Фонетических дублетов не бывает

В обоих случаях, рассмотренных в § 1 и 2, в результате эволюции в разные стороны расходятся элементы языка, первоначально грамматически связанные. Это явление может дать повод к грубейшей ошибке в интерпретации фактов.

Когда мы констатируем относительную тождественность нар.-лат. Ьаго «свободнорожденный»: baronem «свободнорожденного» и несходство старофранц. ber «барон»: baron «барона», то разве это не наводит нас на мысль, что одна и та же исходная единица bar- развилась в двух расходящихся направлениях и породила две формы? Между тем это неверно, потому что один элемент не может одновременно и в одном и том же месте подвергаться двум различным преобразованиям: это противоречило бы самому определению фонетического изменения. Эволюция звуков не способна сама по себе создать две формы вместо одной.

Против нашего тезиса можно выдвинуть ряд возражений. Допустим, что они подкреплены следующими примерами: нам могут сказать, что лат. collocare «помещать», «класть» дало во французском coucher «положить» и colloquer «помещать». Но это верно лишь относительно coucher, colloquer является всего лишь книжным заимствованием из латинского (ср. франц. ταηςοη «выкуп» и redemption «искупление» и т. п.).

ДИАХРОНИЧЕСКАЯ ЛИНГВИСТИКА

Но разве от лат. cathedra «кресло» не произошло два подлинно французских слова: chaire «кафедра»и chaise «стул»? Нет! В действительности chaise есть форма диалектная. В парижском говоре интервокальное г переходило в г: например, говорили pese, mese вместо реге «отец», mere «мать»; во французском литературном сохранились лишь два образца этого местного произношения: chaise «стул» и besides «очки» (дублет bericles восходит к beryl «берилл»). Этот случай можно сравнить со случаем недавнего перехода во французский литературный язык пикардийского слова rescape «спасшийся», «избавившийся», оказавшегося, таким образом, противопоставленным rechappe. Если у нас есть такие пары слов, как cavalier «всадник» и chevalier «рыцарь», cavalcade «кавалькада» и chevauchee «поездка верхом», то это потому, что cavalier и cavalcade заимствованы из итальянского языка. В сущности, этот случай аналогичен лат. calidum (вин. п. от calidus «теплый»), которое дало во французском chaud, а в итальянском caldo. Во всех этих случаях мы имеем дело с заимствованиями.

Если нам укажут, что латинское местоимение те «меня» представлено во французском двумя формами—те и moi (ср. il me volt «он видит меня» и с 'est moi qu 'il voit «он видит именно меня»), то мы ответим так: французское те восходит к безударному лат. те, ударяемое лат. те дало во французском moi, наличие же или отсутствие ударения зависит не от фонетических законов, превративших те в те и moi, а от роли этого слова в предложении; таким образом, два способа существования (dualite) слова представляют собой явление грамматическое. Так и в немецком *иг-: под ударением осталось иг-, а в предударной позиции иг- превратилось в ег- (ср. U'rlaub «отпуск» и eriaubea «позволять»); но ведь само место ударения связано с типами сочетаний, в которые входило иг-, а следовательно, с грамматической и тем самым с синхронической ситуацией. Наконец, возвращаясь к нашему первому примеру, заметим, что различия в форме и ударении, представляемые парой baro: baroenem, несомненно, предшествуют фонетическому изменению.

Фактически нигде нельзя найти фонетических дублетов. Эволюция звуков только подчеркивает уже существовавшие до нее различия. Всюду, где эти различия не обязаны своим существованием внешним причинам, как это имеет место в отношении заимствований, они предполагают наличие грамматических и синхронических дублетов (dualites), абсолютно не совместимых с фонетическим изменением, как таковым.

Чередование

По-видимому, в таких двух словах, как maison «дом» и menage «хозяйство», нет смысла искать, что отличаетих друг от друга, отчасти вследствие того, что различительные элементы (-его и -ей-) дают мало материала для сопоставления, отчасти же вследствие

ГРАММАТИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ФОНЕТИЧЕСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ

отсутствия других слов с аналогичным противопоставлением. Но часто случается, что два близких слова различаются лишь одним или двумя элементами, выделяемыми без труда, и что то же самое различие регулярно повторяется в целом ряде аналогичных пар; в таком случае мы имеем дело с наиболее широким и наиболее обычным из тех грамматических явлений, в которых участвуют фонетические изменениям — это явление называется чередованием (altemance).

