Былины мифологического содержания

Эпос мифологического периода оставил след во многих бы­линах. Некоторые из них особенно отчетливо сохранили черты мифологического мировосприятия.

Былины о Святогоре изображают богатыря-великана: в его кармане умещается Илья Муромец вместе с конем. Святогор наделен такой непомерной силой, что его не может носить мать сыра земля, поэтому он живет в горах. Здесь Святогор находит свою мистическую смерть. С Ильей Муромцем они наезжают на огромный гроб. Святогор предлагает Илье лечь в него: будет ли впору? А этот гроб-то Ильи Муромцу да долог есть. Тогда ложит­ся сам Святогор — та же плащаница да по нем пришла. Святогор хочет подняться, но не может. Когда Илья ударяет палицей, чтобы освободить Святогора, то от каждого удара на гробу появляются обручи железные. Святогор понимает, что к нему пришла смерть. [Гильф. Т. 1. — С. 97—100]. Иногда Святогор, умирая, передает свою силу Илье Муромцу: Припал Илья к гробнице, и дунул Свя­тогор духом богатырским. [Рыбн. — Т. 2. — С. 291, прозаический пересказ].

Согласно другому сюжету, Святогор отправился в чисто поле гуляти и, чувствуя свою непомерную силу, стал похваляться: "Как бы я тяги нашел, так я бы всю землю поднял!" Он наехал на малень­кую сумочку переметную — тягу земли, попытался ее поднять. Ухватил он сумочку обема рукама, поднял сумочку повыше колен: и по колена Святогор в землю угряз, а по белу лицу не слезы, а кровь течет. Где Святогор увяз, тут и встать не мог, тут ему было и кончение. [Рыбн. — Т. 1. — С. 453—454, прозаический пересказ].

Былевой эпос знает также монументальные женские образы. Напри­мер, в былине "Добрыня и змей" иногда появляется такой заключитель­ный эпизод.

Добрыня нагоняет паленицу, женщину великую.

Ударил своей палицей булатноей

Тую паленицу в буйну голову:

Паленина назад не оглянется,

Добрыня на кони приужахнется.

Богатырь увидел дуб толщиною шести сажен, ударил по нему своей палицей — и расшиб. Убедившись, что сила у него все no-старому, он снова догнал паленицу и ударил своей палицей булатноей. Паленица назад не оглянется. Тогда он пробует силу на дубе толщиною сажен двенадцати. Добрыня расшиб и его. Он в третий раз догнал паленицу и ударил ее.

Паленица назад приоглянется,

Сама говорит таково слово:

"Я думала, что комарики покусывают,

Ажно русский могучий богатыри пощелкивают!"

Затем, схватив Добрыню за желты кудри, она посадила его во глу­бок карман и возила трое суток. Не выдержал ее конь — проговорил, что не может везти двух богатырей. В ответ паленица произнесла:

"Ежели богатырь он старой,

Я богатырю голову срублю;

Аежели богатырь он младой,

Я богатыря в полон возьму;

А ежели богатырь мне в любовь придет,

Я теперича за богатыря замуж пойду".

Повыкинула Добрыню из карманчика — он ей понравился. Они поехали в Киев и обвенчались. [Рыбн. — Т. 1. — С. 161—162].

В другой былине ("Дунай", вариант записан от К. Романова) Дунай Иванович догнал в поле татарина.

Так с татарином промолвился:

— Стой ты, татарин, во чистом поле,

Рыкни, татарин, по-звериному,

Свисни, татарин, по-змеиному!

Рыкнул татарин по-звериному,

Свиснул татарин по-змеиному:

Темные лесы распадались,

В чистом поле камешки раскатывались,

Траванька в чистом поле повянула,

Цветочки на землю повысыпали,

Упал Дунаюшка с добра коня.

Правда,

Скоро Дунаюшка ставал на резвы ноги

И сшиб татарина с добра коня...

Дальше оказалось, что это был не татарин, а Настасья-королевична. [Гильф. — Т. 2. — С. 188].

