Диалогизм автокоммуникации – основа риторической рефлексии

Рассмотрим внутриличностную коммуникацию как механизм формирования «внутреннего убеждения» в процессе этической рефлексии личности.

Традиционное деление коммуникативного процесса на монолог и диалог основано на внешних условиях. Но в контексте культуры монолог – элемент локальной и линейной коммуникации, лишенной рефлексии, что наблюдается лишь в жестко институциализированных сферах коммуникации, в частности, официальной (дипломатической – протокольные мероприятия, судебной – речь судьи и в некоторых других сферах). Монолог в контексте глобальной коммуникации диалогичен, т.к. социально и культурно детерминирован.

Вспомним, что Л. С. Выготский, сопоставляя три функционально различные формы речи – письменную, устную и внутреннюю; исходной формой, занимающей промежуточное место между полюсами письменной и внутренней речи, называл устную диалогическую речь[8]. Переходным этапом от внешней к внутренней речи является эгоцентрическая речь – (от лат. еgо – «я», сеntrum – «центр круга») – речь, обращенная к самому себе, не имеющая намеренной коммуникативной направленности, не адресованная кому-либо и потому в принципе не предполагающая понимания со стороны слушающего. Считается, что такая речь затухает к 7 годам, но иногда мы встречаем такую форму речи и во взрослом возрасте, когда человек совершает какие-либо действия в первый раз, проговаривая вслух (как бы сам себе) свои действия.

Современные модели речепорождения основаны на концепции Л. С. Выготского, исходными положениями которой в полной схеме порождения речевого высказывания явились утверждения, что: а) всякое интрапсихологическое есть интериоризованное, интерпсихологическое; б) внутренняя речь есть интериоризованная внешняя речь; в) внутреннее слово во внутренней речи имеет смысл, внешнее слово в говорении имеет значение. Смысл – индивидуален, личностен, значение – социально; г) переход от внутренней речи к внешней в процессе говорения представляет собой не просто вокализацию внутренней речи, а ее переструктурирование.

Для обозначения и исследования коммуникативных актов, осуществляющихся во внутреннем коммуникативном пространстве личности, сегодня используется целый ряд понятий: «автокоммуникация» (Лотман), «внутриличностная («интраперсональная») коммуникация» (Пивоваров), «внутренний диалог» (Бахтин, Кучинский), «интрасубъектная коммуникация» (Петровский, Петренко), «интрапсихическая коммуникация» (Фрейд, Перлз)[9]. Каждое из используемых понятий конституирует адекватное для него представление о коммуникативном пространстве, которое располагается «внутри личности», «внутри субъекта», «внутри психики» и т. д. Причем, указанные понятия часто используются как синонимы, что вносит дополнительную путаницу в решение и без того сложной проблемы.

В основе классификации композиций внешнего диалога лежат предмет обсуждения, заявленный в теме диалога, и его композиция, которая зависит от типа и направленности диалога[10]. Исследователь Г. Я. Буш выделяет пять основных композиций диалога: 1) Челночная – диалог равноправных партнеров по типу вопрос-ответ, когда инициатор адресует вопрос, а отвечающий дает ответ; 2) Гирляндная – эстафетная последовательность речей, выступлений, в которых мнения излагаются с достаточной полнотой в порядке, установленном самими участниками или организаторами диалога; 3) Луковичная – осуществляется посредством включения в диалог реминисценций о других, ранее проведенных диалогах, в том числе в диалогах из фольклора и литературы; 4) Архитектоническая – диалог разворачивается по заранее разработанному сценарию, направленному на достижение определенных целей; 5) Драматическая – диалог основан на раскрытии преимущественно межличностных отношений, эмоций, воли и характеров партнеров, решении коллизий и конфликтов в личной сфере.