Всякое латинское о в открытом слоге превратилось во французском в ей под ударением и в ου в предударной позиции; отсюда такие пары, KSKpouvons «мы можем»: peuvent «они могут», douloureux «больной»: douleur «боль», nouveau «новый»: neuf «новый» и т. п., в которых можно без труда выделить элемент различия и регулярного варьирования. В латинском языке в связи с явлением ротацизма чередуются gero «ношу»: gestus (причастие от gero), oneris «бремени»: onus «бремя», maeror «печаль»: maestus «печальный» и т. д. Ввиду различной трактовки s в зависимости от места ударения в германских языках в средневерхненемецком мы имеем ferliesen «терять»: ferloren (прич. прош. вр. от•ferliesen), kiesen «избирать»: gekoren (прич. прош. вр. от kiesen), friesen «мерзнуть»: gefivren (прич. прош. вр. mfriesen) и т. д. Падение и.-е. е отражается в современном немецком языке в виде противопоставлений beissen «кусать»: biss «кусал», leiden «страдать»: litt «страдал», reiten «ехать (верхом)»: ritt «ехал» и т. д.

Во всех этих случаях чередование затрагивает корневой элемент, однако само собой разумеется, что аналогичные противопоставления могут распространяться на все части слова. Нет более обычного явления, чем, например, изменение формы префикса в зависимости от свойств начального звука основы (ср. греч. apo-didomi «отдавать», «возвращать»: ap-erchomai «уходить», «возвращаться», франц. in-connu «неизвестный»: inutile «ненужный»). Индоевропейское чередование е: о, которое должно так или иначе иметь в конечном счете фонетические причины, встречается в большом числе суффиксальных элементов [греч. hippos «конь» (им. п. ед. ч.): hippe «конь» (зват. п. ед. ч.),рпег-о-теп «несем»: pher-e-te «несете», gen-os «род»: gen-e-os (вместо *gen-es-os «рода») и т. д.]. В старофранцузском языке особо трактуется латинское ударяемое а после небных;

отсюда чередование e:ie во многих окончаниях (ср. chant-er «петь»:

jug-ier «судить, решать», chant-e «спетый» :jug-ie «присужденный, решенный», chant-ez «noere»: jug-iez «судите, решаете» и т. д.).

Итак, чередование может быть определено как соответствие между двумя определенными звуками или сочетаниями звуков, подвергающимися регулярной пермутации по двум рядам сосуществующих форм.

Ясно, что, подобно тому, как фонетическое изменение не объясняет само по себе дублетов, оно равным образом не является ни единственной, ни главнейшей причиной чередования. Когда говорят, что лат. nov- в результате фонетического изменения превратилось в neuv-

ДИАХРОНИЧЕСКАЯ ЛИНГВИСТИКА

и now- (neuve «новый» и потеаи «новый», «молодой»), то создают тем самым вымышленную единицу и пренебрегают наличием предшествующей синхронической двойственности; позиционное различие nov- в лат. nov-its «новый» и nov-ellus «новый», «молодой» предшествует фонетическому изменению и является исключительно грамматическим фактом (ср. baro: baronem). Такая двойственность служит как источником любого чередования, так и необходимым для него условием. Фонетическое изменение не уничтожило прежней единицы, оно только сделало более наглядным противопоставление уже сосуществующих элементов, подчеркнув его расхождением звучания. Многие лингвисты до сих пор делают ошибку, полагая, что чередование есть явление фонетическое, основываясь на том, что материалом для него служат звуки, и что в его генезисе участвуют тоже изменения звуков. В действительности же чередование, как и в его исходной точке, так и в его окончательном виде, всегда принадлежит только грамматике и синхронии.

Законы чередования

Можно ли свести чередования к определенным законам и какого рода эти законы?