Иным качеством наделен волшебный Волх Всеславьевич. Это оборотень, чудесное, сверхъестественное существо, рожденное матерью от лютого змея. Былина изображает Волха охотником и воином. Набрав дружину из семи тысяч, Волх повел ее на индей­ского царя — за то, что тот похвалялся разорить Киев. В походе, обернувшись серым волком, Волх побивал диких зверей; обер­нувшись ясным соколом, побивал диких птиц. Этим он сытно кормил свою дружину, а также богато одевал ее: в шубы соболи­ные, переменные шубы-то барсовые. Далее — новая череда пере­воплощений. Волх — гнедой тур — золотые рога; ясный сокол; горносталъ. Это помогло ему достичь вражеского царства, пере­лететь через городскую стену и, подслушав разговор царя с ца­рицею, побежать по вражеским подвалам и погребам, изгрызть тугие луки, каленые стрелы, испортить ружья огненные. Волх вер­нулся к своей дружине и привел ее к крепкой стене белокамен­ной. Но как проникнуть в город, ведь ворота — железные, кара­улы при них денны-нощны? Оказывается, есть подворотня дорог рыбей зуб, мудрены вырезы повырезано, а и только в вырезу мура­шу пройти. Догадливый Волх обернул себя и дружину мурашка­ми, а когда они прошли сквозь ворота — снова сделал добрыми молодцами. Вражеское царство было разбито. [К. Д. — С. 32—36].

Герои ряда былин являются змееборцами. В былине "Михай-ло Потык" эта тема оригинально разработана. Михайло женил­ся на чудесной деве-лебеди. По уговору после ее смерти он дол­жен за ней живой в гроб идти. Жена умирает, и Михайло опус­кается в ее могилу — с конем и сбруею ратною. В полночь в могиле появился огненный змей. Потык вынул саблю вострую и отсек змею голову: И тою головою змеиною учил тело Авдотьино мазати. Втапоры она, еретница, из мертвых пробужалася. [К. Д. — С. 116—120]. В другом варианте поверженная Потыком змея под­земельная принесла ему живую воду, которой он оживил жену. [Гильф. — т. 1. — С. 461-492].

Две былины — "Сухмантий" и "Дунай Иванович — сват" — имеют трагическую развязку: герои гибнут и превращаются в реки.

Богатырь Сухмантий поехал ко матушке Непры-реке, чтобы поймать для князя Владимира лебедь белую. Но он видит: в реке

вода с песком помутилася. Река рассказала богатырю, что к ее берегам подступила несметная вражеская сила: сорок тысячей татаровей. Днем они мостят мосты калиновы, а ночью река их разрушает. Сухмантий решился отведать силы татарския. Он выдернул из земли девяностопудовый дуб со кореньями и этим оружием побил врагов. Но его ранили три стрелы. Богатырь стрелочки каленые выдергивал, совал в раны кровавый листочки маковы — и поехал в Киев. Владимир не поверил рассказу Сухмантия о происшедшем. Сухмантий был посажен в глубок по­греб, а на место боя послан Добрыня Никитич. Добрыня привез расщепленную дубину и подтвердил, что Сухмантий рассказал правду. Раскаявшийся Владимир предложил Сухмантию щед­рую награду, но обиженный богатырь вышел в чисто поле, вы­дернул из своих ран листочки маковые — и от его крови потекла Сухман-река. [Рыбн. — Т. 2. — С. 338-344].

В былине "Дунай Иванович — сват" как заключительный эпизод изображается состязание богатыря Дуная и его жены богатырши Настасьи-королевичны. Стреляя из лука, жена оказа­лась более меткой. Дунай убил ее. Настасья была беременна чу­десным сыном:

По коленочкам-то ножки в серебри.

По локоточкам-то ручки в красном золоти.

По косицам у него как звезды частыя,

Назаду-то него да как светел месяц.

От очей-тых от него как быдто луч пекет.

[Гильф. — Т. 2. — С. 109].

Дунай в отчаянии закололся копьем.

Протекла тут от них Дунай-река,

А другая протекла — Настасьина...

[Рыбн. — Т. 1. — С. 442].

