Русская языковая картина мира

Язык как культурный код нации. Антропоцентрическая парадигма языка. Язык и личность. Когнитология и лингвокультурология. Языковая картина (модель) мира. Типы картин мира. Понятие концепта. Ключевые концепты русской культуры. Лексический состав русского языка как зеркало ЯКМ.

До сих пор мы говорили о слове и ФЕ как о единицах языка.

В последнее время все активнее разрабатывается направление, в котором язык (и его единицы) рассматриваются как культурный код нации, а не просто как орудие коммуникации (общения) и познания. Язык рассматривается как путь, по которому мы проникаем в современную ментальность нации и в воззрения древних людей на мир, общество и самих себя, отголоски которых живут в языке, словах (в первую очередь в их этимологии), значениях, метафорах, символах культуры, фразеологизмах, пословицах и поговорках. Большая часть информации о мире приходит к человеку через язык и с помощью языка, через СЛОВО, поэтому человек живет более в мире слов и понятий (концептов), чем в мире вещей. Философы даже говорят, что успех человека в обществе зависит от того, насколько хорошо он владеет словом, т.е. понимает его, те глубинные культурные смыслы, которые вложили в него (слово) предки. Необходимость изучения базовых компонентов того культурного ядра, которое является достоянием всех членов лингвокультурного сообщества, объясняется и тем, что без знания этих компонентов адекватная коммуникация невозможна (как внутри сообщества, так и за его пределами, в инокультурной среде).

Язык и культура находятся в тесном взаимодействии (взаимовлиянии, взаимозависимости). Несмотря на универсальность некоторых когнитивных (мыслительных) и языковых процессов и понятий (концептов), общечеловеческой культуры нет, как нет и общечеловеческого языка (если он не искусственно придуман), т.к. существуют различия в восприятии, членении и категоризации окружающего мира представителями разных народов (этносов), что находит свое выражение в языке. (Основополагающими в этом направлении были идеи немецкого философа Вильгельма фон Гумбольдта, а затем американского ученого Э.Сэпира, который так определил соотношение языка и культуры: «Культуру можно определить как то, что данное общество делает и думает. Язык же есть то, как думают». Эти идеи пронизывали и многие работы русских ученых начала и середины ХХ века: В.В.Виноградова, А.А. Потебни, Л.В. Щербы и др.)

Проблема соотношения языка и культуры является сейчас центральной для многих наук гуманитарного цикла, в том числе лингвистики (психолингвистики, социолингвистики, этнолингвистики, лингвокультурологии, когнитивной лингвистики и др.). В этом видна ярко проявляющаяся тенденция лингвистов к антропоцентризму, т.е. человеку как точке отсчета. Эта новая антропоцентрическая модель (или парадигма, т.е. идея, метод, аспект) изучения языка (по сравнению с предыдущими: сравнительно-исторической XIX века и системно-структурной ХХ века), ключевая для лингвистики конца ХХ — начала XXI века, представляет собой переключение интересов с объекта исследования (и познания) на субъект, т.е. в сторону человека в языке и его места в культуре и языка в человеке. Таким образом, в центре внимания оказался человек как носитель языка и культуры, или языковая личность.

Языковая личность — это человек говорящий (homo loguens), т.е., по определению Ю.Н. Караулова, «совокупность (набор) языковых способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и воспроизведение им речевых поступков и произведений (дискурса)». В структуре языковой личности выделяются три составляющих уровня:

1) вербально-семантический (владение словарем и грамматикой, т.е. системой языка);

2) когнитивный (лингвокультурная компетенция о языковой и концептуальной картинах мира, когнитивное пространство личности);

3) прагматический (наличие оценок, коннотаций, мотивов и установок речи).

О первом и третьем уровнях мы уже говорили в связи с изучением слова как единицы языка. Здесь речь пойдет о второй составляющей языковой личности — когнитивной базе и языковой картине мира.

Таким образом, можно говорить об общерусской языковой личности (которой осознает себя каждый русский) и индивидуальной языковой личности, ее идиолекте.

