Противоречия общественного познания

Социальная память — хранилище всевозможных смыс­лов: знаний, умений, стимулов, эмоций. Легко заметить, что общественные настроения, выражающие желания, симпатии, антипатии большинства членов общества, под­тверждены довольно быстрым изменениям. Популярные вчера лозунги и идеалы, сегодня забыты; привлекатель­ные недавно лидеры и общественные движения теперь кажутся старомодными и обветшалыми. Механизмы быстротечной смены общественных настроений действуют таким образом, что не допускается накопление и одновре­менное существование в актуальном общественном созна­нии противоположных стремлений и эмоций. Допустим, доверие к М. С. Горбачеву, возникшее в годы объявленной им перестройки, довольно быстро сменилось разоча­рованием и симпатиями к его оппоненту Б. Н. Ельцину, но и популярность Ельцина продолжалась не десятиле­тия. Положительность эмоционально-ориентационной неустойчивости в том, что не происходит перегрузка социальной памяти, она оперативно очищается и обновля­ется. Поэтому постоянного роста эмоционально-волевой составляющей социальной памяти не происходит. Иное дело — рациональные знания и умения. Здесь нет автома­тически действующего механизма разгрузки, и человече­ство столкнулось с кризисными явлениями, разрешение которых пока не просматривается. Кризис имеет количе­ственную и качественную интерпретации.

Количественная интерпретация заключается в следу­ющих рассуждениях. Развитие общественного познания вызывает противоречие между постоянно растущими объемами текущей информации и информационных фон­дов и физическими возможностями индивидуальной па­мяти освоить их. Это противоречие, получившее назва­ние кризис информации,особенно болезненно пережи­вается профессиональными учеными, которые сугубо выборочно и фрагментарно знакомятся с работами кол­лег из других стран, да и своих соотечественников.

В 1965 г. президент Академии наук СССР А. Н. Не­смеянов приводил следующий расчет: «Если бы химик, свободно владеющий 30 языками (условие невероятное), начал с 1 января 1964 г. читать все выходящие в этом году публикации, представляющие для него профессиональ­ный интерес, и читал бы их по 40 часов в неделю со скоро­стью 4 публикации в час, то к 31 декабря 1964 г. он прочи­тал бы лишь 1/20 часть этих публикаций. В будущем, — предсказывал А. Н. Несмеянов, — положение ухудшится еще больше, поскольку годовой прирост химической ли­тературы составляет несколько более 8,5%»[44].

Конечно, вследствие разделения труда в химии нет та­кого сверхлюбознательного химика, который нуждался бы во всех «публикациях, представляющих для него профес­сиональный интерес». Однако человеческие возможнос­ти восприятия, а главное — понимания печатных текстов, действительно сурово ограничены, и это нельзя не учи­тывать.

Очевиден ущерб, наносимый информационным кри­зисом научно-техническому прогрессу: гениальные откры­тия, может быть, сделаны, опубликованы и похоронены в недрах библиотек; расширяется дублирование исследова­ний; снижается уровень компетентности специалистов, — короче, «мы не знаем, что мы знаем» из-за отсутствия надежного контроля за содержанием фондов общественно­го знания. Ситуацию информационного кризиса не облег­чают реферативные журналы, экспресс-информация и другие способы свертывания публикаций; не помогают и автоматизированные информационно-поисковые систе­мы. Ведь сущность кризиса состоит в ограниченности вос­приятия информации индивидуальной памятью, а эти ограничения снять не удается («методики скорочтения» мало утешают).

Качественная сторона кризиса социального познания состоит в противоречивости самого знания, концентри­рованного в памяти общества. В начале XX века была общепризнана кумулятивнаямодель роста научного знания. Кумулятивность понималась как «постепенный последо­вательный рост однажды познанного, подобно тому, как кирпичик к кирпичику наращивается стена. Труд учено­го в этом случае состоит в добывании кирпичиков-фак­тов, из которых рано или поздно производится здание науки, ее теория»[45]. На смену кумулятивной концепции пришла концепция революционных переворотов в науке, отрицающая непреходящую ценность накопленного зна­ния. Вследствие нестабильности общественное знание нельзя представить в виде логически стройной и эстети­чески гармоничной структуры, это не система, а мозаика.

