Что происходит, когда потока нет

По всем данным, когда человек в состоянии потока действует на пике своих возможностей, его внутреннее ощущение благополучия возрастает, и у него появляется больше возможностей положительно воздействовать на общество. Во всех случаях поток представляется двигателем эволюции, ведущим нас на более высокие уровни сложности. Но что происходит, если человек не может в полную меру задействовать свои способности, если перед ним открывается слишком мало возможностей либо их реализация представляется ему слишком сложной задачей и поэтому поток оказывается недостижим?

В такой ситуации люди обычно обращаются к бесполезной или разрушительной деятельности. Поиск удовольствия ведет к энтропии, а не гармонии. Яркий пример тому — детская преступность142, столь быстро распространившаяся в богатых предместьях США. Ее основная причина — эпидемия скуки, поразившая множество подростков: им нечем заняться в своих «стерильных» районах. «Назовите что-то более кайфовое, чем забраться в чужой дом, пока его хозяева спят, и стащить драгоценности, — говорит молодой человек из богатой семьи, арестованный за квартирную кражу, — и я этим займусь. Но у нас больше нечего делать». Конечно, если бы этот юноша осознал имеющиеся возможности, он, несомненно, нашел бы чем заняться. Например, он мог бы играть в теннис, читать, стать добровольцем в общественной организации, ходить в походы, научиться водить машину, изучать иностранные языки. Но чтобы все это вызывало интерес, требуются, в частности, примеры для подражания, а среди его взрослых знакомых очень мало кто способен вовлечь молодого человека в сложные виды деятельности.

Не будет преувеличением сказать, что причина великого множества проблем нашего общества — отсутствие потока в повседневной жизни. Различные виды химической зависимости, несомненно, отражают стремление искусственным образом восстановить некоторые аспекты оптимального опыта. Алкоголь, кокаин, героин изменяют наше восприятие новых возможностей или своих способностей и позволяют на некоторое время почувствовать себя так, словно мы уравновесили то и другое. Но искусственно вызванный поток опасен в двух отношениях: во-первых, он не требует напряжения сил и поэтому не поднимает на новую ступень сложности, а во-вторых, вызывая физиологическую зависимость, он стремительно усиливает энтропию на индивидуальном и групповом уровнях.

Еще один признак того, что повседневная жизнь почти не вызывает состояния потока: культура становится слишком зависимой от пассивных, ненужных развлечений. В идеальном обществе каждый человек должен резать по дереву, ткать, писать компьютерные программы, рисовать, рассказывать истории, петь и танцевать. Там едва ли возникла бы потребность в профессиональных артистах, чья задача — отвлекать людей от монотонности их повседневных занятий. На Бали или в отдаленных европейских деревнях можно найти примеры, приближающиеся к этому идеалу. Там все занимаются различными ремеслами, причем на высоком уровне. Но к сожалению, есть много ярких противоположных примеров: сразу вспоминаются древнеримские цирки или гонки колесниц в Византии периода упадка. В нашей культуре тоже расплодились мемы-паразиты, внешне подражающие потоку, однако не приносящие полезных результатов. Мы уделяем очень много внимания музыкальным записям, видео, телевидению, фильмам, бульварной литературе, низкопробным журналам. Они доставляют некое подобие удовольствия, однако, не требуя никаких умений, лишь забирают энергию, но не способствуют сложности.

Можно сказать, что как вид мы зависимы от потока. Именно это состояние позволило нам развиться и стать теми, кто мы есть. И именно благодаря ему мы сможем достичь еще большей сложности в будущем. В идеале мы способны получать глубочайшее удовлетворение от решения подлинно сложных и интересных задач в повседневной жизни, на работе, в семье, в творческой деятельности, дружбе. В противном случае мы так и будем создавать суррогаты вроде химических веществ или ритуалов, наполняющие наше сознание призраками потока. А ведь некоторые из этих суррогатов очень опасны, поэтому нам просто необходимо отыскать в нашей повседневности возможности для переживания потока.

