Противостояние Царства и Священства, холодного госу-

Искушение глобализмом 83

дарственного управленческого бюрократизма и теплой (даже горячей!) жреческой опеки отражает ветхозаветная книга

Я Царств. Когда в ответ на просьбу народа, уставшего от то- тальной жреческой опеки и желающего хотя бы некоторые сферы социальной жизни предоставить ценностно-ней- тральному («рационально-бюрократическому») контролю государства, правитель Самуил обратился за советом к само- му Богу, тот ответил ему в духе пессимистического реализма

«Послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе: ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царство- вал над ними» (Библия, I Царств, 8: 1—22). С тех пор еврей- ское сознание хранит ностальгию по подлинному социуму, не ведающему внешних установлений царства, но повиную- щегося лишь внутренним установлениям Священства.

Вся идейно-политическая история большевистской госу- дарственности представляет собой эту антиномию Царства и Священства, бюрократической управленческой рациональ- ности и жреческой партийной идейности. Растущее погло- щение государства партией вполне соответствовало этому ветхозаветному архетипу, ориентирующему на вытеснение Царства жречеством как на высший социальный и культур- ный идеал.

СЦЕНАРИЙ ДЛЯ РОССИИ

Сегодня, в постсоветскую эпоху, эта диалектика сверх- модерна, оборачивающегося сверхархаикой, снова воспро- изводится под давлением тех, кого неистовый реформацион- ный темперамент увлек на путь радикал-либерализма. В 1917 году еврейский большевистский авангард решился радика- лизировать социалистическую идею, переводя ее из сферы стихийного национального самоопределения в русло стро- гой жреческой ортодоксальности глобалистов Третьего ин- тернационала. В 1991 году демократический еврейский аван- гард, с не меньшим подозрением относящийся к стихийному народному капитализму (массовой экономической самосто- ятельности), чем большевики — к народному кооперативно- му социализму, решается радикализировать классическую

84 А. С. Панарин

Либеральную идею, подчинив ее строгой букве нового вели- кого учения — «чикагской школе». Мне не раз уже приходи- лось писать о том, что собственно социальные и социально- экономические предпосылки народного капитализма в Рос- сии к 1991 году имелись.

Банковские вклады населения еще в начале 80-х годов в сумме приближались к 500 миллиардам рублей (в ценах того времени). На складах предприятий хранилось так называе- мых неликвидов (неустановленного оборудования) пример- но на эту же сумму. Если бы наши реформаторы позволили встретиться этим двум потокам посредством свободной про- дажи неликвидов, а также таким формам поощрения массо- вой предпринимательской инициативы, как лизинг (аренда оборудования) и поощрительная кредитно-налоговая поли- тика, экономическая революция народного капитализма могла бы состояться в России. Она вполне была подготовле- на и происшедшим к тому времени сдвигом в системе массо- вых ценностей. Большинство опрошенных в 1992 — 1993 го- дах респондентов на вопрос о своем главном жизненном кредо ответило: «Быть самому себе хозяином». Однако эта народная экономическая революция так и не состоялась в России. Вместо этого товарищи по партии на своем закрытом (от народа) партийном собрании приняли решение о номен- клатурной приватизации, что предполагало экспроприацию вкладов населения и монополизацию предпринимательской деятельности лицами, попавшими в заранее составленный список.

Прежде чем объявить приватизацию, «отпустили цены»; запущенная таким образом инфляция в считанные недели опустошила сбережения народного большинства. В не мень- шей мере этому способствовало превращение безналичных счетов в наличные, владельцами которых оказались заранее утвержденные лица из партийно-комсомольской и гебист- ской номенклатуры

Я далек от мысли приписывать этот замысел наследни- кам древнего эзотеризма. В основе номенклатурной прива- тизации лежала не доктринальная ортодоксальность, а самая низменная прагматика номенклатурной касты. Только в об-

Искушение глобализмом 85

Мен на новый статус собственников эта каста согласилась сдать старый строй.

Но еврейским максималистам-ортодоксам нового свя- щенного текста (на этот раз либерального) принадлежит здесь своя незаменимая роль. В самом деле: как бы выгляде- ла номенклатурная приватизация без необходимого идейно- теоретического аргумента? Обыкновенным воровством гос- собственности теми, у кого по должности находились ключи от государственных закромов. А уж злостное ограждение процесса приватизации от «посторонних», которые и пред- ставляют сам российский народ, выглядело бы и вовсе нели- берально, не в духе «открытого общества».

Вот здесь и подоспело новое «великое учение». Вообще говоря, заимствование отдельных теорий, в особенности ин- струментального характера, типично для модернизационных периодов. Но что при этом делает национальная интеллиген- ция? Она, во-первых, старается адаптировать импортирован- ное учение к местным условиям, не стесняясь его модифи- цировать; во-вторых, в случае решительного расхождения за- емной теории с местным опытом она безусловный приоритет отдает реальному опыту.

Совсем иначе вели себя талмудические ортодоксы. Вмес- то того чтобы адаптировать теорию, смягчая ее доктриналь- ные крайности, они, напротив, со сладострастием акценти- ровали эти крайности, а реальную жизнь, связанную с наци- ональным культурно-историческим наследием, объявляли патологией, подлежащей искоренению.

При этом заемные теории менялись, в том числе и на прямо противоположные, но принципиальное противостоя- ние почве, народному опыту и даже простому здравому смы- слу неизменно повторялось. Когда в моде была марксистская теория, ее большевистские внедренцы в России противопо- ставляли ее национальной мелкобуржуазной стихии, порож- дающей капитализм «ежедневно, ежечасно, повсеместно и в массовом масштабе» (Ленин). Когда же идеалом вновь стал капитализм, а пугалом — социализм, то было объявлено, что именно русская национальная почва изначально антикапи- талистична и порождает патерналистский социализм, орга-

86 А. С. Панарин