Мозаика отличается от системы тем, что не имеет еди­ной структуры, объединяющей элементы в системную целостность. Характеристику мозаичности культуры, данную в свое время А. Молем, можно распространить на общественное знание. Мозаичная культура, по словам А. Моля, складывается из «разрозненных обрывков, свя­занных простыми, чисто случайными отношениями бли­зости по времени усвоения, по созвучию или по ассоциа­ции идей... Она состоит из множества соприкасающихся, но не образующих конструкций фрагментов, где нет точек отсчета, нет ни единого общего понятия, но зато мно­го понятий, обладающих большой весомостью (опорные идеи, ключевые слова и т.д.)»[46]. Пример мозаичности — вузовское образование, где нет жесткой последовательно­сти и преемственности курсов.

Если присмотреться к мозаике общественного зна­ния, оказывается, что это мозаика конкурирующих и ко­оперирующих смысловых блоков. В качестве смысловых блоков выступают: теории, концепции, научные школы, доктрины, научные дисциплины, в своих локальных пре­делах обладающие хорошо развитою системностью: един­ство терминологии, методологии, целевых установок, тра­диций и т. д. Итак, общественное знание — это не жесткая система систем, а мягкая мозаика относительно устойчи­вых и самобытных смысловых конструкций.

Вследствие конкурентной борьбы мозаика обществен­ного знания не имеет стабильной структуры и постоянно видоизменяется, исключая тем самым кумулятивное на­копление. Существуют следующие типичные виды конку­ренции, можно сказать, противоречия в мозаике обще­ственного знания:

1. Конкуренция старого и нового, естественная для любой эволюционно развивающейся целостности. Этот вид конкуренции приобретает разную остроту в разных разделах общественного знания. Политическое и техни­ческое знание устаревает довольно быстро и интенсивно вытесняется в архивную часть социальной памяти; для областей искусства и философии характерно сохранение актуальности классических произведений; правовое, нрав­ственное, религиозное сознание отличается высокой ста­бильностью, доходящей до догматизма.

2. Конкуренция стилей мышления: обыденно-мифо­логический и научно-технический, образно-художе­ственный и абстрактно-рациональный («лирики» и «фи­зики»), детерминистский и вероятностный, различные стили религиозного мышления. Стиль мышления — это составная часть методологии, поэтому конкуренция сти­лей мышления отражает конкуренцию методологических учений.

3. Конфликт между различными классовыми идеоло­гиями, принимающий форму непримиримой идеологической борьбы; конфликт между религиозным и атеистичес­ким мировоззрением, между ортодоксальными и еретичес­кими доктринами.

4. Конкуренция различных ответов на один и тот же вопрос (разные способы разрешения одной и той же про­блемы). Причиной конкуренции в данном случае являет­ся относительная истинность наших знаний. Отсюда сле­дует гипотетичность большей части корпуса положительного знания, а значит, необходимость конкуренции между гипотетическими ответами на один и тот же познаватель­ный вопрос. Конкуренция такого рода принимает явную форму в дискуссиях, диспутах, круглых столах и т.п.

5. Конкуренция национальных мозаик общественно­го знания, обусловленная различием языков, этнопсихологическими особенностями, культурно-историческими традициями и пр. Например, понимание «истины» и «правды» в русской философии и западноевропейской (см. раздел 2.6.).

6. Конкуренция одинаковых ответов на один и тот же вопрос. В данном случае речь идет о дублировании резуль­татов познания, повторении уже известного «изобретения велосипедов», и т.п. Эта конкуренция обостряется, если затрагиваются приоритет или престиж (вспомним почти столетние споры вокруг изобретения радио: А. С. Попов или Г. Маркони?).

Конкурентным тенденциям, принимающим иногда разрушительный и нигилистический характер, противо­стоят кооперативные процессы, которые не упрощают мозаичность знания, а напротив, придают ей многомерность, затрудняя поиск истины.

1. Устаревшие знания не отрицаются абсолютно, а в «снятом», качественно преобразованном виде входят в состав нового знания. И. В. Гете авторитетно утверждал: «Истина и заблуждение происходят из одного источника. Вот почему часто мы не имеем права уничтожать заблуж­дение, потому что вместе с тем мы уничтожаем истину».

