И межличностной коммуникации

Подобно дефициту культурологического осмысления человеческой телесности, ее места и значения в пространстве социума, неразрабо­танность вопросов, связанных с телом, физическим «Я», отмечается и в изучении вопросов личности, индивида, в частности, в рамках я-концепции.

Как отмечает С. Фишер, в известной мере это связано с тем, что сама я-концепция возникла в значительной мере в связи с не­обходимостью гуманизировать образ человека, который был обеднен и упрощен биологически ориентированными теориями. А поскольку эта биологическая ориентированность была идентифицирована с изу­чением телесных функций, то решили забыть о теле как таковом, целиком [344, р. 602].

152 Глава 4. «Человек телесный» в системе социальных отношений

Однако существенность фактора телесного бытия человека, кото­рое рано или поздно осознается индивидом, обнаруживает себя как в обыденном опыте, так и в научных экспериментах; влияние собствен­ного телесного восприятия на многие личностные характеристики, в том числе поведенческие, социально-значимые — все это опреде­лило необходимость возвращения к «человеку телесному» в контексте разработки проблем личности, самосознания, психологии восприятия и т.д., а также к возвращению в научный оборот опыта и результатов исследований этого вопроса, накопленного предшественниками.

Значительное место проблема телесности, телесного опыта в связи с изучением эго-структур, занимала в концепции 3. Фрейда. Избавляясь от «низменного» аспекта этой теории, многие неофрейдистские систе­мы и теории гуманистической ориентации практически отказались и от рассмотрения фактора телесности, роли телесного восприятия, переживания в развитии личностных структур. Многие мотивационные и личностные теории стали изображать человека «просто как централь­ную нервную систему, способную к обучению» [там же].

«Одной из наиболее очевидных связок между восприятием тела и формированием я-структур является отнесение индивидом своего "Я" к некоторой пространственной точке: "Я" интуитивно воспри­нимает себя как расположенное где-то в теле. Эта "где-тость" четко не локализована. "Я", однако, не отождествляет себя с телом. Тело — это один из его объектов, существующий наряду с другими, трех­мерными объектами в пространстве. Тело — это когерентный объект, имеющий определенный контур, обрамляющий все вокруг "Я". В то же время индивид интуитивно полагает принадлежность тела к "Я". Тело — это еготело; он вроде бы осознает свою воплощенность в теле. "Я" никогда не "там", как воспринимаемая вещь; оно всегда "здесь", и здесь — это где-то внутри телесного контура» [343, р. 129-130].

Установление границ своего «Я», соотносимого с границами тела, является важным условием различных видов поведения, посредни­ком в его осуществлении. Необходимость такого определения границ проистекает из потребности индивида в личной идентичности, инте­грированности. До тех пор, пока индивид «не знает» границы своего тела и не может точно различить его от нетела, он не обладает важным элементом для структурирования других систем, которые он мог бы использовать для понимания и оценки своего телесного опыта.

Фундаментальная природа процесса формирования границ при­знана во всех основных концепциях развития. Будь то школы Фрейда или Пиаже, они сходятся в том, что первой ступенью индивидуа­лизации является осознание границ своего тела (более конкретно — обучение тому, как отличать свое тело от тела матери). Таким образом,

4. Образ физического «Я»

формированию «Я» предшествует ступень телесного выделения. Работа ряда исследователей свидетельствует, что осознание личностью этих границ оказывает влияние на различные аспекты принятия решений, на общую адаптируемость, другие формы социального поведения [464].

Проведенные С. Фишером и С. Кливлендом многочисленные ис­следования образа тела с точки зрения его границ, показали высокую корреляцию между степенью определенности границ образа тела и опре­деленными личностными характеристиками человека. Так, например, высокий уровень определенности границ в сознании характеризуется устойчивой связью с такими характеристиками индивида, как более ста­бильная адаптация, сильная автономия, выраженное стремление к эмо­циональным контактам. Низкая же степень определенности границ образа тела коррелирует со слабой автономией, высоким уровнем лич­ностной защиты, неуверенности в социальных контактах [343, р. 61-63].

Особенность тела как объекта восприятия проявляется даже на уровне формирования таких «элементарных» представлений, как ха­рактеристика размера, величины. Как свидетельствуют те же иссле­дователи, в большинстве случаев корреляция в оценке размеров тела и нетелесных объектов незначима, что говорит о различии факторов, влияющих на этот процесс.

Одной из особенностей восприятия тела, его границ, отличаю­щей его от восприятия, взаимодействия с любым другим объектом, является также существование для воспринимающего субъекта вну­тренней стороны тела, которая очевидна для индивида, но невидима, невоспринимается другими и потому нерефлексируется социально (хо­тя ее восприятие и оказывает весьма значимое влияние на социально-очевидное и социально-значимое поведение индивида). Анализ этой характеристики телесного восприятия имеет существенное отношение не только к вопросам, связанным с физическим самоощущением, здо­ровьем человека, но и к проблеме экспрессивного смысла человеческой телесности, разделенности-слитности субъекта действия и его тела.

