Регионах: парадигмы научного исследования

В последнее время при изучении толерантности в полиэтнических регионах широкое распространении получили методологические конструкты, связанные с идеями мультикультурализма. В научной литературе под мультикультурализмом одни исследователи понимают тео­рию, практику и политику неконфликтного сосущест­вования в одном социальном пространстве многочис­ленных разнородных культурных сообществ. Другие – под мультикультурализмом подразумевают исторически сложившееся в отдельных обществах многообразие куль­тур и поддержание этого многообразия на уровне культурной политики. Третьи полагают, что этим понятием следует обозначать комплекс идей и действий различных социальных субъектов (государ­ственных и иных организаций), направленных на рав­ноправное развитие различных культур, преодоление дискриминации различных групп населения во всех сферах общественной жизни.

Некоторые ученые считают, что мультикультурализм как теория и практика – это продукт эпохи постмодерна. Если основная характеристика модерна – время, то постмодерна – пространство. Время в модерне выступало в каче­стве организационного центра. Многочисленные ло­кальные культуры благодаря централизованному вре­мени объединялись в единое целое и жили с ощуще­нием сопричастности к единому человечеству. Эта модель гос­подствовала в течение последних трехсот лет, и имен­но ее Запад пытался сделать доминирующей.

В пространстве постмодерна сосуществуют различные культуры, которые отличаются друг от дру­га системой ценностей и, что очень важно, различным пониманием времени. Постмодерн от­казывается искать «общий знаменатель» и взаимо­действие культур рассматривает не как субординацию, а как координацию. Если модерн, по­нимая пространство как поле возможностей и культурной экспансии, стремился придать окружающему миру определенные формы, подчинить норме, то в постмодерне отсутству­ет такой единый четко определенный центр. Культурный плюрализм требует децентра­лизации. Каждая локальная культура может претендовать на роль цен­тра. Основой такого мультикультурного пространства и его координации является толерантность.

Некоторые исследователи рассматривают мультикультурализм как особый тип дискурса и идеологию. При этом они отмечают, что дискурс, выступающий под именем мультикультурализма, весьма неоднороден. В связи с этим они выделяют такие его формы, как: 1) моралистический дискурс, 2) постмодернистский дискурс», 2) реактивный дискурс.

Для сторонников «моралистического», или «социально-педагогического», дискурса мультикультурализм представляет собой идеальную модель мирного общежития. Под мультикультурализмом они понимают мирное сосуществование различных этнических и религиозных сообществ, каждое из которых мыслится как носитель особой культуры.

«Постмодернисткая» форма мультикультуралисткого дискурса, которую еще метафорически называют «кулинарно-цинической», базируется на риторике культурного различия, пришедшей на смену риторике культурного тождества. Ее сторонники приветствуют культурные различие – но без изменения существующего порядка: насладимся праздником «различия» в китайских ресторанах и на фольклорных фестивалях.

«Реактивную», или «фундаменталистскую», форму мультикультуралистского дискурса представляют активисты различных этнических групп, предлагающие полностью порвать с ценностями и нормами, сложившимися в рамках современной либеральной демократии. Принципы либеральной демократии для этих активистов не более чем завуалированное насилие, прикрытие господства одной культурной группы над всеми остальными.

В контексте современных идей глобализации понятие мультикультурализма чаще всего используется в особом значении: под ним понимается не просто признание культурного многообра­зия и равноправия культур, а политика поощрения растущего культурного многообразия, автономий и самодостаточности культур. Как отмечают некоторые исследователи, это придает понятию мультикультурализма несвойственный ему антигло­балистский характер. В связи с этим им представляется адекватной такая трактовка мультикультурализма, которая учитывает одновременное действие как тенденций дифференциации и уникализации, так и интеграции и универсализации по мере разворачивания процесса глобализации. Такое представление о мультикультурализме в условиях глобализации позволяет, по мнению этих исследователей, снять напряжение между локальным (уникальным) и глобальным (универсальным), между желанием локальных культурных групп сохранить свою идентичность и необходимостью обес­печить целостность большого сообщества.