Поэтому преемственность выступает как один из видов кооперации в общественном познании. Архивная часть общественного знания не утрачивает общественной цен­ности, не превращается в обременительный реликт. Там хранятся объяснения нынешнего состояния дел, «зерна истины», которые могут возвратить актуальность архив­ному знанию, и в силу этого тексты прошлых эпох береж­но сохраняются в библиотечных и архивных фондах, усу­губляя кризис информации.

2. Разнообразие конкурирующих стилей мышления и разных методологических подходов расширяет выбор средств самореализации человека; эти средства не исклю­чают, а скорее дополняют друг друга. Поэтому современ­ному исследователю, чтобы избежать односторонности, нужно овладеть не одним, а несколькими методологиями и стилями мышления — задача столь же трудная, как хри­стианину понять буддизм, и наоборот.

3. Идеологические, классовые, религиозные конфлик­ты служат испытанием жизнестойкости тех или иных доктрин, и в этом отношении способствуют развитию об­щественного знания. Плохо, когда исследователь вольно или невольно оказывается втянутым в эти конфликты и утра­чивает свои независимость.

4. Конкуренция старого, утвердившегося в обществен­ном мнении знания, и знания нового, ищущего призна­ния, часто приводит к дифференциации научного знания. Дифференциации противостоит интеграционная тенден­ция, укрепляющая системную целостность науки. Важную конструктивную функцию в процессе интеграции науч­ного знания играют обобщающие науки (метанауки), син­тезирующие достижения частных дисциплин и преодоле­вающие барьеры непонимания и терминологической раз­общенности между ними.

5. Национальной обособленности противостоит тен­денция к формированию единой общечеловеческой куль­туры. Эта тенденция проявляется в создании глобальных коммуникационных систем, примером которых служит Интернет. При этом предполагается признание безуслов­ной ценности и сохранение самобытности культуры всех народов, что не разгружает национальную социальную память, а напротив, дополнительно ее отягощает, ибо в нее включаются инородные «общечеловеческие» элементы.

6. Одинаковые ответы на один и тот же вопрос пред­ставляются вредной избыточностью, когда речь идет об «изобретении велосипедов», но, вместе с тем, они имеют свою положительную сторону. Как известно, дублирование сообщений в коммуникационных системах повышает надежность передачи информации. Дублируются чаще всего сообщения, обладающие повышенной общественной акту­альностью, пользующиеся массовым спросом, и поэтому избыточность такого рода во многих случаях оправдана. Более того, она может быть полезна, когда одни и те же элементы знания представляются в документах, имеющих раз­ное целевое и читательское назначение.

Итак, содержательная противоречивость и мозаичность — характерная особенность стремительно растущих национальных систем общественного знания. Интеллек­туальные способности отдельного человека бессильны охватить многомиллионные документальные фонды, скрывающие в своих недрах высшие достижения челове­ческой культуры и «золотую жилу дальнейшего прогрес­са» (В. Буш). Возникает соблазн: нельзя ли образовать «зо­лотой фонд общечеловеческой культуры», куда включить обозримый круг наиболее выдающихся произведений че­ловеческого гения? Эта соблазнительная идея лежит в ос­нове проекта «Память мира», выдвинутого ЮНЕСКО в 1994 г. Главным камнем преткновения на пути успешной реализации проекта всемирной памяти лежит проблема отбора общечеловеческих ценностей, которые должны войти в «Память мира». Дело в том, что современникам не дано правильно предугадать будущую судьбу создан­ных сегодня творений.

М. М. Бахтин обращал внимание на парадоксаль­ность судьбы общечеловеческих духовных ценностей. Парадокс заключается в том, что «в процессе своей по­смертной жизни они обогащаются новыми значениями, новыми смыслами и как бы перерастают то, чем они были в эпоху своего создания. Мы можем сказать, что ни сам Шекспир, ни его современники не знали того «великого Шекспира», какого мы теперь знаем. Втиснуть в Елиза­ветинскую эпоху нашего Шекспира никак нельзя... Ан­тичность сама не знала той античности, которую мы те­перь знаем... Древние греки не знали о себе самого главного, они не знали, что они древние греки и никогда себя так не называли»[47].