ПОТОК В ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ

Невозможно объективно измерить, находится ли человек в состоянии потока, подобно тому как мы измеряем температуру тела или определяем высокий уровень холестерина. Однако есть два параметра, позволяющие надежно определять частоту и силу потока. Первый опирается на интервью и структурированные вопросники, выясняющие у респондентов, испытывали ли они когда-либо чувство глубокой сосредоточенности, полной вовлеченности и т. д., и если да, то как часто. По результатам, полученным при помощи этого метода, около 87 % взрослых американцев испытывали состояние потока, а оставшиеся 13 % утверждают, что оно им совершенно не знакомо. У тех, кто знаком с потоком, такое состояние возникает с очень разной периодичностью143: одни заявляют, что входят в него реже одного раза в год, другие — что несколько раз в день.

Люди, редко сталкивающиеся с состоянием потока, не слишком довольны своей работой, и для того, чтобы испытать радость, им нужны развлечения. И наоборот, людям, утверждающим, что поток приходит в их жизнь ежедневно, семья и работа приносят удовлетворение. Вот пример 48-летнего мужчины и его 17-летнего сына из Северной Италии (опрошены командой Массимини). Оба они работают на механических ткацких станках, принадлежащих многим поколениям их семьи. Каждый из них назвал ткачество деятельностью, максимально приближающей его к состоянию потока. Сначала отец описывает непростую задачу — следить за дюжиной одновременно работающих станков, чтобы в них не кончилась нить и чтобы они не остановились:

«Трудно сосредоточиться на чем-то одном. Я стараюсь, чтобы все было под контролем. Исправляю неполадку в станке, а сам уже думаю о другом, в который надо вставить нить или сделать еще что-то. Иногда нить заканчивается. Я всегда стараюсь это предвидеть… Как бы то ни было, во время работы я сосредоточен».

Сын-подросток назвал своим самым приятным переживанием «видеть, как станок заработал, и понимать, что это сделал ты». У него два любимых занятия — на неделе работать, а в субботу развлекаться с друзьями. Вот как он описывает свои ощущения во время работы: «Когда я работаю на станках, я очень сосредоточен: я здесь — и все. Ведь если будешь думать о чем-то постороннем и отвлечешься, то совершишь ошибку. Нужно следовать логике, или все испортишь. Но даже когда все станки работают, надо присматривать за ними. Я уже три года слежу за ними один, вот почему я успеваю их обслуживать… Некоторые вещи происходят на автомате, потому что все время делаешь их одинаково. Но бывает и что-то новое — здесь надо постоянно учиться. И нужно всегда следить за тем, что делаешь».

Этот тип работы — когда вся семья может радостно и с пользой заниматься общим делом, — встречается все реже и реже. Тем не менее ответы на наш вопросник показывают, что есть еще немало возможностей найти такие же творческие задачи в повседневной жизни — в работе, игре, молитве или отношениях.

Второй способ измерить поток — метод выборки переживаний. Эта техника, разработанная мною в Чикагском университете в начале 1970-х, требует, чтобы респондент в течение недели носил с собой программируемый секундомер и заполнял две страницы дневника каждый раз, когда электронное устройство издает сигнал. Оно активизируется через случайные промежутки времени, и большинство респондентов выполняют задание около 50 раз в неделю. Так возникает последовательное описание того, что респонденты делают и чувствуют в типичных ситуациях повседневной жизни.

Мы измеряем поток с помощью этого метода, анализируя ответы на два вопроса: с какой задачей человек столкнулся, когда был получен сигнал, и каким умением, по его мнению, он обладал в тот момент, — респондент дает оценку по десятибалльной шкале. Если и задача, и умение выше среднего недельного уровня для этого человека, мы считаем, что он находится в состоянии потока. Если обе переменные ниже среднего, то считаем, что этот человек находится в состоянии апатии. Если задача выше среднего, а умение ниже, то это состояние беспокойства. В противоположной ситуации (низкий уровень задачи и высокий — умения) соответствующее состояние сознания называется скукой. Многие исследования показали, что определенные соотношения сложности задач и уровня умений действительно создают ожидаемые состояния сознания.

Стоит отметить исключительную гибкость данного метода измерения потока: он основан на обобщении того же типа, что и в случае, когда человек называет «высокими» всех людей, чей рост больше полутора метров. В таком случае можно было бы ожидать, что в рамках этого метода человек назовет потоком четверть всего своего опыта. В действительности же одни люди указали, что их задачи и умения одновременно выше среднего, лишь в 5 % всех ответов, тогда как у других тот же показатель достигал 60 %. (В приведенном выше примере с Катериной в начале терапии об определяемом этим методом потоке свидетельствовали 15,2 % всех ее ответов, а в конце — 50,9 %.) Конечно, можно договориться считать потоком лишь наиболее яркие ситуации, одну из тысячи или миллиона. Но в этом случае мы упустим из виду более скромные события, придающие, однако, повседневности смысл. Приняв этот жесткий подход, мы, например, неизбежно пришли бы к выводу, что Катерина никогда не бывала в потоке, и тогда психотерапевты не смогли бы определить, какие виды деятельности доставляют ей наибольшее удовольствие, и не сумели бы помочь ей улучшить свою жизнь.

