БОГАТЫРЕВ Петр Григорьевич (1893-1971)

– этнограф, фольклорист, литературовед. Д-р honoris causa Карлова ун-та в Праге и ун-та им. Яна Амоса Коменского в Братиславе. Окончил историко-филол. ф-т

Моск. ун-та (1918). Один из основателей Моск. лингв. кружка. Совместно с Якобсоном организовал Праж. лингв, кружок. Был репрессирован, впоследствии реабилитирован. Поел. годы жизни проф. филол. ф-та МГУ.

Научную деятельность Б. начал как исследователь нар. обрядов и магич. действ. В 20-е гг. Б. совершил неск. экспедиций в Закарпатье, где стремился применить статич. (синхронный) метод де Соссюра; ихрез-ты обобщены в книге “Магические действия, обряды и верования Закарпатья” (1929, на франц. яз.). Синхронный анализ календарных и семейных обрядов и обычаев, рассказов закарпат. крестьян о сверхъестеств. существах и явлениях выявил постоянное изменение формы и функции этих этногр. фактов, позволил произвести классификацию обрядов в зависимости от актуальности в них магич. функции, проследить, как эстетич. функция при переходе мотивированного магич. действия в немотивированный обряд становится доминантной. Это приводит к важному для понимания эстетич. закономерностей в этногр. материале выводу о соотношении эстетич. и внеэстетич. функции в обрядовом действе.

Др. область исследований Б. — народный театр (кн. “Чеш. кукольный и рус. народный театр”, 1923, “Народный театр чехов и словаков”, 1940).

Значит, часть твор. наследия Б. составляют работы, посвященные отд. жанрам нар. творчества, а также составлению программ рус. и славян, фольклора, созданию учебников. Б. ставил задачи сравнит, изучения эпоса славян, народов. Сходство сюжетов укр., польских, чеш. баллад позволяет сделать вывод, что это не отдельные песни, а варианты одной и той же; близость в метрич. структуре, тропах, сходство строфики позволяют утверждать наличие не заимствования культурных богатств одним народом у другого, но сотворчества.

Б. избрал для анализа фольклора функциональный метод: прежде всего определяется место, к-рое данное фольклорное произведение занимает в общем репертуаре, музыкальном и поэтическом. Что касается функции, то она не всегда бывает эстетической. Нельзя понять функции фольклорного произведения, не зная культурной, полит, и экон. среды. Функции фольклорного произведения постоянно трансформируются: некогда доминантные становятся второстепенными и могут вообще исчезнуть; второстепенные становятся доминантными. Особенно благодарным материалом для изучения нек-рых худож. методов фольклора является нар. песня.

Книга “Функции нац. костюма в Моравской Словакии” посвящена рассмотрению структуры нар. костюма как особой семиотич. системы. Нац. костюм или крестьянский дом может сделаться знаком, но при этом приобретает значение, выходящее за пределы единичного существования.

Б. — автор свыше 307 работ на рус., чеш., англ., нем. и франц. яз., а также свыше 20 переводов, в том числе Я. Гашека.

Соч.: Славян, филология в России за годы войны и революции. Берлин, 1923 [Совм. с P.O. Якобсоном]; [Ред.] Рус. нар. поэтич. творчество: Уч. пособие. М., 1956; Нек-рые задачи сравнит, изучения эпоса славян. народов. М., 1958; Словацкие эпич. рассказы и лиро-эпические песни (“Збойницкий цикл”). М., 1963; Вопросы теории нар. искусства. М., 1971; Новые материалы из личного архива П.Г. Богатырева// Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор. М., 1993; Actes magiques, rites et croyances en Russie Subcarpathique. P., 1929; Funkcie kroja na Moravskom Slovensku. Turciansky Sv. Martin. 1937; Lidove divadio ceske a slovenske. Praha, 1940.

