И вдруг горько, навзрыд, разрыдалась.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Кто мы? Где мы? Откуда мы?
- Ну и что будем делать? – спросил врач, - если всех забирать – одной машины нам не хватит.
Он в растерянности обвёл глазами добрый десяток человек, лежащих навзничь без каких-либо признаков жизни.
- И ведь что характерно, - продолжил он, едва не плача, - сплошь звёзды звёздные, да ещё и в двух экземплярах каждая.
- Конкоров в трёх, - подсказала медсестра.
- Конкоров в трёх, – повторил доктор обречённо, - нагорит мне по самое некуда, если не справлюсь с ситуацией.
- Они ведь склочные такие, - пожаловался он обитателям деревни «Грязь», окружившим болезных, лежащих на лавках, - чуть что – сразу же в суд бегут, требуют компенсации. Впрочем…. – в голосе доктора проскользнула надежда, - может они…. Не скоро оклемаются? Кома – непредсказуемая вещь. Могут очнуться через сутки, а могут – и через десять лет. А то и вовсе…
- Типун вам на язык, Семен Евграфович! – вспылила медсестра, - это звёзды! Понимаете вы – звё-зды, - протянула она по слогам, - я обожаю их! Особенно Конкорова. Лучше его только Стас Михайлов. Вот прямо за душу берёт! А вы….
- Да ладно, - успокоил её доктор, - вытащим мы их с того света, не горюй. Нам бы вот только вывезти их из Останкино.
- О-ой! Там такое происходит! – вскричала медсестра, - ужас какой-то! Конец света. Мрак.
- Всё ещё тучи? – спросила Дарья озабоченно.
- Если бы только! Гром и молния! Говорю же – вообще конец света. Лошади скачут в небе. Чёрные. Гром грохочет и молнии так и сверкают. А ещё с крыш обломки валятся и насмерть убивают. Вся Москва уже трупами усыпана.
- Ну, ты, сорока, - прикрикнул доктор, - ври, да не завирайся. Нету там никаких лошадей в небесах. Только гроза и ветер. Ну и пробки, соответственно. Так что машины «скорой» не проедут. Мы-то чудом пробились. Даже не знаю, как и быть.
В этот самый момент Галла громко чихнула и села на длинной студийной скамье.
- Кто я? Где я? Зачем? Почему? – спросила она громко и тут же рухнула обратно.
- Ну слава тебе, господи, очнулась! – перекрестился доктор, - глядишь – и остальные придут в себя.
И точно. Шоумены один за другим пробуждались, садились на лавках и вопрошали все одно и тоже:
- Кто я? Где я? Зачем? Почему?
- Память отшибло, что ли им? – спросила Дарья.
- Ничего не отшибло, - строго сказала Галла, вновь принимая горизонтальное положение, - я знаю – кто я, где я и зачем. Только не понимаю – на хрена я это делаю?
Она поискала кого-то глазами и, увидев Муслима Калкина, обратилась к нему:
- Слышь, Муслюнчик, давай не будем больше людям головы морочить. Давай признаемся, что я твоя родная бабушка.
- Галла! – воскликнул в ужасе Муслим, но тут же сдался:
- Ладно, давай бабуля.
Он вышел, слегка пошатываясь, на середину студии и упал на колени.
- Люди добрые! – завопил он со слезой в голосе, - простите нас, пиарщиков придурочных! На всё готовы были ради славы! Но признаюсь – никакая Галлуся моя не супруга мне, а токмо бабушка единокровная. Родила она маму мою в юном возрасте, школьницей будучи. И нянчила меня, когда я ещё в пелёнки гадил. За что тебе, баба Галла, низкий поклон от внука. То есть от меня.
- Это что же выходит? – выступил вдруг вперёд Филипп, - Галла снова моя? Мы можем снова обвенчаться?
- Вот уж нет! – возразила его обожаемая Галла, - этому не бывать.
- Но почему?
- Да потому! Признайся здесь, перед всем честным народом – мы с тобой спали?
- Ну…. Нет.
- А почему?
- Да. Почему?!
- Да потому, что я – мать твоя!
Филипп, как стоял, так и грохнулся навзничь во весь рост.
- Да ну вас всех! – сказала Галла и пошла прочь.
- Бабуля, подожди! – вскричал Муслим и бросился за Галлой.
- Мамуля, - подожди! – вскочил Филипп и тоже убежал.
Все, кто был в студии, растерянно смотрели им вслед.
- Звезда в шоке! – изрёк Эргей Зверев.
- Звезда в шоке! – неуверенно повторил за ним двойник.
- Материться умеешь? – спросил его Зверев.
- Н-нет…
- Идём, научу. Будешь работать двойником и на подпевках.
Зверевы тоже удалились. За ними потянулись остальные звёзды. Остались только двое в милицейской форме – двойники Максима Каверина и Дениса Стожкова.
- Ну а вы тут чего? – спросила Дарья.
- Да боимся, - нехотя буркнул двойник Дениса, - эти двое могут и в морду дать.
- Хотя мы-то причём? – оправдывался двойник Каверина, - мы люди подневольные.
Но и они, спустя какое-то время, тоже ушли. Остались только мнимые жители деревни «Грязь», которые, все, как один, с надеждой смотрели на профессора. В особенности бабушка Полины. Она ни о чём не спрашивала, но в глазах застыла такая тревога, что он не выдержал и воскликнул:
- Да не волнуйтесь вы так! Это же наше будущее! Наши потомки не допустят никакого сбоя, никакой катастро….
Он не успел договорить – в студии вспыхнул яркий свет и затем все увидели их – юных, красивых и таких счастливых, что это счастье окатило волной всех. Полина и Василий держались за руки и, так же, не разжимая рук, стали падать. Но их успели подхватить и дали им вдохнуть кислород из заранее припасённых кислородных подушек.
- Откуда вы узнали, что потребуется кислород? – спросила, очнувшись, Полина.
- Потомки нас предупредили.
Иван Антонович вздохнул.
- К сожалению, воздух в Москве далёк от совершенства. И они это знают.
- Ну как там? – бросилась к Полине бабушка.
- Там? Там…. Нет слов.
- Слов нет, - поддержал её Василий, - но есть видеоплёнка.