Традиционно диалог связывают с вопросно-ответной формой мышления и взаимодействия. В линейной коммуникации вопрос является активной силой, а вопрошающий находится в доминантной позиции. Соответственно, сам ответ выступает пассивной силой, причем отвечающий постоянно должен помнить о характере и границах выдаваемой информации. Правильно же задаваемый вопрос всегда должен быть пассивным, если мы спрашиваем с подлинным желанием узнать и найти истину, в пассивном и ожидающем состоянии. Тогда сам ответ становится активной силой, результат которой – формирование нового смыслового пространства для продолжения диалога. Гениальный мыслитель М. Бахтин определял смысл как ответ на какой-либо вопрос. Отвечая на вопрос «Что такое смысл?», М. Бахтин утверждает: «Смыслами я называю ответы на вопросы. То, что ни на какой вопрос не отвечает, лишено для нас смысла». И далее: «Смысл не может (и не хочет) менять физические, материальные и другие явления, он не может действовать как материальная сила. Да он и не нуждается в этом: он сам сильнее всякой силы, он меняет тотальный смысл события и действительности, не меняя ни йоты в их действительном (бытийном) составе, все остается как было, но приобретает совершенно иной смысл (смысловое преображение бытия). Каждое слово текста преобразуется в новом контексте»[11]. «Cмыслы» не умирают, в них «нет ничего абсолютно мертвого: у каждого смысла будет свой праздник возрождения»[12].

С позиций диалогической коммуникации речь психически здоровой личности диалогична всегда. Монолог – это вербализованный результат внутреннего диалога, поэтому в персональном, а также в институциональном дискурсе проявляется авторское «Я» как продукт постоянной рефлексии, т.е. диалогизма внутренней речи[13].

Как справедливо замечает Ю. Лотман, при переводе информации из одного кода в другой часть сообщения окажется отсеченной, часть подвергнется трансформации, потерянным окажется именно своеобразие адресанта, что и составляет особую ценность сообщения. «Положение было бы безысходным, – пишет он, – если бы в воспринятой части сообщения не содержались указания на то, каким образом адресат должен трансформировать свою личность, чтобы постигнуть утраченную часть сообщения. Неадекватность агентов коммуникации превращает сам этот акт из пассивной передачи в конфликтную игру, в ходе которой каждая сторона стремится перестроить семиотический мир»[14]. Этот конфликт обладает культуротворческой сущностью, а при попытке разрешения конфликтов возникают гениальные догадки и творческие открытия в культуре, которые кодируются с помощью знаково-символических механизмов, и круг замыкается вновь. «Только диалогическая, соучастная установка принимает чужое слово всерьез и способна подойти к нему, как к смысловой позиции, как другой точке зрения. Только при внутренней диалогической установке мое слово находится в теснейшей связи с чужим словом, но в то же время не сливается с ним, не поглощает его и не растворяет в себе его значимости, т.е. сохраняет полностью его самостоятельность как слова»[15].

В модели, описанной Ю. М. Лотманом, автокоммуникация, по мнению А.В. Харламова, может привести к внутриличностному отчуждению как первому из типов информационного отчуждения: «Несмотря на то, что местом протекания отчуждения становится духовная жизнь личности, этот процесс оказывается тесно связан с социальной средой, которая как раз и вынуждает обратиться к автокоммуникации. Вторжение извне добавочных социальных кодов происходит именно вследствие недостаточности имеющихся. Особенностью в данном случае является то, что само сообщение (информация) начинает играть казалось бы не свойственную ему функцию. Так, например, в известной ситуации, когда человек перечитывает уже известное ему произведение, он это делает не с целью вспомнить забытое, а с иной – книга оказывается стимулом для его внутренних размышлений, “внутренней речи” (Л. С. Выготский). Аналогично происходит и в случаях, когда человек ведёт дневник. Запись в дневнике оказывается не столько средством фиксации сообщения, сколько уяснением внутреннего состояния пишущего. А одним из подобных изменений может стать соответствующее изменение восприятия своего статуса и оценка его как отчуждения»[16].

Но автобиографическую книгу Н. Берберовой «Курсив мой», которую называют личным свидетельством исключительной женщины о своем времени, трудно назвать фактом внутриличностного отчуждения. Предисловие, написанное ею, можно отнести к высшим актам этической автокоммуникации, так как адресат книги – каждый читатель, воспринимаемый как «другое-Я».