Современные трактовки мультикуль­турализма предлагают более конструктивные и пер­спективные решения проблемы порядка в ситуации культурного многообразия и культурного плюрализма. Они утверждают уважение к различиям, но при этом не отказываются от поиска универсальности. И при этом ориентируют на необходимость конкретного изучения взаимодействия культур и сохранения собственного потенциала каждой из них.

Научный дискурс относительно мультикультура­лизма в условиях глобализации базируется на таких идеях, как: 1) соответствие культур географическим ре­гионам; 2) зависимость культурной специ­фики от процессов исторического развития; 3) тождество этничности и культуры. При этом характерной черта этого дискурса является культурализация социального, признание культурных различий определя­ющим фак­тором социальной дифференциации и повседневного поведения.

Мультикультуралисты исходят из посылки о том, что в политэтнических регионах социальные различия и противоречия являются по своему содержанию этнокультурными. При этом считают, что этнокультурные различия обусловлены «природой» этнических групп, поэтому этничность для них – это примордиальное свойство. Тем самым маркеры этнокультурных различий мультикультуралисты принимают за их источники. Вот почему социальные противоречия в полиэтнических регионах в рамках мульткультуралистского дискурса выглядят как этнокультурные. Однако многое исследователи не склонны отождествлять социальные противоречия с этнокультурными, поскольку противоречия социального свойства, по их мнению, связаны прежде всего с борьбой за рабочие места, достойный и приемлемый уровень жизни, доступ к образованию. Конечно, этнокультурные различия в этой борьбе нельзя сбрасывать со счетов, но этнокультурные факторы не играет здесь определяющей роли.

Более того, эти исследователи полагают, что этнокультурные границы не существуют сами по себе: они всякий раз проводятся заново, ибо зависят от конкретных условий того или иного регионального общества в то или иное время. Это достаточно хорошо видно, в частности, на примере изучения реальных этнических мигрантов. Исследователям удалось показать, что граница между этими мигрантами и основным сообществом вовсе не определяются неким набором этнокультурных маркеров (язык, религия, манера одеваться и пр.), а тем, как эти и иные маркеры воспринимаются, тем, какие значения им приписываются в социальной коммуникации. При этом ученые обращают внимание на то, что носители определенной этнической культуры воспринимают ее, как правило, иначе, чем те, кто су­дит об этой культуре со стороны. Поэтому в регионах довольно часто складывается ситуация, когда «культурно далеких» мигрантов, удачно вписавшихся в социально-экономическую структуру принимающего сообщества, перестают замечать, и, наоборот, «культурно близкие», но не интегрированные в жизнь регионального сообщества, воспринимаются как «чужие».

Ученые отмечают, что, будучи особым типом дискурса, т.е. особым способом организации социальной реальности, мультикультурализм в полиэтнических регионах выступает также в качестве идеологии – инструмента этнической мобилизации и способом организации этнополитических действий. Идеологами мультикультурализма в этих регионах становятся те, кто присваивает себе право говорить от имени тех или иных этнических групп: национальная интеллигенция, региональная этнократия, этнические предприниматели. Дискурс мультикультурализма ы полиэтнических регионах ведет к стилизации социально-групповых различий под различия этнокультурного характера. Но если такая стилизация лишь имплицитно присутствует в мультикультуралистском дискурсе, то этнические лидеры мульткультурализма проводят ее сознательно.

При изучении мультикультурализма как особого рода идеологии необходимо учитывать то обстоятельство, что лежащий в ее основе дискурс этнического различия выступает как источник этого различия. Чем более активно в этом дискурсе муссируется тема этнокультурной чуждости или несовместимости в полиэтнических регионах, тем глубже участники этого дискурса начинают верить в определяющую роль этнокультурных факторов собственного поведения. Любое их поведение в самом деле начинает строиться так, как будто его доминантой выступает этническая принадлежность.