Особое значение приобретает социокультурная опосредованность восприятия тела на уровне эмоционально-ценностного отношения. «Аффективный компонент образа внешности характеризует эмоцио­нально-ценностное отношение к своему внешнему облику и складыва­ется из совокупности эмоционально-ценностных отношений к отдель­ным телесным качествам. Каждое такое отношение образовано двумя параметрами: эмоциональной оценкой качества и его субъективной значимостью» [233, с. 51].

Эмоциональная оценка формируется как на интерсубъективном, так и на интрасубъективном уровне. На первом она строится как со­циально-компаративная оценка, как итог сравнения с другим (хуже

154 Глава 4. «Человек телесный» в системе социальных отношений

или лучше, чем у другого и т. п.); на втором — эмоциональная оценка отражает удовлетворенность индивида тем или иным качеством, харак­теристикой своего телесного имиджа; это оценка качества по шкале «нравится—не нравится», которая отражает степень соответствия его проявления, развития, выраженности тем требованиям, которые предъ­являет себе индивид.

Субъективная значимость, по определению Е. Т. Соколовой [там же, с. 52-53] определяется иерархией эмоциональных оценок, прида­нием тем или иным из них особого, центрального, интегрирующего значения, степенью влияния на глобальное, аффективное отношение к своему внешнему облику. Исследования специалистов (в том числе уже упомянутых выше) показывают, что наиболее типичными являют­ся оценки, которые охватывают следующие качества и характеристики: привлекательность или непривлекательность собственного тела, про­странственная определенность (большой—маленький); соответствие принятым в данной культуре стандартам (особенно с точки зрения маскулинности—фемининности): неуязвимость или возможность стать легкой «добычей» для внешних воздействий, ведущих к повреждениям.

Характер такого рода оценок оказывает воздействие на два других, взаимозависимых между собою, личностных параметра: степень удо­влетворенности собой и мотивированность к деятельности по «преобра­зованию» своего тела. «На основе оценок собственного тела, индивид включается в определенную активность, направленную на изменение, компенсацию неудовлетворяющих его особенностей. Он одевается со­ответственно, обращает внимание на чистоту, камуфлируется, упраж­няется, транквилизируется и т.д., т.е. различным образом воздействует на свое тело... Все упомянутые выше "стратегии" являются частью программы достижения владения своим телом» [344, р. 144].

Формирование мотивов для включения в такого рода программу произрастает из личностных смыслов, придаваемых тем или иным телесным характеристикам индивидом, и непосредственно связано с упомянутой уже корреляцией между восприятием телесности и эго-структурами; между личностными смыслами отдельных телесных ха­рактеристик (красоты, приемлемости и т. п.) и социально-одобренными представлениями о нормах, идеалах, символических смыслах этих ха­рактеристик. Приведенные Е. Т. Соколовой данные подтверждают, что существует высокая зависимость между уровнем личной депрессии и степенью неудовлетворенности телом; между удовлетворенностью телом и ощущением личностной защищенности; между успешностью самореализации и оценкой собственного тела.

Весьма наглядно проявляет себя связь между личностными харак­теристиками и образом тела в экспериментальных исследованиях среди

4. Образ физического «Я»

детей. Так, например, изучение Шаффером восприятия детей роста как одной из составляющих образа телесности показало две весьма интерес­ные зависимости: 1) более значимые личности воспринимаются как бо­лее высокие; 2) дети с низким интеллектом недооценивают себя по росту с другими детьми. Таким образом, заключает исследователь, восприятие и оценка роста (у себя и у других) — это функция от представлений о значимости, успехе и положении (наличии власти) того или иного индивида (цит. по: [440]), т.е. от социальной атрибутики телесности.

Изучение ценностного значения тех или иных телесных характери­стик человека, «веса» телесности в ценностных ориентациях личности может быть осуществлено путем выявления набора личных дискрипто-ров, характерных для представителей той или иной культуры, социаль­ной группы и т. п., т. е., через анализ основных понятий или характери­стик, с помощью которых представители изучаемой группы (групп) опи­сывают личность, а также выявление субъективных значений соответ­ствующих понятий. Акценты, которые рассматриваются респондентами при ответе на вопросы соответствующих тестов (см., например: [119, с. 121-135]), придание тем или иным качествам положительных, со­циально-приемлемых, социально-желательных знаний, и наоборот, — выявление негативной оценки других характеристик, определяют неко­торую конфигурацию, отструктурированность интересующими иссле­дователя личностным дискрипторам. А это, в свою очередь, в известной мере, является отражением иерархии ценностных ориентации культуры, групповых канонов, личностных парадигм.

