Взаимодействие личности и корпоративной общности как необходимое условие эффективного управления

Проанализируем два кейса, демонстрирующих подобное взаимодействие.[545]

Первый кейс. Адаптивная работа в компании KPMG Netherlands

«Реформы в чрезвычайно успешной компании KPMG Netherlands служат прекрасным примером грамотной, систематичной адап­тивной работы. В 1994 году председатель совета директоров ком­пании, Рууд Кудэйк, пришел к выводу, что организация столкну­лась с серьезными трудностями стратегического характера. Хотя фирма KPMG Netherlands, оказывавшая профессиональные услу­ги в области аудита, консалтинга и налогообложения, считалась в Голландии лидером отрасли и получала большие прибыли, пер­спективы дальнейшего роста в уже освоенных сегментах были весьма ограничены. Рентабельность аудиторской деятельности постепенно падала по мере насыщения этого рынка, а конкурен­ция в сфере консалтинговых услуг становилась все более жест­кой. По мнению Кудэйка, фирме было необходимо закрепиться в новых, более прибыльных и растущих секторах, но он не знал, что они собой представляют и как их определить.

Кудэйк и остальные члены совета директоров не сомневались, что необходимые аналитические инструменты для стратегичес­кой работы (анализа тенденций и отклонений, определения тре­буемых знаний, оценки конкурентной позиции и систематизации потенциальных возможностей) у них имеются. Куда меньше они были уверены в том, что смогут последовательно реализовывать стратегию, которая у них появится в результате этой подготови­тельной работы. Дело в том, что (так сложилось исторически) по форме организации фирма представляла собой товарищество и партнеры традиционно сопротивлялись нововведениям, по­скольку их и без того вполне устраивал существующий порядок вещей. Долгие годы компания работала исключительно успеш­но, поэтому партнеры не видели причин осваивать новые мето­пы ведения бизнеса (неважно, нужно ли было для этого прини­мать предложения своих же коллег-партнеров или нижестоящих сотрудников). Необходимость изменить установки партнеров и ослабить их глубокое влияние на организационную культуру стала для KPMG труднейшей адаптационной задачей.

Кудэйк умел посмотреть на ситуацию со стороны, и «с бал­кона» он видел, что сама структура KPMG препятствует любым нововведениям. По сути дела, компания представляла собой не столько товарищество, сколько совокупность множества мелких «феодальных поместий», в каждом из которых сеньором был тот или иной партнер. Успех фирмы представлял собой сумму достижений каждого отдельного «феодала», а не результат объ­единенных усилий 300 коллег, дружно стремящихся к общей цели. Успех измерялся исключительно рентабельностью каждо­го единичного подразделения. Как выразился один из партне­ров, «если прибыль у тебя была что надо, ты автоматически ста­новился "славным малым"». Вследствие этой «феодальной раз­дробленности» никто из партнеров не смел посягать на «чужую территорию», и, соответственно, обмен опытом и знаниями был большой редкостью. Поскольку партнеры столь высоко ценили свою и чужую независимость, противостояния случались нечас­то, а конфликты замалчивались. Так, даже если партнеры были настроены категорически против каких-либо общекорпоратив­ных изменений, они никогда не торопились сразу же их отвер­гать. В ходу был принцип: «Скажи "да", но сделай наоборот».

Кудэйк также понимал, что это стремление к автономии слу­жит препятствием для развития в KPMG новых талантов. На­чальники награждали подчиненных только за отсутствие оши­бок в работе и максимальное количество выставленных кли­ентам счетов в неделю. Творческие или новаторские решения сотрудников никого не заботили. При проверке работы своих подчиненных партнеры стремились обнаружить ошибки, а не новые подходы или свежие идеи. Кудэйк прекрасно видел основ­ные контуры стоящих перед организацией адаптивных трудно­стей, однако понимал, что не может приказать людям изменить свое поведение. В его силах было лишь создать условия, которые позволили бы им самостоятельно осознать необходимость этих изменений. И Кудэйк приступил к реформаторским действиям, которые могли сделать его замысел реальностью.

