Лики» этнократии: парадигмы научного исследования

Изучению этнократии как одной из форм политической власти посвящена уже довольно значительная литература, обстоятельный анализ которой дан в специальной монографии Ж.Т. Тощенко «Этнократия: история и современность. Социологические очерки» (М., 2003). Однако современные проявления этнократии, особенно на постсоветском пространстве, оказались настолько своеобразными, что требуют разработки специального методологического инструментария их научного исследования. В частности, Ж.Т. Тощенко отмечает, что лики проявлений современной этнократии различны: от упакованного в демократические одежды националистически ориентированного управления в странах Балтии, которое не отменяет факта обостренных взаимоотношений разных народов в них (в ряде научных трудов это названо национальным спазмом), до открытых форм давления на нетитульные этносы в ряде республик Средней Азии и Закавказья. Эти лики многообразны и многоплановы, в большинстве случаев не явны, что не меняет их сути.

Исследователи обычно выделяют следующие типы этнократии: расизм, нацизм (фашизм), шовинизм, национализм, сепаратизм и политический фундаментализм, которые обнаруживают себя открыто и явно, и этнонигилизм, «национальный спазм» и этноизоляционизм, которые олицетворяют собой скрытые, исподволь действующие и функционирующие проявления этнократии. Вместе с тем любой этнократии, по мнению Ж.Т. Тощенко, присущи следующие общие признаки:

1. Этнократия выпячивает, гипертрофирует этнический интерес, преувеличивает его, ставит на первое место среди других возможных ценностей, полностью игнорируя принципиально новую ориентацию, сложившуюся со времени Великих буржуазных революций – приоритет интересов личности, которые в условиях этнократического властвования не просто отрицаются, но и оскорбляются.

2. Этнократия формирует и поддерживает противостояние интересов нации и интересов личности не стихийно, не самотеком, а сознательно, со стремлением к усилению существующих противоречий, с героизацией этнического противостояния.

3. Этнократия всегда использует образ мессии, вождя, фюрера. Этот образ может реализовываться как в реальном харизматическом, так и в историческом, политическом или общественном деятеле, который становится носителем всех национальных достоинств и воплощает в себе все возможные достижения, которые только доступны этническому воображению;

4. Этнократия часто ставит себе амбициозные политические цели, которые сводятся к тому, чтобы «свой» народ выступал ведущим по отношению к другим нациям, чтобы он давал всем единственно верный урок как жить, как творить, не гнушаясь тем, чтобы другие народы относить к категории «низших», «ведомых», призванных обслуживать желания и прихоти одного «достойного» народа;

5. Этнократия абсолютизирует свои цели, противопоставляя их целям своего же народа и в сфере социальной жизни, и в сфере культуры и даже экономики;

6. Этнократические режимы, как правило, заинтересованы в конфликтах, в ненависти или, по крайней мере, в поддержании напряженности;

7. Этнократия проповедует и поддерживает непримиримость, ищет у других народов и государств такие цели и такие стремления, с которыми невозможно примириться;

8. Этнократия манипулирует общественным сознанием, раздувая в людях низменные чувства и страсти по отношению к другим народам,превращая их в слепых исполнителей своей воли, безразличных или корыстных по отношению к чужой беде.

Некоторые исследователи, соглашаясь с выделенными выше чертами и признаками этнократии, добаляют еще одну важную характеристику, которая заключается в том, что получившая в условиях многонационального государственного образования власть этнократия, представляющая интересы не всей, а лишь части титульной нации, неизбежно начинает бороться за создание «этнически чистого» государства, т.е. при решении национального вопроса принимает такие законы и опирается на такую идеологию, которые игнорируют права национальных меньшинств и ведут к их принудительной ассимиляции. Именно с этой точки зрения, этнократия – это антипод демократии, и ее политика неизбежно ведет к обострению межнациональных конфликтов.

Термин «этнократия» имеет смысл использовать применительно к полиэтническим обществам. При этом необходимо различать региональные этнократии, складывающиеся в рамках федеративных государств, и суверенные этнократии как формы унитарного государственного устройства. Анализ практики проявления региональных этнократий позволил исследователям обнаружить ряд таких общих для них черт, как:

1. Спекуляции этноэлит на чувстве национальной ущемленности «своего» народа и его стремлении к национальному возрождению. Для этого во избежание лобового конфликта с центральной властью используется такой «рычаг», как перенесение вины сошедших или сходящих с исторической арены политических режимов в ущемлении этносов на «господствующий этнос», а нередко и на другие (как правило, соседние этносы) – конкуренты и обидчики в роли «пособников» этноса-гегемона.