Рассмотренные былины сохранили мифологический взгляд на действительность, который не смогли заглушить более по­здние исторические наслоения.

Киевские былины

Эпический Киев — символ единства и государственной са­мостоятельности русской земли. Здесь, при дворе князя Влади­мира, происходят события многих былин.

Воинскую мощь Древней Руси олицетворяли богатыри. Сре­ди богатырских былин на первое место выдвигаются те, в кото­рых действуют Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша По­пович. Эти основные защитники Руси — выходцы из трех со­словий: крестьянского, княжеского и поповского. Былины стре­мились представить Русь единой в борьбе с врагами.

Несмотря на то, что разные богатыри появились в русском эпосе в разное время, в сюжетах былин они нередко действуют вместе. И всегда главный среди них — Илья Муромец: самый старший, самый сильный, самый мудрый и справедливый. Это поэтически подчеркивается в былинах, например:

Да едино солнышко на небеси,

Един богатырь на святой Руси,

Един Илья да Илья Муромец!

[Гильф. — Т. 3. — С. 242].

Илья — крестьянский сын, он родом из села Карачарова воз­ле города Мурома. До тридцати лет он был болен — не владел ни руками, ни ногами. Нищие странники (калики) дали Илье испить чарочку питъеца медвяного, от чего он не только выздоровел, но и обрел богатырскую силу. Первым делом Илья помог своим родителям расчистить пал от дубъя-колодья (т. е. подготовил ме­сто в выжженом лесу под пашню). Однако сила была ему дана не для крестьянских дел. Илья воспитал себе коня, получил ро­дительское благословение и отправился в раздольице чисто поле. [Рыбн. - Т. 1. - С. 318-319].

Огромная сила Ильи Муромца должна принести пользу всей Руси, поэтому богатырь устремился в Киев. По пути он совер­шил свои первые подвиги: разбил вражеские войска под Черни­говом, а затем освободил прямоезжую дорожку от фантастичес­кого Соловья-разбойника ("Илья и Соловей"). С плененным Соловьем Илья явился в Киев и представился князю Владими­ру. [Гильф. - Т. 2. ~ С. 10-17].

К образу Ильи Муромца был прикреплен международный "бродячий" сюжет о поединке отца с неузнанным сыном. В бы­лине "Илья Муромец и Сокольник" (по другим вариантам: Под-сокольник) сын Ильи изображен врагом Руси, татарином. По­бежденный Ильей в честном поединке, Сокольник попытался убить своего отца в то время, когда тот спал в белом шатре. От смертельного удара Илью защитил нагрудный золотой крест. Былина завершается тем, что Илья убил своего сына. [Гильф. — Т. 2. - С. 280-283].

Былины об Илье Муромце наиболее полно разработали в рус­ском эпосе героическую тему. Они оказали влияние и на были­ны о других богатырях. Одно из самых значительных произведе­ний о трагической эпохе нашествия кочевников — былина "Илья Муромец и Калин-царь".Над Русью нависла смертельная опасность: вражеские войс­ка во главе с царем Калином подступили к Киеву. Татарской силы нагнано много-множество:

Как от покрику от человечьяго,

Как от ржанья лошадинаго

Унывает сердце человеческо.

Ситуацию трагически осложняет внутренняя вражда, разди­рающая Русь. Русские силы разобщены. Былина с осуждением изображает князя Владимира, который поит да жалует только приближенных к нему бояр, но не думает о богатырях-воинах. Двенадцать святорусских богатырей обижены князем, они уеха­ли из Киева. Единственный, кто мог бы постоять за веру, за отечество — Илья Муромец. Однако Владимир еще до наше­ствия врагов за что-то на него поразгневался и засадил богатыря в холодный глубокий погреб на верную гибель. Калин-царь направил Владимиру грамоту посыльную, где в ультимативной форме предложил Киеву сдаться. Тут князь Вла­димир понял: есть это дело не малое, А не малое дело-то, великое. В ответ он пишет грамоту повинную: просит у Калина отсрочки на три года, три месяца и три дня — якобы для того, чтобы оказать татарам пышный прием, подготовиться к нему. Отсроч­ка получена, но она не спасает. Калин-царь снова подступил к Киеву со своими со войсками со великими. Положение Владимира безвыходное. Он ходит по горенке, роняет слезы горючие и сокру­шается о том, что нет в живых Ильи Муромца. Однако богатырь жив — его спасла дочь князя Владимира, которая посылала в погреб еду, питье, теплую одежду. Узнав об этом, Владимир скорешенько спускается к Илье в погреб, берет его за ручушки за белые, приводит в свою палату белокаменну, сажает подли себя, кормит, поит, а потом просит:

"А постой-ко ты за веру за отечество,

И постой-ко ты за славный Киев град,

Да постой за матушки Божьи церкви,

Да постой-ко ты за князя за Владымира,

Да постой-ко за Опраксу королевичну!"

Ни слова не сказав, Илья покинул княжеские палаты, напра­вился на свой широкий двор, зашел во конюшенку в стоялую и начал седлать коня. Затем богатырь выехал из Киева и осмотрел вражеское войско: конца краю силы насмотреть не мог. На вос­точной, стороне Илья заметил белые шатры русских богатырей и поехал к ним, чтобы уговорить богатырей выступить против Ка­лина-царя. Но глубока была их обида на князя Владимира: не­смотря на то, что свой призыв Илья повторил три раза, богаты­ри ему отказали.

Илья Муромец поехал один ко войскам ко татарскиим и на­чал побивать вражескую силу, словно ясный сокол гусей-лебе­дей. Враги вырыли в поле подкопы глубокие — об этом Илью предупредил его конь. Конь вынес Илью из первого и из второ­го подкопа, а из третьего богатырь не смог выбраться и был взят в плен. Калин-царь стал уговаривать Илью Муромца перейти к нему на службу. Он соблазнял богатыря роскошной и сытой жизнью — однако безуспешно. Забыв свою личную обиду, Илья Муромец грудью встал за Русь и за русского князя. Он снова вступил в бой. Сокрушая врагов, Илья прошел через их войско. Затем в чистом поле заговорил стрелу и пустил ее в лагерь бога­тырей. Старший из них, Самсон Самойлович, пробудился от крепка сна и привел, наконец, своих молодцев на подмогу Илье Муромцу. Вместе они разбили вражескую силу, доставили кня­зю Владимиру плененного Калина. [Гильф. — Т. 2. — С. 18—35; см. также в Хрестоматии].

Основная мысль этой былины состоит в том, что перед угро­зой гибели русской земли теряют значение все личные обиды. Былина учит еще одной истине: сила — в единстве.

Об Илье Муромце сложены и другие былины, например: "Илья Муромец и Идолище", "Три поездки Ильи Муромца", "Илья на Сокол е –корабле ".

После Ильи Муромца наиболее любим народом Добрыня Никитич. Этот богатырь княжеского происхождения, он живет в Киеве. Добрыня Никитич обладает многими достоинствами: образован, тактичен, обходителен, умеет во послах ходить, мас­терски играет на гуслях. Главное дело его жизни — воинское служение Руси.

Богатырский подвиг Добрыни Никитича изображает былина "Добрыня и змей". Добрыня отправился ко синю морю поохо­титься, но не нашел ни гуся, ни лебедя, а и не сераго-то малого утеныша. Раздосадованный, он решился поехать в опасное мес­то: ко Лучай-реки. Матушка стала его отговаривать:

"Молодой Добрыня сын Никитинич!

А не дам я ти прощенья благословленьица

Ехать ти Добрыни ко Пучай-реки.

Кто к Пучай-реки на сем свети да езживал,

А счастлив-то оттуль да не приезживал".

Добрыня ответил:

"Ай же ты родитель моя матушка!

А даешь мне-ка прощение — поеду я,

Не даешь мне-ка прощения — поеду я".

Делать нечего: мать благословила Добрыню, но велела ему не купаться во Пучай-реке.