Лит.: Сорокина С.П. П.Г. Богатырев и рус. формальная школа // Архетипы в фольклоре и лит-ре. Кемерово, 1994; Усачева В. В. Духовная культура народов Карпатского региона в трудах П.Г. Богатырева // Славяноведение. 1994.№ 3.

Е.И. Степанова

БОГДАНОВ (МАЛИНОВСКИЙ) Александр Александрович (др. псевдонимы — Максимов, Рядовой, Вернер) (1873—1928)

— философ, социолог, культуролог, экономист, ученый-естествоиспытатель, прозаик, полит, деятель. Родился в семье народного учителя. В 1892 окончил Тульскую классич. гимназию и поступил наестеств. отделение физ.-мат. факультета Моск. ун-та. Увлекшись народовольчеством, Б. вступил в Союз Сев. землячеств, участвовал в студенч. волнениях, в 1894 был арестован, исключен из ун-та и выслан в Тулу. Вел пропагандистскую работу в рабочих кружках, и в 1896 пришел от народовольч. идей к социал-демократическим. Из лекций, прочитанных рабочим, выросла первая кн. Б. “Краткий курс экон. науки” (1897). Окончил мед. ф-т Харьков, ун-та (1899), специальностью избрал психиатрию. В 1899 издал первую филос. книгу “Осн. элементы историч. взгляда на природу”. По окончании ун-та снова был арестован за революц. пропаганду и выслан в Калугу (1899—1900), где близко сошелся с ссыльным Луначарским, затем в Вологду (1901—03), где познакомился с Бердяевым, также отбывавшим ссылку.

Общение с “идеалистом” и бывшим “легальным марксистом”Бердяевым для “реалиста” Б. оказалось особенно плодотворным: филос. споры идейных оппонентов впоследствии вылились в дискуссию на страницах журн. “Вопросы философии и психологии” и в два взаимополемич. сб. статей (с участием “идеалистов” и “реалистов”) — “Проблемы идеализма” (1902) и “Очерки реалистич. мировоззрения” (1904). Однако в полемике с будущими “веховцами” (в т. ч. П.Струве, С.Булгаковым и др.), либеральными экономистами (напр., с М.Туган-Барановским) не столько оттачивалась ортодоксальная материалистич., строго марксистская позиция революционера в жизни и философии, сколько вырабатывалось критич. отношение к всевозможным догмам и стереотипам научного и филос. мышления. В это

время Б. много занимается вопросами психологии (в т. ч. социальной) и философии, стремясь выработать самостоят. и творч. позицию по всем вопросам, и гл. обр. — по проблемам теории познания и сознания (индивидуального и общественного). Б. не удовлетворяет плехановская диалектико-материалистич. ортодоксия, представляющаяся “сухой и отжившей”, сковывает и гегелевская диалектика, кажущаяся схоластичной и узкой, не дающей “полной ясности и законченности” картины мира.

Марксистское мировоззрение, по мысли Б., нуждается в усовершенствовании и расширении, в обретении реального “яркоцветия” и удалении от схематизма, что оказывается возможным лишь при опоре на данные опыта совр. наук, прежде всего естественных. Из новейших филос. направлений, наряду с энергетизмом В.Оствальда, особый интерес Б. вызывает “критич. философия” Р.Авенариуса и Э.Маха, соединяющая многообразие конкретно-научной эмпирики, филос. релятивизм в истолковании осн. категорий реальности и строгий позитивизм познават. и исслед. установок. Именно махизм кажется Б. призванным дополнить и развить марксизм с его социально-критич. пафосом, обновив его и сделав совр. миросозерцанием. Реализуя свой творч. поиск, Б. публикует книги “Познание с истор. точки зрения” (1901) и “Из психологии об-ва (Статьи 1901-1904)”, большой филос. трактат с обоснованием собственной филос. системы — “Эмпириомонизм” в 3-х кн. (1904-06).

Почти сразу же после своего появления эта филос. система встретила критич. отпор со стороны “традиционалистов” в марксизме (Плеханов, Аксельрод, Ленин, Каменев и др.).

