Средневековая музыка и театр

Средневековая музыка носит по преимуществу духовный характер и является необходимым составным элементом католической мессы Вместе с тем, уже в раннем Средневековье начинает оформляться светская музыка.

Первой важной формой светской музыки былипеснитрубадуров на провансальском языке. Начиная с XI века песни трубадуров более 200 лет сохраняют влияние во многих других странах, особенно на севере Франции. Вершина искусства трубадуров была достигнута около 1200 г. Бернардом де Вентадорном, Жиро де БорнелемФольке де Марселем. Бернард знаменит своими тремя текстами о неразделенной любви. Некоторые из стихотворных форм предвосхищают балладу XIV века с ее тремя стансами из 7 или 8 строк. Другие рассказывают о крестоносцах или обсуждают какие-либо любовные пустяки. Пасторали в многочисленных строфах передают банальные истории о рыцарях и пастушках. Танцевальные песни, такие, как рондо и вирелай, тоже находятся в их репертуаре. Вся эта монофоническая музыка могла иногда иметь аккомпанемент на струнном или духовом инструменте. Так было до XIV века, пока светская музыка не стала полифонической.

Средневековый театр. По иронии истории, театр в форме литургической драмы был возрожден в Европе Римской католической церковью. Когда церковь искала пути расширения своего влияния, она часто приспосабливала языческие и народные праздники, многие из которых содержали театрализованные элементы. В Х веке многие церковные праздники обеспечивали возможность драматизации: вообще говоря, и сама месса является не более чем драмой.

Определенные праздники были знамениты своей театральностью, как, например, шествие к церкви в вербное воскресенье. Антифонные или вопросно-ответные, песнопения, мессы и канонические хоралы представляют собой диалоги. В IX веке антифонные перезвоны, известные как тропы, были включены в комплекс музыкальных элементов мессы. Трехголосные тропы (диалог между тремя Мариями и ангелами у могилы Христа) неизвестного автора примерно с 925 г. считаются источником литургической драмы. В 970 году появилась запись инструкции или руководства к этой небольшой драме, включающая элементы костюма и жестов.

Религиозная драма или чудесные пьесы. В течение последующих двухсот лет литургическая драма медленно развивалась, вбирая в себя различные библейские истории, разыгрывавшиеся священниками или мальчиками из хора. Поначалу в качестве костюмов и декораций использовались церковные облачения и существующие архитектурные детали церквей, однако вскоре были изобретены более церемонные детали оформления. По мере развития литургической драмы, в ней последовательно представлялись многие библейские темы, как правило, изображавшие сцены от сотворения мира до распятия Христа. Эти пьесы назывались различно — пассионы (Страсти), миракли (Чудеса), святые пьесы. Соответствующие декорации поднимались вокруг церковного нефа, обычно с небесами в алтаре и с Адской пастью — искусно сделанной головой монстра с разинутой пастью, олицетворявшей вход в ад — на противоположном конце нефа. Поэтому все сцены пьесы могли быть представлены одновременно, причем участники действа передвигались по церкви с одного места на другое в зависимости от сцен.

Пьесы, очевидно, состояли из эпизодов, охватывали буквально тысячелетние периоды, переносили действие в самые различные места и представляли обстановку и дух различных времен, а также аллегории. В отличие от греческой античной трагедии, которая четко фокусировалась на создании предпосылок и условий для катарсиса, средневековая драма далеко не всегда показывала конфликты и напряжение. Ее целью была драматизация спасения рода человеческого.

Хотя церковь поддерживала раннюю литургическую драму в ее дидактическом качестве, развлекательность и зрелищность усиливались и начинали преобладать, и церковь начала выражать в адрес драмы подозрительность. Не желая терять полезных для себя эффектов театра, церковь пошла на компромисс, вынеся драматические представления из стен самих церковных храмов. То же самое вещественное оформление стало воссоздаваться на рыночных площадях городов. Сохраняя свое религиозное содержание и направленность, драма стала гораздо более светской по своему постановочному характеру.

Средневековая светская драма. В XIV веке театральные постановки связывались с праздником Тела Христова и развивались в циклы, включавшие до 40 пьес. Некоторые ученые считают, что эти циклы развивались самостоятельно, хотя и одновременно с литургической драмой. Они представлялись для общины в течение целого четырех-пятилетнего периода. Каждая постановка могла длиться один или два дня и ставилась один раз в месяц. Постановка каждой пьесы финансировалась каким-либо цехом или торговой гильдией, причем обычно старались как то связать специализацию цеха с предметом пьесы — например, цех кораблестроителей мог ставить пьесу о Ное. Поскольку исполнителями были часто неграмотные любители, анонимные авторы пьес стремились писать легко запоминающимися примитивными стихами. В соответствии со средневековым мировоззрением, историческая точность зачастую игнорировалась, и далеко не всегда соблюдалась логика причинно-следственных связей.