2. Использование в качестве катализатора стремления этноса к национальному возрождению идеи обретения им собственной государственности или, если таковая в той или иной форме имеется, обретения последней суверенитета, в том числе ценой сепаратизма.

3. Наличие националистической идеологии, «компоненты» которой по своему содержанию примитивны и рассчитаны на мифологизацию сознания посредством мифов об историческом прошлом, о враждебности численно преобладающего «господствующего» народа, о культурной самодостаточности, о религии как главном факторе самосохранения этноса и т.п.

4. Провозглашение региональными этноэлитами амбициозных целей и лозунгов типа «в Европу – через голову одряхлевшей России», «республика в состоянии стать преуспевающей, если ей дадут самостоятельность и не будут вмешиваться в её дела» и т.п.

5. Наличие в регионе национального лидера-вождя.

Изучая различные виды и формы проявления этнократий, необходимо различать идеологические конструкты этнократии и этнократию как этнополитическую реальность. В основе любого идеологического конструкта этнократии лежит принцип этновластия, базирующийся на суверенитете титульного этноса. Этот суверенитет означает, что только данный этнос является источником верховной власти. Описание реальных этнократий предполагает в первую очередь ответ на два вопроса: «Кто правит?» и «Как правит?». В современных условиях реальные этнократии характеризуются как непосредственным, так и опосредованным (через представителей) участием титульного этноса в управлении. Непосредственную этнократию с точки зрения «кто правит?» можно назвать идентитарной, а с точки зрения «как правит?» – партиципационной.

Концепция идентитарной этнократии исходит из того, что у титульного этноса существуют единые интересы, и эти интересы являются доминирующими. На защите этих интересов стоят органы государственной власти, непосредственно обеспечивающие их приоритет над интересами других этносов. Для концепции идентитарной этнократии характерно также признание господства государственной воли над волей отдельных граждан независимо от их национальной принадлежности. Абсолютизация суверенитета титульного этноса, выраженного в государственной воле, ведет к подавлению воли других этносов и воли граждан любой национальности. Идентитарные этнократии в этом плане содержат предпосылки для авторитарно-бюрократи­чес­кой или кланово-олигархической узурпации государственной власти.

Концепция партиципационной этнократии исходит из примата участия представителей титульного этноса в политической жизни общества с целью оказания воздействия на деятельность государственных институтов власти. В системе партиципационной этнократии законодательно закреплены преимущества титульного этноса в политической жизни общества, прежде всего в избирательном процессе, референдумах, выдвижении политических лидеров и формировании политических элит.

Представительную (опосредованную) этнократию с точки зрения «кто правит?» можно назвать элитарной, а с точки зрения «как правит?» – конкурентной. Концепция элитарной этнократии исходит из того, что титульный этнос участвует в управлении опосредованно, через избираемых представителей. Причем между этносом и его представителями устанавливается целая система отношений, основанных на определенных полномочиях и доверии. Специфика элитарных этнократий состоит, как правило, в закрытости формирования правящих элит и бесконтрольности их деятельности. В результате чего полученные правящей элитой полномочия приобретают формальный характер, а государственная власть как авторитетно-властное полномочие превращается в авторитарно-властное господство.

Концепция конкурентной этнократии исходит из того, что в условиях слабо выраженной политической институционализации титульного этноса, связанной с отсутствием политических партий, формирование политических элит происходит на трайболистской основе. Приход к власти той или иной политической элиты сопровождается формированием кланово-бюрокра­ти­ческого аппарата власти, подменяющего своей волей общую волю этноса (см. схему 13).

Схема 12.

Когнитивная модель региональных этнократий

Таким образом, этнократия в качестве предмета научного исследования может выступать, с одной стороны, как идеологический конструкт, который базируется на признании суверенитета титульного этноса, и поэтому широко используется в тезаурусе национализма. С другой стороны, предметом научного исследования может выступать этнократия как этнополитическая реальность.

В основе этнократии как идеологического конструкта лежит особое представление о способах решения проблем этнокультурной диверсификации в полиэтническом государстве. В политике этих государств получили реализацию две идеологических концепции решения этих проблем, связанных с либерализацией или этнизацией полиэтнических сообществ.

Концепция либерализации сложилась в русле социальных практик «мультикультурализма» и неклассических теорий гражданства. Социальные практики «мультикультурализма» в полиэтническом государстве базируются на представлении о том, что членство в нации не предполагает одной и только одной этнокультурной идентичности. Основу неклассических теорий гражданства составляет идея «мультикультурного гражданства», суть которой заключается в том, что гражданин того или иного государства может иметь этнокультурную идентичность, отличную от официально поощряемой, и вместе с тем являться полноправным членом национального политического сообщества.