Когда Добрыня приехал к реке, его одолили ты жары да непо­мерный, он разделся и стал купаться. Вдруг небо потемнело — налетела люта змея. Молодой слуга Добрыни, испугавшись, уг­нал его коня, увез всю одежду и снаряжение — оставил только шляпу земли греческой. Этой шляпой Добрыня и отбился от змеи, отшиб у нее три хобота. Змея взмолилась, предложила заклю­чить мир и пообещала:

"А не буду я летать да по святой Руси,

А не буду я пленить больше богатырей,

А не буду я давить да молодыих жон,

А не буду сиротатъ да малых детушек..."

Добрыня на ты лясы... приукинулся, отпустил змею. Однако впоследствии он увидел, как змея летит по воздуху и несет дочку царскую, царскую-то дочку княженецкую, молоду Марфиду Всеславьевну[123]. По велению князя Владимира Добрыня отправился во Тугй-горы, ко лютой змеи — выручать царевну. Мать дала ему с собой шелковый платок — утирать лицо во время боя и шел­ковую плеть — хлестать змею.

На этот раз бой Добрыни со змеей был долгим: он продол­жался один, затем другой день до вечера.

Ай проклятая змея да побивать стала.

Ай напомнил он наказанье родительско,

Вынимал-то плетку из карманчика,

Бьет змею да своей плеточкой, —

Укротил змею аки скотинину,

А и аки скотинину да крестиянскую.

Отрубил змеи да он ecu хоботы,

Разрубил змею да на мелки части,

Роспинал змею да по чисту полю...

Затем Добрыня в пещерах прибил... всех змиенышов, освобо­дил княжескую дочку и привез ее Владимиру. [Гильф. — Т. 1. — С. 538—548; см. также в Хрестоматии].

В отличие от сказочной трактовки "основного сюжета", Доб­рыня боролся не за свою невесту, а за русскую полонянку. Он убил врага, наводившего ужас на всю Русь.

Алеша Попович, как и Добрыня Никитич, — змееборец, од­нако его индивидуальные качества вызвали своеобразную ин­терпретацию змееборческой темы. Этот богатырь родом из го­рода Ростова, сын старого попа соборного. В былинах обычно подчеркивается, что Алеша молод. Он склонен к иронии, шут­кам, насмешкам. Не обладая такой могучей силой, как Илья или Добрыня, Алеша использует хитрость и изворотливость. Ему свойственны удальство и отвага. "Алеша силой не силен, да напус­ком смел ", — говорит о нем Илья Муромец.

Богатырский подвиг Алеши Поповича состоит в том, что он победил иноземного врага Тугарина Змеевича. Сюжет об этом представлен в двух версиях (в сборнике Кирши Данилова при­веден их сводный контаминированный текст).

По одной версии, Алеша выехал из славнова Ростова, красна города и избрал, подобно Илье Муромцу, дорогу ко Киеву, ко ласкову князю Владимеру. С ним едет товарищ — Еким Ивано­вич. Недалеко от Киева они повстречали богато одетого стран­ника, колику перехожего:

Лапотки на нем семи шелков,

Подковырены чистым серебром.

Личико унизано красным золотом,

Шуба соболиная долгополая.

Шляпа сорочинская земли греческой в тридцать пуд,

Шелепуга подорожная в пятьдесят пуд.

Налита свинцу чебурацкова...

Калика рассказал, что видел страшное чудовище — огромно­го Тугарина Змеевича. У Алеши возник план действий. Он по­менялся с каликой одеждой и поехал за Сафат-реку.

Тугарин решил, что едет калика; стал расспрашивать: не ви­дал ли тот Алеши Поповича ("А и я бы Алешу копьем заколол, копьем заколол и огнем спалил "). Алеша притворился, что не слы­шит, подозвал Тугарина поближе, а затем расшиб ему буйну голо­ву и довершил дело уже на земле: не поддаваясь на уговоры врага, отрезал ему голову прочь.