Дискурс этнических различий влечет за собой соответствующую политическую практику, выраженную, с одной стороны, в так называемой национальной государственной политике в полиэтнических регионах. По существу эта политика является практикой «управления этническими различиями», отправным пунктом которой выступает вера в этничность как прирожденной свойство. Однако на деле «управление этническими различиями» оказывается ни чем иным, как инструментом их организации. С другой стороны, культурализация социального в полиэтнических регионах влечет за собой этнизацию политического. Поэтому социально-политические конфликты истолковываются мультикультуралистами как конфликты этнического происхождения. Если, скажем, представители одной этнической группы в регионе отняли бизнес у другой группы, то в условиях бездействия региональных властей этот конфликт в интерпретации мультикультуралистов предстает не иначе как конфликт этнокультур, имеющий этнополитический характер. Из сказанного выше, вытекает вывод, что идеология мультикультурализма, как полагают некоторые исследователи, – это скорее препятствие на пути формирования мультикультурного регионального сообщества, чем средство такого формирования.

В условиях мультикультурализма особое значение приобретают вопросы межкультурной коммуникации, под которой обычно подразумевают «диалог культур» – процесс взаим­ного обмена ценностями в ходе межкультурного взаимодействия социумов и индивидов. Проблемы межкультурной коммуникации впервые были поставлены на рубеже XIX–XX вв. историче­ской школой Ф. Боаса, которая в середине прошлого века получила название школы психологической антропологии. Эта школа внесла большой вклад в изучение межкультурной коммуни­кации, благодаря разработке теории аккультура­ции, объясняющей изменения культуры одного этноса под воздействи­ем культуры другого.

В настоящее время проблемы межкультурной комму­никации, родившиеся из идеи «диа­лога культур» разных народов, перешли на уровень межличностной культурной коммуникации и обрели практический смысл, связанный с не­посредственным обучением ее основам. Современные исследователи отмечают, что игнорирование культурных ценностей и коммуни­кативных навыков на уровне межличностной культурной комму­никации ведет к утрате взаимопонимания сначала на личностном, а затем и на этническом уровнях. Поэтому они советуют, например, индивидуа­листам, оказавшимся в коллективистской культуре, избегать конфронтации, культивировать долговре­менные отношения, скромнее подавать себя, интере­соваться положением людей в групповой иерархии, обозначать собственное социальное положение. Кол­лективистам, попавшим в страну с индивидуалистиче­ской культурой, следует свободнее, чем обычно, кри­тиковать, переходить прямо к делу, демонстрировать свои умения и достижения, придавать больше значе­ния личным качествам собеседника, нежели его соци­альному положению и принадлежности к той или иной группе.

В условиях межкультурной комму­никации особую актуальность приобретает проблема унификации культур, которая является как результатом культурной «диффузии», так и культурного «империализма». Защитной реакцией на процесс унификации культур стала та идея мультикультурализма, которая направлена на сохранение этнокультурного плюрализма в полиэтнических регионах, стремление снять напряжение между необходимостью обес­печить целостность регионального сообщества и желанием этнических групп сохранить свою идентичность. Эта идея мультикуль­турализма предлагает более конструктивное и пер­спективное решение проблемы социального порядка в ситуации этнокультурного плюрализма, поскольку она утверждает уважение к этнокультурным различиям, т. е. уникальному, но при этом не отказывается от поиска универсального. Основу такого порядка в полиэтнических регионах составляет межкультурная коммуникация как «диалог культур» и толерантность.