Причина парадоксального обновления и обогащения смыслов в вечности после смерти их творцов во времени заключается в том, что в этих смыслах аккумулированы общечеловеческие духовные ценности, которые великие литераторы и художники смогли уловить и воплотить в своих произведениях. Но требуется испытание временем, чтобы последующие поколения смогли оценить шедевры дедов и прадедов. Есть опасность, что «Память мира» мо­жет превратиться в музей древностей, если человечество не овладеет методологией отличать произведения обще­человеческого достоинства от модных бестселлеров.

Выводы

1. Хранение социальных смыслов обеспечивает инди­видуальная и социальная память, причем последняя де­лится на неовеществленную (естественную) и овеществ­ленную (искусственную) части. Индивидуальной памя­ти свойственен психический хронотоп (психическое пространство и время), неовеществленная социальная память существует в социальном хронотопе (социальное пространство и время), а овеществленная социальная память принадлежит к материальной культуре, для которой дей­ствует физических хронотоп: астрономическое время и гео­метрическое трехмерное пространство. Таким образом, вы­являются три вида человеческой памяти,обеспечивающие движение социальных смыслов в различных хронотопах:

• Индивидуальная естественная;

• Социальная неовеществленная естественная;

• Социальная овеществленная искусственная.

Сопоставление этих видов по 10 параметрам приведе­но в табл. 3.1.

Обнаружилось следующее:

• Общность всех видов памяти определяется тем, что все они обеспечивают сохранение и передачу одних и тех же смыслов: знаний, умений, эмоций, стимулов; во всех случаях совпадают мнемические действия — запоминание (фиксирование), хранение, воспроизведение, забывание (разрушение).

• Различие состоит в использовании различных хро­нологических шкал, разных языков и кодов, разных мате­риальных носителей смыслов.

• Естественные виды памяти сближают эмоциональ­ная окрашенность и наличие бессознательной основы; есть аналогия между разделами памяти.

2. Принципиальное различие между групповой памятью целевых социальных групп и социальной памятью общества состоит в том, что последняя имеет слой социального бес­сознательного(генетически наследуемые смыслы), а пер­вая располагает только культурным наследием в виде про­фессионального сознания и памятников культуры.

3. Важнейшим разделом овеществленной части соци­альной памяти цивилизованного общества являются документные фонды. Документ— это стабильный веще­ственный объект, предназначенный для использования в социальной смысловой коммуникации в качестве завер­шенного сообщения.

Таблица 3.1

Сопоставление различных видов человеческой памяти

Структурные составляю­щие и свойства	Индивидуальная память	Социальная память
Естественная	Неовеществленная Естественная	Овеществленная Искусственная
1.Хронологическая шкала	Психическое время личной биографии	Социальное время	Календарное астрономическое время
2. Смыслы	Знания, умения, эмоции, стимулы	То же	Тоже
3. Разделы памяти	Образный, семантический, аффективный, моторный, самосознание	Язык, знание, самосознание, нормы, техноло­гические умения, общественные настроения	Документы, артефакты, освоенная природа
4.Мнемические действия	Запоминание, хранение, воспроизведение, забывание	То же	Фиксирование, хранение, использование, разрушение
5. Языки и коды	Перцептивные коды, концептуальные коды	Вербальный и невербальный естественный язык	Письменность, символы, искус­ственные языки, звукозаписи, изображения.
6. Эмоцио­нальная окрашенность	Есть в виде аффективного раздела памяти	Есть в виде общественного осуждения и одобрения	Противоречивое многообразие эмоций
7. Роль бессозна­тельного	Непроизвольное запоминание, хранение, забывание	То же	Отсутствует
8. Матери­альная основа	Мозговые нейронные сети	Мыслящие и действующие современники	Искусственные материалы и технические средства
9. Долго­временная память	Срок жизни индивида	Срок жизни общества	Срок физичес­кого разрушения носителя
10. Кратковременная память	До минуты	Жизнь поколения современников	Появление новых документов и артефактов

4. Современная неокультура характеризуется стреми­тельным ростом документированного общественного знания, что привело к возникновению информационного кризисав виде противоречия между постоянно растущи­ми объемами текущей информации и информационных фондов и физическими возможностями индивидуальной памяти освоить их.