Для начала он провел встречу со всеми 300 партнерами и обра­тил их внимание на историю компании KPMG, текущее состояние бизнеса и трудности, с которыми они вскоре могут столкнуться. Затем Кудэйк поднял вопрос о том, каким образом можно реор­ганизовать фирму в целом и что именно для этого нужно сделать. Он поинтересовался мнением присутствующих по поводу подня­тых проблем. Осуществляя стратегическую инициативу посред­ством диалога, а не жестких предписаний, Кудэйк сумел создать среди партнеров атмосферу доверия. Опираясь на это зарождаю­щееся чувство и собственный авторитет, Кудэйк убедил их осво­бодить 100 человек (партнеров и сотрудников другого ранга) от повседневных обязанностей и поручить им разработку стратегии. Было решено, что в течение четырех месяцев эти 100 человек ста­нут 60% своего рабочего времени уделять этому вопросу.

Вместе со своими коллегами Кудэйк сформировал группу стратегической интеграции (в составе 12 старших партнеров), которая была призвана сотрудничать со 100 специалистами са­мого разного должностного статуса и профессионального про­филя (последних так и стали называть — «сотней»). Привлече­ние рядовых сотрудников к разработке крупной стратегической программы было чем-то до сего времени неслыханным и с само­го начала обозначило переход к новому характеру взаимоотно­шений: раньше руководство фирмы не проявляло ни интереса, ни уважения к мнению многих из этих людей. Разделенная на 14 оперативных групп, «сотня» должна была работать в трех об­ластях, занимаясь оценкой будущих тенденций и скачкообразных процессов, определением необходимого уровня знаний и пзрешением трудностей адаптации, с которыми сталкивалась компания. Для работы этим специалистам отвели отдельный этаж и выделили вспомогательный персонал. К тому же их освободили от соблюдения стандартных правил и постановлений. Директор KPMG по маркетингу и коммуникациям Хенни Бот юбровольно стал менеджером этого проекта.

Работа над стратегией постепенно продвигалась, и по мере ее выполнения оперативным группам приходилось преодолевать сопротивление существующей корпоративной культуры KPMG. Почему? Потому что новую работу невозможно было выполнять в рамках старых правил и представлений. Нововведениям не было места там, где основным приоритетом стало глубокое почтение к отдельной личности, заставлявшее людей отказываться от эффек­тивной командной работы; где укоренившиеся индивидуальные представления мешали искренней дискуссии; где «кастовость» подразделений препятствовала комплексному решению проблем с участием разных специалистов. Хуже того, члены оперативных групп осознали, что и сами они привыкли избегать конфликтных ситуаций и не склонны открыто обсуждать спорные вопросы. В итоге часть этих групп доказала свою несостоятельность и не­пригодность к выполнению стратегической работы.

Желая сосредоточить внимание этих сотрудников на тех ас­пектах организационной жизни, которые требовали изменений, Бот помог им провести сравнительный анализ существующей корпоративной культуры и той, которой они хотели достичь. В итоге всем стало ясно, насколько реальность далека от идеала. Существующая культура отличалась наличием антагонистиче­ских точек зрения, требованием внешней безупречности отно­шений и стремлением избегать конфликтов. Основными харак­теристиками желаемой культуры были: создание возможностей для самореализации, формирование благоприятной окружа­ющей среды и поддержание доверительных отношений с кол­легами. Четкое обозначение этого разрыва между желаемым и действительным позволило сотрудникам KPMG реально ощутить те трудности адаптации, о которых говорил Кудэйк. Иначе говоря, люди, которые должны были осуществить организаци­онные перемены, в итоге осознали необходимость корректировки собственного поведения. Разве могли увенчаться успехом уси­лия по созданию общекорпоративной стратегии, опирающейся на экспертные знания и предусматривающей взаимодействие множества подразделений и уровней управления, если бы члены этих оперативных групп не справились со своей задачей? Воору­женные новым пониманием своей миссии, они смогли стать «эмиссарами» для остальных сотрудников.