Изучение языковой личности опирается на анализ его дискурса (текста, речи). Полное описание языковой личности в целях ее анализа предполагает: 1) характеристику семантико-строевого уровня ее организации; 2) реконструкцию языковой картины мира данной языковой личности, ее когнитивного пространства, ключевых концептов; 3) выявление ее жизненных установок, приоритетов и т.п. Таким образом может быть составлен языковой портрет личности.

Продуктом антропоцентрической парадигмы в языкознании стало появление таких направлений в лингвистике, как когнитивная лингвистика и лингвокультурология.

Когнитивная лингвистика изучает процесс обработки информации человеческим сознанием, т.е. отвечает на вопрос: как человек познает мир, как создаются ментальные пространства.

Лингвокультурология изучает соотношение языка и культуры, язык как феномен культуры, т.е. отвечает на вопрос: каким человек видит мир и как это видение выражается в языке (в слове, метафоре, символе, фразеологизме). Лингвокультурология, по определению В.А. Масловой, — «это направление лингвистики, которое изучает определенное видение мира сквозь призму национального языка, когда язык выступает как носитель определенной ментальности». Лингвокультурология, таким образом, — дисциплина смежная между языкознанием и культурологией и имеет свои единицы изучения — лингвокультурема и лингвокультурологическое поле, представляющие собой (в отличие, например, от лексемы и семантического поля) единство лингвистического и экстралингвистического (внеязыкового) содержания («культурные смыслы»).

Так, лингвокультурема СНЕГУРОЧКА, например, не только слово, образованное от СНЕГ и входящее в семантическое поле слов СНЕГОВИК, СНЕЖКИ и т.п., но и понятие русской культуры — персонаж русской народной сказки, символ смены времен года, связанный с древними обрядами и поверьями (например, днем Ивана Купалы) и т.п. Этот образ воссоздан и в литературе (пьеса А.Н. Островского), и в живописи (картина В.М. Васнецова). Она же — постоянный атрибут новогоднего праздника, внучка Деда Мороза.

Объектом изучения в лингвокультурологии является языковая картина мира, предметом — слова и выражения, в которых она проявляется (ключевые слова и концепты русской культуры). Многие знакомые нам в курсе лексикологии понятия приобретают в данном аспекте новую интерпретацию:

культурные семы — семантические множители, характеризующие национальную культуру (национально-культурный компоненты, национально-культурные коннотации);

культурный фон (лексический фон) —фоновые знания социально-исторического характера (социально-исторические коннотации);

культурные концепты —понятия национальной культуры;

ключевые концепты культуры —базовые единицы картины мира, наиболее значимые для данной этнокультурной общности и т.п. (подробнее об этом можно посмотреть в учебнике В.С. Масловой «Лингвокультурология»).

Остановимся на понятии — языковая картина мира (ЯКМ).

Вот несколько ее определений: ЯКМ — это

1) «специфически человеческое восприятие мира, зафиксированное в языке» (В.А. Маслова);

2) «зафиксированная в языке и специфическая для данного языкового коллектива схема восприятия действительности» (Е.С. Яковлева);

3) «отображение в формах языка устройства экстралингвистической действительности» (В.Г. Гак);

4) «образ мира, запечатленный в языке» (В.И. Постовалова) и др.

Итак, в определении ЯКМ все выделяют две главных составляющих: внеязыковая действительность, т.е. окружающий мир, вернее — его образ, и — язык (его формы, единицы), отражающий ее, т.к. «в каждом естественном языке отражается определенный способ восприятия мира» (Ю.Д. Апресян), который и был назван языковой картиной мира. Это относительно новое понятие уже осознавалось в работах семасиологов, в частности в известной статье В.В. Виноградова «Основные типы лексических значений», где он писал о ЯКМ несколько другими словами — как о понимании «кусочка действительности» и его «отношений к другим элементам той же действительности, как они осознаются обществом, народом в известную эпоху». Очень точно выразил эту мысль замечательный русский поэт Борис Пастернак: «образ мира, в слове явленный» — вот краткое и образное, поэтическое определение ЯКМ.

