Нически связанный, как оказывается, с традициями русской общинности и соборности.

Эти инверсии еврейского сознания знаменательным об- разом проявились не только в России. Сравнительно недав- ний пример этого дает Германия. Еврейские интеллектуалы из Франкфуртской школы — Т. Адорно, Э. Фромм, Э. Френ- кель- Брунсвик, Д. Левинсон — сразу же после американской оккупации Германии после Второй мировой войны сформи- ровали исследовательский проект — «Авторитарная лич- ность»7, где доказывали неразрывную органическую связь фашизма с немецкой национальной традицией и менталите- том. Оказывается, корни фашистского менталитета заложе- ны были еще в эпоху Реформации, а главным предтечей фашизма является Лютер. Словом, невозможно преодолеть фашизм в Германии, не разрушив само ядро немецкой наци- ональной традиции — ее протестантский архетип.

Проходит некоторое время, Германия из главного оппо- нента Америки превращается в ее главного союзника и парт- нера. И вот теперь еврейские интеллектуалы вспомнили о теории М. Вебера, касающейся протестантских предпосылок капитализма, и, таким образом, протестантская аскеза из во- площения нацистского зла превратилась в едва ли не глав- ную предпосылку всех либеральных добродетелей — от ры- ночной экономики до правового государства.

А воплощением тоталитарного зла отныне выступает русский народ с его общинными традициями и менталите- том. Русская община, наряду с византийским наследием и православной соборностью, фигурирует в роли колыбели со- временного тоталитаризма. Таким образом, борьба с совет- ским тоталитаризмом, как некогда борьба с нацизмом, вы- ливается в форму глубинной этнической чистки, совершаемой по указке и под присмотром «победителей». Экономический, социологический, политологический анализ подменяется своеобразной расистской антропологией, назначение кото- рой — изобличить неисправимую туземную наследствен- ность, якобы ставящую русский народ в непримиримо кон- фликтное отношение к демократической современности. Большевистская революция подается как общинная рестав-

Искушение глобализмом 87

Рация, а русское крестьянство — как восставшее против со- временности большинство ностальгических общинников, навязавших городскому меньшинству идеал реставрирован- ной азиатчины.

Для этой сфабрикованной идеологической версии исто- рические факты не имеют значения. Фактом же является то, что крестьянское большинство России с треском провалило большевистскую партию на выборах в Учредительное собра- ние в ноябре 1917 года. Тоталитаризм в России шел из города в деревню, из столичных центров — в провинцию, от заем- ной западной теории — к политической практике, а не на- оборот. Победа большевизма, как и победа нынешнего «ли- берализма», связана с превосходством организованного сто- личного меньшинства, к тому же пользующегося мощной зарубежной поддержкой, над разрозненным провинциаль- ным большинством. При этом большинство отнюдь не явля- лось ретроградным. Большевистские узурпаторы, прячущие свою диктатуру за фасадом «республики Советов», взялись соблазнять крестьянское большинство вовсе не реставра- цией общины. Они соблазняли крестьян как «мелкобуржуаз- ных собственников», стремящихся получить землю в свое частное пользование. Соответствующий эсеровский лозунг и был временно взят на вооружение большевиками в манипу- лятивных целях.

Когда же комиссары укрепили свою власть, они повели войну с крестьянской «мелкобуржуазной стихией», воору- жившись идеалом рационально организованного машинопо- добного общества. Этот большевистский модерн вскорости принял облик гигантского концлагеря.

Выдавать, как это делают сегодняшние «либералы», кро- вавую вакханалию Гражданской войны и насильственной коллективизации за стихийную самодеятельность «общин- ников» — значит снабжать алиби палачей, сваливая всю вину на их жертвы. Но это алиби выдается не случайно. И больше- вистская модернизация, и нынешняя «либерализация» осно- ваны на русофобии, питающей их демоническую энергетику. И вчерашний и сегодняшний режимы — это режимы граж- данской войны меньшинства с большинством, что и объяс-

88 А. С. Панарин

Няет их кажущуюся столь загадочной современную пере- кличку.