Используя это определение — «задачи выше среднего/умения выше среднего» — для измерения потока, мы приходим к неожиданному выводу, что работающий взрослый в США обычно в три раза чаще входит в состояние потока на работе, чем в свободное время. В представительной выборке горожан-американцев обоих полов, включающей и рабочих, и служащих, и руководителей, в течение недели респонденты в 54 % случаев отмечали, что уровень как задач, так и умений одновременно превышал средний. А во время отдыха — только 17 %. Хотя вряд ли это должно нас удивлять. Если верно, что наибольшее удовольствие мы получаем, «раскрывая свою сущность», то вполне логично, что такое состояние мы чаще должны испытывать на работе, чем в свободное время. Как кокер-спаниель Седрик становится самим собой, охотясь за теннисными мячами, так и мы в наибольшей степени проявляем свою истинную природу, реализуя свои умения. Изучая при помощи метода выборки переживаний подростков, мы обнаружили то же самое: 40 % ответов, свидетельствовавших о состоянии потока, относились к учебе в школе или выполнению домашних заданий и только 8 % — к просмотру телепрограмм.

Подростки и взрослые говорят, что, находясь в состоянии потока, чувствуют себя гораздо более счастливыми, сильными, довольными, творчески активными и сосредоточенными. Однако есть одно настораживающее исключение. На мотивацию влияет не столько само наличие потока, сколько тот факт, работает человек или отдыхает. Люди в основном предпочитают отдых работе, неважно, ощущают они поток или нет. Как это ни парадоксально, но нашу культуру охватило отвращение к работе. Она дарит нам самые сложные и приносящие наибольшее удовлетворение переживания, и все же люди стремятся иметь побольше свободного времени, пусть даже оно проходит в тоске и скуке.

Виды деятельности, создающие поток, различаются в зависимости от вида работы и навыков работника. У одних руководителей ощущение потока обычно возникает при решении трудных задач и написании отчетов; тех же, кто не научился выражать свои мысли, необходимость писать приводит в ужас. Офисным работникам очень нравится печатать и вводить данные; синие воротнички любят чинить оборудование и работать на компьютере. Дать ощущение потока руководителю менее всего способна бумажная работа, офисному работнику — учет документов, синему воротничку — конвейер. Как и следовало ожидать, поток на работе обычно создают новизна, разнообразие и удовольствие. Тем не менее некоторые люди входят в состояние потока на том же конвейере, хотя их коллеги находят в своем труде одну лишь скуку. Это еще раз подтверждает, что качество опыта определяют не объективные, внешние условия, а то, как мы на них реагируем.

В свободное время ощущение, напоминающее поток, создают три группы занятий. Как ни странно, но наиболее частый источник потока — вождение автомобиля. За ним следует общение с друзьями и семьей. Меньше всего способствуют созданию потока в свободное время просмотр телепрограмм, уборка и попытки уснуть. Чтение для собственного удовольствия обычно дает более положительные ощущения, чем телепрограммы, однако в большинстве случаев оно не порождает состояние потока. В тех нечастых случаях, когда человек занят активным отдыхом — поет, играет в боулинг, катается на велосипеде, делает стеллаж в подвале, — он отмечает высочайший уровень потока. Однако эти виды деятельности в жизни среднего человека столь редки, что едва ли оставляют какой-либо след.

Возникает неизбежный вопрос — почему же люди посвящают так много времени пассивному отдыху, например смотрят телевизор (на него у современного человека уходит больше всего времени), если это доставляет им так мало удовольствия? Ведь все отмечают, что телевидение не ставит перед человеком никаких сложных задач и не требует никаких умений.