5. Общественное знание — это мозаика конкурирую­щих и кооперирующихсмысловых блоков.

6. Terra incognita социальной памяти расширяется вследствие непознанности природы памяти вообще.

• Венгерский биолог Д. Адам поставил вопрос о един­стве всех видов памяти: «Разве не может быть, что мозго­вые процессы индивидуальной памяти, длительные реак­ции «иммунологической памяти» и генетическая память вида — это лишь разные аспекты одного и того же биоло­гического закона?»[48]. Нельзя ли действие мнемических законов распространить на область социальной памяти? Разве случайно сходство структурных составляющих и свойств индивидуальной памяти и естественной части социальной памяти, отмеченное в табл.3.1? Если вспом­нить, что запоминающие устройства компьютеров ими­тируют действие человеческой памяти, то не следует ли поставить вопрос об открытии не биологического, а уни­версального закона памяти?

• В литературе встречаются формулировки закона со­хранения информации,например: «информация не воз­никает и не уничтожается, а только меняет свою форму»[49]. Прямым следствием этого закона является афоризм М. А. Булгакова «Рукописи не горят!». Сохранение ин­формации не что иное, как движение ее во времени, т. е. стабильность памяти. Действительно ли информационное содержание памяти «не возникает и не уничтожается, а только меняет свою форму»?

• Постулированное К. Г. Юнгом наличие «коллектив­ного бессознательного» в виде архетипов принимается далеко не всеми учеными. Неясна роль бессознательного слоя социальной памятив различных видах социальной коммуникации. Наследуются ли генетически черты национального характераили они осваиваются посред­ством социальной коммуникации? Этническая психоло­гия не дала определенного ответа на этот вопрос.

• Возможно ли сознательное формирование общече­ловеческой памяти— «Памяти мира»? Ясно, что она не может иметь бессознательного слоя, вследствие искусст­венного своего происхождения; значит, она должна сум­мировать рациональное знание в области математики, ес­тествознания, техники, не касаясь интуитивно постигае­мых религиозных, этнических и эстетических смыслов. Как преодолеть это ограничение?

• Возможно ли разрешение кризиса информации?Не приходится рассчитывать на значительное расширение индивидуальных способностей воспринимать информа­цию. Значит, нужно идти по пути упорядочения челове­ческого знания в национальном и международном масш­табе. Что для этого нужно сделать?

• Неконтролируемый, нерегистрируемый, по сути дела, стихийный рост общественного знания приводит к его мозаичности и противоречивости.Воистину «мы не знаем, что мы знаем». Распространение электронной ком­муникации в виде глобального телевидения и Интернет не уменьшает, а напротив, усугубляет мозаичность и про­тиворечивость нашей культуры. Нет ли выхода из этого тупика?

Литература

1. Аткинсон Р. Человеческая память и процесс обучения: Пер. с англ. — М.: Прогресс, 1980. — 528 с.

2. Йейтс Ф. Искусство памяти. — СПб.: Университетская кни­га, 1997. — 480 с.

3. Колеватов В. А. Социальная память и понимание. — М.: Мысль, 1984. — 190 с.

4. Лапп Д. Искусство помнить и забывать. — СПб.: Питер, 1995. — 216с.

5. Лурия А. Р. Маленькая книжка о большой памяти. — М.: Эйдос, 1994 — 96с.

6. Психология памяти/ под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер и В. Я. Ро­манова. — М.: ЧеРо, 2000. — 816 с.

КОММУНИКАЦИОННЫЕ КАНАЛЫ

Разновидности

Коммуникационных каналов

Коммуникационный канал— это реальная или вооб­ражаемая линия связи (контакта), по которой сообще­ния движутся от коммуниканта к реципиенту. Наличие связи — необходимое условие всякой коммуникацион­ной деятельности, в какой бы форме она ни осуществля­лась (подражание, управление, диалог). Коммуникаци­онный канал предоставляет коммуниканту и реципиен­ту средства для создания и восприятия сообщения, т. е. знаки, языки, коды, материальные носители сообщений, технические устройства.