Осенью 1903 Б. примкнул к большевикам; по окончании ссылки, весной 1904 выехал в Швейцарию, где познакомился и сблизился с Лениным, высоко оценившим его идейный максимализм и радикализм. Б. стал активным участником большевистских партийных организаций : входил в редакции большевистских органов “Вперед” и “Пролетарий”, журн. “Правда”, был одним из редакторов газ. “Новая жизнь” (где сблизился с Горьким и оказал на него большое идейное и филос. влияние); работал в социал-демократич. фракции II Гос. думы. Он избирался членом ЦК на III (1905), IV (1906), V (1907) съездах РСДРП. Разногласия с Лениным сначала на филос. почве (подвергся резкой критике в ленинской философско-публицистич. работе “Материализм и эмпириокритицизм”, на к-рую ответил в кн. “Падение великого фетишизма. Вера и наука”, 1910), а затем и на политической (Б. возглавил группу левых большевиков — “отзовистов”, выступавших против легальной, в т. ч. парламентской, деятельности большевиков) привели к исключению Б. из большевистской фракции (1909) и постепенному отходу от полит. работы (1911, после кризиса и раскола, наступившего в группе “Вперед”).

В 1907—14 Б. в эмиграции; здесь он пишет худож. прозу — научно-фантастич. (социально-утопич.) рома-

ны “Красная звезда” (1908) и “Инженер Мэнни” (1912/ 13), сыгравшие важную роль в формировании концепции “научно-техн. революции” (термин Б.); работает над новыми филос. трудами, носящими во многом общедоступный, популярный характер и в то же время развивающими прежние, неопозитивистские идеи автора — “Философия живого опыта” (1913), “Наука об обществ, сознании” (1914). Б. начинает систематически разрабатывать свою философию культуры, в частности, знаменитую концепцию “пролетарской культуры” (к-рую впоследствии в той или иной мере разделяли почти все рус. марксисты, в т. ч. Ленин, Троцкий, Воровский, Сталин, Луначарский и др., кроме, пожалуй, Плеханова), — в работе “Культурные задачи нашего времени” (1911), где автор обосновывал также проекты “Рабочего Университета”, “Рабочей Энциклопедии” — институтов, призванных развивать культурный потенциал и сознательность трудящихся масс. В это же время Б. разрабатывает осн. идеи своей грандиозной теории — “Тектологии” (“Всеобщей организац. науки”), во многом предвосхитившей принципы и осн. положения наук будущего — кибернетики, общей теории систем и системного подхода (Ч. 1—3, 1913-1922).

В 1914 Б. вернулся из-за границы и был призван в действующую армию, где служил полковым врачом на фронте, ординатором эвакуационного госпиталя в Москве и санитарным врачом по пунктам военнопленных. После Окт. революции читал лекции по политэкономии в Моск. ун-те, в дальнейшем составившие основу книги “Введение в полит, экономию” (1917) и “Курс полит, экономии” в 2-х т. (1918—20, совм. с И. Скворцовым-Степановым), ставшей популярным учебником для стремившихся к ликвидации полит, и хоз. безграмотности рабоче-крестьянских масс. В это время Б. — член президиума Коммунистич. академии (1918—26); инициатор (1918) и гл. теоретик (член ЦК) “Пролеткульта”; один из организаторов “Пролетарского ун-та”. После начатой Лениным кампании борьбы с “Пролеткультом” как с автономной от коммунистич. партии организацией и обличения богдановской теории “пролетарской культуры” как мелкобурж., интеллигентской и махистской Б. отошел от культурной политики и оргработы в Пролеткульте, целиком посвятив себя (с 1921 г.) естественнонаучным исследованиям в области гематологии и геронтологии. Круг творч. деятельности Б. последовательно сужался.