Разберем столь часто встречающееся в современном немецком языке чередование е: i; при этом возьмем все случаи вперемешку, не упорядочивая их: geben «давать» : gibt «дает», Feld «поле»: Gefilde «нива». Wetter «погода» : wittem «чуять», helfen «помогать»: Hilfe «помощь», sehen «видеть»: Sicht «вид» и т. д.,—тут мы не можем сформулировать никакого общего принципа. Но если из этой массы извлечь пару geben: gibt и сопоставить ее с schelten «бранить»: schih «бранит», helfen «помогать» : hilft «помогает», nehmen «брать» : nimmt «берет» и т. д., то окажется, что это чередование совпадает с различением времени, лица и т. д.; в long «длинный» : Lunge «длина», stark «сильный»: Starke «сила», hart «твердый»: Harte «твёрдость» и т. д. подобное же противопоставление а: е связано с образованием существительных от прилагательных; в Hand «рука»: Hande «руки», Gast «гость» : Gaste «гости» и т. д.— с образованием множественного числа, и так во всех столь многочисленных случаях, которые объединяются германистами под названием аблауга (ср. emeflnden «находить» '.fond «нашел» u.fmden «находить» : Fund «находка»; binden «связывать» : band «связал» и binden «связывать» : Bund «связка»; schiessen «стрелять» : sechoss «стрелял» Schuss «sbicrpen»;fliessen «течь» -.floss «тёк»: Fluss «поток» и т. д.). Аб-лаут— иначе перегласовка гласных корня, совпадающая с грамматическим противопоставлением,—может служить прекрасным примером чередования; от явления чередования в целом он не отличается никакими особыми чертами.

Мы видим, что чередование обычно распределяется (est distnbuee) между несколькими соотнесенными элементами языка регулярным образом и что оно совпадает с существенными противопоставлениями по

ГРАММАТИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ФОНЕТИЧЕСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ

линии функции, категории, детерминации. Благодаря этому можно говорить о грамматических законах чередования, но эти законы не более как случайный результат породивших их фонетических фактов. Эти последние создают регулярное звуковое противопоставление между двумя рядами противопоставленных по значимости языковых элементов;

сознание ухватывается за это материальное различие с целью сделать его значимым и связать его с различением понятий (см. стр. 86 и ел.). Как и все другие синхронические законы, грамматические законы чередования — это всего лишь отправные начала соотношений (principes de disposition), не имеющие обязательной силы. Таким образом, неправильно говорить, как это часто делают, будто а слова Nacht «ночь» изменяется в α во множественном числе—Nachte, в результате этого создается ложное представление, будто один элемент преобразуется в другой под давлением какого-то императивного начала. В действительности же мы имеем дело с простым противопоставлением форм, возникшим в результате фонетической эволюции. Совершенно верно, что аналогия, о которой будет сказано ниже, может способствовать созданию новых пар, представляющих такое же звуковое различие [278] (ср. Kranz «венок»: Kranze «венки» по образцу Gast «гость»: Gaste «гости» и т. д.). Создается впечатление, будто закон применяется в качестве правила, достаточно императивного, чтобы изменить установившийся обычай. Но не надо забывать, что в языке все эти пермутации всегда могут подпасть под аналогические влияния, действующие в противоположном направлении. Этого достаточно, чтобы подчеркнуть всю непрочность подобного рода правил, вполне отвечающих тому определению, которое мы дали синхроническому закону.

Бывают случаи, когда фонетическое условие, вызвавшее чередование, очевидно. Так, у указанных на стр. 158 и ел. пар в древневерхненемецком языке была следующая форма: geban «давать»: gi-bit «дает»,уе/</ «поле»: gafildi «нива» и т. д. В ту эпоху, если за основой следовало i, она сама выступала с i вместо е, а во всех прочих случаях — се. Латинское чередованиеудс/о «делать»: conficio «сделать», amicus «друг» : inimicus «недруг», ^асйд «легкий» : difficilis «нелегкий» и т. д. равным образом связано с фонетическим условием, которое говорящие выразили бы следующим образом: звук а в словах vmufacio, amicus и т. д. чередуется с i в словах того же гнезда, где это а оказывается во внутреннем слоге.

Но эти звуковые противопоставления вызывают совершенно те же замечания, как и все вообще грамматические законы: они синхроничны; как только это забывают, рискуют впасть в уже указанную выше (см. стр. 97) ошибку. Перед лицом такой пары, как facio: conficio, надо остерегаться смешения отношений между этими сосуществующими элементами с тем отношением, которое связывает последовательные во времени элементы факта диахронического: confacio->coficio. Если у нас имеется соблазн впасть здесь в ошибку, то это означает, что причина фонетической дифференциации в данной паре еще ощутима, однако действие ее

ДИАХРОНИЧЕСКАЯ ЛИНГВИСТИКА

принадлежит прошлому, а для говорящих здесь имеет место только обыкновенное синхроническое противопоставление.

Все вышесказанное подтверждает выдвинутое нами положение о строго грамматическом характере чередования. Для его наименования пользовались термином «пермутация»; термин вполне точный, но лучше его избегать именно потому, что его часто применяли к фонетическому изменению, а также потому, что он вызывает ложное представление о движении там, где есть только состояние.