Реализм использовался в постановках избирательно. Пьесы Полны анахронизмов, ссылок на чисто местные и известные лишь современникам обстоятельства; реалиям времени и места уделялось лишь минимальное внимание. Костюмы, обстановка и утварь были сплошь современными (средневековыми европейскими). Что-то могло изображаться сверхточно — сохранились сообщения о том, как актеры едва не умирали вследствие слишком реалистического исполнения распятия или повешения, и об актерах, которые, играя дьявола, буквально сгорали. С другой стороны, эпизод с отступлением вод Красного моря мог обозначаться простым набрасыванием красной ткани на египтян-преследователей в знак того, что море поглотило их.

Свободная смесь реального и символического не препятствовала средневековому восприятию. Зрелища и народные пьесы ставились повсюду, где только возможно, и адская пасть обычно была излюбленным объектом приложения сил для мастеров механических чудес и пиротехников. Несмотря на религиозное содержание циклов, они все более и более становились развлечениями. Использовались три основных формы постановок. В Англии самыми обычными были карнавальные повозки. Прежние церковные декорации сменились тщательно разработанными передвижными сценами, такими, например, как маленькие современные суда, которые перемещались в городе с места на место. Зрители собирались в каждом таком месте: исполнители работали на площадках повозок, или на подмостках, построенных на улицах. В Испании делали также. Во Франции применялись синхронные постановки — различные декорации поднимались одна за другой по сторонам длинного, приподнятого помоста перед собравшимися зрителями. Наконец, опять-таки в Англии, пьесы иногда ставились «вкруговую» — на круглой площадке, с декорациями, размещавшимися по окружности арены и зрителями, сидящими или стоящими между декорацией.

Пьесы-моралите. В тот же самый период появились народные пьесы, светские фарсы и пасторали большей частью анонимных авторов, которые упорно сохраняли характер мирских развлечений. Все это влияло на эволюцию пьес-моралите в XV веке. Хотя и написанные на темы христианского богословия с соответствующими персонажами, моралите не были похожи на циклы, поскольку не представляли эпизоды из Библии. Они были аллегорическими, самодостаточными драмами и исполняли их профессионалы, такие, как менестрели или жонглеры. Пьесы, такие, как «Человек» («Everyman»), обычно трактовали жизненный путь индивида. В числе аллегорических персонажей были такие фигуры, как Смерть, Обжорство, Добрые Дела и другие пороки и добродетели.

Эти пьесы местами трудны и скучны для современного восприятия: рифмы стихов повторяются, носят характер импровизации, пьесы в два-три раза длиннее драм Шекспира, а мораль объявляется прямолинейно и назидательно. Однако исполнители, вставляя в представления музыку и действие и используя комические возможности многочисленных персонажей пороков и демонов, создали форму народной драмы.

Заключение

Итак, средние века в Западной Европе — время напряженной духовной жизни, сложных и трудных поисков мировоззренческих конструкций, которые могли бы синтезировать исторический опыт и знания предшествовавших тысячелетий. В эту эпоху люди смогли выйти на новую дорогу культурного развития, иную, чем знали прежние времена. Пытаясь примирить веру и разум, строя картину мира на основе доступных им знаний и с помощью христианского догматизма, культура средних веков создала новые художественные стили, новый городской образ жизни, новую экономику, подготовила сознание людей к применению механических приспособлений и техники. Вопреки мнению мыслителей итальянского Возрождения, средние века оставили нам важнейшие достижения духовной культуры, в том числе институты научного познания и образования. В их числе следует назвать прежде всего университет как принцип. Возникла, кроме того, новая парадигма мышления, дисциплинарная структура познания без которой была бы невозможна современная наука, люди получили возможность думать и познавать мир гораздо более эффективно, чем прежде. Даже фантастические рецепты алхимиков сыграли свою роль в этом процессе совершенствования духовных средств мышления, общего уровня культуры.