В современной науке утвердилось представление о том, что понятие мультикультурализма тесно соприкасает­ся с понятием толерантности, но не сводится к ней. Этимология понятия «толерантность» восходит к латинскому глаголу tolero – нести, держать, терпеть. В английском языке толерантность означает «готовность и способность без протеста воспринимать личность или вещь», во французском языке этот толерантность – «уважение свободы другого, его образа мысли, поведения, политических или религиозных взглядов». В китайском языке проявлять толерантность – значит «позволять, допускать, проявлять великодушие в отношении других». В арабском языке понятие «толерантность» употребляться в значении «прощение, снисхождение, мягкость, сострадание, благосклонность к другим людям»; в персидском языке «толерантность» понимается как «терпимость, выносливость, готовность к примирению с противником». В русском языке наиболее близким по значению к толерантности является понятие «терпимость», что в обыденном употреблении означает способность терпеть, мириться с чужим мнением, быть снисходительным к поступкам других людей. При этом исследователи отмечают, что во всех толкованиях толерантности, раскрывающих ее сущность и необходимость как важного принципа в социально-политической и духовной жизни общества, так или иначе, упоминаются ее этнические и конфессиональные аспекты, что позволяет говорить об их доминирующем факторе в социальном содержании данного понятия.

Понятие толерантности в отечественную науку и политику пришло из западноевропейской культурной традиции. Толерантность является одной из базовых ценностей западноевропейского общества и выступает необходимым условием реализации в нем либеральных принципов плюрализма и свободы.

Толерантность как ценность, по мнению некоторых исследователей, зародилась еще в античную эпоху, заложившую духовные и правовые истоки западноевропейской цивилизации. Когнитивным основанием толерантности ста­ло утверждение идеала воздержания от суждений об истине. В социальном плане древняя Греция, как подчеркивают исследователи, открыла миру институт гражданства и связанную с ним систему ценностей – свободы, равенства, уважения к человеческой личности, ее индивидуальности. Древние римляне возвели эти понятия в ранг закона, признав толерантность в качестве одной из основополагающих норм гражданского и международного права. В Средние века толерантность рассматривалась как моральная добродетель и как допущение нехристиан­ских или еретических догматов, обрядов и верований. В Новое время основной формой толерантности на Западе становится веротерпимость в качестве принципа равноправия христианских конфессий в Европе.

В это время на Западе происходит существенный цивилизационный сдвиг. На смену обществу традиционному, аграрному, сельскому, социоцентристскому обществу пришло общество антропоцентристское, инновационное, торгово-промышленное, городское, в рамках которого человек, с одной стороны, постепенно приобретал экономическую, мировоззренческую, а затем и политическую свободу, а с другой – по мере наращивания технологического потенциала превращался в орудие эффективной экономической деятельности. «Единой и единственной матрицей» западноевропейской цивилизации становится либерализм, создавший новое нормативно-ценностное пространство, универсальное для всей Западной Европы и автономное по отношению к возникшим национальным государствам и европейскому культурному разнообразию в целом.

В фокусе либерального мироощущения находится человек, его частная, земная жизнь, неповторимая и уникальная судьба. Идеалом гражданского, антропоцентристского общества выступает гражданин, который, осознавая себя личностью, жить не может без гражданских прав и свобод, права собственности и права на самого себя как возможности индивидуального выбора. Ядром исторической эволюции либерализма явились идеи свободы и толерантности: свободы как возможности и необходимости ответственного выбора и признания права на свободу за другими; толерантности как уважения не только своих, но и чужих ценностей, как осмысления и использования иного духовного опыта в его самобытности.

Таким образом, с утверждением на Западе гражданских ценностей толерантность как принцип западноевропейской цивилизации приобретает новый смысл. Вместе с тем этот принцип долгое время носил эндогенный характер и не распространялся на иные, неевропейские народы и культуры, которые, как представлялось европейцам в контексте дискурса Просвещения, предстояло еще цивилизовать.

Эпоха путешествий, открывшая к началу XIX в. гигантское разнообразие и самодостаточность этнических культур, поставила вопрос о распространении принципа толерантности и за пределы западноевропейского мира. Однако толерантность как экзогенный принцип западноевропейской цивилизации, сформировавшийся в условиях кризиса дискурса Просвещения с его европоцентричным видением мира, окончательно утвердился лишь в конце ХХ столетия в контексте парадигмы мультикультурализма.