Адаптивная работа велась и на индивидуальном уровне: каж­дый должен был определить свои личные трудности адаптации и ответить на вопросы: «Какие установки, манеры и привычки нужно лично мне изменить и что конкретно я должен для это­го сделать? Кто еще должен внести свой вклад, чтобы желаемые изменения смогли закрепиться?» Выступая в роли наставников и консультантов, члены оперативных групп давали друг другу со­веты и делились впечатлениями о своих и чужих достижениях и ошибках. Они научились доверять людям, внимательно слушать собеседника и относиться к коллегам с неподдельным участием.

Достижения в этой области привели к необычайному росту доверия, и члены оперативных групп начали понимать, что оз­начает корректировка поведения применительно к повседневной деятельности. Они научились определять трудности адаптации и даже создали специальный язык, чтобы обсуждать шаги, не­обходимые для совершенствования способности коллегиально решать проблемы. Они говорили о диалоге, уклонении от от­ветственности и коллективном интеллекте группы, не боясь уличить друг друга в непродуктивном поведении. Они присту­пили к формированию корпоративной культуры, необходимой для воплощения в жизнь новой деловой стратегии.

Несмотря на феноменальные успехи сотрудников в сфере коллективного освоения трудностей адаптации, Кудэйк, совет директоров и Бот должны были постоянно заботиться о том, чтобы их подопечные не расслаблялись. Стратегическая работа — это всегда обширные обязанности и весьма ограниченные инструкции, а сотрудники KPMG привыкли к четким, структу­рированным заданиям. Кроме того, стратегическая работа требу­ет творческих решений. Как-то раз посреди беседы за завтраком один из членов совета директоров вско­чил на стол. С помощью этой выходки он хотел призвать группу проявить больше изобретательности и отбросить старые правила. Такая совершенно не­ожиданная эскапада дополнительно повысила уровень напряжения: никто еще не видел, чтобы партнер вел себя подобным образом. Люди осознали, что с тем опытом работы, который был у них до сих пор, они годятся лишь на то, чтобы выполнять монотонные обя­занности бок о бок с «такими же, как они» сотрудниками.

Процесс преобразований сделал возможной открытую дис­куссию конфликтующих сторон. Люди сосредоточили внима­ние на спорных вопросах и благодаря этому постепенно научи­лись конструктивно улаживать конфликты. Чтобы снизить на­кал страстей, использовался ряд специальных методов.

Однажды, когда напряжение уже зашкаливало, «сотню» пригласили на совет директоров и предложили поговорить о наболевшем — встреча проходила в духе «Шоу Опры Уинфри». Члены совета директоров сидели в центре зала и отвечали на каверзные вопросы «аудитории».

- «Сотня» придумала, как наказывать за неподобающее поведе­ние. Поскольку в Голландии все чуть ли не помешаны на фут­боле, было решено ввести такие санкции: всем участникам раздали желтые карточки наподобие тех, что используются судьями при нарушении футболистами правил игры. Эти карточки они показывали в том случае, когда кто-то начинал отстаивать свою точку зрения, не пытаясь прислушаться к мнению оппонента и понять его логику рассуждений.

- «Сотня» изобрела свои символы. Члены оперативных групп сравнили старую компанию KPMG с огромным неуклю­жим бегемотом, который любит поспать, но становится аг­рессивным при малейшем посягательстве на его привычки. Идеальным образом компании для них стал дельфин — иг­ривый, любознательный и всегда готовый помочь собрать­ям. Не забыли они и о том, что «по одежке встречают»: в то лето некоторым клиентам было странно видеть менедже­ров, которые расхаживали по офисам KPMG в бермудских шортах и простых футболках.

- Члены «сотни» не забывали о том, что хотя «делу время», но и «потехе час», и сознательно придавали большое значе­ние досугу. «Потеха» могла означать долгие велосипедные прогулки или командные игры в местном развлекатель­ном центре. Однажды, когда группа обсуждала, какую силу представляют люди, стремящиеся к общей цели, их вдруг охватило спонтанное желание выйти на улицу и сдвинуть бетонный блок, казавшийся неподъемным. И они увидели, что вместе им все по плечу.

- Члены «сотни» часто на два-три дня выезжали на загород­ные совещания для подведения итогов.