Важно обратить внимание на следующее обстоятель­ство. Коммуникационные каналы обеспечивают движение не смыслов, а только материального воплощениясооб­щений, которое выражает смысловое содержание. Причем, движение происходит в физическом (геометрическом) пространстве и в астрономическом времени. Коммуника­ционная же деятельность, как известно, представляет со­бой движение смыслов в социальном пространстве, и ре­зультатом этой деятельности является распространение просвещения, формирование общественного мнения и общественных настроений и т. д. Коммуникационная де­ятельность суть деятельность духовная, но для ее реали­зации нужны материально-технические средства, в каче­стве которых выступают коммуникационные каналы. Итак, коммуникационные каналы — материальная сто­рона социальной коммуникации.

Развитие человечества от первобытного варварства до постиндустриальной цивилизации сопровождалось по­стоянным увеличением количества коммуникационных каналов, благодаря дополнению естественных каналов, образовавшихся в ходе антропогенеза, каналами искусст­венными, сознательно созданными людьми.

Естественные коммуникационные каналы — это кана­лы, использующие врожденные, естественно присущие хомо сапиенс средства для передачи смысловых сообще­ний в физическом пространстве. Таких каналов два: не­вербальный (несловесный) и вербальный (словесный).

Невербальныйканал — древнейший из коммуникаци­онных каналов, возникший в ходе биологической эволю­ции задолго до появления человека. Он представляет со­бой наследие зоокоммуникации, свойственной высшим животным. Содержание зоокоммуникации — демонстра­ция переживаемых эмоциональных состояний — гнев, боль, страх и т. д. Животными используются звуковые сигналы, позы, движения, напоминающие жесты. Напри­мер, щенок виляет хвостом, когда он доволен, прижимает уши и оскаливает клыки, когда притворяется сердитым. Невербальный канал активно используется в процессе микрокоммуникации между людьми, и мы специально рассмотрим его особенности.

Вербальныйканал доступен только роду человечес­кому, обладающему речевой способностью, способностью пользоваться естественным языком. Подчеркнем, что ре­чевая способность — отличительный признак хомо сапи­енс, для реализации этой способности потребовались нейрофизиологические и анатомические преобразования в телесности пралюдей: образование асимметрии головно­го мозга, выделение центров управления говорением и пониманием речи («речевые зоны» в мозгу), развитие ар­тикуляционного аппарата, грациализация челюстей и т. п. Домашние животные не могут говорить именно потому, что они не имеют природных предпосылок для этого. Поэтому вербальный канал, подобно невербальному каналу, пра­вомерно считать естественным.

Формирование речевой способности (и соответствен­но — вербального коммуникационного канала) происхо­дило в процессе антропогенеза. Последовательные ступе­ни этого процесса от ископаемых обезьян австралопитеков до неоантропов — людей современного типа представле­ны в табл. 4.1.

Палеолингвисты полагают, что австралопитеки не выходили за пределы нечленораздельной речи в составе зоокоммуникаций; питекантропы (археоантропы) владе­ли примитивной диалоговой речью, состоящей из слов-предложений; неандертальцы (палеоантропы) строили простейшие грамматические конструкции, подобно мало­грамотным и начинающим говорить детям; наконец неоантропы (кроманьонцы), видимо, освоили монологовую речь со сложной грамматической структурой.

Потребность в искусственных коммуникационных ка­налах возникает тогда, когда коммуникант и реципиент лишены непосредственного контакта, не могут ни видеть, ни слышать друг друга, и в то же время существуют соци­ально-культурные смыслы, нуждающиеся в передаче в социальном времени и пространстве. Эти смыслы связа­ны, во-первых, с передачей полезного практического опы­та, во-вторых, с магическими верованиями первобытных людей. Для удовлетворения этой первичной коммуника­ционной потребности использовались два искусственных канала, которые появились если не одновременно, то срав­нительно скоро после формирования неоантропов:

• канал иконических документов— графические (на кости, на камне, на дереве) и живописные (одноцветные или многоцветные на стенах пещер) изображения;

• канал символьных документов— амулеты, украше­ния, талисманы, статуэтки, имеющие сокровенный маги­ческий смысл, а также языческие идолы и вообще изобра­жения богов.