Если рассматривать мультикультурализм как теорию и практику неконфликтного сосущест­вования в одном социальном пространстве многочис­ленных разнородных культурных сообществ, то толерантность в целом не может быть сведена к мультикультурализму. Однако именно парадигма мультикультурализма как комплекс идей и действий различных социальных субъектов, направленных на рав­ноправное развитие разных культур и преодоление дискриминации различных социальных групп, создает благоприятные условия для перевода толерантности как социальной ценности в установку индивидуального поведения.

Процессы глобализации и регионализации, развернувшиеся в современном мире, поставили его существование в прямую зависимость от того, насколько успешно сумеют ужиться сообщества, в том числе и этнические, придерживающиеся различных, часто противоположных культурных ценностей. Это придает проблеме толерантности в современную эпоху особую значимость. С учетом важности этой проблемы 1995 г. был объявлен ООН Годом толерантности. В этом же году Генеральной конференцией ЮНЕСКО была принята «Декларация принципов толерантности», в которой толерантность рассматривается как уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, форм самовыражения и проявления человеческой индиви­дуальности; отказ от догматизма, абсолютизации истины и утверждение норм, установленных в международных правовых актах в области прав человека.

Появление интереса к проблеме толерантности в современной России было связано, по мнению некоторых исследователей, не столько с вызовами глобализации или демократизации российского общества, сколько с обострением в нашей стране межэтнических проблем. Если в первой половине 1990-х гг. проявления национализма, сепаратизма и экстремизма, как считает некоторые исследователи, были характерны главным образом для национальных республик или приграничных регионов, то в последнее время они становятся фактами повседневной жизни большинства россиян. В современной России любая «инаковость», как подчеркивают эти исследователи, рассматривается не в качестве естественной характеристики партнера по социальному, этническому, политическому или культурному диалогу, а как индикатор, сигнализирующий о том, что речь идет о «чужом» и даже «враге», диалог с которым бессмыслен или даже опасен.

Актуальность проблема толерантности в условиях регионализации России обусловлена не только сложившейся этнической ситуацией в регионах, и долговременными латентными установками конфронтационный культуры, сегменты которой получили широкое распространение в том ареале, который получил название российской цивилизации. Характерной чертой этой культуры является поиск «врага» в ситуации социальной напряженности.

Для конфронтационной культуры в мультиэтническом сообществе характерен принцип игры с отрицательной суммой: противники стремятся нанести ущерб друг другу, а «побеждает» тот, у кого он оказывается наименьшим. Характерной чертой такой культуры является ригоризм: нетерпимость и нежелание понимать «чужого».

В рамках конфронтационной культуры формируется особый тип авторитарной личности как личности, склонной, с одной стороны, к подавлению одних, а с другой – к подчинению другим. Склонность авторитарной личности к подавлению проявляется в догматизме, следовании стереотипам, завышении уровня притязаний и самооценки, предельном субъективизме, слабой рефлексия и «за­крытости» сознания, враждебности и агрессивности к представителям других этносов и социальных групп.

Эта особенность конфронтационной культуры наиболее наглядно проявляется в способах разрешения конфликтов в полиэтнических регионах. Участники этих конфликтов не просто отрицают друг друга, а стремятся стать единственной этнической целостностью, что сопровождается глубоким этническим расколом в региональном социуме. Поэтому конфликты в мультиэтническом сообществе, как правило, не разрешаются путем консенсуса (согласования интересов), а завершаются подавлением одной из этнических сторон. Специфика этнических конфликтов состоит также в том, что зачастую они не разрешаются, а откладываются, для того чтобы вспыхнуть с новой силой, как только в регионе возникнут подходящие условия.