Все эти меры в совокупности привели к изменению установок и стиля поведения людей. Пытливость ума стали ценить выше, чем строгое соблюдение правил. Сотрудники теперь меньше за­висели от непосредственного начальства; место жесткой субор­динации занял полноценный диалог. Упрямое стремление от­стоять свою позицию сменилось уважением к мнению других. Появилась уверенность в способности представителей разных отделов работать вместе и находить общие решения. Вскоре самыми уважаемыми людьми в компании стали нестандартно мыслящие специалисты, генерирующие интересные идеи.

Сумев преодолеть стратегические и адаптивные трудности, компания KPMG начала переход от аудирования к подтверждению достоверности, от операционного консалтинга к формированию корпоративного видения, от реинжиниринга бизнес-процессов к развитию организационных способностей и, наконец, от обучения традиционным навыкам к созданию «обучающихся» предприятий. Члены оперативных групп выявили массу новых деловых возмож­ностей, которые могли принести от 50 до 60 млн долларов.

Многие старшие партнеры, прежде считавшие, что в фирме, основной формой деятельности которой до сего времени был аудит, не могут работать творческие люди, очень удивились, когда увидели, какое развитие получили такие качества сотруд­ников, как креативность, увлеченность, изобретательность и го­товность идти на риск»[546].

Кейс второй.

«Образованию в ХV веке империи ацтеков предшествовала следующая история. В начале ХV века мехики жили в небольшом государстве. После избрания королем Итцкоатла, около 1424 года, мехики оказались перед трагическим выбором: или признать власть Максила, тирана соседнего государства, или начать против него войну. Перед угрозой уничтожения король и мехиканские господа решили полностью подчиниться тирану, говоря, что лучше отдаться всем в руки Максила, чтобы он сделал с ними все, что пожелает, а быть может, Максил их простит и сохранит им жизнь. Именно тогда слово взял принц Тлакаэлель и сказал: "Что же это такое, мехиканцы? Что вы делаете? Вы потеряли рассудок! Неужели мы так трусливы, что должны отдаться жителям Ацкапутцалко? Король, обратитесь к народу, найдите способ для нашей защиты и чести, не отдадим себя так позорно нашим врагам".

Воодушивив короля и народ, принц Тлакаэлель получил в свою власть управление армией, укрепил и организовал ее, повел на врага и разбил тирана!»[547].

Несмотря на разницу культур и эпох в обоих ситуациях есть нечто общее. Король и мехиканские господа так же как и члены компании KPMG Netherlands представляют собой общество (сообщество). Мехиканская элита на собрании вопрос о судьбе страны решала вне рамок государственных институтов, это было именно общественное собрание, где важно было убедить других (короля, жрецов, господ, народ - это все различные общественные образования, субъекты), склонить их к определенному решению и поступку. Но дальше формируется консолидированный субъект - король и принц Тлакаэлель, возглавившие мехиканских господ и армию и организовавшие поход против тирана. При этом важно, что социальное действие осуществляется уже в рамках и с помощью социальных институтов - армии и жрецов. Но и члены KPMG Netherlands вопросы своей дальнейшей жизни и деятельности решают в рамках общения, а дальше принимается решение о создании «сотни», которая совместно с Кудэйком и осуществляет реформу. Поясню теперь, что я понимаю под обществом.

Общество состоит из “общественных образований” (например, партий, союзов, групп, отдельных влиятельных личностей и т. д.), которые обладают способностью вести борьбу, формулировать самостоятельные цели, осуществлять движение по их реализации, осознавать свои действия. Общество образует некую целостность, обладает своеобразным сознанием, создает поле и давление, в рамках которых действуют общественные образования и социальные субъекты.

Именно здесь формируется «инициативная личность» (то есть человек переходящий к самостоятельному поведению, создающий индивидуальный, не совпадающий с общественным культурный сценарий и картину мира) и на ее основе отдельные группы, союзы, сообщества, партии, преследующие самостоятельные цели. Имея общий “плацдарм жизни” и социальные ресурсы, общественные образования взаимодействуют друг с другом, пытаясь склонить других участников общественного процесса, к нужным для себя результатам. В результате этого политического процесса и складываются общественное мнение и решения.