В 1923 был арестован ГПУ по подозрению в причастности к деятельности подпольных полит, групп “Мы — коллективисты” и “Рабочая правда”, выступавших с критикой советской власти и ее авторитарно-диктаторской политики; был освобожден за невиновностью. В 1924 организовал частную группу исследований переливания крови, в 1926 преобразованной в первый в мире Ин-т переливания крови, директором к-рого он стал. Ученый и врач, Б. умер в результате опасного эксперимента по переливанию крови на самом себе (есть основания предполагать, что самопожертвование во имя науки было скрытой формой самоубийства). “Богдановщина” пережила своего творца. После смерти Б. его философия была объявлена (на XVI съезде ВКП(б) — в 1929) “теор. основой правого уклона”, в 1937 вышла книга А. Щеглова, посвященная “богдановской ревизии марксизма”, где “богдановско-бухаринские реставраторские, бурж. “теории”” были названы орудием “фашистской контрреволюции в борьбе против победившего в СССР социализма”. Впрочем, в более мягкой и уклончивой форме борьба с богдановским культурным и филос. наследием продолжалась до тех пор, пока существовал тоталитаризм и характерная для него тоталитарная культура. Тоталитарный строй не случайно видел в теориях Б. не только вызов, не только мощную антитезу себе, но и явную угрозу своему существованию.

Философия культуры — центр, компонент всех филос., социальных, научно-техн. и полит, идей Б. — не могла быть по достоинству оценена в той идейно-полит. и социальной среде, к-рая его выдвинула как социального мыслителя и деятеля культуры (профессионально-революционной, марксистской). Само вольное, творч. обращение с марксизмом, утрачивавшим в трактовке Б. ореол сакральности, идейной “неприкасаемости”, в глазах ортодоксальных ревнителей “чистоты” марксистского учения 19 в. выглядело всего лишь кощунственным “ревизионизмом”, а не оригинальной филос. системой 20 в. , впитавшей в себя достижения позитивизма (включая Спенсера) и неопозитивизма, классич. филос. агностицизма Беркли, Канта, Юма, конкр. наук — физики, биологии, психологии, социологии, математики и др. Уходя от решения пресловутого “осн. вопроса философии”, т. е. от различения материи и духа, бытия и сознания, физич. и психического (Б. считал обществ, бытие и обществ, сознание тождественными) , он, как и многие мыслители эпохи модерна, обращался к категории “чистого опыта”, или “чистого сознания”, представленного в разл. феноменальных формах. Так, отношение познающего субъекта к опр. явлениям или фактам зависит не только от их совокупности, но и от их состояния. Поэтому реальность геом. фигуры и природного явления, истор. деятеля или естеств. языка — различны по своей природе; для каждого вида реальности существует своя форма индивидуальной и социальной организации опыта.

Отсюда неизбежная релятивность человеч. познания, целиком зависящего от господствующих форм организации опыта. По существу, богдановская философия и теория познания идейно созвучны феноменологич. исканиям рубежа 19—20 вв. — Брентано, Гуссерля и др., — с тем различием, что Б., как представитель рус. культуры и философии, наследовавший филос. радикализму революц. демократов и народников и являвшийся современником рус. символистов, делал упор не столько на освоение (и отражение) изменчивой и затемненной превращенными идеол. формами реальности, сколько на ее преобразование, творч. пересоздание средствами культуры.

Центр, смыслообразующим компонентом богдановской философии культуры является понятие “организации опыта”. Вся история человечества и его культуры — это история организационных форм, с помощью к-рых происходит приспособление человека к окружающей его природной среде. Первичное организационное приспособление человеч. об-ва определяется социальным инстинктом, внешне объединяющим членов об-ва в нек-рое обществ, целое. Гораздо более сложная задача стоит перед внутр. организацией общества — сделать понимаемое и переживаемое каждым членом общества общим достоянием и для других членов, сохранять и передавать коллективный опыт во времени и в пространстве. Эту задачу выполняет вторично-организационное приспособление об-ва к окружающей среде, каковым и является культура. Культура превращает об-во в качественнуюцелостность, в к-рой результат больше слагаемых, именно культура сохраняет, оформляет, закрепляет и развивает данный тип организации об-ва. Опр. истор. тип культуры представляет функциональное единство всех ее форм: взаимосвязанными являются тип труда, тип поведения, тип мышления, тип чувствования, тип личности, тип используемой об-вом техники, типы науки, искусства, религии, морали, права, по-своему выполняющих разл. и в то же время взаимосвязанные организационные функции в обществе. Получаемые в об-ве культурные продукты, находящиеся в соответствии с его устройством, служат для него организационным продуктом, т. е., будучи производными от коллективного опыта, они сами организуют обществ. жизнь, сохраняя и воспроизводя модель опр. истор. типа об-ва.