В.А. Маслова считает, что ЯКМ выражает реальность через концептуальную картину мира (ККМ) и предлагает следующую классификацию картин мира:

картина мира (КМ) = реальная КМ — знания о мире, логическое отражение мира в сознании людей;

концептуальная картина мира —это отражение реальной КМчерез призму понятий (концептов), сформированных в определенной социокультурной сообщности. (Она специфична у разных народов, т.е. каждый народ видит мир немного по-своему. Таким образом, отдельные фрагменты КМ могут быть универсальными или национальными)

языковая картина мира —это отражение реальной КМ через призму культурной (концептуальной) КМ и выражение ее в формах национального языка, его единиц (слов, словосочетаний, фразеологизмов и их значений). Она тоже специфична, национальна, как национален каждый язык.

Таким образом, ЯКМ в целом совпадает с реальной картиной мира, но преломляется (в отдельных ее участках) через призму национальной культуры и национального языка: его лексики, грамматики, фразеологии. Например, ФЕ у него (меня) душа (сердце) в пятки ушла (о сильном испуге) // душа (сердце) в пятках в английском языке соответствует ФЕ his heart in his boots (сердце в ботинках, сапогах). Как видим, образ «падения» души (сердца) как «органа чувств» является универсальным, а место падения — национально окрашенным: очевидно, для русского перемещение души осознается возможным лишь в пределах тела, для англичанина же эта возможность расширена — местом «падения» может быть и обувь.

ЯКМ, кроме того, наивна (наивная КМ), т.е. это стихийный (донаучный), традиционный взгляд на мир (в отличие от научной КМ,основанной на научных знаниях). Это различие мы видели в разнице обиходных и терминологических значениях слов, вспомним пример со словом ВОДА). Еще Л.В. Щерба («Опыт общей теории лексикографии», 1940) отмечал, что ЛЗ слова есть такая сущность, которая представляет собой закрепленное в сознании носителей языка «наивное», «обывательское» понятие о некоторой вещи или явлении. При этом следует иметь в виду, что оно «наивно» лишь в том смысле, что существенно отличается от научного понятия. Наивные понятия не примитивны и во многих отношениях не менее сложны, чем научные. Они проявляются в таких словах и выражениях, как ГОРИЗОНТ («воображаемая и, как нам кажется, видимая линия соединения земли и неба и часть пространства над ней»; ср. выражения: из-за горизонта, на горизонте, за горизонтом — в научной картине мира такого понятия нет), НЕБО (в древности — воображаемый купол над замлей, к которому как бы прикреплены светила: отсюда и выражение «звезды на небе зажглись»), позднее — воздушное пространство над землей, которое можно увидеть, посмотрев на улице вверх (в небе летают ласточки и самолеты); сочетания солнце встало, взошло, закатилось за горизонт (в научной КМ не солнце, а земля вращается вокруг солнца, но видим-то мы иначе, вспомним, как говорил об этом доктору Ватсону Шерлок Холмс: «мои глаза говорят мне другое») и т.п.

ЯКМ может быть общей (общенациональной, общерусской — т.е. одинаковой для каждого говорящего на русском языке и воспитанного на русской культуре) и индивидуальной(для определенной языковой личности, в определенном идиолекте, т.е. индивидуально-авторской). Например, в слове ДАЛЬ отражен один из пространственных концептов русского языка (простирающийся далеко), который неразрывно связан с таким национально окрашенным концептом, как простор (родной земли), наиболее ярко отраженный в словах известной песни советских времен «широка страна моя родная» или «от Москвы до самых до окраин» (ср. также и слова Н.В. Гоголя: «Какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!»). А вот в поэме А.Т. Твардовского «За далью — даль» это слово наполняется еще и индивидуально-авторскими приращениями смысла, — с одной стороны, конкретными понятиями: «определенный край, часть страны — Волга, Урал, Сибирь, Дальний Восток, — все, что «далеко от Москвы», основные вехи пути автора от Москвы до Тихого океана, что нашло выражение в конкретных сочетаниях типа «а там своя, иная даль», «другая даль», «за далью — даль»; с другой — это и даль как категория временная (даль памяти), что выражается в лирических отступлениях-воспоминаниях о тех или иных событиях из жизни страны или биографии автора.