То, что люди предпочитают подобные виды деятельности с низким уровнем сложности другим, открывающим больше возможностей для развития, — еще один пример парадокса, почему поток на работе не формирует более сильную мотивацию. Люди смотрят телевизор по двум причинам. Первая: выбирая, чему посвятить свое внимание в свободное время, они хотят разумно соотнести имеющуюся у них энергию с ожидаемыми благами. Глядя в телевизор, получаешь не слишком много удовольствия, но ведь и усилий при этом почти не тратишь. Играть на пианино или кататься на велосипеде гораздо приятнее, но это требует значительных затрат психической и физической энергии. Да, благодаря телевизору мы сохраняем некоторое количество энергии, но упускаем возможность ощутить поток и стать сложнее.

А вот второе объяснение: в детстве мы переживаем состояние потока спонтанно, но в подавляющем большинстве обществ из-за несоответствия задач и умений у человека в течение жизни постепенно атрофируется стремление к сложности. Поскольку пример умения наслаждаться сложной деятельностью подают лишь немногие из взрослых и мало кто поощряет ребенка к решению трудных, но интересных задач ради его развития, поскольку окружающая среда слишком скучна либо слишком небезопасна для него, многие дети постепенно лишаются способности обнаруживать поток во всем, что они делают. Осознав, что скука и беспокойство — это норма в семье, школе и обществе в целом, дети утрачивают любопытство, интерес, стремление исследовать новые возможности и привыкают к пассивным развлечениям. Мемы-паразиты захватывают их души, создавая видимость удовольствия, но на самом деле не давая ничего. Став подростками, дети уже не видят возможностей действовать, не чувствуют, что обладают умениями, которые можно применить. И хотя пассивный отдых приносит мало радости, они считают его единственным способом чем-то занять себя в свободное время.

И все же поток повышает качество жизни молодых людей не только в момент своего проявления. Он также оказывает существенное долговременное воздействие. Как мы видели, у тех людей, кто часто входит в состояние потока, самооценка выше, чем у тех, для кого поток редкость. Подростки, дольше других пребывающие в потоке, обычно более счастливы и глубже развивают свои способности к науке, чем их сверстники, ощущающие поток реже. Взрослые, дольше находящиеся в потоке, больше работают, но при этом меньше склонны к заболеваниям, связанным со стрессом.

Итак, вопрос в том, как нам научиться наслаждаться сложностью, а не искать удовольствие в деятельности, создающей в сознании лишь видимость гармонии. Люди, не способные испытать состояние потока или получающие удовольствие лишь от пассивных и простых видов деятельности, нередко в конце концов приходят к душевному разладу, терзаемые неудовлетворенностью и разочарованием. Напротив, те, кто овладел умениями, нужными, чтобы входить в состояние потока при более сложных видах деятельности, привыкают обращать в осмысленный опыт даже те повседневные события, что поначалу кажутся источником хаоса и энтропии. Они не только наслаждаются жизнью, но и вносят свой вклад в общечеловеческую эволюцию сложности.

ВОПРОСЫ ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗМЫШЛЕНИЯ К ГЛАВЕ «ЭВОЛЮЦИЯ И ПОТОК»

Составляющие потока

В какие моменты вы ощущаете, что по-настоящему «раскрываете свою сущность»? Как часто это происходит?

Какие виды деятельности привлекают вас больше всего? Спорт, медитация, взаимодействие с другими людьми, чтение, работа, искусство, времяпрепровождение вне дома? Каких занятий вам не хватает?

В чем польза потока

Зная себя как человека, свои умения и интересы, подумайте: какая деятельность была бы самой полезной для вас?

Может ли в жизни человека быть слишком много потока? Может ли поток вызвать зависимость? При каких условиях?

Результаты потока

Замечаете ли вы в себе какие-либо изменения после сложной деятельности, создающей состояние потока (например, после катания на лыжах, чтения книги, увлекательной беседы)?

Вспомните, когда в последний раз вы были по-настоящему довольны собой. Что вызвало в вас это ощущение?

Что происходит, когда потока нет

Какие элементы потока представляют для вас наибольшую проблему — соразмерность задач и умений, ясность цели, обратная связь, отсутствие страха утратить контроль, освобождение от осознания своего «Я», слияние с тем, чем вы занимаетесь, изменение чувства времени? Что нужно сделать, чтобы изменить эту ситуацию?

Какие из сфер вашей жизни больше других страдают от отсутствия потока?

Поток в повседневной жизни

Какие ситуации создают поток в вашей жизни и почему они не возникают чаще?

Что вы можете сделать, чтобы ваш рабочий процесс больше походил на поток? А ваша семейная жизнь?