Во втором примере в качестве инициативной личности выступил принц Тлакаэлель, которого, судя по всему, поддержал король. В первом примере в этой роли выступили сначала председатель совета директоров компании Рууд Кудэйк, а затем организованная им «сотня».

Если говорить об обществе в теоретической плоскости, то можно выделить следующие три его характеристики. Первая: общество имеет два основных режима – активный и пассивный. В пассивной «общество спит» в том смысле, что, поскольку социуму ничего не угрожает, общество бездействует, кажется, что такой реальности нет вообще. Но в ситуации кризиса социума, его «заболевания», общество просыпается, становится активным, начинает определять отношение человека культуры к различным социальным реалиям и процессам.

Следующая характеристика – наличие у представителей культуры представления о взаимозависимости, а также социальном устройстве, понимаемые, конечно, в соответствии с культурными и индивидуальными возможностями сознания отдельного человека. Каждый человек культуры в той или иной степени, кто больше, кто меньше, понимает, что он зависим от других, что культурная жизнь предполагает совместную деятельность, подчинение, взаимопомощь, что все эти отношения обеспечиваются общественными институтами (соответствующий аспект, план сознания назовем «общественным»). Сказанное справедливо и относительно сообществ. Например, члены компании (корпорации) лучше или хуже понимают свою принадлежность к корпоративному сообществу, зависимость друг от друга и то, что все они плывут в одной лодке.

Третья характеристика общества – общение. В ситуациях кризиса или заболевания социума люди переходят к общению, то есть собираются вместе вне рамок социальных институтов и главное пытаются повлиять на общественное сознание друг друга с целью его изменения. Ю.Н.Давыдов, рассматривая в Новой Философской Энциклопедии понятие «общество» точно подмечает обе указанные здесь характеристики: «ОБЩЕСТВО(лат. societas – социум, социальность, социальное) – в широком смысле: совокупность всех способов взаимодействия и форм объединения людей, в которых выражается их всесторонняя зависимость друг от друга; в узком смысле: генетически и/или структурно определенный тип – род, вид, подвид и т.п. общения, предстающий как исторически определенная целостность либо как относительно самостоятельный элемент подобной целостности»[548].

Результатом эффективного общения, как правило, является сдвиг, трансформация общественного сознания (новое видение и понимание, другое состояние духа – воодушевление, уверенность, уныние и т. п.), что в дальнейшем является необходимым условием перестройки социально значимого поведения. В этом смысле общество напряжено (структурировано) силовыми линиями поля социума, куда всегда возвращаются общающиеся (чтобы продолжать функционирование в соответствующих институтах). Но одновременно само общество есть своеобразное поле, силовые линии и напряженности которого задаются текущим взаимодействием (общением) всех участников, которые «здесь и сейчас» сошлись на общественном подиуме.

Вернемся теперь к вопросу о том, как в рамках общества мы рассматриваем человека (людей). Он уже не субстрат культуры, а потенциальный носитель всей социальности, а также будущего социального устройства. Именно его активность, направленность и взаимодействие (общение) в рамках общества определяют возможную в перспективе структуру культуры, возможную в том смысле, что новая культура состоится (при этом возможность перейдет в действительность), если имеют место и другие необходимые для формирования культуры предпосылки (семиотические, ресурсные и прочее). Такой человек, назовем его «латентной личностью»является самостоятельным социальным организмом, живущим, однако, и это существенно, в лоне культуры.

Выше я отмечал, что власть – это способ соединения людей с системой управления. В первом примере он задается организационной структурой компании (Кудэйк – председатель совета директоров компании), во втором социальным статусом (Тлакаэлель – принц). Но власть – это также и способ распределения благ и особая реальность. Для многих людей попасть во власть или повысить свой властный потенциал означает - лучше жить и приобщиться к более привлекательной, подлинной реальности. То есть я хочу обратить внимание на то, что организация тесно связана с властными отношениями, а изменение организационной структуры, как правило, существенно затрагивает положение сотрудников организации (одни власть теряют, другие приобретают, у третьих изменяется властный потенциал).