К автокоммуникации личность обращается не будучи «вынуждаемой социальной средой», наоборот, это потребность самоактуализирующейся личности к самоанализу. С другой стороны, всеми исследователями давно признана терапевтически оздоровляющая функция ведения дневников как форма освобождения от навязчивых состояний, одиночества (именно дневник – одна из форм активной диалогической автокоммуникации в сети Интернет).

Порождением информационных технологий стала Интертнет-форма публичной автокоммуникации – блог (англ.blog, от web log – Интернет-журнал событий, Интернет-дневник). Это веб-сайт, основное содержимое которого – регулярно добавляемые записи, содержащие текст, изображения или мультимедиа. Для блогов характерны недлинные записи вре́менной значимости, отсортированные в обратном хронологическом порядке (последняя запись сверху). Отличия блога от традиционного дневника обусловливаются средой: блоги обычно публичны и предполагают сторонних читателей, которые могут вступить в публичную полемику с автором (в комментарии к блогозаписи или своих блогах). Возможность публикации отзывов (комментариев, «комментов») посетителями, характерная для блогов, делает блогосферу средой сетевого общения, имеющей ряд преимуществ перед электронной почтой, группами новостей, веб-форумами и чатами[17]. Другая обобщенная форма – ЖЖ – живой журнал: ««Живой Журнал», «ЖЖ» – блог-платформа для ведения онлайн-дневников (блогов), а также отдельный персональный блог, размещённый на этой платформе, предоставляет возможность публиковать свои и комментировать чужие записи, вести коллективные блоги («сообщества»), добавлять в друзья других пользователей и следить за их записями.

Современный человек для осуществления самоидентификации вынужден более активно включать свои внутренние коммуникативные ресурсы, поскольку в процессы его самоопределения вовлекаются различные системы экспертного и житейского знания, которые часто находятся в противоречивых и даже антагонистических отношениях[18]. Опираясь на мнение автора теории радикализированного модерна Э. Гидденса (согласно которому главной чертой эпохи радикализированного модерна является рефлексивность, а главной жизненной и нравственной задачей человека, живущего в эту эпоху, является разработка и осуществление избранной траектории развития своего Я, достижение состояния аутентичности), А.М. Пивоваров утверждает, что в этих условиях резко возрастают роль и значение внутриличностных коммуникативных процессов, созидающих индивидуальное Я в качестве рефлексивного проекта. Внутриличностная коммуникация является незаменимым инструментом решения этих и других подобных проблем, присутствующих в современном обществе. Понимание механизмов внутриличностной коммуникации как уникального способа самоконтроля и самоопределения, а также развитие навыков общения «с самим собой», а точнее «внутри самого себя», являются приоритетными проблемами современного человека. Речь идет о том, что в настоящее время личность необходимо должна приобретать новые коммуникативные характеристики.[19]

Внутриличностная коммуникация основана на возможности человеческого сознания представлять своего собеседника и вести с ним беседу в условиях его реального отсутствия. Коммуникантами, между которыми происходит обмен сообщениями, являются, с одной стороны, сам человек, его Я, а с другой стороны – воображаемый собеседник. Каждая из сторон диалога будет выражать определенную смысловую позицию по поводу предмета воображаемой коммуникации. Противоположные смысловые позиции, принадлежащие одной личности во внутреннем диалоге, как правило, персонализируются и становятся принадлежащими воображаемым собеседникам – конкретному или обобщенному другому, обладающим определенным статусом и ролью. Конструктивным исходом внутреннего разговора, в любой из его форм будет служить изменение самой личности. Определенные, хотя и менее осознаваемые изменения в личности порождают также процессы ассимиляции, аккомодации и автокоммуникации[20]. При этом социальное влияние осуществляется не только на разнообразных уровнях отношений общества и индивида, но и на внутриличностном уровне коммуникации, в тот момент, когда человеку необходимо произвести какое-либо самоубеждение. Внутриличностная коммуникация типичного представителя современного массового общества, человека, обладающего «внешне-ориентированным» характером, постоянно работает на социальный контроль, обеспечивая работу по уточнению ожиданий и соответствующих уточнений в своем поведении.

