620-0

2) ЭМИ́ЛЬ БЕНВЕНИ́СТ (фр. Émile Benveniste) (27 марта 1902, Алеппо — 3 марта 1976, Париж) — французский лингвист, один из выдающихся лингвистов XX века. Труды по индоевропеистике, общей теории языка, типологии, лексической и грамматической семантике.

Биография

Родился в городе Алеппо (в то время на территории Османской империи) в еврейской семье сефардского происхождения. (Семья Бенвенист за пять веков своей истории дала иудаизму многих видных раввинов и авторов религиозных сочинений).

Отец предназначал Эмилю карьеру раввина, и с целью получения более качественного религиозного образования отправил сына в Марсель. Там юноша познакомился с видным лингвистом-индологом Сильваном Леви и по рекомендации последнего отправился учиться в Париж.

В Париже учился в Сорбонне и в Высшей практической школе; один из наиболее знаменитых учеников А. Мейе, которого сменил в 1937 г. в качестве профессора Коллеж де Франс. Секретарь Парижского лингвистического общества (с 1959).

Вклад в науку

Не принадлежа ни к одной из крупных лингвистических школ своего времени, Бенвенист (во многом продолжая линию Мейе) синтезировал идеи структурализма со сравнительно-историческими исследованиями — но, в отличие от классических компаративистов (и тем более классических структуралистов), исследования структуры и эволюции языка он считал необходимым погрузить в более широкий контекст исследований духовной культуры и «культурных концептов». В этом отношении работы Бенвениста могут рассматриваться как прямые предшественники этнолингвистического и когнитивного направлений в современной лингвистике, а также современной грамматической типологии.

Внёс фундаментальный вклад в индоевропеистику, обобщив закономерности структуры индоевропейского корня и описав правила индоевропейского именного словообразования. Особенно много занимался иранскими, индоарийскими и анатолийскими языками. Составил новаторский «Словарь индоевропейских социальных терминов» (1970, русск. перевод 1995), в котором предпринял попытку реконструкции социальной системы индоевропейцев по данным языка.

В небольших работах разных лет (они были собраны в два тома очерков «Проблемы общей лингвистики», 1966 и 1974; первый из них вышел в русск. переводе) затронул широкий спектр вопросов теории языка, предложив оригинальную и новаторскую трактовку многих проблем — в частности, уровневой модели языка, субъективности в языке, семантики личных местоимений и глагольных времён, типологии относительного предложения и др. В этих работах заложены основы теории дейксиса, коммуникативной грамматики языка, теории дискурса и ряд других положений, знаменовавших отход от структуралистских моделей языка в пользу «антропоцентричной» лингвистики; некоторые из этих идей Бенвениста были созвучны поздним работам Р. Якобсона.

Основные работы

Problèmes de linguistique générale, 1, 1966; 2, 1974.

Le vocabulaire des institutions indo-européennes, t. 1-2, 1969.

Бенвенист Э. Индоевропейское именное словообразование. М., 1955

Бенвенист Э. Классификация языков. – В кн.: Новое в лингвистике, вып. III. М., 1963

Бенвенист Э. Очерки по осетинскому языку. М., 1965

Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974

Степанов Ю.С. Эмиль Бенвенист и лингвистика на пути преобразований. – В кн.: Бенвенист Э. Общяя лингвистика. М., 1974

3) МАРТИНЕ, АНДРЕ (1908–1999) (Martinet, André), французский лингвист. Родился 12 апреля 1908 в Сент-Албан-де-Вийяре в Савойе. Учился в Сорбонне и в Берлинском университете. В 1946–1955 жил в США, был профессором Колумбийского университета, с 1955 – профессор Практической школы высших знаний (в 1970-е годы ее директор), с 1960 профессор Сорбонны. Президент Европейского лингвистического общества (1966).

Работы Мартине относятся к разнообразным областям лингвистической науки. Среди его трудов – Произношение современного французского языка (Prononciation du français contemporaine, 1945); Фонология как функциональная фонетика (Phonology as a Functional Phonetics, 1949); Функциональный взгляд на язык (А Functional View on Language, 1962) и др. Наиболее известны книги Мартине Принцип экономии в фонетических изменениях (Economie de changements phonetiques, 1955) и Основы общей лингвистики (Éléments de linguistique générale, 1960).