ЯКМ динамична, т.е. изменяется во времени (вспомним изменение представления о небе). Поэтому при изучении языка с точки зрения КМ, в лингвокультурологическом аспекте исследователи занимаются реконструкцией культурных мотиваций, т.е. обращаются к истории культурных представлений носителей языка. А язык, слова — это зеркало, в котором эти представления отражены. Именно в связи с этим В. фон Гумбольдт говорил о внутренней форме языка, а А.А. Потебня о внутренней форме слова. Ю.С. Степанов в своем словаре «Константы. Словарь русской культуры» так и рассматривает основные концепты русской культуры, реконструируя внутреннюю форму слов — имен концептов, т.е. с точки зрения их истоков, этимологии. Таким образом, ЯКМ — это, по словам Е.С. Яковлевой, «историческая память языка о слове (концепте) и его семантическом ореоле».

Что же такое концепт? Концепт, по определению Ю.С. Степанова, — это «основная ячейка культуры в ментальном мире человека…, это как бы сгусток культуры в сознании человека». Итак, концепт — это определенное понятие о какой-либо вещи в национальной культуре и национальном языке. Концепт — это единица ментальности, а ментальность — это способ видения мира, миропонимание в категориях и формах родного языка; отсюда и менталитет — национальный характер, «склад души» народа.

Ключевые концепты национальной культуры — это обусловленные ею базовые (ядерные) единицы КМ, обладающие экзистенциональной (существенной) значимостью как для общества в целом, так для отдельной ЯЛ. Они находят в языке выражение в т.н. ключевых словах, т.е. таких, которые являются «ключом» для понимания тех или иных фрагментов культуры (А.Д. Шмелев).

Концепты культуры образуют в сознании человека некую концептосферу (термин Д.С. Лихачева, предложенный в статье «Концептосфера русского языка». См. * Приложение 1. Хрестоматия. Текст № 8.). Они возникают в сознании человека не только как намеки на возможное значение, но и как отклик на предшествующий языковой опыт человека — поэтический, научный, социальный и исторический.

О ключевых словах (концептах) русской культуры пишут сейчас многие исследователи (А. Вежбицкая, А.Д. Шмелев и мн. др.). Они делятся на универсальные категории культуры («космические», философские: время, пространство, движение); социальные категории культуры (свобода, право, труд, богатство, собственность) и национальные категории культуры (воля, доля, интеллигентность, соборность и т.п.). Последние могут быть как «крупными», так и «мелкими» (ср.: время и завтра; бессмертие и Кощей Бессмертный); они могут называться как именами нарицательными (обобщенные понятия), так и именами собственными (конкретные понятия).

По А.Д. Шмелеву («Лексический состав русского языка как отражение русской души») для русской ЯКМ наиболее показательны:

1) слова универсальных философских концептов (правда, долг, свобода, добро и т.п.);

2) понятия, особо значимые для русской культуры (судьба, жалость, душа и т.п.);

3) уникальные русские концепты, специфичные для русской ментальности (тоска, удаль и т.п.);

4) «мелкие» слова как выражение национального характера (авось и др.: частицы, междометия).

Таким образом, язык, слово — это, по словам Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова, — «коллективная память носителей языка», «зеркало жизни нации».

Концептуальный анализ, взятый на вооружение когнитивной лингвистикой, позволяет рассмотреть многие культурные ценности и сферы культур мира.