Аутокоммуникация интенсифицируется при наличии проблем в общении: на начальном этапе она необходима для снятия эмоционального напряжения и самоподдержки, затем – для анализа и разрешения проблемной ситуации[21]. В. В. Мацута выявила феномен интенсификации интеркоммуникации в случаях подавления аутокоммуникации, обусловленного наличием психологических барьеров, препятствующих осознанию и решению проблем (типичный пример: «общаюсь с другими, чтобы избежать разговоров с совестью»). Эмоциональная форма, в которой существуют смыслы и ценности предметов и явлений, подталкивает человека к внутреннему диалогу, направленному на «осмысление смысла». Исследователь выделяет три взаимосвязанных уровня, дифференцируемых по выполняемым функциям: а) смыслопостигающая аутокоммуникация, обеспечивающая осмысленность поведения и деятельности человека. Она направлена на раскрытие смысла предметов и явлений, например, в форме «решения задачи на смысл», что само по себе предполагает активность мышления, т.е. внутренний диалог; б) санкционирующая аутокоммуникация, обеспечивающая процессы совершения выбора и принятия решений. С ее помощью человек осознает, насколько раскрываемые им смыслы предметов и действий, направленных на эти предметы, соотносятся с более широким смысложизненным контекстом, включающим ценности и ориентиры, в том числе критерии свободы, совести, долга, ответственности и т.д.; в) ноэтическая аутокоммуникация является формой духовной работы: в ней человек, основываясь на постигнутых смыслах и раскрытых связях этих смыслов с жизненным контекстом, оказывается способным осмыслить свои ценности и экзистенциалы, т.е. выйти к постижению истинных потребностей и возможностей, собственной сущности[22].

Признаком аутокоммуникации может служить молчание в процессе диалога. В русском сознании существует стереотип, что молчание выполняет функцию выражения согласия, но молчание в русском коммуникативном поведении чаще означает не согласие, а разногласие. Разграничивая коммуникативно значимое и коммуникативно незначимое молчание, исследователи указывают на три обязательных условия значимости молчания: 1) осознанное и намеренное использование молчания со стороны отправителя, 2) осведомленность получателя о намеренном характере молчания, 3) обладание отправителем и получателем общим знанием относительно значения молчания[23]. Коммуникативно значимое молчание, посредством которого передается определенная информация от отправителя к получателю и расшифровывается последним выполняет несколько прагматических функций[24] (см. Таб. 4.) На наш взгляд, молчание в устной диалоговой коммуникации выполняет также и рефлексивную функцию – самоанализ с целью скорректировать коммуникативное поведение.

Таблица 4. Прагматические функции молчания говорящего и адресата

№	Функци молчания говорящего	Функции молчание адресата
	Медитативная функция – обдумывание следующей реплики, найти аргументы для убеждения собеседника. Акт молчания необходим говорящему для совершения определенных умственных действий.	Дисконтактная функция – попытка уклониться от общения с конкретным собеседником или вообще незаинтересованность в поддержании контакта.
	Риторическая функция –придать вес своим словам: а) анафорическая – подчеркнуть значение уже сказанного; б) катафорическая – это нагнетание ожидания, привлечение внимания к последующим словам	Эмотивно-оценочная функция – демонстрация негативной оценки сказанного
	Терминационная функция – показать, что разговор на эту тему окончен. Пауза знаменует собой завершение темы или намерение перейти к другой теме.	Медитативная функция – размышление – поиск аргументов и т. п.
	Выжидательная функция – ожидание ответа собеседника или вообще в ожидании реакции, поступка собеседника.	Терминационная функция – сигнал о том, что тема исчерпана и знаменует собой переход к другой теме;
	Эмотивная функция – переживание эмоции. Говорящий замолкает, находясь во власти эмоций. Это неспособность или нежелание говорить в силу эмоционального напряжения.	Функция выражения недоверия – собеседник сообщает о том, что он не доверяет вашим словам, сомневается в их искренности и т.п. Часто такое молчание сопровождается негативными эмоциями.
	Аттрактивная функция. В педагогической и ораторской сфере – привлечение внимания собеседника или аудитории.	Рефлексивная функция –самоанализ с целью корректировки коммуникативного поведения – Г.И.
	Функция эмоциональной замены – вербального общения. Маркер близости людей, когда слова оказываются лишними.