Трансцендентная личность

Говорят, император Нерон с восторгом наблюдал пожар Рима. Известно также, что он любил смотреть, как гладиаторы на арене убивают друг друга, а львы терзают невинных христиан. Многие физики, принимавшие участие в «проекте Манхэттен»144[15], вспоминают, как их воодушевляла работа над невероятно сложной и интересной проблемой создания ядерной бомбы. Тысячи человек, не в силах побороть свою страсть к игре, каждый день прилетают в Лас-Вегас и другие города, где есть казино. К сожалению, все эти примеры говорят о том, что состояние потока может вызывать и разрушительная, а не созидательная деятельность, ведущая к энтропии, а не к гармонии.

Чтобы направлять развитие эволюции, необходимо находить удовольствие в образе жизни, который ведет к упорядоченности, а не к хаосу. Внести свой вклад в гармонизацию общества человек сможет, лишь повысив сложность своего сознания. При этом сложность сознания — это не просто функция интеллекта или знания, не просто когнитивная способность. Она подразумевает также чувства и действия человека. Она требует от индивида осознания своего уникального потенциала и умения управлять им. Человек должен научиться гармонично соотносить цели и желания, чувства и опыт — как свои, так и других людей. Те, кто достиг этого, не только испытывают удовлетворение от жизни, но и с большей вероятностью могут участвовать в создании лучшего будущего. Личное счастье и позитивный вклад в эволюцию идут рука об руку.

Во многих культурах есть особые слова для обозначения человека, открывшего для себя в сложной деятельности состояние потока. Конфуцианцы называют таких людей мудрецами, буддисты Махаяны именуют человека, достигшего девятого мира, бодхисатвой, а того, кто достиг состояния будды (санскр. «бодхи»), награждают ни много ни мало десятью титулами, в том числе званием «учитель богов и людей». В христианской традиции тех, кто свободен от власти генов, от социального контроля и умеет сочувствовать людям, называют святыми. Они страдали и даже умирали за свою веру, но, судя по всему, какие бы тяготы ни выпадали на их долю, мудрецы, святые и бодхисатвы пребывали в состоянии безмятежной радости.

Сегодня у нас нет официальных титулов и званий для людей, обладающих сложной личностью. Но куда более огорчительно то, что мы даже не способны отличить их от тех, кто не вносит никакого вклада в будущее, или тех, кто своими действиями усиливает энтропию. А поскольку мы не можем отличить таких людей в толпе, нам трудно чему-либо у них научиться. Давайте для простоты будем называть человека, радостно направляющего свою психическую энергию на сложные цели, трансцендентной личностью, или Т-человеком.

КТО ТАКИЕ Т-ЛЮДИ

Наблюдая действия многих людей, можно понять, что такое жизнь, посвященная сложности. Однако их нельзя свести к одному типу, поскольку к личной гармонии можно прийти разными путями. Одна из двух составляющих сложного сознания — это дифференциация, поэтому каждый человек должен следовать своему пути и искать способы реализовать свою уникальную индивидуальность. А поскольку мы рождаемся с различными сильными и слабыми чертами характера, с разными дарованиями и растем в разных семьях, обществах и исторических периодах, каждый из нас воплощает собой особую структуру личного потенциала. Таким образом, не существует ни такого понятия, как «типичный Т-человек», ни лучшего способа достичь сложности.

К счастью, есть много примеров трансцендентной жизни, которыми можно вдохновляться. Один из них — жизнь венгерского поэта Дьёрдя Фалуди145.

Впервые я встретился с ним в Будапеште, через несколько дней после его девяностолетнего юбилея, который ознаменовался публикацией полного собрания его сочинений. При первом взгляде на него сразу обращаешь внимание на нимб серебристой седины и мягкую самоироничную улыбку. И хотя его морщинистое лицо напоминает печеное яблоко, глаза сияют любопытством и энтузиазмом десятилетнего мальчишки. Меня нередко трогали его емкие, выразительные и при этом проникновенно нежные стихи. За свою долгую жизнь Фалуди пережил множество трагедий и все же сумел внести огромный вклад в создание сложного будущего.