Как нельзя более удачным представляется образ, предложенный М. К. Петровым: он сравнил средневековую культуру со строительными лесами. Возвести постройку без них невозможно. Но когда здание завершено, леса удаляют, и можно только догадываться, как они выглядели и как были устроены. Средневековая культура по отношению к нашей, современной, сыграла именно роль таких лесов:

без нее западная культура не возникла бы, хотя сама средневековая культура была на нее в основном не похожа. Поэтому надо понимать историческую причину столь странного названия этой длительной и важной эпохи развития европейской культуры.

http://www.km.ru/referats/9270E1F1284047D19696196D38462947

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

o Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры; М., 1984.

o Гуревич А. Я. Средневековый мир; культура безмолвствующего большинства. М., 1990.

o Петров М. К. Социально-культурные основания развития современной науки. М., 1992.

o Радугин А.А. Культурология: учебное пособие. М., 1999.

Читать полностью: http://www.km.ru/referats/9270E1F1284047D19696196D38462947

В средневековой скандинавской культуре отечественного читателя и исследователя традиционно привлекало ее неоспоримое своеобразие, сочетающееся со столь же несомненной близостью к культуре Древней Руси. Едва ли следует удивляться поэтому, что уже почти полвека в нашей стране столь охотно пишутся, переводятся и издаются популярные и узкопрофессиональные книги, посвященные рунам и сагам, викингам и скальдам, богам и героям северного пантеона, а скандинавистика оказывается одним из самых активных и живых направлений нашей медиевистики.

Чтó больше всего привлекает читателя или слушателя, впервые знакомящегося с этим миром, чтó сразу же бросается в глаза и запоминается надолго? Читая вводный курс лекций студентам, я обычно говорю о семи столпах средневековой скандинавской культуры, хотя цифра семь здесь, разумеется, довольно условна и отнюдь не всегда при чтении курса мы успеваем добраться до последнего из этих столпов.

Поэтическая традиция

Эддическая поэзия и стихи скальдов во многом противопоставлены друг другу и различаются как стихотворной техникой, так и кругом тем и сюжетов. Эддическая поэзия лишена авторского присутствия, ее занимает по преимуществу эпическое прошлое и, так сказать, эпическое будущее, она наполнена рассказами о судьбах мира, о божествах, великанах и предметах, обладающих собственным именем и собственным голосом. Далеко не каждое событие может быть рассказано языком эддического стиха.

пример эддической поэзии

А поэзия скальдов в куда большей степени сосредоточена на том, чтобы запечатлеть ускользающее настоящее, сковать его с помощью изощренной формы, не позволяющей произвольно менять что-либо в поэтической строфе (висе), и в нетронутом виде донести до потомков. Просуществовавшая несколько столетий, скальдическая поэзия — неоценимый исторический и лингвистический источник, но, на беду, очень часто она сохраняет вовсе не то, чего от нее хотел бы добиться современный историк. Дабы извлечь из скальдического текста нужную информацию, приходится не только раскрывать цепочки кеннингов (описательных поэтических выражений, состоящих по меньшей мере из двух слов, например: конь моря = корабль; вьюга мечей = битва и тому подобное), в которых зашифровано то или иное понятие, восстанавливать правильный, «прозаический», порядок слов, но и распутывать сложный клубок обстоятельств, в которых создавалось то или иное скальдическое стихотворение. Ведь стихотворение это зачастую возникало на глазах у участников событий, а им не требовалось пояснений, которые нужны нашему современнику, да и важность деталей, закодированных в скальдической песне, они могли оценивать совершенно иначе.

Самое удивительное, пожалуй, что у аудитории скальда не возникало, судя по всему, никаких технических трудностей с восприятием стиха. Правитель, его дружина, враги и случайные собеседники — все с легкостью умели на слух воспринять смысл и красоту сложенных скальдом панегирика, хулы или отдельной висы и немедленно оценить уровень его поэтического мастерства. В этом смысле средневековая Скандинавия была вся без исключения «обществом поэтов», где одни складывали изощренные и многочисленные стихи, а другие постоянно и весьма профессионально их обсуждали.