Палеолитическое искусство, зародившееся 35 тыс. лет назад в виде резьбы по кости и дереву, уже через 5 тыс. лет представлено пещерными гравюрами и картинами, различными скульптурами, украшениями, орнаментиро­ванными изделиями. Небольшие статуэтки «палеолити­ческих венер» — символ женского плодородия — носились в качестве подвесок, были в ходу всевозможные ожере­лья, браслеты, диадемы, кольца, которые вырезались из слоновой кости и кости мамонта, составлялись из раку­шек, зубов животных, цветных камушков. Апогей пещер­ной живописи датируется 15—2 тыс. лет назад (культура мадлен), когда искусно создавались грандиозные много­цветные сюжетные ансамбли, где наряду с реалистичес­кими изображениями женщин и мужчин, мамонтов, би­зонов, лошадей, носорогов часто встречаются фантасти­ческие «химеры» в виде туловища медведя с головой волка, «дьяволята» с увенчанной рогами головой и покры­тым шерстью телом.

Таблица 4.1

Культурно-антропологическая эволюция

семейства гоминид

Гомидные характеристики	Австрало­питек группы А 5 —1 млн. л. н.	Питекантроп 1500 —200 тыс. л. н.	Неандерталец 200 —30 тыс. л. н.	Неантроп- кроманьонец 40 —15 тыс. л. н.
Объем мозга (см 3)	600 —550	950 —900	1600 —1400	1580 —1476
Прямохождение	освоено	обычно	обычно	обычно
Кисть руки	несовер­шенна	относительно развита	развита	Развита
Анатоми­ческие предпо­сылки речи	нет	речевая зона в мозгу, артикуляционный аппарат	развитие речевых и артикуляционных структур	большой подбородочный выступ, грациализация челюсти
Использо­вание огня	нет	есть	регулярно	Регулярно
Образ жизни	бродячий	стадный, полубродячий	общинный, оседлый	оседлая родовая община
Рост муж­чины (см)	120—140	150—160
Орудия	костяные, деревянные, оббитая галька	каменные аналоги топора и ножа	орудия для изготовления других орудий	разнообраз­ная орудий­ная дея­тельность
Уровень мышления	высшие приматы	эмпиричес­кий опыт, абстракций нет	есть абстрактное мышление	развитые абстракции и ассоциации
Масштабы общения	зоокоммуникация между особями	внутри стада	между общинами	между общинами
Коммуникационная деятель­ность	невербальная коммуника­ция	диалоговая примитивная речь	монологовая простейшая речь	свободное владение речью
Социаль­ная память	нет	обмен опы­том путем демонстра­ций и подражания	примитив­ный симво­лизм (тоте­мы, амулеты, украшения)	овеществлен­ная и неове­ществленная память

Коммуникационные каналы палеолитического искус­ства выполняли социальные функции, которые можно разделить на: явные,осознаваемые самими древнейшими людьми, — это магическая (культовая) функция и «педа­гогическая» функция — передача полезного опыта подра­стающему поколению; и неявные,но очень важные функ­ции — интеллектуальная — развитие абстрактного мыш­ления и эстетическая — развитие чувства гармонии, красоты, благодаря созерцанию художественно насыщен­ных произведений талантливых мастеров.

Невербальный и вербальный каналы в их неразрыв­ном единстве послужили исходной базой для формиро­вания устной коммуникации;иконический и символьный каналы положили начало документной коммуникации.Устная коммуникация и документная коммуникация — два родасоциальной коммуникации, сыгравшие опреде­ляющую роль в становлении ороакустической (словес­ной) и книжной культуры (см. далее). Исходные каналы дали толчок для появления новых искусственных кана­лов, которые по своему источнику делятся на две группы: художественные, возникшие в сфере искусства, и техни­ческие, возникшие в сфере техники.

Художественные коммуникационные каналыведут свою родословную с палеолитического искусства, но зре­лых форм они достигли в классической Древней Греции (VI—V вв. до н. э.). Перечислим их.

Музыка и танец— производные невербального канала.

