Регулирующие принципы цивилизации

Многие ученые, относящиеся к классической традиции сравнительного изучения цивилизаций — от Н. Данилевского и О. Шпенглера до Л. Дюмона и Ш. Эйзенштадта, — выделяют в каж-

дои цивилизации или типе цивилизаций особый регулирующий принцип. Недавним примером рассмотрения регулирующих принципов на историческом материале является работа японского ученого Т.С. Лебры*, который проводит различия между двумя типами этоса: западный однолинейный детерминизм и японский интерактивный релятивизм. Однолинейный детерминизм предстает как разомкнутость, дихотомия и иерархия причин; интерактивный релятивизм — как взаимосвязь, преемственность и взаимообусловленность образующих компонентов.
Но можно ли объяснить всю символическую структуру цивилизации, исходя из единого принципа? Ответ, конечно, должен быть отрицательным, так как регулирующий принцип это аналитическая абстракция, в понимании которой различные наблюдатели подчеркивают значение разных аспектов; и в каждой цивилизации могут одновременно действовать несколько регулирующих принципов.
Так, в западной цивилизации центральной проблемой является отношение индивида к социальному целому и присущий ей существенный принцип (сформулированный еще П. Абеляром) выражается преимущественно в более высоком значении индивидуальности, чем целостности. Однако если рассматривать в качестве центральной проблемы соотношение добра и зла, как это принято во всех монотеистических религиях (кроме, может быть, восточноазиатских), то мы увидим выражение западного принципа (особенно начиная с периода погони за ведьмами в XIV в.) в том, что идеологический дуализм угрожает, с одной или другой стороны, подорвать установленную социальную иерархию. Такова, например, антиномия Бог—Сатана, имеющая широкий ряд секулярных соответствий: рациональность—эмоциональность, природа—мастерство, левое—правое, феминизм—патриархальность и т.д.
Проблема соотношения между верой и властью, ценностями и фактами также была центральной как для Запада, так и для ислама. Однако западное решение, больше чем где бы то ни было, сводилось к взаимному признанию легитимности разделения «Богу — богово, а Кесарю — кесарево», принципа, постоянно присущего христианству, хотя формально институционализированного только в XVIII в. и ставшего особо почитаемым в либеральную эпоху.
Если цивилизация содержит несколько регулирующих принципов, то важным вопросом становится их соотношение. Может ли один принцип рассматриваться как постоянно возвышающий-
См.: Lebra T.S. Japanese Patterns of Behaviour. Honolulu, 1976.

ся над другими, как регулирующий процессы, воздействующие на другие принципы? Или же все регулирующие принципы могут рассматриваться как «имеющие каждый один голос», и все участники решают на основе «консенсуса» и «мажоритарного голосования», один из которых будет наиболее влиятельным в той или иной сфере культуры в данное время.
В этом случае единство культуры обеспечивается постоянным полилогом между различными регулирующими принципами, к которому другие могут быть допущены как в некий клуб на основании «голосов» тех, кто уже в нем состоят. Именно в этом направлении движется современный Запад. Этот путь, возможно, объясняет постоянную внутреннюю динамику и внешнюю экспансию западной цивилизации, по крайней мере начиная с XVI в., лучше, чем любой базисный принцип или способ социальной организации.

Формативные типы сознания

В истории цивилизаций следует выделять пять структур сознания. Первая — архаическая как первичная, экстрасенсорная, сохраняемая в глубинных значениях корневых слов и полуосознанных ассоциациях. Вторая — магическая структура как восприятие бытия вне пространства и времени в постоянном контакте со всеми вещами, которые представляют равную ценность. Третья — мифическая структура сознания, построенная на временном измерении, с которой связаны представления о душе как путнике, идущем сквозь время. Мир разделяется на взаимозависимые неантагонистические оппозиции. Вместо властного отношения к окружающей среде, как это принято в магической структуре, предпочтение отдается принципу откровения. Четвертая — ментальная (рациональная) структура, ориентированная на измерение линейного пространства. Ей соответствуют понятия целенаправленной мысли, индивидуальной воли и обязательной причинности. Концепции организуются в форме рациональных оппозиций, «борьбы» между антагонистическими альтернативами. Реальность разделяется на различные поля и соответствующие дисциплины. Возникает возможность установления иерархии уровней регуляции и движения по восходящей и нисходящей. И наконец, пятая — интегральная структура сознания, в рамках которой в настоящую эпоху вырабатывается многообразие перспектив внешнего мира через их интуитивное восприятие со всех возможных точек зрения.
Этот подход к проблеме культурной интеграции учитывает как изменения внутри цивилизаций, так и присутствие на разных уровнях символической структуры взаимно несогласованных форм. Это

может быть особенно важным для понимания современной цивилизации, представление о которой как бы требует от ее участников отказа от понятия жизненного значения более ранних уровней организации бытия.

Комментарии

Данные фрагменты приведены из книги В. Каволиса, опубликованной в 1995 г., ставшей итогом его исследований в области общей теории цивилизаций в рамках общесоциологического направления, как одного из наиболее влиятельных направлений, к которому примыкает ряд ученых Международного общества по сравнительному изучению цивилизаций (США), в котором В. Каволис был президентом в период с 1977 по 1983 г.
Первое важное положение, сформулированное В. Каволисом, относится к тому, что цивилизация — это соединение духовных (символических) компонентов и определенных институтов. В рамках такого соединения существует значительное многообразие компонентов, уровней, которые необходимо учитывать для выяснения характера цивилизации. Предметом изучения становятся не только «выдающиеся» явления и личности, но и обыденные проявления культуры и события. Формулируемые В. Каволисом вопросы вновь показывают актуальность проблем, поставленных еще П. Сорокиным. Первая проблема — целостность и формы интеграции цивилизации, состоящей из столь сложных, часто разнородных элементов.
Вторая проблема состоит в том, чтобы объяснить происходящие в цивилизации изменения при сохранении ее общего облика. В. Каволис обращает внимание на необходимость изучения «символических конфигураций» цивилизации, предстающих не как конкретный текст культуры, а как ее общий исторический контекст, вбирающий в себя обширное достояние исторической «памяти». Оперируя понятием «текст», В. Каволис в сущности вкладывает в него то содержание, которое нередко передается через термин «код», т.е. упорядоченный тип, конфигурация основных элементов культуры (норм, смыслов, ценностей и знаний), функционирующих не только в реальном времени, но и в историческом плане как культурное достояние. В этом общем тексте исследователь должен видеть как общие, универсальные формы организации цивилизации, так и специфику конкретного устроения данного общества.
В. Каволис дает в социологических формулировках выражение того важного обстоятельства, что цивилизация представляет собой некоторое надличностное и надгрупповое начало, придающее некоторую общую определенность обществу, вмещающую разные компоненты и варианты, но тем не менее предстающее как некоторая исторически изменяющаяся целостность.
Это общее начало, столь разнообразное по своей внутренней структуре, должно иметь некоторый регулирующий принцип, которым, как предполагается, должна выступать высокая идея. Однако, как иллюстрирует В. Каволис на материале разных цивилизаций, разнообразие идейного содержания и его историческая подвижность делают необходимым опять-таки выяснение некоторых типов конфигурации («типа самобытности»), в которых создается исторически устойчивое соединение противоречивого содержания и ориентации, оказывающих воздействие на реальную жизнь общества, но в свою очередь испытывающих воздействие с ее стороны.