Таким образом, анализ рассмотренных концепций убеждает, что внутриличностная коммуникация во всех ее проявлениях работает на истинный самоконтроль, часто антагонистический направлению мышления и поведения, которое диктуется социальным контролем – внешними ожиданиями. Но поиск человеком своей индивидуальности возможен лишь при условии сохранения своего внутреннего многомерного пространства, в котором должны выражаться различные смысловые позиции, основанные на разных типах рациональности, что и может осуществляться с помощью внутриличностной коммуникации.

В коммуникации осуществляется игровая роль личности, т.к. в любой момент каждый человек может быть либо взрослым, либо ребенком, либо родителем, реализуя конкретные и значимые воспоминания, оказывающие влияние на поведение и стиль общения. Внутренний диалог может быть объяснён как взаимодействие разных эго-состояний по Э. Берну: внутреннего ребёнка, внутреннего взрослого и внутреннего родителя. Но автокоммуникация может выродиться в солипсизм – крайний эгоизм, и в цинизм, как проявление контркультурной оси в общей культуре личности, включающей внешнюю (ритуальную) и внутреннюю культуру (идейно-смысловое ядро культуры) личности.

Добавим: автокоммуникация – признак самодостаточной личности, способной волевым актом в ситуации внешнего одиночества находить выход из проблемных ситуаций: «Если тебе когда-нибудь захочется найти человека, который сможет преодолеть любую, самую невероятную беду и сделать тебя счастливым, когда этого не может больше никто – просто посмотри в зеркало и скажи: "Привет!"» (Ричард Бах). Во многих сферах юридической деятельности предполагается сужение круга общения и запрет на передачу различных видов информации, тем более принцип независимости принятия решения предполагает возрастание роли автокоммуникации юриста особенно в обыденной жизни.

Вероятно, именно в персональном дискурсе отражаются и находят свое выражение культурная самоидентификация личности и уровень сформированности «внутренней философии личности». Как в свое время писал Н. А. Бердяев, «не может быть философии о чужих идеях, о мире идей, как предмете, как объекте, философия может быть лишь о своих идеях, о духе, о человеке в себе и из себя, т.е. интеллектуальным выражением судьбы философа»[25].

Каждый рефлексирующий человек во внутренней речи многолик, т.к. в автокоммуникации (внутреннем диалоге) происходит конфликт между внутриличностными субкультурами (пуританин, гедонист, обыватель, философ) и прочими ролевыми реализациями личности, вплоть до внутреннего проигрывания гипотетической коммуникации (Вот в следующий раз я скажу так…). Яркий тип рефлексирующей личности – творческая художественно одаренная личность, в частности, художник слова.

В фундаментальных филологических исследованиях С. Аверинцева, М. Андреева, М. Гаспарова, Д. Лихачева, А. Михайлова подробно раскрыты взаимоотношения базовых категорий текста (Стиль, Жанр, Автор) в историко-культурном аспекте: смена типов художественного сознания обусловливает главные линии и направления исторического движения поэтических форм и категорий, а ведущей категорией в характерном для современной эпохи индивидуально-творческом типе художественного сознания становится категория Автора.[26]

Как пишет Н. С. Валгина, восприятие личности автора через формы ее воплощения в тексте – процесс двунаправленный. Он сориентирован на взаимоотношения автора и читателя. Модальность текста – это выражение в тексте отношения автора к сообщаемому, его концепции, точки зрения, позиции, его ценностных ориентаций, сформулированных ради сообщения их читателю. Способы выражения этого отношения и оценки избирательны для каждого автора, они мотивированы и целенаправленны. «Наиболее сложными, мучительными оказываются поиски формы представления субъекта повествования, естественно, в художественном произведении. Здесь производитель речи, реальный автор (писатель), буквально оказывается в тисках: на него давит избранный соответственно его интересу жизненный материал, желание найти максимально яркую и убедительную форму его воплощения, свое нравственное отношение к событию, видение мира, наконец, он не может освободиться от своих пристрастий»[27].