Теоретически каждый сотрудник организации должен трудиться честно, полностью выкладываясь. Именно это вменяют ему инструкции, это же предполагает трудовой договор, который он подписывает, поступая на работу. На деле же, как известно, отдельный работник трудится по-разному. Одни относятся к делу творчески, стараются изо всех сил, другие работают формально или с прохладцей, третьи просто имитируют трудовой процесс. Кроме того, характер труда отдельного сотрудника зависит от того, как он понимает свои обязанности и свое место в производстве, что надеется получить (или получает) в качестве вознаграждения за свой труд, наконец, немаловажное обстоятельство – имеет ли работник от своего труда удовлетворение, может ли он реализовать себя как личность.

Теперь, кто такой наш сотрудник? С точки зрения организации – наемный работник, обязанный за предложенное вознаграждение честно трудиться. С точки же зрения менеджмента, он не только наемный работник, но и личность, имеющая собственные интересы, причем, не всегда совпадающие с интересами и целями предприятия (компании, корпорации). Как же можно не только согласовать интересы личности и предприятия, но и максимально инициировать личность, то есть склонить ее вкладывать в работу на предприятии все свои силы и душу?

Рассмотренные кейсы и анализ литературы позволяют сформулировать следующую гипотезу. Менеджер может воздействовать на личность или прямо, например, предложив ему лучшее место, дополнительную оплату, более высокую должность и прочее, или, что, вероятно, более эффективно, инициировав сообщество на такие изменения, которые не только повлияют в нужном направлении на каждого сотрудника, но и приведут к изменению в работе всей организации. Именно это и произошло в обоих случаях.

Исследования Дж. Коллинза компании «Walgreens», нарастившей за 5 лет свои показатели более чем в 15 раз, покали, что «не играет главной роли ни капитал, ни менеджмент с разработкой своих стратегий, миссий, политик, ни особая роль линейно-штабной или дивизионной структуры управления. Решающую роль сыграла сознательно построенная целостность производственного коллектива на основе добровольно разделяемой всеми системы ценностей. В «теле» этой целостности решались все вопросы – и формальные и неформальные, и рутинные и инновационные. Они решались на основе самоорганизации этого коллектива с позиций общий ценностей, всякий раз перестраиваясь по мере поступления проблем»[549].

Схематично один из планов нашего анализа можно изобразить так (см. рис. 6).

Рисунок 6. Схема изменения ориентации личности в ходе перестройки организации

Здесь верхний рисунок – схема организации до катастрофы или реформы; нижний – после таковых. Стрелками обозначены ориентации и состояния личности. Средний рисунок – общение. В результате общения организация перестраивается, а ее сотрудники переходят в новое состояние, способствующее развитию старого предприятия или становлению, по сути, нового предприятия.

Что такое личность?

Начиная с нового времени, мы наблюдаем интерес к тому, как человек выстраивает свою жизнь. Для этого были веские основания: в эпоху Возрождения складывается убеждение, что человек – творец, что он может создать даже самого себя. Через пару веков демиургическое мироощущение вылилось в осознание себя личностью, одно из первых определений которой принадлежит И.Канту. «Это не что иное, - писал Кант, - как личность, то есть свобода и независимость от механизма всей природы, рассматриваемая вместе с тем как способность существа, которое подчинено особым, а именно данным его же собственным разумом, чистым практическим законам…Моральный закон священен (ненарушим). Человек, правда, не так уж свят, но человечество в его лице должно быть для него священно”[550].

Обсуждая, что такое личность, Александр Асмолов ссылается на Леонтьева:

«А.Н.Леонтьев писал: “Первые активные и сознательные поступки - вот начало личности. Становление ее происходит в напряженной внутренней работе, когда человек как бы постоянно решает задачу, “чему во мне быть”… Чем больше действие человека отклоняется от типичных действий большинства людей, тем вернее, что за ним стоят “внутренние” личностные факторы – внутренние “диспозиции” (предрасположенности к действиям)»[551].

Но спросим себя, как часто нам приходиться решать в напряженной внутренней работе «чему во мне быть», т.е. совершать настоящий поступок, продумывать, какую жизнь я хочу построить и прожить? Думаю, не очень ошибусь, если скажу, что не часто. И все же такие ситуации, когда приходиться решать свою судьбу, встречаются в жизни почти каждого человек.