пример скальдической поэзии

Руническое письмо

Еще одним столпом, особенной чертой скандинавской культурной традиции, несомненно, следует признать руническое письмо. Хотя скандинавы и не были его изобретателями — руны существовали и у других германских народов, — но именно здесь, на полуострове, оно использовалось дольше всего и именно здесь превратилось в столь высокоразвитое и искусное ремесло. Подобно тому как скальд не страшился заключать свое сообщение в весьма сложную поэтическую форму, мастер рунического письма, сочетая узор и текст, передавал информацию, поневоле заботясь о ее краткости, но при этом нисколько не стремясь к простоте. Надпись рунами — при всей своей лаконичности и формульности — отнюдь не являлась тем, что в современном мире называется reader-friendly. Ее составители, по всей видимости, рассчитывали на читателя столь же искушенного, как они сами, тем более что читатель этот отнюдь не всегда и вовсе не обязательно принадлежал к миру земных существ. Подобная загадочность рунического текста не отменяет требования почти математической точности при его расшифровке и интерпретации, и это сочетание делает работу с рунами одной из самых заманчивых для исследователя-медиевиста.

В качестве примеров можно привести несколько надписей. Об одной из них рассказывается в моей книге. Это поминальная надпись, выполненная младшими рунами, которую поставили два сына по своему отцу. Я пытаюсь доказать в своей работе, что эта надпись создана от лица камня. Этот камень знает, что конкретные люди XI века, Хастейн и Хольмстейн, создали данный артефакт в память о своем отце, Фрейстейне.

пример рунической надписи

Второй пример — надпись на камне из Йеллинга короля Дании Харальда Синезубого, сына Горма — один из самых знаменитых текстов, записанных рунами.

пример рунической надписи

Есть также интересная надпись, связанная с Харальдом Синезубым, она принадлежит его жене. В ней интересно то, что а) надпись пишет женщина со славянским происхождением, но со скандинавским именем Това, б) в надписи не упомянуто имя того, по ком поставлена надпись, но тщательно указаны все родственные связи ее остальных протагонистов.

пример рунической надписи

Едва ли не самое важное, что призвана сохранить руническая формула, — это имена современников, их ближайших предков и сородичей. Перечень имен сам по себе нередко становился основой или даже единственным содержанием и для целого поэтического произведения. В прозаическом тексте саги подробный рассказ о характере какого-либо человека порой может заменяться простым указанием имен его прямых предков, чей нрав, хорошо известный слушателю / читателю, очевидным образом многое говорил и о потомке. Жизнь человека от рождения до смерти, а с точки зрения древних скандинавов, и после смерти протекала в этом родовом мире, связь же с ним обозначалась прежде всего с помощью совпадения имен у живых и умерших, варьирования имени и регулярных указаний на родство и свойствó всех, с кем приходится иметь дело в реальности и в пространстве текста. Поэтому-то имянаречение и родословие без преувеличения можно назвать еще одним столпом скандинавской культуры Средневековья.

Саги и правовая традиция

О какой бы стороне жизни северогерманского ареала мы ни говорили, невозможно построить свой рассказ, не пользуясь материалом древнеисландских саг самого разного типа — родовых, королевских и даже тех, что сами скандинавы называли лживыми, находя их при этом «всего забавнее». Саги не грешат той фрагментарностью информации и технической сложностью формы, которые мы находим в стихах скальдов и рунических надписях. Они открывают нам целый калейдоскоп лиц и событий, с которыми у нас есть возможность познакомиться весьма подробно, постепенно переходя от конунга к конунгу, от одного из его славных дружинников или отчаянных врагов к другому… Мы можем проследить несколько поколений людей, владевших одним и тем же хутором в Исландии и отправлявшихся в поисках славы и богатства, а порой и из чистой любознательности по всему миру. Лишь немногие из саг — а почти все они были записаны в конце XII, в XIII и отчасти в XIV веках — сообщают о текущих событиях и людях своего времени. Большинство из них обращены в прошлое, но не в прошлое эпическое, каковым занята поэзия «Старшей Эдды», а прошлое еще историческое, почти осязаемое, если смотреть на него сквозь призму родового единства и генеалогических связей.

Письменный текст саги, несомненно, опирался на устные рассказы, бытовавшие в предшествующие три столетия, когда подробности происходящего еще не стерлись в памяти поколений. Однако о какой бы детали быта или битвы, описанной в том или ином тексте, мы ни рассуждали, каждый раз нам придется отвечать на вопрос, родилась ли она под пером того, кто записывал сагу, приросла ли к рассказу, пока он переходил из уст в уста, или непосредственно дошла до нас из IX или XI столетия. При этом важно помнить, что составители всех саг, кроме разве что «лживых», всегда ставили во главу угла правдивость и достоверность своего повествования, вот только понимание этой правдивости и достоверности могло быть устроено у них несколько по-другому, нежели у современного историка.