Ситуация в России в настоящее время оказалась настолько сложной, что Правительство Российской Федерации сочло необходимым разработать в 2001 г. федеральную целевую программу «Формирование толерантных установок сознания и профилактика экстремизма в российском обществе». В программе отмечается, что в российском обществе «ксенофобия, расовая, этническая и религиозная нетерпимость находятся на довольно высоком уровне», и требуется последовательное проведение целого комплекса правовых, социально-политических и культурных мероприятий по их преодолению. Тем самым проблемы толерантности в России были официально признаны макросоциальными, требующими для своего разрешения усилий всего общества. В результате была поставлена практическая задача перехода от конфронтационной культуры к толерантной.

В Институте социологии РАН в 2002 г. состоялся симпозиум «Публичная сфера и культура толерантности: общие проблемы и российская специфика», многие участники которого говорили о необходимости преодолении конфронтационной культуры и замене ее культурой и этикой толерантности как об одной из важнейших задач, стоящих перед современной Россией.

В настоящее время в отечественной литературе наиболее активно разраба­тываются такие теоретические аспекты проблемы толерантности, как соотношение понятий толерантности и интолерантности в категориальном контексте плюрализма, свободы и морального выборы; содержание, функции толерантного сознания и его типы. В центре внимания психоло­гов находятся процессы формирования толе­рантного сознания в ходе социализации и его влияние на степень агрессивности и насилия в обществе. Социологи изучают толерантность с точки зрения воздействия на уровень толерантности различных социаль­ных факторов и роли толерантности в процессе социальных коммуникаций. Этнологов, культурологов и политологов толерантность интересуют в связи с межэтничес­кими, межконфессиональными, межкультурными и политическим противоречиями в российском обществе, а также в связи с проблемой усвоения «чужих» ценностей в процессе его модернизации.

Использование теоретического конструкта толерантности при изучении политиэтнических сообществ в России выявило целый ряд методологических трудностей. В первую очередь речь идет об интерпретации содержания самого термина «толерантность», о возможности использования либеральной (западноевропейской) модели толерантности в качестве методологического конструкта научного ее изучения в других цивилизационных ареалах. Критики либерального проекта достаточно справедливо замечают, что толерантность, понятая как моральная добродетель и общественная ценность получает свое обоснование (и не всегда успешное) именно в рамках либеральных обществ, а это в современных условиях культурного многобразия либо указывает на анахронизм самой ценности толерантности, либо на теоретическую ограниченность ее либерального проекта.

Поскольку в современной науке не существует априорно заданной модели толерантности, то в научном дискурсе она трактуется по-разному. Очень часто под толерантностью понимают снисходи­тельность к чужим недостаткам, умение терпеть (вы­держивать, выносить, мириться с чем-либо), прини­мать (признавать) существование кого-либо. Толе­рантность также рассматривается как социально-психологическая характеристика индивидов и социальных групп, проявляющаяся в их взаимодействии с другими индивидами или социаль­ными группами; установка на независи­мость, автономность, недопустимость навязывания идей; трансценденция религиозных, этнических, расовых предрассудков, которые сковывают свободу человека. Толерантность также трактуется как допущение, признание и уважение различий; мораль­ная максима, по необходимости ведущая к поиску воз­можностей разрешения конфликтов и противоречий через признание права другого (других) на отличные от наших взгляды, верования, формы поведения. Толерантность иногда рассматривают как добродетель воздержания от употребления силы для вмешательства во мнения или действия другого, хотя бы они и отклонились в чем-то важном от мнения или действия субъекта толерантности и последний не был бы морально согласен с ним.

Некоторые исследователи рассматривают толерантность как характеристику любых социальных групп, а также отдельного человека, фиксирующую специфическую ориентацию на разрешение конфликтных ситуаций, возникающих в процессе социального или межличностного взаимодействия. Специфичность этой ориентации заключается в стремлении понять позицию другой стороны, объяснить ей свою позицию и в процессе диалога найти взаимоприемлемое компромиссное решение. Таким образом, толерантность – это не только нравственная характеристика отдельного человека, но и специфическая технология взаимодействия людей, такая технология, которая обеспечивает достижение целей через уравновешивание интересов, убеждение сотрудничающих сторон в необходимости поиска взаимоприемлемого компромисса.