Будучи личностью, человек уже не может действовать как все, по традиции или обычаю, исходя из общепринятой и общезначимой реальности. Он ищет опоры в самом себе и в мире, которые отвечает его убеждениям. Если же его «Я» и мир перестают отвечать его чаяньям, именно в силу эволюции личности, человек рано или поздно переживает кризис и вынужден менять и то и другое. Необходимое условие такой трансформации и метаморфозы – поступок и творчество. Поступок позволяет расстаться с прошлым, оценить его негативно, сделать шаг в будущее. Но чтобы такие расставание и шаг стали возможными, личность должна обрести новое видение, выйти на новую реальность, ощутить себя по-новому, что обязательно предполагает творчество – построение дискурса, изобретение схемы, диалог и пр.

Как правило, экзистенциальный поступок выливается в изменение представлений о самой личности и представлений о реальности (иногда мире). Все эти моменты начинают складываться еще в лоне античной культуры при формировании античной личности. При этом поскольку личность действует в пространстве культуры, она не может не следовать традиции (естественно, по-новому понятой) и не относиться к другим личностям. Именно в связи с этим можно говорить о закономерностях или, может быть, осторожнее некоторых общих условиях. К их числу можно отнести ориентации личности в плане выстраивания своей жизни. Пространство таких ориентаций, как показывает анализ, включает в себя следующие оппозиции. Первая: только на самого себя («эгоистическая личность»), только на социум («общественно ориентированная личность»), одновременно и на себя и на социум («гармоничная личность»). Вторая оппозиция: ориентация на массовое поведение или уникальное (соответственно, «массовая личность» и «уникальная личность»). В первом случае человек выстраивает свою жизнь в пространстве заданном социумом, выбирая из тех возможностей, которые в нем сформировались и предоставляются каждому. Во втором он, подобно Сократу или Христу, прокладывает новые пути и при этом часто или как правило, вступает в конфликт с обществом. Третья оппозиция: на благо и добро («нравственная личность») или безотносительно к этим категориям («внеэтическая личность»)[552].

Понятно, что самостоятельное поведение, не соотнесенное с социальными требованиями и обычаями, разрушительно. Поэтому практически все идеологи личности, за редким исключением пытались сформулировать условия, ограничивающие произвол самостоятельного поведения, ставящие его в связь с социальностью. Нормальное развитие личности предполагает не только установку на самостоятельное поведение и самодетерминацию, но и ограничение самостоятельности человека такими принципами, которые делают его поведение социально приемлемым и полезным, что в свою очередь предполагает и нравственное поведение. Проблема только в том, что сегодня непонятно, что такое благо, добро и что приемлемо для общества.

Строя самостоятельное поведение, личность вынуждена одновременно выстраивать три дополняющих и предполагающих друг друга реалии – представление о новой реальности, человеческих поступках и действиях в рамках этой реальности, но также и о самой личности (любящий в качестве своеобразного философа). Прежде всего потому, что речь идет о конституировании самостоятельного поведения. Действуя самостоятельно, человек может опереться только на самого себя и на внешний мир. Справедливый человек это тот, кто действует, исходя из справедливости в себе самом и справедливости как объективной реальности вне человека. Связывает же обе эти характеристики само справедливое действие (поступок). При этом все три стороны новой действительности (характеристика мира, деятельности человека и его личности) обусловлены новыми практиками и опытом человека. Еще одно общее условие самостоятельного поведения - личная история человека.

В новое время личная история отдельного человека не только входит в культурный обиход, но и становится одним из главных инструментов идентификации и различимости человека. В отличие от биографий, которые писались еще в поздней античности, причем другими, личная история составляется и пишется самим человеком, который рассматривает и концептуализирует свою жизнь исходя из внутренней позиции, на основе личных самоощущений и собственного видения. Ни о каком объективном представлении свой жизни речь здесь не идет, личная история – это по выражению К.Юнга всего лишь «личный миф». Но это миф прекрасно выполняет свою роль, позволяя человеку разотождествиться с самим собой, разнести во времени свои разные «личности», и затем связать их в истории своей жизни. Стоит обратить внимание, чтобы связать между собой разные «личности», необходимо отнести их к определенной темпоральной реальности (эта личность «из прошлого», а эта «из настоящего», а та «из будущего»). Выполняет личная история и другую важную функцию. Она позволяет человеку в новой ситуации, где он в очередной раз должен действовать по-новому, как «другой человек», тем не менее, сохранить свою идентичность и даже частично опереться на опыт своей прошлой жизни.

