Отметили «замороженным виноградом»

ВЕК МОЙ

Полагаю, что прежде чем представить цикл, я должен объясниться, почему растекаюсь по древу, а не выполняю задание кратко и точно в лоб. Дело не в объёме (я бы тогда выложил другое – побольше), просто творчество каждого неотделимо от ветвистого дерева культуры, пронзающего время подобно ясеню Иггдрасиль. Стих вырванный из своей эпохи, подобен засохшей ветви, красивой, но утерявшей истинность первоначальных красок и аромат верескового мёда. А потому в лоб я раскрȯю вторую часть, а по лбу – раскроЮ; будет полба первой – варево, ~~баллада~~ баланда неуклюжих.

Часть первая

ПРЕДИСЛОВИЕ

Серебряной струной чувств прорвались стихи к листу бумаги, независимо от моего желания или не желания по прочтении книги Льва Аннинского «Век мой, зверь мой». Я впервые увидел стихи поэтов по-другому, как-то иначе, чем привык ощущать. Нет, я не стал мыслить как уважаемый автор, но почувствовал на параллельном курсе исканий мир другого Человека, и завибрировал в резонанс. Что получилось, то получилось, что не получилось, увы.

Это не творчество в обычном понимании, требующее раздачи многим, это дар – подарок моего мира конкретному человеку, который подарил мне своей книгой несколько дней счастья Понимания и одновременности бытия.

Я не могу отдать написанное лично, но свобода от соперничества в этом туре позволяет мне донести слова подобно горному эху. Я бы оставил бы только имена, но не хочу заставлять вас гадать «о ком это я?». К тому же время неумолимо стирает воспоминания о пережитом, и я опасаюсь, что и сам потом не вспомню… все звенья в цепи сильного Ангела.

ВСТУПЛЕНИЕ

Имя каждого временем мерим;

Жил серебряный век, но ещё

Этот век был отмечен: был зверем,

В Откровенья главы лёг числом.

Звенья трутся, звенят имена

Уху…

А что ты, ты услышишь?

Рускость судеб, людских доминант –

Зашифрованный в греческом идиш.

Александр (Блок)

Почерневшее серебро России –

Серебро почерневшей Руси

Разве… вера в любовь осилит,

Разве только снег серебрит.

Декабристская Офицерская –

Петроградский свинцовый взгляд…

А Любовь? Та загадка цепкая:

Авлить Каина - Сфинксов яд.

И прекрасный мир построенный –

Интеллигенции Кин Дза Дза

По Руси скиф партийным строем –

Поруссил по Руси паруса.

Только разве снег серебрит

Буквы в камне плиты могилы

У «ирландских скал» дремлет брит,

А у августа – телом стылый.

Николай (Клюев)

То ли тёща, то ли матерь,

То ли матка,… ты не знаешь;

Тощий ищет мира в хате,

В той, что мир твой отнимает.

Вторить, торить, идть… к избе…

Погорельцу место где?

Велимир (Хлебников)

Морозным поцелуем Русь.

Хвалить, и хаять не берусь.

Смирительной рубашки сеть

На небо не даёт взлететь.

Шипящий в ужасе котёнок?

Иль ярый «мяу» в пасть кота?

В крови на вилы…, … тел скирда…,

Их созерцающий кутёнок…

Николай (Гумилев)

Как «Джуманджи» с плохим концом,

А ходить в свой черёд придётся;

Из «дум-дум» полыхнёт свинцом…

…и в глазах целый мир сожжётся!

P.S.

Локи, Локи… Ай, Бальдр! АЙ!!!

Ах, колодец… В цех бесов? В рай!

Игорь (Северянин)

Там на кладбище в Талине

В сорок первом при Сталине

Роз накладкой состарили

Свежесть звука в словах.

Декабрит – вещь заразная;

Розы падают красные…

В неба воды напраслины –

Звезды падают – «– ах»!…

…………………………….

Лебединою песнею

Восходящей к Тургеневу

На Вертинского с Денеба –

…Звёзд букет на словах…

Владислав (Ходасевич)

Если б меня спросили

Есть ли там, на месте России

То, что…

… что не уместится в мой мешок.

Если б спросили, сказал,

Как мой дед Яков Брафман,

То, что…

…что у меня поляка в мешке?

Спрошу, можете мне сказать,

Чего у еврея нет?