Вместе с тем теоретическое обобщение результатов научных исследований толерантности позволили выделить П. Николсону такие ее атрибутивные признаки, как: 1) отклонение (предмет толерантности отклоняется от того, о чем субъект толерантности думает как о должном, либо от того, что он делает как должное); 2) важность (неординарность предмета отклонения); 3) несогласие (субъект толерантности не согласен с отклонением); 4) власть (субъект толерантности обладает властью, необходимой для подавления предмета отклонения); 5) неотторжение (субъект толерантности не применяет своей силы, позволяя тем самым существовать предмету отклонения); 6) благость (субъект толерантности прав, толерантность – это благо).

В научной литературе, как полагают некоторые отечественные ученые, можно выделить четыре способа понимания толерантности. В первом случае толерантность рассматривается как безразличие к религиозным взглядам, метафизичес­ким утверждениям, специфическим ценностям разных культур, особенным этническим верованиям и убежде­ниям, отдельным личным предпочтениям, ис­тинность которых не может быть не­оспоримо и убедительно установлена для всех.

Во втором случае толерантность представляется как уважение в условиях неустранимого плюрализма и равноправия культур и познавательных установок к «другим», которых, однако, не возможно понять и с которыми трудно взаимодействовать.

В третьем случае толерантность выступает как терпимость к чужим взглядам и снисхождение к слабости «других», сочетающиеся с некоторой долей презрения к ним, обусловленного несостоятельностью их взглядов и ценностей и невозможностью насильственного навязывания ценностей и установок привилегированной культуры другим культурам.

В четвертом случае толерантность означает уважение к чужим взглядам и ценностям, которое сочетается с установ­кой на взаимное изменение позиций в результате кри­тического диалога и рассматривается как необходимое условие плодотворного развития культу­ры в целом. При этом некоторые ученые полагают, что только последнее понимание толерантно­сти может быть принято в качестве иде­ала развития современной культуры.

В научной литературе существуют также два инструментальных подхода к интерпретации понятия «толерантность»: 1) терпимость как безразличие; 2) терпимость как заинтересованное взаимопонимание. В первом значении толерантность – это признание возможности иных духовных миров и безразличное, снисходительно-терпимое отношение к ним как необходимому условию ненасильственного сосуществования. Во втором значении толерантность – это не просто признание возможности иных духовных миров, но и признание их самоценности и уважительное к ним отношение. В этом случае существует установка, готовность признавать значимость не только «своих», но и «чужих» представлений и ценностей, заинтересованное к ним отношение в плане необходимости взаимопонимания и консенсуса, а также усвоения и использования в собственной духовной практике и социальном поведении.

Некоторые отечественные исследователи считают, что толерантность – это не «конечный результат», к которому должно стремиться любое общество, а всего лишь промежуточный этап в движении от конфликта к действительному взаимопониманию и взаимодействию. Представление о толерантности как переходном состоянии от конфликта к взаимопониманию и сотрудничеству позволяет этим исследователям no-новому интерпретировать толерантность как феномен сознания. Толерантность, считают они, возникает в конфликтных ситуациях, но она не разрешает конфликты, не снимает противоречий между конфликтующими сторонами, а в позиции неустойчивого равновесия переводит конфликт в относительно мирное, ненасильственное русло. Новизна такого подхода заключается в том, что центр тяжести переносится с изучения толерантности как «ментального акта» на изучение толерантности как потенциала социального взаимодействия в конфликтных ситуациях, требующего своего постоянного воспроизводства, перманентной работы «духа и души».