Созданная Б. типология культуры носит эволюционистский характер и представляет собой аккумуляцию: 1) Марксовой теории формаций, 2) гегелевской триады (включающей тезис, антитезис и синтез) и 3) классич. после Конта позитивистской теории “трех стадий” (теологич., метафизич. и позитивной). Три идеальных истор. типа культуры, по Б., — авторитарный, отвлеченный (индивидуалистический) и коллективистский, развивающиеся последовательно, один из другого. Высший тип культуры —коллективистский соответствует социалистич. об-ву; он призван синтезировать первобытный, неразвитый коллективизм с чрезмерно развитым в условиях капиталистич. обмена культурным индивидуализмом, эгоизмом; преодолеть мифол. или ре-лиг. авторитаризм, стремящийся все обществ, явления связать с некоей мистич. “первопричиной” и страдающий “натуральным фетишизмом”, как и “отвлеченный фетишизм” бурж. об-ва, с его стихийно-хаотич. произволом автономных личностей, разрушающим единство общества, атомизирующим его. В коллективистском об-ве рутинный труд отомрет, рабочий станет не только исполнителем, но и организатором трудового процесса, что сблизит его с инженером; научная организация труда превратит индивидуальное творчество в средство совершенствования обществ, целого, а коллективистские организационные задачи определят цели и перспективы индивидуального труда. Исходной базой коллективистского об-ва, по Б., является “пролетарская культура”, еще несовершенная, искалеченная бурж. отношениями, но потенциально свободная от “властных фетишей” любого рода и имманентно несущая в себе организационно-коллективистское начало будущего об-ва, формирующая новый тип труда и новые формы обществ, и производств, отношений.

Для торжества “пролетарской культуры” в ближайшем будущем, по мнению Б., необходимо соблюдение неск. условий: 1) достижение демократизации знания, переосмысление и систематизация прошлого с т. зр. представлений о мире как органич. единстве практич. деятельности и творчества; 2) освобождение от фетишизма в сознании (пережитков религ. или религиопо-добного культа в науке, искусстве, морали, философии, политике), в т. ч. всех разновидностейавторитаризма, вождизма, апологетики и т. п.; 3) достижениеколлективистского подхода во всех сферах жизни и культуры, включая науку, искусство, мораль, быт, общественно-полит. жизнь. Практич. задача интеллигенции в переходный от капитализма к социализму период — всемерно поддерживать и развивать “пролетарскую культуру” со всеми присущими ей атрибутами и ростками нового. Для этого необходимо создать новую Энциклопедию, призванную сыграть такую же революц. роль в формировании мировоззрения и мирооотношения нового человека, какую сыграла в 18 в. Франц. энциклопедия, подготовившая Великую Франц. революцию. Этой же цели должны служить организуемые по всей стране организации Пролеткульта, пробуждающие массы к худож., научному и истор. творчеству; пролетарские унты, не только ликвидирующие неграмотность, но и образующие универсально разностороннюю, творч. личность, органически вписанную в коллективистское, научно организованное об-во.