В девять лет, вспоминает Фалуди, он решил стать поэтом, потому что играть словами у него получалось лучше всего. «Но почему именно поэтом?» — спросил я его. «Потому что я боялся смерти», — ответил он. Лежа ночью в постели и дрожа от страха, что не проснется утром, он решил создать из слов мир, где сможет чувствовать себя в безопасности, мир, который будет существовать и тогда, когда не станет самого Фалуди. Повзрослев, он продолжал писать как одержимый, это нравилось ему больше, чем что-либо еще, и его стихи глубоко трогали всех, кто их слышал.

Но Фалуди был евреем, к тому же слишком начитанным, чтобы удерживать свое воображение в узких рамках буржуазной благопристойности периода накануне Второй мировой войны.

Он попал в черный список, его стихи перестали издавать, и ему пришлось взяться за переводы Вийона и Верлена. С переводами цензоры смирились, не желая показаться врагами поэзии, как-никак считавшейся французской классикой. Ободренный успехом, Фалуди под видом переводов из Вийона стал публиковать собственные стихи. Интеллигенция Будапешта распознала эту уловку, и то, что автор рисковал, заставляло людей еще больше восхищаться этими смелыми виршами.

Приближалась Вторая мировая, немецкие войска вторглись в Венгрию. Местные пособники фашистов бросили Фалуди вместе с другими евреями в депортационный лагерь. Чудом ему удалось бежать, он пересек половину воюющей Европы и добрался до Северной Африки, где французы, сотрудничавшие с нацистами, сразу упекли его в лагерь, недавно опустошенный холерой. Фалуди с трудом дожил там до освобождения Северной Африки союзными войсками. У него появилась возможность эмигрировать в Канаду, а затем в США.

К тому времени он выпустил несколько томов переводов лучшей мировой поэзии — с китайского, санскрита, греческого, латыни, итальянского, немецкого, французского, английского и еще нескольких языков. На венгерском его стихи звучали невероятно свежо и ярко, словно это были оригиналы, а не переводы. Но при этом в них сохранялся особый аромат той культуры и того времени, когда они были созданы. Однако эта лингвистическая гениальность не нашла применения в Северной Америке. И хотя Фалуди приглашали читать лекции в университетах Восточного побережья, он так и не овладел новым языком в такой степени, чтобы тот стал почти родным. Правда, то же можно сказать почти обо всех литераторах, оказавшихся в изгнании, включая нобелевских лауреатов Александра Солженицына и Чеслава Милоша.

Фалуди не смог примириться с тем, что на чужбине его дар оказался невостребованным. Поэтому через несколько лет после Второй мировой войны он решил вернуться в социалистическую Венгрию, где на его революционную поэзию, казалось бы, должен был быть спрос. Но он ошибся: новый режим чтил истину еще меньше, чем прежний. Неприятности у Фалуди начались сразу после того, как он написал яркую аллегорию, обличающую Сталина. Последствия были предсказуемы: поэта арестовали, пытали в застенках тайной полиции, а затем отправили в Речк, один из коммунистических «штрафных лагерей», откуда мало кто возвращался. Он провел там больше трех лет, вплоть до смерти Сталина, когда лагерь закрыли и разрешили всем его заключенным вернуться домой.

Поразительно, но именно в лагере, в этом страшном месте, где заключенных заставляли работать с утра до ночи, кормили отбросами и одевали в лохмотья, муза Фалуди заговорила в полную силу. Стихи, написанные им в тюрьме, — одни из самых лиричных в своем жанре. (Правда, переводить на венгерский очень легко, а с него — очень трудно, поэтому в переводе почти невозможно ощутить прелесть оригинала.) Это стихи о самых конкретных, насущных и болезненных аспектах жизни в концлагере — голоде, холоде и жестокости невежественных или запуганных людей. И все же этот «анамнез энтропии» представлен так емко и изящно, что описанные там трагедии становятся воплощением прекрасного. В одном из своих стихотворений, созданных незадолго до освобождения, Фалуди писал:

Что главное я здесь узнал?

Когда нужда

Покинула мое больное тело ,

Любовь осталась в нем.

Сюзи[16]вся обратилась в свет, серебряный туман, клубящийся

Перед лицом моим ,

Хотя глаза закрыты.

В страданье, в муках голода, в потере чувств ,

Любовь жива,

Любовь, огонь всемирный, пылая, он меня не опалит, Любовь —

Ни жар желаний,

Ни муть желез,

Ни белый клейстер размноженья.

То Данте — не Боккаччо,

То Аполлон, а не Аид.

Пусть Зигги Фрейд остынет наконец[17].