В мешке…

…………………………..

Всё суета…, и суета сует…,

И всяческая суета…

Вы хотите узнать? Знать, а?

Что…, ч… то, что…, что-то…

……………………………….

…Эй, что у меня в мешке?

Осип (Мандельштам)

У дороги посаженный,

В небо тянется тополь:

В небо…,

в небо…

В небе…

Акрополь.

При дороге посеянное посеяно,

В каменистом месте растеряно,

Слышится слово в терниях,

Слухом полнится и потерями.

В землю…,

в землю…

В земле доброй –

Доброе деется.

Сдюжит,

Даже,

Даже если вдоль земли стелится

Эллином

Заметелило…

Отметелили…

Отметили «замороженным виноградом»

виноградари.

Борис (Пастернак)

Кому советская, а тому соловецкая;

Честь и честность – не наносное

Частной частью – частицей Ноя:

И она – одиночество.

Время вечным намётом мчится.

С меткой мести судьбы-волчицы.

Мнимую стену

Демон простёр.

Нет, не накрыло,

Тьмою крыла!

Истину скрыл он:

Жи…вой ТЫ была!

В стену поэтам

Стих бьётся…, прошло;

Множество светом

Встают на крыло.

Владимир (Маяковский)

Кто-то вешал на штык прокламации,

Кто-то в штык лепил казаков.

Время! Русь подлежит трансформации:

Барам – пули; батрак – в «Совнарком».

Эй, товарищ! Бездушно в оба

Погляди в материальный мир;

Нет, и не было Саваофа!

Но, есть партия, есть кумир.

Ложкари-пулемёты – часто…

Звук раздачи красного счастья…

Здесь земного в помине нет…

- Неземного!!!

- Шёлк пистолет.

Сергей (Есенин)

Предназначенное, предначертанное

Во все стороны, словно четверо:

Сестра ноченька – Червоточинка,

Рано вызвездит, вместо точненько;

Эдуард (Багрицкий)

Звоном гвоздей под днищем

Раскатывается, и свищет

Неуёмная необъятная силища…

Выхода!!! Выхода сила ищет!

Николай (Тихонов)

Тогда

Прерывается что-то в жизни,

Тогда

Сын не живёт с тобой в Отчизне…,

…

Скальда дар и душа на тризне.

Илья (Сельвинский)

Копытный гром по брусчатке

В колеснице боевой тачанки.

Оятско-вятская

Озвучка вязкая,

Дроблёно-связное

Звучанье рифм:

Ой, я советская

Нахалка, Светка, я!

Чихалка-хаялка,

Частушка прим.

Частить редифом

Газеллы? Фиг вам!

Хвала эдиктам,

Пал старый Рим;

Осоловело

Соловьи трели,

Нам горлом пела

Прострелянным.

(Михаил) Исаковский

От дождя чернеют чёрные качели,

Чёрный цвет, качаясь, стал ещё черней,

А на фоне плача посветлели щели,

И в сравненье стала и печаль ценней.

(Анна) Баркова

Плащ забвенья закутанной речи

В цвет костра времён Жанны д’Арк;

Слово бросить встреч встречной картечи, -

И принять напророченный прах.

Николай (Заболоцкий)

Час пик спекает вместе,

Как вскрик припева песни;

Нас в нём на светофоре –

В такт, в крик на свет в повторе:

Стайных собачек век

Шагнул, как один человек.

Крестики – перекрёстки;

Клоны шагают – тёзки:

Онучинные учёные,

Бессребреники чокнутые;

Чины на владения ленные

В электрифицированной вселенной.

От добра добра

Не искать, пора с ветра

В хмари!

Сибириада, снова где-то

Да, но не как когда-то –

Скорость света –

Другим поэтом

Весна! Лето? Нет, - это

Дата.

Алексей (Сурков)

Чуть больше брани, чем меньше

Правды в луче надежды;

Крови елей с одежды

Катится с миром прежним.

Чуть позже рубиновой почкой

Вернётся на пламя смолы

В сердечные яркие строчки,

Что смолкнуть заставят стволы.

Михаил (Светлов)

По России-Расеи

Разбросал и рассеял,

Непроглядные дали

Кочевого идальго

Обрусевшего в красной Руси.

С порубежного Дона

Октябрины Гвидона

Сказкой судей для интербригад…

Может кто-то и судит,

Только Бог не осудит

Защищавших мечты Сталинград.