Рекомендуем по этой теме:

Право в средневековой Скандинавии

Весьма существенно, что вся средневековая скандинавская традиция принадлежала к числу тех культур, где именно рассказ очевидца, устное свидетельство ценятся наиболее высоко — к нему, а не, например, к официальному документу или расписке обращаются в первую очередь при разбирательстве какого-либо спора или имущественной распри. Это обстоятельство во многом определяет облик скандинавского права той поры, которое, в свою очередь, пронизывало без преувеличения все сферы повседневного обихода. Историк-юрист прежде всего обратит внимание, наверное, на прецедентный характер этого права, на то, насколько тотальной и совершенной для своего времени была здесь соревновательность судебного процесса, сколь рано сформировалась идея необходимости следовать не только духу, но и букве закона, его конкретной формулировке, хотя самое слово «буква» не следует понимать буквально, поскольку весьма сложные и разработанные законодательные нормы долго не имели письменного воплощения и хранились лишь в головах людей. Исследователь, занимающийся социальной историей, не пройдет мимо всеобщей доступности и массовой освоенности правового знания, когда не только специально избранные законоговорители, но и множество свободных бондов (хуторян) весьма неплохо разбирались и в собственно правовой, и в процессуальной практике, а все судебные решения принимались на тинге (вече), общем собрании жителей страны или округи.

Но самое интересное, быть может, сколь разнообразными путями эта правовая культура запечатлевается в текстах, как хулительные стихи, к примеру, могут становиться предметом судебного рассмотрения или весомым аргументом одной из тяжущихся сторон, сколь большое число родовых саг напоминают своего рода наглядную иллюстрацию к тому или иному правовому казусу. Разумеется, литературу или ту протолитературу, о которой оправданно говорить в эпоху Средневековья, интересует прежде всего не удачно и сразу вынесенные решения, не нормальное течение событий, а всяческие внезапные от него отклонения, затяжные коллизии и противоречия, будь то кража сыра у соседа или предательское убийство кровного родича (тем более что одно нередко влекло за собой другое). Средневековый скандинавский нарратив заимствует из сферы права не только занимательные сюжеты, но и самые способы видения реальности, причем дело здесь не ограничивается сагами — первые авторы исторических сочинений, такие, например, как «отец исландской истории», АриТоргильссон († 1148 г.), строят свой рассказ о прошлом на основании свидетельских показаний, передающихся по цепочке, от соседа к соседу, из поколения в поколение.

До сих пор, говоря о столпах скандинавской традиции, мы обращались к целым областям культуры. Теперь же нам предстоит упомянуть об одном вполне конкретном человеке, который сам по себе является опорой и воплощением скандинавского Средневековья и всех наших представлений об этой эпохе. Это не кто иной, как СнорриСтурлусон († 1241 г.) — скальд, законоговоритель, политический деятель, создатель «Младшей Эдды», составитель «Круга Земного», наиболее полного собрания саг о королях Норвегии, сам ставший после смерти действующим лицом саги. Отчасти по собственной воле, а отчасти невольно, он прожил свою жизнь в водовороте противоречий, многие из которых ему удалось обратить во благо себе и своему делу.

СнорриСтурлусон, иллюстрация из книги «Круг Земной» (SnorreSturluson:Heimskringla, J.M. Stenersen&Co, 1899). Художник КристианКрог.

«Младшая Эдда», замечательное пособие для создания скальдических стихов, ознаменовала собой конец эпохи скальдов, но при этом именно она сохранила для нас множество имен северных поэтов и образчиков их произведений, а заодно донесла до всех читателей обширнейшие сведения о мифологии скандинавов. Сделавшись самым могущественным политиком в Исландии эпохи гражданских войн (так называемая «эпоха Стурлунгов»), Снорри погиб в своем доме от рук убийц, посланных норвежским королем, при этом сам он не участвовал ни в одном из кровопролитных сражений и, насколько мы можем судить по источникам, никого лично не убивал. Умело добиваясь сиюминутных выгод, Снорри оставался лучшим в Исландии, этой стране учености, знатоком исторического и легендарного прошлого, непостижимым образом всегда находя время для разыскания, обдумывания и записи различных сведений о старине. Будучи христианином, родившимся почти два столетия спустя после обращения страны, он с такой пристальной любовью к деталям описывал языческий пантеон и столь искусно сочетал это описание с достижениями энциклопедической традиции своего времени, что читателю немудрено было и запутаться, во что, собственно, верит автор и чему следует верить ему самому. Едва ли не обо всех знаменитых писателях принято говорить, что они опередили свое время, но Снорри как лингвист, историограф и комментатор сумел и в самом деле далеко опередить свою эпоху, полностью растворившись в наследии прошлого.