Концепция этнизации полиэтнических сообществ, наоборот, исходит из представления о том, что принадлежность к нации определяется исключительно этнокультурной идентичностью. Поэтому в рамках этой концепции нация рассматривается исключительно как этнонация, а государство – как собственность доминирующей этнической группы. Что касается остальных этнических групп, то, они, как отмечают исследователи, воспринимаются в лучшем случае как арендаторы чужой собственности. При этом численность этих групп никакого значения не имеет.

В настоящее время концепция этнизации полиэтнических сообществ получила реализацию в различных политических практиках, в том числе и в странах либеральной демократии, где наблюдается подъем правого радикализма, в националистическом дискурсе которого драматизирована проблема трудовой иммиграции в страны Западной Европы. Эти политические практики в определенной мере опираются на общественное мнение, в котором в связи с активизацией террористической деятельности международных организаций усилилась ностальгия по культурно однородной «нации-государству». В этом государстве мигранты должны раствориться, восприняв образцы поведения, характерные для культуры принимающей страны. В противном случае им должно быть отказано в членстве политического сообщества.

Концепция этнизации полиэтнических сообществ получила реализацию и в политических практиках «национализирующихся государств», возникших на постсоветском пространстве. Распад СССР и последовавшая за ним эпоха суверенизации и самоопределения его бывших «национальных окраин» привели к появлению таких этнократических практик, как «суверенная этнократия» (государства Средней Азии) и «этническая демократия» (страны Балтии).

Это связано было с тем, советская система признавала и оберегала этнические нации. Это нашло закрепление в национально-государственном устройстве СССР, где существовали национальных республик, а также различные территориальные автономии для этнических меньшинств. Советское государство пыталось сверху добиться мирного сосуществования всех этнических групп, латентно стремившихся к национальному самоопределению. Однако отсутствие демократических свобод ограничивало свободу выражения и держало радикальный национализм под контролем. Когда же советская система рухнула, нации пришли в движение, и их элиты решили использовать исторический шанс. Началось государственное строительство, но не на основе понятия нации граждан, а на этническом национализме.

Политические режимы «суверенных этнократий» носят легальный характер. Они опираются на такие конституционные принципы, которые, с одной стороны, являются вполне демократическими, а с другой – содержат разного рода преференции, закрепленные за «государствообразующими» титульными нациями. При этом всем остальным народам предлагается сплотиться вокруг титульной нации для «совершенствования национальной государственности».

Полититическая практика «суверенных этнократий» сопровождается неуклонным сокращением представительства национальных меньшинств в органах управления, включая республиканские парламенты, этническими конфликтами, а также борьбой местных этнополитических кланов и систематическим ограничением прав и возможностей так называемого третьего, русскоязычного клана, дерусификацией культурного и языкового пространства.

Легитимация «суверенных этнократий» строится на апелляции ее сторонников к тому к тому, что только такой политический режим способен консолидировать нацию, раздираемый кланово-региональными противоречиями. При этом в качестве инструмента национальной мобилизации избираются не принципы «гражданской» нации или «демократического национализма», объединяющие общество, а этнокультурные, порой фольклорные мотивы. Для этого, в качестве символов-прародителей иэбираются исторические фигуры, призванные исполнить роль «опорных точек» для политической мобилизации населения.

Этнизации полиэтнических сообществ осуществляется также в русле политических практик так называемой «этнической демократии». Это – такая политическая система, которая базируется на двух взаимоисключающих принципах: с одной стороны, признание за всеми гражданами демократических прав, с другой – оформленное доминирование в государстве этнического большинства.

По мнению специалистов, политические режимы этнической демократии отличают следующие черты:

1) национализм титульной нации рассматривается как единственная основа титульной нации в государстве;

2) государство отделяет критерий этнического национализма от института гражданства, стремится ограничить круг граждан, рассматривая при этом гражданство как необходимое условие включения в титульную нацию;

3) государство рассматривается как синоним титульной нации;

4) государство мобилизует титульную нацию против апатии и ассимиляции, культивируя при этом исключительную роль ее представителей; этническая мобилизация представителей титульной нации – это признак идеологизированного общества и идеологизированного государства;

5) отдельные представители национальных меньшинств и национальные меньшинства в целом наделяются неполными индивидуальными и коллективными правами. Отдельным представителям национальных меньшинств при этом гарантируются такие права, как право на сохранение собственного достоинства и физическую безопасность, право на жилище, здоровье, занятость, минимальный доход и образование; из политических прав – право голосовать на выборах. Из коллективных прав нацменьшинства обычно имеют право на собственные религиозные институции, школы и культурные организации;

6) государство не препятствует национальным меньшинствам в их борьбе за улучшение своего положения парламентскими и внепарламентскими методами;

7) государство рассматривает национальные меньшинства как угрозу своему существованию;

8) государство стремится контролировать жизнь национальных меньшинств.