Войдя в задор, Алеша решил подшутить над Екимом Ивано­вичем и каликой. Он переоделся в платье Тугарина, сел на его коня и в таком виде явился к своим белым шатрам. Напуганные товарищи кинулись прочь, Алеша — за ними. Тогда Еким Ива­нович бросил назад палицу боевую в тридцать пуд, и она угодила в груди белые Алеши Поповича. Алешу едва оживили.

Согласно другой версии, Тугарин — иноземец, нагло хозяй­ничающий в Киеве. На пиру у князя Владимира он сидит на почетном месте — рядом с княгиней Апраксевной, с жадностью пожирает ества сахарные и питья медяные <медвяные >, княгине руки в пазуху кладет. Княгине это нравится, она не может ото­рвать глаз от Тугарина, даже обрезала себе руку. Князь Влади­мир молча терпит позор. За его честь вступается Алеша Попо­вич. Алеша отпускает едкие шутки в адрес Тугарина. Он расска­зывает, как погибла от обжорства собачишша старая', затем — коровишша старая:

"...Взял ее за хвост, под гору махнул;

От меня Тугарину то же будет!"

Взбешенный Тугарин кинул в Алешу чингалишша булатное <кинжал>, но тот увернулся.

Затем они съехались на поединок — у Сафат-реки. Перед битвой Алеша всю ночь не спал, молился Богу со слезами. Он просил послать тучу с дождем и градом, чтобы у Тугарина раз­мокли его бумажные крылья. Бог послал тучу. Тугарин пал на землю, как собака. Алеша выехал в поле, взяв одну сабельку вос­трую. Увидав его, Тугарин заревел:

'Той ecu ты, Алеша Попович млад!

Хошъ ли, я тебе огнем спалю?

Хошь ли, Алеша, конем стопчу

Али тебе, Алешу, копьем заколю?"

В ответ говорил ему Алеша Попович:

'Той ты ecu, Тугарин Змеевич млад!

Бился ты со мною о велик заклад —

Биться-драться един на един,

А за тобою ноне силы сметы нет

На меня, Алешу Поповича".

Изумленный Тугарин оглянулся назад себя — Алеше только того и надо было. Он подскочил и срубил Тугарину голову. И пала глава на сыру землю, как пивной котел.

Далее былина передает древний обычай:

Алеша скочил со добра коня,

Отвезал чембур от добра коня,

И проколол уши у головы Тугарина Змеевича,

И привезал к добру коню,

И привез в Киев на княженецкий двор,

Бросил середы двора княженецкова.

Алеша Попович отстался жить в Киеве, стал служить князю Владимиру верою и правдою. [К. Д. — С. 98—106; см. также в Хрестоматии].

В былине об Алеше и Тугарине негативно представлена княгиня Апраксевна. Она остается безнаказанной, хотя Алеша и выразил свое к ней презрение ("...Чуть не назвал я тебе сукою, Сукою-ту — волочайкаю!"). В других былинах измена жены каралась самым жестоким, даже варварским способом. Например, в былине "Три года Добрынюшка стольничел":

А и стал Добрыня жену свою учить,

Он молоду Марину Игнатьевну,

Еретницу-безбожницу:

Он первое ученье — ей руку отсек,

Сам приговаривает:

"Эта мне рука не надобна.

Трепала она, рука. Змея Горынчишша!"

А второе ученье — ноги ей отсек:

"А и эта-де нога мне не надобна,

Оплеталася со Змеем Горынчишшем!"

А третье ученье — губы ей обрезал

И с носом прочь:

"А и эти-де мне губы не надобны,

Целовали оне Змея Горынчишша!"

Четвертое ученье — голову ей отсек

И с языком прочь:

"А и эта голова не надобна мне,

И этот язык не надобен,

Знал он дела еретическия!" [К. Д. — С. 47].

Точно так же казнил свою жену Иван Годинович [К. Д. — С. 82—83].

В русском эпосе известны образы и других, менее выдаю­щихся богатырей. Среди них Михаила Данильевич, победивший татар, которые подступили к Киеву; Василий-пьяница, освобо­дивший Киев от Батыги; богатырь Суровец из города Суздаля, который разбил войско Курбана-царя; Михайло Казарин — вы­ходец из Галицко-Волынской земли.