Поэзия и риторика— производные вербального канала.

Театр— синтетический вид искусства, объединяющий вербальные и невербальные средства.

Графика и живопись— производные иконического канала.

Скульптура и архитектура— производные канала сим­вольных документов.

Конечно, важнейшим событием для развития цивили­зации было изобретение письменности,т. е. открытие еще одного документного канала. Письменность — результат эволюции иконического канала. Известны следующие вехи этой эволюции. Великолепная палеолитическая жи­вопись в эпоху мезолита (14—10 тыс. лет назад) утрачива­ет живость и реалистичность, схематизируется и упроща­ется. Затем следует неолитическое искусство, которое еще больше лишается образной выразительности, приобрета­ет однотипность, когда односюжетные изображения по­чти не отличаются друг от друга и превращаются в ритуальные символы[50]. Однотипность и однообразие рисунков есть признак пиктографии— рисуночного письма, отку­да прямой путь к иероглифам Древнего Египта и Месо­потамии.

Нелишне задуматься над вопросом: что послужило причиной затухания поразительного взлета изобразитель­ного искусства на заре человечества? Нельзя поверить, что перевелись гениальные художники и остались только ремес­ленники. Причина может быть только одна: те сакрально-культовые и педагогические функции, которые выполнял иконический канал, перешли к другому коммуникационно­му каналу — устной речи; выразительные потенции жи­вого слова стали достаточными для удовлетворения ком­муникационных потребностей родовых общин охотников и собирателей. В социальной памяти преимущественное развитие получила устная передача всевозможных текстов от поколения к поколению, а не трудоемкая петрография. В этом факте видна взаимозависимость документальных и недокументальных каналов, общность их общественно­го назначения.

Итак, письменность — это детище художественного канала, и вместе с тем — первооткрыватель ряда техни­ческих каналов, способствующих развитию не познава­тельно-эстетических ресурсов социальной коммуникации, а ее утилитарной эффективности: оперативности переда­чи, снижению себестоимости, повышению тиражности, увеличению дистанционности и комфортности. Рукопи­сание книг в XV веке в Западной Европе сменило ману­фактурное книгопечатание. В XIX веке произошла про­мышленная революция,благодаря которой документная коммуникация обрела полиграфическую и целлюлозно-бумажную промышленность, обеспечившую многотысяч­ные тиражи газет, журналов, книг и огромный книжный рынок.

Вместе с тем, появились технические изобретения, зна­чительно расширившие коммуникационные возможности исходных каналов: невербальный канал обогатился фото­графией, а вербальный получил звукозапись (изобрете­ние фонографа Т. Эдисоном в 1877 г.); благодаря телефо­ну (запатентован А. Беллом в 1876 г.) вербальная коммуникация избавилась от пространственных ограничений; телеграф, изобретенный еще раньше (1832 г. — русский изобретатель П. Л. Шиллинг, 1837 г. — американский изобретатель С. Морзе), позволил мгновенно передавать текстовые сообщения с одного материка на другой; фото­графия бросила вызов реалистической живописи, а кино (1895 г.) было объявлено могильщиком театра. На стыке исков изобрели радио (1895 г. — А. Попов, 1897 г. — Г. Маркони). Произошла, можно сказать, первая техническая революцияв сфере социальных коммуникаций.

XX век стал свидетелем второй технической револю­ции,плодами которой явились фототелеграф и телевиде­ние, видеозапись и компьютерная связь, электронная поч­та, выросшая в конце 90-х годов в глобальную коммуни­кационную систему Интернет. Вторая техническая революция знаменовала появление нового рода социаль­ной коммуникации — электронной коммуникации.Ста­новление электронной коммуникации еще не завершено. Многообещающи возможности мультимедиа (текст + дви­жущееся изображение + звук), ведутся эксперименты по распознаванию текстов и изображений, по речевому вво­ду и выводу информации в компьютерных системах. Мож­но сказать, что мы находимся на пороге синтезавсех из­вестных нам родов коммуникации: устной, документной, электронной.

Обзор эволюции коммуникационных каналов пред­ставлен на рис. 4.1.

В зависимости от материально-технического оснаще­ния, т. е. о<