В крайне суровых, смертельно опасных условиях этот бывший бунтарь искал опору в том, что могло подарить надежду, — в самых важных мемах своей цивилизации и в любви к жене. Пожалуй, одна из наиболее впечатляющих особенностей творческого наследия Фалуди заключается в том, что изначально его стихи не были записаны по той простой причине, что в лагере нельзя было достать бумагу и карандаш. Сначала Фалуди запоминал каждое свое стихотворение. Но он боялся, что смерть или забывчивость погубят их, и поэтому стал просить товарищей по лагерю заучить их наизусть. Однажды, уже под конец заключения, он сочинил длинную элегию, посвященную жене, и дал им выучить ее по частям. Если кто-то из этих заключенных освобождался раньше Фалуди, он шел к его жене, передавал ей весточку от мужа и зачитывал свою часть поэмы.

После чего обычно объявлял: «Вот все, что я знаю. Но через несколько дней выпустят Джима Эгри, он придет к вам и расскажет следующие 20 строк».

В конце концов Фалуди оказался на свободе и после революции 1956 года вновь эмигрировал на Запад. Тогда он, наконец, смог опубликовать написанные в лагере стихи. Он воспроизвел их по памяти, с помощью различных мнемонических приемов. (Например, первое написанное им стихотворение начиналось с буквы «А», второе — с «Б» и т. д.) Вскоре он стал получать письма со всего мира — от Бразилии до Новой Зеландии — с исправлениями к его стихам. Их посылали разбросанные теперь по всей планете бывшие заключенные, сохранившие в памяти поэтические образы своего трудного прошлого. Большинство этих исправлений вошли в последующие издания произведений Фалуди.

Жизнь Фалуди служит прекрасным примером влияния двух взаимодополняющих факторов. Прежде всего, она столь уникальна, что очевидно несопоставима с жизнью большинства людей. Многие ли из нас так мастерски владеют языком, подвергались таким преследованиям, преодолели так много препятствий? И все же, несмотря на свою уникальность, — или, скорее, благодаря ей — жизнь Фалуди типична как история человека, реализовавшего заложенную в его душе сложность. Разумеется, он не святой, и, пожалуй, его не назовешь ни конфуцианским мудрецом, ни бодхисатвой. Однако он сумел найти поток в сложности, превратить энтропию в мемы, упорядочивающие сознание тех, кто вступает с ними в контакт, и тем самым сделать мир чуть более гармоничным.

Очень легко найти и другие примеры. Мы все знаем таких людей, пусть и не можем назвать их одним словом или свести к единому типу. При этом мы умеем довольно точно измерять IQ и можем рассчитать доходы человека до цента. Нас интересуют эти характеристики. Но стоит коснуться гораздо более важного вопроса: что преумножает человек своей жизнью — гармонию или хаос? — как мы теряем и почву под ногами, и дар речи.

В своей последней книге психологи Энн Колби и Уильям Дэймон подробно описывают жизнь пяти выдающихся личностей. Одна из них, Сьюзи Вальдес146, может служить примером для многих. Эта женщина — латиноамериканка, ее молодость, полная трудностей и бед, прошла в Калифорнии. Затем она переехала в Мексику, в город Сиудад Хуарез и основала там собственную миссию, посвятив свою жизнь тому, чтобы помогать бездомным с городских свалок. Она стремилась «показать детям, что можно жить лучше, чем они живут сейчас». И хотя сама Сьюзи была бедна и необразованна, благодаря инициативности и настойчивости она сумела превратиться из человека, нуждающегося в помощи, в того, кто помог тысячам семей.

«Для Сьюзи, — пишут авторы этой книги, — ее работа стала жизнью… Она считает, что пришла в этот мир, чтобы помогать бедным жителям Хуареза, и больше всего на свете хочет этим заниматься. Это искреннее стремление к одной этической цели мы называем единством личности и морали. Благодаря ему Сьюзи обрела жизнестойкость, уверенность, радость». Если человек получает удовольствие от такой сложной деятельности, его личность становится внутренне гармоничной и делает более гармоничной жизнь других людей.