В историческом развитии эпоса образ Алеши Поповича пре­терпел сложную эволюцию. Переместившись из героических былин в позднейшие новеллистические, Алеша стал изображаться как бабий пересмешник, человек коварный и лживый ("Добрыня и Алеша", "Алеша Попович и сестра Збродовичей"). Отрица­тельная характеристика этого героя стала связываться с его про­исхождением, образ начал соответствовать пословице "У попа глаза завидущие, руки загребущие ". Вместе с тем Алеша и здесь не совсем лишен народной симпатии: его озорство воспринима­лось как необузданная молодая сила, которая ищет себе выхода.

В русский эпос был занесен международный новеллистичес­кий сюжет "Муж на свадьбе своей жены" и прикреплен к обра­зам Добрыни Никитича и Алеши Поповича (былина "Добрыня и Алеша").

Добрыня Никитич вынужден уехать из дому, чтобы нести воинскую службу на богатырской заставе. Оставляя свою моло­дую жену Катерину Микуличну, Добрыня наказывает ждать его ровно девять лет, после чего она может снова идти замуж за того, кто ей по разуму, но только не за Алешу Поповича — ведь Алеша Добрыне крестовый брат. Катерина Микулична верно ждет Добрыню. Прошло шесть лет. Явился Алеша Попович с ложным известием о том, что Добрыня убит:

"Я видел Добрыню бита ранена,

Головою лежит да в част ракитов куст,

Ногами лежит да во кувыль траву,

Да ружья лука исприломаны,

По сторонам лука испримётаны,

А конь-то ходит в широких степях.

А летают вороны-ты черные,

А трынькают тело Добрынине,

Нося суставы все Добрынины".

Алеша просит князя Владимира благословить его брак с Кате­риной Микуличной. Она отказывается. Тогда Владимир позво­лил Алеше взять ее силой да богатырскою, грозою кн'яженецкою.

Добрыня узнает о том, что делается в Киеве, и является на свадьбу своей жены неузнанным, в скоморошьем платье. Он скромно садится на ошесточек и начинает играть на гуслях. За хорошую игру Владимир предложил скомороху выбрать любое почетное место за столом, Добрыня сел напротив Катерины Микуличны. В чаре зелена вина он подал ей свое обручальное кольцо, говоря:

"Ты пей до дна — дак увидишь добра.

Не выпьешь до дна — дак не видать добра".

Она выпила до дна и увидала кольцо мужа. Обратившись к Владимиру, Катерина Микулична во всеуслышанье объявила, кто ее истинный муж. После этого Добрыня Никитич крепко побил Алешу Поповича — да только Олеша женат бывал. [Гильф. - Т. 3. - С. 217-226].

Тема нерушимости семьи отчетливо проходит через большин­ство былин новеллистического типа. В былине "Данила Ловчанин" она получила трагическое преломление.

Князю Владимиру известно, что у черниговского боярина Данилы Ловчанина есть молодая жена Василиса Никулична:

И лицом она красна, и умом сверстна,

И русскую умеет больно грамоту,

И четью-петью горазда церковному.

Поддавшись на уговоры одного из своих приближенных, Вла­димир вознамерился от живого мужа жену отнять. Его попы­тался остановить старой казак Илья Муромец:

"Уж ты батюшка, Володимир князь!

Изведёшь ты ясново сокола:

Не пымать тее белой лебеди!"

Владимир не внял голосу разума, засадил Илью Муромца во погреб. Но богатырь оказался прав. В безвыходной ситуации по­кончил с собой Данила Ловчанин. По дороге в Киев у тела мужа бросилась грудью на булатный нож Василиса Никулична. [Ки­реевский. — Вып. 3. — С. 32-38].

Сюжет, разработанный былиной "Данила Ловчанин", извес­тен также в волшебных сказках о красавице-жене (СУС 465 А, "Пойди туда, не знаю куда"; СУС 465 В, "Гусли-самогуды"; СУС 465 С, "Поручение на тот свет"). Сказка, в соответствии с ее жанровым каноном, дала справедливое разрешение конфликта.