Идеи. Мартине во многом является продолжателем традиций Пражского лингвистического кружка; в частности, это касается его взглядов на фонологию. Языковые изменения рассматриваются им в системе, с учетом звукового характера языка. Главной движущей силой этих изменений ученый считает «принцип экономии» – стремление человека свести к минимуму свою умственную и физическую деятельность. Эта идея была воспринята Мартине у Петербургской лингвистической школы через посредство Р.Якобсона и подробно разработана на обширном языковом материале. В книге Основы общей лингвистики Мартине развивал идеи Ф. де Соссюра, А.Мейе и пражцев. Язык рассматривается им как общественное явление, а главной его функцией признается коммуникативная. Главным свойством языка Мартине считает так называемое «двойное членение», проявляющееся в том, что любые языковые последовательности могут быть разделены, с одной стороны, на многочисленные значимые единицы – морфемы (монемы, в терминологии Мартине) и слова; а с другой стороны – на немногочисленные чисто формальные единицы – фонемы, не имеющие самостоятельного значения, но обеспечивающие различение значимых единиц. Подавляющее большинство других знаковых систем (иногда считается, что все, но у такой точки зрения есть противники) таким свойством не обладают; они членятся лишь на значимые, двусторонние единицы.

Литература

Мартине А. Принцип экономии в фонетических изменениях. М., 1960

Мартине А. Основы общей лингвистики. – В кн.: Новое в лингвистике, вып. 3. М., 1963

4) КУРЫЛОВИЧ (KURYŁOWICZ) ЕЖИ (родился 26.8.1895, Станиславув), польский лингвист, специалист в области индоевропейского, семитского и общего языкознания, член Польской АН (1931). Учился во Львове, Вене и Париже (у А. Мейе). Профессор университетов Львовского (1929—45), Вроцлавского (1946—48) и Ягеллонского в Кракове (с 1948). Один из основоположников современной структурной лингвистики, К. — автор работ по фонетике и морфологии индоевропейских языков, аблауту семитских и индоевропейских языков, общему языкознанию. Исследовал хронологию развития морфологических систем современных индоевропейских языков. Почётный член ряда иностранных АН, доктор honoris causa Сорбонны (1957) и Дублинского университета (1959). Государственная премия ПНР (1955 1964).

Соч.: Études indoeuropéennes, Kraków, 1935; L'accentuation des langues indoeuropéennes, Kraków, 1952; L'apophonie en indoeuropéen, Wrocław, 1956; Esquisses linguistiques, Wroclaw — Kraków, 1960; L'apophonie en sémitique, Wroclaw — Warsz. — Kraków, 1961; The Inflectional categories of Indo-European, Hdlb., 1964; в рус. пер. — Очерки по лингвистике, М., 1962.

Лит.: Safarewicz J., Jerzy Kuryłowicz, «Nauka Polska», 1956 rok 4 № 4 (16).

Е́ЖИ КУРИЛО́ВИЧ (правильнее «Курылович», польск. Jerzy Kuryłowicz, 14 августа 1895, Станиславов, ныне Ивано-Франковск — 28 января 1978, Краков) — польский лингвист, один из выдающихся лингвистов XX века. Работал в Польше, СССР, США и Германии. Член Польской академии наук и письменностей (с 1931) и Польской академии наук (с 1952); почётный член ряда иностранных академий, почётный доктор многих университетов. Труды по истории индоевропейских и семитских языков, теории грамматики, общим проблемам языкознания.

Биография

Учился во Львове, затем в Вене (где по настоянию отца изучал экономику и право); во время I мировой войны был мобилизован в австрийскую армию, был ранен, провёл полтора года в русском плену. После войны решил посвятить себя изучению восточных языков (которыми заинтересовался ещё во время учебы в Вене). Защитив диссертацию по романской филологии во Львове (1923), продолжил обучение в Париже, где вошёл, наряду с Бенвенистом, Рену, Шантреном и других в число учеников Мейе, Вандриеса и других известных индоевропеистов того времени. Со времени пребывания во Франции возник устойчивый интерес Куриловича к проблематике сравнительно-исторического языкознания и древней истории индоевропейских и семитских языков. В дальнейшем — профессор Львовского (1926—1946, где продолжал работать и после перехода Западной Украины под контроль СССР, и во время войны), Вроцлавского (1946—1948), Краковского Ягеллонского (1948—1965) университетов; заведовал в последнем специально созданной для него кафедрой общего языкознания. После 1956 года преподавал также в ряде университетов Европы и США.