Титульная страница «Младшей Эдды» с изображением Одина, Хеймдалля, Слейпнира и других героев скандинавской мифологии. Рукопись XVIII века ÍB 299 4to, Исландская национальная библиотека.

Напоследок упомянем об еще одном своеобразном свойстве скандинавской культуры. Эпоха викингов сформировала у жителей Скандинавского полуострова особенное отношение к пространству, когда весь окружающий мир мыслился как путь, вернее, как несколько возможных путей, простирающихся в разные стороны света. Иногда непросто определить, где побывал скальд, представивший конунгу свой стихотворный отчет о дипломатической поездке, — в Швеции, на Руси или в Византии, но мы знаем наверняка, что путь его лежал на восток. Границы между державами часто оказываются вещью более чем второстепенной — значение имеет лишь направление движения и самое движение. Замечательно, что путь начинается сразу же у порога собственного дома и ближайшие окрестности воспринимаются как часть путешествия, недаром название Норвегии, казалось бы, родное для северян, означает не что иное, как Северный Путь. При этом у скандинавов был чрезвычайно развит тот способ восприятия нового, «иностранного», который существовал у многих, но далеко не у всех средневековых народов: элементы чужой культуры легко осмысляются и осваиваются ими с помощью собственных привычных слов и понятий, так что изображенный на стенах константинопольских дворцов Зевс Громовержец легко узнается как Тор, а Христос в скальдическом стихе именуется «стражем Греции иГардов (= Руси)», становясь, таким образом, на одну ступень с предводителем варягов…

Перевод стихов и надписей Фёдора Успенского, кроме «Прорицания вёльвы» (пер. В. Г. Тихомиров)

https://postnauka.ru/longreads/49467

Особенности средневекового искусства

Искусство Средневековья – это особая, очень важная ступень в культурном и художественном мировом развитии. Средневековое искусство и культурные ценности этой эпохи возникли и формировались на основе феодализма и были тесно связаны с религией. Основные религиозные догмы, в свою очередь, освящали феодальный строй и существовавшую сословную иерархию. Все это накладывало печать на мораль, философию и нравственные представления людей.

Церковь и религия в целом, стали самой могущественной идеологической силой и решающим фактором формирования средневековой культуры. Кроме того, именно церковь была основным заказчиком искусства. Религиозное мышление стало основой для формирования всего искусства эпохи Средневековья, так как духовенство на то время было единственным образованным классом.

Религия во времена Средневековья накладывала на все формы общественной жизни свой отпечаток. Она определяла даже сам характер художественной культуры. Согласно с христианскими верованиями, все земное было всего лишь незначительным отражением небесного. По сравнению с загробной жизнью земное существование было ничтожным, поэтому оно не было достойным изображения и какого-либо внимания в искусстве. Церковь понимала, что искусство и его культурные ценности оказывали огромное влияние на людей, поэтому оно нередко использовалось для наставления в вере.

Церковь внушала человеку, что тело было всего лишь уродливой тюрьмой, в которой хранилась душа. Так, христианство постепенно породило противоречивое отношение общества к духовному и материальному. Рожденный христианской доктриной образ человека утратил внутреннее равновесие и разумную ясность, характерную для героев античности. Средневековый идеал был полностью противоположным идеалу времен античности. В угоду христианской вере в жертву приносилась истинная передача физической красоты облика человека.

Все изображения, созданные художниками в это время, подчинялись установленным канонам. Духовный мир настоящие мастера умели отображать во всем его величии. Еще одной важной особенностью искусства Средних веков была его близость к народному творчеству, ведь в отличие от искусства античности, обращенного лишь к свободным членам общества, искусство и культура Средневековья обращалась ко всему народу.

Античные рабы, находившиеся вне духовной и гражданской жизни общества, сменились крепостными крестьянами, при всем своем бесправии, все же признававшимися членами общества. Кроме того, само искусство в эпоху Средневековья создавалось руками ремесленников, вышедших из простого народа. Именно поэтому в искусстве этого времени ощущались сильные народные веяния.

В Средние века сложились основы национального искусства и национальных культур, возникало большое количество школ. Этот период стал временем появления уникального народного искусства и неповторимой культуры