Почему же Западу показался таким правдоподобным ли- беральный донос на российское большинство? Во-первых, потому, что Западу выгодно сегодня представить свою побе- ду в «холодной войне» не как новый империалистический передел мира, а как торжество демократической современ- ности над темными силами агрессивной архаики. Во-вто- рых, потому, что Запад вступил в сговор с нашими номен- клатурными приватизаторами собственности, рассчитывая в обмен на свою поддержку получить компрадорскую сговор- чивость в деле перераспределения постсоветских территорий и ресурсов. «Чикагские мальчики» в России приложили свою руку к составлению того доноса на русский народ, который был верноподданнически отправлен в Америку.

Как только они разъяснили всей передовой обществен- ности, что русский национальный менталитет и традиция — главное препятствие рыночных реформ, стала «вполне объ- яснимой» политика отлучения народа от приватизации. Ре- форматоры и рады бы поделиться с народом собственнос- тью, но он, во-первых, не готов ее брать по причине своей неискоренимой общинности и соборности, а во-вторых, ему и рискованно ее доверять — распылит и промотает в полном соответствии с духом национальной «стихии». Словом, и в деле экономического, и в деле политического строительства правящие реформаторы зарекомендовали себя в качестве не демократов, уважающих суверенитет народа, а глобалистов, глядящих на этот народ с одной только им доступной гло- бальной высоты.

И вот здесь-то и срабатывает злосчастная закономер- ность: как только модернизаторы, пренебрегая националь- ным уровнем, вооружаются исключительно глобальной пер- спективой, их реформаторские практики обретают страннос- ти последовательного контрмодерна.

В самом деле, чем ознаменовалась так называемая «шо- ковая терапия»? Модернизационная теория знает подобные шоки: речь идет о кризисе, охватывающем устаревшие отрас- ли и профессии, депрессивные регионы. Аванпосты про-

Искушение глобализмом 89

Гресса — наукоемкие производства и «полюса роста» разви- ваются за счет чувствительных потрясений на экономичес- кой «периферии». Таковы представления модернизационной классики. Но что мы имеем в результате доктринальной на- стойчивости наших модернизаторов?

Главными жертвами их политики оказались именно аванпосты постиндустриального прорыва, ранее созданные в России. Наиболее быстрыми темпами уничтожались науко- емкие производства, сокращались ассигнования на науку, культуру и образование. Климат, насаждаемый «реформато- рами» в российском обществе, отмечен каким-то загадочно последовательным вызовом Просвещению.

Просвещение требует повышения доли образованной молодежи в обществе и отодвигание сроков ее вступления в профессиональную жизнь; наши реформаторы постарались отсечь молодежи доступ к инфраструктуре просвещения, вернулась к практике эксплуатации детского труда (законо- дательно разрешено его использовать с 14 лет), сузили сферу общетеоретической подготовки в пользу ремесленничества. Везде, где процветал дух научно-технического эксперимен- тирования и новационных дерзаний, они поспешили пога- сить его, объявив несостоятельным по критерию рыночной рентабельности. Самой читающей в мире нации настойчиво навязывают импортированную американскую культуру «ко- ротких фраз» и беззастенчивого примитива, эксплуатирую- щего сферу человеческих инстинктов. Просвещенческий тип рацио с его высокой пытливостью вытесняется типом, живу- щим примитивными рефлексами и откликающимся лишь на сиюминутно интересное или полезное.

Складывается нешуточное впечатление, что где-то там на глобальном уровне принято решение, что «эта страна» недо- стойна высших достижений Просвещения, ее удел — постав- лять дешевых рабов для господ из числа «золотого миллиарда». Вместо единого большого пространства модерна насаждает- ся мозаика изолированных, никак друг с другом не общаю- щихся пространств; вместо высоких универсалий Просвеще- ния — местнические амбиции и распри, всеобщая враждеб-

90 А. С. Панарин