Поскольку мы получаем сведения о концептах не из реального мира, а по их представлениям, реализациям в языке (вернее, в наивном сознании, закрепленном в языке), то двусторонние единицы естественного языка (прежде всего лексемы, слова и их сочетания) становятся как бы «телами» или «именами» концептов. Задача исследователя в таком случае заключается в моделировании концепта методом реконструкции его из языковых единиц (их формы, смыслов, этимологии и т.п.) и их связей (парадигматических и синтагматических) с другими единицами языка. Наиболее продуктивным в этом отношении является этимологический подход (Ю.С. Степанов) и полевой, или метод ассоциативно-семантического поля (В.В. Воробьев).

Например, концепт ДОМ («жилище человека») описан в работе Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова «Дом бытия языка» именно с использованием последнего метода, в результате которого выясняется, что понятие ДОМ включает в себя следующие тематические (ТГ) и лексико-семантические группы (ЛСГ) слов и связанные с ними смыслы:

1) составные части дома:

СТЕНА (вертикаль: лезть на стену; прочность: биться головой о стену; защита: дома и стены помогают);

КРЫША (кров, кровля; покров, покровительство — защита: от отчего крова до криминальной «крыши» и Божьего дома); ПОТОЛОК (ограничение: это его потолок);

ОКНО (связь с миром: выглянуть в окно, подслушивать под окном, «в Европу прорубить окно»; защита: закрой окно);

ДВЕРИ (выход: хлопнуть дверью; вход: ломиться в открытую дверь; защита: запри дверь; ПОРОГ — рубеж, граница: не пустить на порог, обивать пороги).

Все составляющие русского дома, как мы видим, пронизаны символикой — и прежде всего связаны с защитой человека от внешнего мира: дом — оберег, спасение, укрытие, та граница, за которую не может войти чужой, чуждая сила. Дом (его стены, потолок, крыша) воспринимался как пространственная граница «своего» и «чужого». Не случайно многие названия этимологически и метафорически сближаются с частями человеческого тела: окно (око — глаз), наличник (лицо), крыша (кров, покров — одежда, прикрывающая тело от посторонних глаз), устье печи (уста, рот) и т.п. — все уподоблялось человеку или Вселенной (природе): например, двускатная крыша уподоблялась небосводу.

Немаловажную роль в символике дома играло и его назначение, и убранство и т.п., что мы выносим в следующую ТГ, включающую ДОМ в ряды смежных понятий и лексем (как старых, историзмов и архаизмов, так и новых, неологизмов, — т.к. концепт, как мы уже говорили, динамичен).

2) облик дома (виды домов): размер — высотка («сталинские высотки»), пятиэтажка, одноэтажный дом, пятистенок, большой дом, особняк, избушка, домик; материал — сруб, шалаш, мазанка, палатка, шатер, кирпичный дом, деревянный дом, саманный дом; статус — богатый дом, купеческий дом, дворец, терем, палаты («Все в том городе богаты, Изоб нет, одни палаты»), хибара, трущобы, хрущобы, новый дом, старый дом, развалюха, барак); назначение — гостиница, притон, ночлежка, жилье, общага; метафоры и эпитеты — берлога, нора, конюшня, гнездо (« Варвара неутомимо украшала свое гнездо»), обитель, приют, храм; национальный тип — хата, изба, юрта, яранга, сакля и т.п.

3) ИЗБА как традиционное русское жилище представляет особую ТГ со своими составляющими: ПЕЧЬ — труба (связь с иным миром), лежанка (Хочешь есть калачи — не лежи на печи), полати; утварь (ухват, чугунок); СТОЛ — еда: хлеб, пироги, щи, каша (Щи да каша — пища наша); самовар («У самовара я и моя Маша»); УЮТ — горница («В горнице моей светло»), лавка, красный угол, перина, подзор, занавески; ДВОР — колодец; собака, куры, корова, теленок; СЕМЬЯ — хозяин, хозяйка, домовой («Храни меня, мой добрый домовой…») и т.п.

Концепты, как мы видим, пересекаются и могут входит как составляющие в поле другого концепта (например, ДОМ и СЕМЬЯ, ДОМ и УЮТ).

Основные понятия данной темы отражены в опорной схеме (См.* Приложение 2. Опорные схемы. Схема № 7. Языковая картина мира.)