Однако трансцендентной личности необязательно выходить за пределы обыденности, как это сделали Фалуди и Вальдес, и взваливать на свои плечи ношу, которую мало кто способен вынести. Большинство людей идут к сложности более скромными путями. Вот пример пятнадцатилетнего мальчика (назовем его Беном) — участника одного из наших последних исследований среди подростков147. Единственное выдающееся качество Бена — то, что он, несмотря на свой юный возраст, знает, чем хочет заниматься в жизни. Он умеет это делать и делает с удовольствием. Бен не только четко формулирует свои цели и понимает их неотложность, но и заботится о том, чтобы другие тоже осознали собственные устремления. Необычно в этой истории только то, что подобные качества редко встретишь в молодых людях.

Бен впервые почувствовал, чего он хочет, в восьмом классе, когда начертил и построил из бальзового дерева корабль викингов. «Я начал работать с бальзой и понял, что могу сделать реальную вещь, а не только нарисовать ее. Мне так нравилось этим заниматься… Это был лучший год — когда я соединил рисование и постройку. Когда все срослось». Оттачивая свои умения, Бен обретает уверенность и создает долгосрочные — возможно, на всю дальнейшую жизнь — цели. Он собирается стать архитектором или, может быть, дизайнером автомобилей. У него уже есть довольно четкое представление об успехе: «Я люблю бороться, мне нравится добиваться успеха. Когда у меня не получается, я очень злюсь на себя… Для меня успех значит — работать на себя, а для других успех — заработать кучу денег. Просто понимать, что ты сам что-то сделал… это уже успех».

Ощущение автономии и уверенности в себе показывает, что личность Бена становится дифференцированной. В то же время он чувствует окружающих и знает, что связан с ними неразрывными узами. Иными словами, интеграция — также важная составляющая его личности, что подтверждают его слова, сказанные о родителях: «Я очень люблю своих родителей и хочу, чтобы им нравилось то, чем я занимаюсь. Почти во всех своих делах я советуюсь с ними, даже если мне это не нужно». Он также старается перенять лучшие черты своего деда: «Мы очень близки, трудно даже сказать почему. Он всегда сохраняет спокойствие в сложных ситуациях. Я никогда не видел, чтобы он разозлился… Не поверите, что он может сделать своими руками даже сейчас, когда ему уже семьдесят пять! Когда что-то случается, я вспоминаю его и понимаю, что могу во всем разобраться, и дед будет для меня примером».

Не таким ли должен быть подросток? Но скольким родителям удастся узнать в Бене своего ребенка? Возможно, если бы мы серьезнее относились к тому, что необходимо для создания сложной личности, — так же серьезно, как к постановке хорошего удара в теннисе или развитию IQ, победе в баскетболе или поступлению в хороший вуз, — пример Бена не казался бы исключением.

Другой пример — человек, которого мы интервьюировали для одного из наших исследований, физик и химик Лайнус Полинг148. Когда мы встречались с Полингом, ему уже было за 90. Стройный, как молодой тополь, с невероятно живым умом, он два часа с удовольствием рассказывал нам о себе. Он знал точную дату создания каждой из своих работ за последние 60 лет, помнил, что заставило его написать их, с улыбкой рассказывал о ребятах, с которыми играл в Портленде, штат Орегон, больше 80 лет назад, называл их адреса. Но больше всего в рассказе Полинга нас поразило то, что он явно наслаждался каждым днем своей прекрасной долгой жизни.

Биография Полинга — классический пример сложности. В молодости он открыл, как соотносится квантовая механика на субатомарном уровне с молекулярной структурой химических элементов. Он сумел обосновать природу этих отношений и был удостоен Нобелевской премии по химии. Можно сказать, что эту часть своей жизни он посвятил главным образом процессу высокоспециализированной интеллектуальной дифференциации. Но позднее Полинг направил свою энергию на интеграцию. Его увлекла идея ответственности ученого перед обществом и природой. Он рисковал свей жизнью и репутацией, протестуя против бездумного развития ядерной физики, организовывал выступления ученых против ядерного вооружения и некоторое время занимался национальной политикой. За эту деятельность он получил Нобелевскую премию мира.

Что общего в историях Фалуди, Вальдес, Бена и Полинга? Эти люди научились получать от жизни удовольствие, просто радоваться ей. Не деньгам и почету, а самой жизни, развитию умений и преодолению трудностей — своему участию в процессе эволюции, ведущему к более высоким уровням гармоничной сложности. Прежде чем мы рассмотрим, как можно создать такую жизнь, стоит кратко освежить в памяти то, что мы узнали о личности и ее устройстве.

ЧТО ТАКОЕ ЛИЧНОСТЬ149

Стоя на берегу