«Художественное “Я” – это гармоническая, целостная структура, свободная не только от эмоциональных, но и от смысловых напряжений. В процессе катарсиса достигается аффективно-смысловой баланс. На уровне художественной личности в целом катарсис означает снятие ценностных напряжений (познавательных, нравственных и др.). Такое снятие, особое состояние свободы, обеспечивающее “игру” духовных сил, – это всего лишь “отрицательный” момент, момент свободы “от”. Позитивная сторона катарсиса заключена в свободе “для” – для открытия, формирования “эстетической идеи” (Кант), “сверхзадачи” (К. Станиславский), которые регулируют процесс создания художественного образа, процесс творчества (…) Воображение, эмпатия и катарсис – вот те понятия, которые необходимы для характеристики психологической организации художественной личности, т.е. ее художественного “Я”». Читаем далее: «Как нам представляется, “самость” есть всеобщая черта художественной личности. И хотя, как показывает опыт, художественная “самость” отличается большей лабильностью, изменчивостью, чем “самость” биографической личности, тем не менее ей присущи определенная идентичность, преемственность и устойчивость (…) Следует только уточнить: в акте художественного творчества под эстетическим “интегралом”(М. Бахтин) выступает не только чувство или мысль и т.п., но и вся личность как особое целостное образование,что и служит одной из необходимых предпосылок ее преобразования в художественную личность»[28].

Найти описание «я» в пространстве этического можно в художественной литературе, «этой странной способности души “постоянно ощущать нестерпимую нежную жалость к существу, живущему беспомощно и несчастно”; чувствовать за тысячу верст стон, жалобу, мольбу о помощи, и готовность бескорыстно помочь, поддержать, “пресечь чужую муку” (Набоков), принести в жертву часть своей души, своего времени, совершить поступок. Все это требует особой настроенности на другого (человека, живое существо, природу), особой чуткости, чувствительности, впечатлительности, глубины эмоционального состояния, словом, всего того, что позволяет говорить о специальном “душевном” устройстве, которое и называется нравственным и которым от природы обладают единицы»[29].

Полное постижение как материального, так и духовного мира требует использования и дискурсии (логики) и интуиции. О «внутреннем убеждении» художника слова очень тонко написал известный философ М. Мамардашвили: «Художник не имеет другого критерия правильности своего пути, кроме ”внутреннего убеждения”, своего собственного или других людей, причем он еще должен – также итуитивно решить, чьи оценки, чьи интуитивные суждения стоит учитывать, а чьи нет»[30].

Анализируя книгу Юрия Олеши «Зависть», Мамардашвили назвал ее «доносом на самого себя», поскольку автор «говорит своей книгой следующее: помогите мне против меня самого; смотрите, ведь поэзия (а эквивалент поэзии – это прежде всего метафора) засела во мне, и по природе – посмотрите! – она такова, что туманит мой взгляд. Я вижу совсем не то, что есть в действительности, вижу все наоборот»[31]. Говоря о своей оценке этого произведения, философ отмечает, что, в отличие от многих интеллигентов, рассматривающих названную повесть как образец «настоящей, запретной, левой литературы», он читает в ней «отчаянный крик: спасите меня от меня самого – смотрите, какое безобразие мой поэтический дар!»[32]

Таким образом, диалог в широком смысле – « это общение с культурой, реализация и воспроизводство ее достижений, это обнаружение и понимание ценностей других культур, способ присвоения последних, возможность снятия политической напряженности между государствами и этническими группами; Он – необходимое условие научного поиска истины и процесса творчества в искусстве. Диалог – это понимание своего “Я” и общение с другими. Он всеобщ и всеобщность диалога общепризнанна»[33].

Конторльные вопросы:

1. Какие механизмы коммуникации можно использовать для саморазвития личности.

2. Что такое диалог в культуре и в коммуникации?

3. Какова роль автокоммуникации в саморазвитии личности?

4. Согласны ли вы, что в рефлексивной деятельности происходит присвоение ценностей культуры, создание образа культурного мира, преобразование личности на основе присвоенных ценностей; проектирование, самопроектирование?