Наиболее характерными в этом плане являются Эстония и Латвия, конституции которых построены на принципах «этнической демократии», предусматривающие, что лица, не принадлежащие к этнонации, не могут быть членами и политической нации, то есть иметь гражданства. В частности, исследователи отмечают, что этническая демократия – это политический режим, который соединяет в себе распространение основных гражданских и политических свобод на постоянных жителей с признанием привилегированного положения одной этнической группы («основной нации») в отношении государства, что проявляется в доминировании основной нации в государственном управлении. Не принадлежащие к основной нации группы в данной ситуации нередко воспринимаются как угроза для привилегированного положения основной нации, но при этом допускается политическая борьба этих групп за изменение положения. Это демократия, которая включает в себя недемократичные элементы доминирования, а значит, она может быть понята как ограниченная, несовершенная разновидность демократии.

Особое значение проблемы этнократии как формы политической власти имеют в современной России, в которой одним из важных вопросов национально-государственного устройства является взаимосвязь между этническим партикуляризмом и полиэтническим государством. В России как многонациональном федеративном государстве спецификация этой взаимосвязи проявляется в том, что этнический в нем партикуляризм обнаруживает явную тенденцию к этнократизму.

Активизация и мобилизация этничности в России в условиях регионализации тесно связаны с процессами этнической экстернализации, которую некоторые специалисты назвали новым этническим Ренессансом. Это сопровождается ростом этнократизма, поскольку нации в России лишены возможности быть представленными в международном сообществе. А это, как считают идеологи этнического национализма, – политически ненормальное явление, поскольку «нация, государство и международное сообщество – три взаимосвязанные понятия, раскрывающие глубинные политические процессы современности. Вокруг них вращается вся международная политика, вокруг них вращается жизнь нашей страны. В международном сообществе представлены нации в лице государства. Каких-либо иных форм участия в международных делах не существует. Народы, не представленные в ООН, оказываются «вне игры», если даже они исчисляются миллионами. Они остаются на обочине дороги, их культура оказывается вне магистрального пути развития планеты. Существующие государственные формы превращаются в оковы».

Специалисты Центрально-Азиатского Интернет-журнала на постсоветском и российском пространстве выделяют следующие этнократические тенденции:

1. Многие национальные лидеры стремятся иметь обособленную форму государственного устройства и особые политические права для «своего» народа. В результате допускаются такие решения, которые мобилизовали амбиции этнических и националистических сил. Эти амбиции, порождаемые и поощряемые этнолидерами, становятся основой для возникновения конфликтных ситуаций. Следствием политических притязаний этнически амбициозных лидеров становится монополизация ключевых позиций в управлении национальными территориями, то есть происходит процесс этнизации государственного и общественного руководства. Этот процесс усугубляется нередко и тем, что часть русскоязычных представителей в правящей верхушке скорее подыгрывает национальным амбициям, чем противостоит им.

2. Энократия проявляет себя в территориальных претензиях к другим государственным образованиям или к другим народам. Для доказательства претензий на чужую территорию используются и исторические источники, и политические обвинения в основном советской власти, и аргументы о несправедливости ранее принятых политических решений.

3. Этнократия спекулирует на экономических проблемах, особенно нерешенных, которые связаны как с наличием природных богатств или серьезного индустриального потенциала, так и их отсутствием. На этой основе часто высказываются претензии в адрес как федеральных властей, так и государственных органов соседей.

4. Этнократия поощряет деятельность национальных и националистических партий и движений, которые зачастую консолидируют в себе как правило ультралевые, так и ультраправые силы, практически всегда претендующие на захват политической власти. Именно от этих этнополитических сил исходят безответственные разговоры о «чистоте нации», о «титульных народах», о «защите родного языка», вплоть до прямого противопоставления себя другим народам, другой культуре, другим верованиям. Эти партии и движения обычно немногочисленны, но они мобильны, хорошо организованны, их влияние на общественное сознание достаточно велико, и поэтому они серьезно усиливают межэтническую напряженность.

5. Этнократия широко использует конфессиональный фактор, подчеркивая преимущества той или иной религии по сравнению с другими верованиями. Особенно наглядно это проявляется в республиках, где соседствуют православие и ислам.

6. Этнократия мощно использует социокультурный фактор, когда под флагом заботы о родном языке, о национальной литературе, об обучении подрастающего поколения, о национальном искусстве осуществляется ущемление прав других народов в этой области.