Вклад в науку

Основной областью научных интересов Куриловича была индоевропеистика и семитология. Он предложил реконструкцию индоевропейского ударения (затронув также проблемы индоевропейской метрики), внёс существенный вклад в развитие ларингальной гипотезы Ф. де Соссюра, обнаружив существование ларингалов в хеттском. Выдвинул гипотезу о происхождении семитского трёхсогласного корня в результате грамматикализации апофонии. Несколько более спорную часть его наследия составляют работы о грамматической структуре индоевропейского праязыка: сыгравшие в своё время важную роль, они в ряде отношений сейчас считаются устаревшими.

Работы Куриловича по общим проблемам языкознания немногочисленны, но оставили важный след в истории лингвистики. По своим взглядам Курилович был близок к структуралистам «функционального» направления 1930—1950-х гг., хотя его нельзя безоговорочно отнести ни к одной из крупных лингвистических школ этого периода. Разделяя структуралистское понимание языка как «системы чистых отношений», в отличие от многих структуралистов активно занимался проблемами эволюции языковой системы. Одно из главных теоретических достижений Куриловича — обоснование метода внутренней реконструкции для изучения более древних состояний языка: в отличие от классического компаративистского метода внешней реконструкции, опирающегося на регулярные звуковые соответствия в области базовой лексики родственных языков, при внутренней реконструкции используются данные только одного языка, и более древние формы восстанавливаются на основании анализа нерегулярных особенностей словоизменения. Как исследователь проблем происхождения и эволюции грамматических категорий и причин языковых изменений Курилович является одним из предшественников «теории грамматикализации».

Куриловичу также принадлежит ряд пионерских работ по грамматической семантике: он, в частности, ввёл противопоставление семантических и синтаксических падежей и понятие семантической деривации. Интересны также его работы по теории знака, теории языкового значения и другие.

Публикации

Курилович печатался в основном на английском и французском языках; некоторые статьи были опубликованы им по-русски в советских изданиях (в том числе статья 1946 года с весьма острой критикой марризма). В русском переводе в 1962 году вышел сборник его избранных статей «Очерки по лингвистике».

Литература

Библиографию работ Куриловича, а также биографические и мемуарные сведения о нём можно найти в выпущенном к столетию со дня его рождения двухтомнике Kuryłowicz memorial volume, Pt. I—II (Cracow: Universitas, 1995).

Возвращаясь к основным особенностям и отличительным чертам структурализма, можно заметить следующее:

– каждый язык представляет собой структуру (систему), все части которой взаимосвязаны и взаимообусловлены, причем система преобладает над элементами, организуя их в единое целое. Однако само понимание того, что представляет собой языковая структура, как соотносятся между собой понятия структуры и системы, зачастую было совершенно различным;

– основной задачей лингвистики является синхронное изучение системы языка, а не выявление истории отдельных элементов, ее составляющих (хотя конкретно по вопросу о соотношении синхронии и диахронии единство также отсутствовало);

– язык должен изучаться как особое явление, не смешиваясь с «внешними» (историческими, психологическими, социальными и прочими) аспектами (хотя опять-таки вопрос о соотношении «внешней» и «внутренней» лингвистики трактовался далеко не одинаково);

– необходимо разработать формализованные процедуры лингвистического анализа, позволяющие изучить и описать язык при помощи объективных методов (однако последние также существенным образом различались у тех или иных структуралистов);

– язык представляет собой структурно-стратификационное образование, т. е. состоит из ряда связанных между собой уровней (характеристика последних также отнюдь не всегда совпадала).

Имея в виду эти и ряд других расхождений, французский ученый А. Мартине в свое время заметил, что «само слово структурализм стало даже своего рода ярлыком почти для всякого движения, порвавшего с традицией» (т. е. с компаративистикой в ее младограмматическом истолковании). Тем не менее этот термин прочно вошел в историю нашей (да и не только нашей) науки, причем, несомненно, для этого имелись объективные основания.