При этом Б. рассматривал “пролетарскую культуру” как некий идеальный тип культуры, а не наличное состояние культуры пролетариата, далекое от эталонных представлений. Наблюдая за процессами культурной революции в Советской России, за многими тенденциями деятельности созданного по замыслу самого Б. Пролеткульта, осмысляя культурную политику большевистского руководства (при Ленине, а затем и Сталине), Б. с горечью констатировал консервативный откат молодой советской культуры в доиндивидуалистич., авторитарную эпоху — вместо прорыва в культуру коллективистскую; возвращение к своего рода культурному феодализму — вместо восхождения к культурному социализму. Стройная организационная теория Б. оказалась красивой и умной утопией, апеллировавшей к саморазвивающейся человеч. практике, но с текущей истор. практикой далеко и трагически разошедшейся. Символично, что единств, творч. делом, оставшимся возможным и реальным для Б. — ученого, стало переливание крови из одного организма в другой — модель искусственного обновления старых, изношенных форм за счет привнесения в них нового содержания. Теория

“пролетарской культуры” была подобна во многих отношениях этой модели: прививая традиц., а во многом и патриархальному об-ву идеи и навыки высшего, научно организованного коллективизма, богдановская философия культуры теоретически исходила из оптимистич. прогноза рез-тов проводимого эксперимента по “переливанию культуры” и не учитывала меру практич. риска, поскольку эталоном ей служила марксистская формула революц. насилия как “повивальной бабки истории”. Опыт “переливания” оказался гибельным — и для теоретика, и для практики.

Соч.: Революция и философия. СПб., 1905; Очерки философии коллективизма.СПб., 1909. Сб. 1; Культурные задачи нашего времени. М., 1911; Искусство и рабочий класс. М., 1918; Элементы пролетарской культуры в развитии рабочего класса. М., 1920; О пролетарской культуре: 1904-1924. Л.; М., 1924; Борьба за жизнеспособность. М., 1927; Пределы научности рассуждения // Вестник Коммунистической академии. 1927. Кн. 21; Тектология: Всеобщая организационная наука: В 2 кн. М., 1989; Вопросы социализма: Работы разных лет. М., 1990; Эмпириомонизм. Методы труда и методы познания. Тайны науки // Русский позитивизм: Лесевич, Юшкевич, Богданов. СПб., 1995.

Лит.: Щеглов А. Борьба Ленина с богдановской ревизией марксизма. М., 1937; Дементьева Н.В. О некоторых особенностях эстетики и гносеологии Пролеткульта (Богдановская концепция “коллективного опыта”) // Писатель и жизнь. М., 1971. Вып. 6; Сетров М.И. Об общих элементах тектологии А.Богданова, кибернетики и теории систем // Учен. зап. кафедр обществ, наук вузов Ленинграда. Сер. “философия”. Л., 1967. Вып. 8; Тахтаджан А.Л. Тектология: история и проблемы // Системные исследования. Ежегодник: 1970. М., 1971; Горбунов В.В. В.И.Ленин и Пролеткульт. М., 1974; Мазаев А. И. Концепция “производственного искусства” 20-х годов. М., 1975; Ильенков Э.В. Ленинская диалектика и метафизика позитивизма. М., 1980; Яхот И. Гибель тектологии Богданова — предшественницы кибернетики и системной теории // СССР: Внутр. противоречия. Нью-Йорк, 1982, Вып. 3; Белых А.А. О кибернетических идеях А.А.Богданова // Экономика и математич. методы. 1988. № 5; Гловели Г. Три утопии Александра Богданова//Социокультурные утопии XX в. М., 1988. Вып. б; Витюк В.В. К вопросу о теор. наследии А.А.Богданова // История становления советской социол. науки в 20-30-е гг. М., 1989; Никитина Н.Н. Философия культуры рус. позитивизма начала века. М.,1996; Bello R. The Systems Approach : A.Bogdanov and L. von Bertalanffy // Studies in Soviet Thought. 1985. Vol. 30. № 2; Zeieny М. Tectology // Intern. J. Gen. Systems. 1988. Vol. 14.№ 4; Плютто П.А. Вопросы философии и анализ эпохи в записных книжках А.А.Богданова // Australian Slavonic and East European Studies. 1994. Vol. 8.№ 1.

И.В. Кондаков