Итак, личность может выстраивать свою жизнь и действовать самостоятельно при условии, что она совершает поступки, конституируя и себя и мир, в котором находится. Этот сложный процесс опирается, с одной стороны, на рефлексию (осознание) собственного опыта разрешения экзистенциальных ситуаций (страха перед смертью, несоответствия реальной жизни представлениям и ценностям человека, желания изменить себя и пр.), с другой – на традиции, знания и императивы, которые человек находит в культуре. Большое значение здесь играет и коммуникация.

Другое необходимое условие – творчество личности, которая должна выйти из себя, увидеть по-новому, изобрести, конституировать и т. п. Но не на пустом месте, а на материале и под влиянием культуры и коммуникации, с опорой на свои поступки и осознание. Другое необходимое условие – включение новых представлений в личностную картину реальности и личную историю. Стоит обратить внимание и на то, что экзистенциальные представления и принципы формулируются по-разному в разных ситуациях, кроме того со временем они нуждаются в кардинальном пересмотре. Отсюда складывается впечатление, что их невозможно схватить, сформулировать, что, говоря о таких представлениях и принципах, мы имеем дело с фантомами. Но это явно не так.

В своей жизни человек сталкивается с различными экзистенциальными ситуациями (страх перед смертью, несоответствие своей жизни идеалам, расхождение с учителями, обнаружение подлинной реальности и другие), которые он переживает и старается разрешить. В результате имеет место эволюция личности, то есть направленное развитие, постепенно приводящее к экзистенциальному кризису, к невозможности жить по-прежнему. Формой разрешения кризиса выступает экзистенциальный поступок. Необходимое условие – конституирование себя и реальности во вне. Совершая поступок, человек, с одной стороны, себя осознает (уясняет, что для него приемлемо и органично), с другой – конструирует.

При этом в современной культуре происходит дифференциация двух типов развития человека: в первом случае складывается то, что выше мы назвали «массовая личность», во втором – «личность уникальная». Массовая личность принимает все сложившиеся социальные условия и институты, выстраивая самостоятельное поведения в их поле. Человек как массовая личность сам решает, куда пойти учиться, какую профессию выбрать, на ком жениться (за кого выйти замуж), какой образ жизни культивировать, но все это в рамках тех условий и ограничений, которые находит в социуме. Он как бы движется по «колеям», проложенным социумом; движется сам, сам выбирает колеи, но никогда их не покидает.

Уникальная личность – это личность типа Сократа или св. Августина, она сама прокладывает «тропинки», которые потом могут превратиться в социальные колеи. Уникальная личность нередко входит в противоречия со сложившими в обществе представлениями, создавая прецеденты для новых личностно ориентированных практик. Одна из интересных концепций уникальной личности, как известно, принадлежит Киркегору. Она состоит в том, что человек, попадая в трагическую, экзистенциальную ситуацию, вынужден осуществить подлинный выбор, который, по сути, есть не выбор из существующих возможностей, а космический акт нового рождения личности.

Новоевропейская личность в большей степени, чем средневековая периодически обнаруживает, что она идет не туда, что ее поведение неправильно (безнравственно, губительно, асоциально). Это происходит и потому, что в данном случае нет абсолютного идеала человека (если только человек не является верующим); и потому, что социальные нормы в нашей культуре могут быть истолкованы по-разному, и со временем все больше понимаются различно; но также в силу большей личной свободы и разнообразия условий социализации и жизни. Осознав подобную ситуацию, то есть отклонение от заданных социальных норм или собственных идеалов, человек вынужден менять свое поведение.

В свою очередь, необходимое условие этого - трансформация личности, изменение представлений человека о самом себе. И здесь опять имеет место дифференциация двух типов: в одном случае, ч<