Проблема толерантности имеет важное практическое значение для многонаци­онального и поликонфессионального российского об­щества не только в плане разрешения конфликтов, но в плане предпосылок формирования гражданского общества.

Толерантная культура в гражданском обществе начинается с выработки «правил игры» социального взаимодействия, учитывающих социальное и духовное многообразие. Функционально толерантная культура – это культура компромисса, основанная на «игре с нулевой суммой»: каждый, в конечном счете, получает столько, сколько отдает, а общий и частный «выигрыш» заключается в недопущении «ущерба». Развитая толерантная культура не только основывается на «правилах игры», но и допускает их изменение в процессе взаимодействия на заранее оговоренных принципах. Коммуникативно это – культура сотрудничества, базирующаяся на принципах игры с положительной суммой», позволяющей в условиях плюрализма выигрывать всем.

При изучении толерантности в России необходимо, как отмечают некоторые исследователи, учитывать то обстоятельство, что современный западный плюрализм, явившийся следствием постиндустриальных тенденций, отнюдь не тождествен российскому, который стал «результатом системного кризиса, повлекшего за собой разрушение сложившихся ранее социальных идентификаций и солидарностей». Наложившись на «конфронтационную культуру», такой вариант плюрализма, по мнению некоторых исследователей, может оказаться опасным «разрушителем мостов согласия и целостности социума» и вновь поставить на повестку дня «роковой для России вопрос выбора между демократией и авторитаризмом».

Для полиэтнических сообществ весьма важным является вопрос о факторах формирования культуры толерантности. Для российских регионов одним из таких факторов выступает нынешняя российская культура. Как отмечают специалисты, сегодня она представляет собой амальгаму из трех разных культур – космоцентрической, социоцентрической и эгоцентрической.

Космоцентрическая культура ориентирована на «бытие»: в качестве основы отношения человека к окружающему миру она провозглашает принципы органичности, целостности и взаимосвязанности всего сущего; признания суверенности всех элементов мироздания и уважения к ним; любого развития. Одним из атрибутов такой культуры и выступает толерантность.

Основой социоцентрической культуры является представление о том, что центром мироздания является определенная социальная общность, к которой причисляет себя человек. Важной особенностью этой культуры является растворение «Я» в некоем «Мы», которое выступает по отношению к индивиду как высшая инстанция. При этом речь идет о добровольном и зачастую самим индивидом не замечаемом усвоении принятых в данном сообществе моделей мышления и поведения, которые рассматриваются им как единственно возможные. Такая культура позволяет человеку осознавать себя и других лишь в качестве членов определенных социальных сообществ, принадлежность к которым избавляет индивида от ответственности за свою жизнь и свои действия, от мучительных сомнений и «тягостного бремени свободы». Одновременно причастность к «Мы» наделяет человека гордостью и чувством превосходства.

Другой важной особенностью социоцентрической культуры является постоянное присутствие в сознании индивидов отчетливого представления о неких «Они» – других, которые являются «чужими», иногда и «врагами». Собственно, без представления «Они», не может возникнуть и ощущение «Мы»: чем могущественней и страшней выглядят «Они», тем сильнее потребность сплотиться и раствориться в «Мы».

Противопоставление «Мы» и «Они» является одним из древнейших социально-психологических «механизмов» консолидации людских сообществ. Причем чем больше проблем возникает в том или ином сообществе, спаянном социоцентрической культурой, тем острей потребность в поиске «врага». Драматизация положения, в котором оказались «Мы», и поиск виновника – «Они» порождает агрессию, направленную вовне.

В мультиэтнических регионах разделение на «Мы» («свои») и «Они» («чужие») может проходить по разным признакам, наиболее значимые из них этнический, конфессиональный, социальный. Для представителей социоцентрической культуры толерантность является нормой только по отношению к «своим», по отношению к «чужим» нормой является национальное, религиозное, социальное подозрение, переходящее в критических ситуациях в ненависть и насилие.

Эгоцентрическая культура характеризуется стремлением к самоут