Борис (Корнилов)

Сдержать жалости журавля.

Держать слёзы за зло державы.

Двадцать первый псалом царя

За кусочек от ризы Славы.

Что он жив, говорят, и пишет;

Жало смерти поглощено –

Просто, отнято от парнишки

За житейское серебро.

У эпохи – ушлой иудины

Не сыскалось монет звонаря;

Не сыскали и нет, не спутали –

Крестит плотника воля царя.

Буреломом лес – свал поленницы

Дико изгородь городит;

У души – гроши погорелицы:

Февралём вралей порошит.

Павел (Васильев)

Резать дёрнуло

Человека, народы, быка,…

В живодёрню

На крови рыжего стиха –

От уха до уха.

Судьба ольхою

Вытянула…,

дубом дыбу надыбила

Тихохонько;

Разгуляй топора – жизнь выбила

Речей проруха.

Разлил, поплыло

Качая-укачивая

С крыла на крыло

Причитание…

…А-я-я! А-я-я! Ай, я, я, я…

Ярослав (Смеляков)

Кое без сахара хавать

До дна одному.

Не делить, а спалить

Неделями тихих молитв.

Не в слезе жизнь – в лозе;

Слез в одиночество слёз след –

Одно к одному:

К одному одно привью

Очей сладостью – любовью.

Р.S.

Умирают Великие – это нормально

Нивелировать аномалии.

Кляп, пуля, под зад ногой, -

Стать пророком в земле другой,…

Непосильное им, нам по силам;

Из руки рукой стило брать силой.

Пусть пока живут мало-мальски, но…

Умирать Великим – это нормально.

Роберт (Рождественский)

Гул?

Гул…

возможно,

Но то что-то выколачивает – это точно.

Афродита?

Почему бы нет.

Бред?

Бреда никакого нет.

В принципе, даже не так далеко.

И достать до,

до добежавшей волной –

Волной стихов –

Легко.

Он?

Он!

Илион!

В дне Эллада, да! Языческий Сион. Он….Он ли?

Пигмалион!

Почему бы не…

Бред!

Галатея? Перен…, нет!!!

В принципе, да, она ничего,

Вид и стать, но…

но накатывает волной!

Прощайте все,

Всего…!

Евгений (Евтушенко)

Ёщё качаются качели,

И ёкнет сердце невзначай;

«Да» - «нет», «нет» - «да» свет от луча

На солнце проникает в щели.

Увидеть их – цена полёта.

В раскачку, милая Ассоль!

Над елями на алом взлётом

Увидел солнца я заход.

Минута и… нет «да» нет и…

«Нет», однако «да» в ответ лети-и-и…т.

Иосиф (Бродский)

Неучастие, неприятие –

Проходные и предприятия.

Нет ни гнева, ни вкуса горечи;

Коли сами такие сволочи.

Неприемлем и не меняем –

Мимо, мимо…, мир невменяем.

Мир голема безбрежной дали –

Аз из тысяч – еврейский Алеф.

И шумит кухонная вотчина –

Век трындящая ничевочина.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Под ветром времён

Падали с каплями слов

С серебряной цепи имён,

Которую Ангел сковал – Зверолов.

Сколько несказанного за кадром?

Столько смысла в словах, -

Космос в космах коней – в власах:

Белых, рыжих, чёрных, безликих – в каждом.

Имеет, - сочтёт,

Не раним под взглядами львов;

Был звериным век, но ещё

Осыпала тот век серебром – Любовь.

Где-то рассеял Бог века краски…

А как…, как сложил его Аннинский?!

Часть вторая

Продолжая сказанное, я не могу не вспомнить ещё одно имя - Владимир. Культура взращивается, если питается от чистых источников своего основания. Если же творец противопоставляет себя этому неохватному стволу, то со смертью творца школа, построенная на его наследии, неизменно вырождается в бескультурье. «У Лукоморья дуб зелёный…» - краеугольный камень русской словесности. Исторические сломы уродуют, закручивают, но не могут вырвать с корнем жизнелюбивое древо; войны – это эпидемии аморальности, они опаляют крону, оставляют кровоточащие зарубки:

«Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след,
Дуб годится на паркет, так ведь нет -
Выходили из избы здоровенные жлобы,
Порубили все дубы на гробы.