Изменение и тесная корреляция личностных дискрипторов с кон­кретными социальными идентичностями весьма наглядно проявляются при рассмотрении историко-культурного процесса. Если на ранних эта­пах развития общества социальные идентичности дифференцируются прежде всего по полу и возрасту, то в ходе дальнейшего социально-экономического развития, усложнения общества все более значимыми становятся различия, детерминированные социокультурными разли­чиями. Например, в феодальном обществе, каждое сословие имеет не только свои права и привилегии, но и собственную шкалу добро­детелей; стереотипные образы духовного лица, рыцаря, горожанина, крестьянина резко отличаются друг от друга и наделяются разными качествами: благородный рыцарь, благочестивый монах и т. п. Даже внешность имеет свои черты [73].

Выделяемые черты принадлежат не индивидам как таковым, а ин­дивидам как представителям определенных социальных общностей (идентичностей). Соответственно, оценка индивида связана с тем, насколько в его внешности, поведении, образе жизни реализован, достигнут тот или иной стереотип, норматив. В свою очередь, это

156 Глава 4. « Человек телесный» в системе социальных отношений

предписывает и определенную направленность социализации, воспи­тания, дифференцируемого соответственно этим стереотипам. Ярким примером тому служат стереотипы половой стратификации, характер которых существенно влияет как на образ физического «я» индивида, так и на его соматическую социализацию, включение в те или иные телесные практики.

Так, к примеру, несмотря на ломку многих традиционных сте­реотипов в этой области — в частности, стереотипов «маскулинности» и «фемининности» [ 115], в определенных социальных группах (в частно­сти, характеризующихся низким уровнем образования или возрастными параметрами) сохраняющийся традиционный норматив мужчины как прежде всего обладателя физической силы и т. п. определяет характер сравнения «я» с такого рода идеалом и его «результирующую» в виде ориентации на обеспечивающие достижение этого идеала практики.

Многочисленные исследования, проведенные на основе популяр­ной шкалы Секорда—Джурара, которые направлены на выявление корреляции между телесным восприятием — в том числе, отдельных атрибутов тела и Я-концепцией, показали весьма устойчивые значения этой корреляции [343, р. 18-25]. Единственным, но весьма любопыт­ным исключением, было исследование Уайта и Гейера, где не было выявлено позитивной корреляции между восприятием телесных ха­рактеристик, их оценкой и Я-концепцией. Контингентом, на котором проводилось изучение соотношения этих характеристик, были 104 муж­чины из общества АА (анонимных алкоголиков). Результаты изучения восприятия тела здесь оказались таковы: в течении первых 12 месяцев трезвости происходил рост удовлетворенности своим телом, но затем значительное падение, со все большим снижением показателя. Ре­зультаты же исследования характеристик самосознания показали, что в начале периода трезвости — весьма высокая оценка себя (своих лич­ностных характеристик), а затем она очень быстро сменяется процессом снижения и уже через 12 месяцев — стабилизируется.

Если соотнести эти показатели по одним и тем же временным па­раметрам, то тенденция изменений показателей телесного восприятия и Я-концепции явно противоположны. Объяснение этого феномена, предложенное исследователями, сводится к следующему: первый пока­затель (оценка внешности) некоторое время растет постольку, посколь­ку состояние контроля за потреблением алкоголя особенно наглядно проявляется во внешности. Что же касается самооценки себя как лич­ности, то первоначально ее высокий показатель является «остаточным эффектом алкоголя», а затем на фоне трезвости — складывается более реалистическая самооценка.

4. Образ физического «Я»

Это «исключение из правил», связанное с особенностями ис­следуемых личностей, лишний раз подтверждает многофакторность характера восприятия и оценки телесности, «встроенность» этих пока­зателей в более широкую (в сравнении с непосредственно изучаемыми , параметрами) «систему координат».

Опосредованность характера восприятия тела не только индиви­дуальными, но и социокультурными особенностями, накладывающими свой отпечаток как на самого субъекта восприятия, так и на процесс рефлексии телесности, делает этот феномен существенным и чрезвы­чайно интересным не только для психологического, но и для социо­культурного анализа.

Как образно отмечает С. Фишер, тело, включенное в социальный опыт, ставшее объектом восприятия — это целый мир внутри мира. Особенности различных культур, а чаще — субкультур, определяют существенное многообразие этих миров. Даже на самом общем уровне восприятия тела, отношения к нему разные культуры задают несо­впадающие между собой парадигмы формирования образа телесного «Я» — и это относится не только к его содержательному наполнению, но и к самому факту признания или непризнания телесности, телесного опыта, «сигналов тела» в качестве значимого или незначимого феномена бытия личности. Для одних культур — это лишь «шум», «фон», который вполне может быть проигнорирован, поскольку не имеет ни малейшего отношения к сущностным характеристикам личности и общества; для других — все, связанное с телом, является важнейшей информацией о человеке и мире.

Глава 5