Можно предположить, что устойчивый интерес фольклора к этому сюжету был обоснован. О женолюбии Владимира I (Святославовича) повествует "Повесть временных лет": "Был же Владимир побежден вож­делением, и вот какие были у него жены: Рогнеда, которую поселил на Лыбеди, где ныне находится сельцо Предславино, от нее имел он четы­рех сыновей: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и двух доче­рей; от гречанки имел он Святополка, от чехини — Вышеслава, а еще от одной жены — Святослава и Мстислава, а от болгарыни — Бориса и Глеба, а наложниц было у него триста в Вышгороде, триста в Белгороде и двести на Берестове, в сельце, которое называют сейчас Берестовое. И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц[124]".

Другой сказочный сюжет (СУС 880, "Жена выручает мужа") разработан былиной "Ставр Годинович".

В былине "Дюк" отчетливо выражено противопоставление двору стольного киевского князя и всему городу Киеву богат­ства и самостоятельности другого княжества.

Молодой боярин Дюк Степанович приехал в Киев из Галиц-ко-Волынской земли. Все ему в Киеве не нравится, в Галиче все лучше: мостовая, корм для коня, пиво, калачики... Дюк с восхище­нием говорит о Галиче и уничижительно — о Киеве. Например:

"Как у нас во городе во Галиче,

У моей государыни у матушки.

Да то печки были всё муравленки,

А поды-ты были всё серебряны,

Да помяла были всё шелковые,

Калачики да все круписчаты.

Колачик съешь, другаго хочется.

По третьем-то дак ведь душа горит.

А у вас во городи во Киеви

А то печки были все кирпичные,

Поды-ты были ведь все гниляны <глиняны>,

Помяла были всё сосновые.

Калачики да ведь круписчаты,

А колачики да пахнут на фою <т. е. хвоей>,

Не могу калачика я в рот-от взять".

Дюк доходит до того, что похваляется весь столен Киев-град продать и снова выкупить. За свои слова он попадает во глубок погрёб, а в Галич послан Добрыня Никитич, чтобы проверить правдивость заявлений Дюка. Былина подробно изображает рос­кошь, поразившую Добрыню в Галиче. Дюк выпущен из по­греба.

Далее показана череда состязаний Дюка Степановича с пер­вым киевским богачом и щапом (т. е. щеголем) Чурилой Пленковичем. Разумеется, Дюк его перещапил. [Гильф. — Т. 3. — С. 236-253].

Самой поэтичной можно назвать былину "Про Саловья Бу-димеровича" [К. Д. — С. 9—15]. В ней воспето сватовство замор­ского гостя Соловья Будимировича к племяннице князя Влади­мира Забаве Путятичне. Брак заключается по взаимной любви, поэтому былина пронизана торжественно-мажорной интонаци­ей (ее не омрачило даже неудачное притязание на Забаву голого щапа Давыда Попова).

В духе свадебной поэзии былина фантастически идеализиру­ет богатство жениха и ту обстановку, в которой он добился люб­ви девушки. Соловей приплыл в Киев на тридцати кораблях:

Хорошо карабли изукрашены.

Один корабль полутче всех:

У того было сокола у карабля

Вместо очей было вставлено

По дорогу каменю по яхонту;

Вместо бровей было прибивано

По черному соболю якутскому,

И якутскому ведь сибирскому;

Вместо уса было воткнуто

Два острыя ножика булатныя;

Вместо ушей было воткнуто

Два востра копья мурзамецкия,

И два горносталя повешены,

И два горносталя, два зимния.

У тово было сокола у карабля

Вместо гривы прибивано

Две лисицы бурнастыя;

Вместо хвоста повешено

На том было соколе-корабле

Два медведя белыя заморския.

Нос, корма — по-туриному,

Бока взведены по-звериному.

На корабле сделан муравлен чердак, в чердаке — беседа-дорог рыбей зуб, подернутая рытым бархатом, а там сидел сам Соло­вей Будимирович.

Он поднес драгоценные подарки киевскому князю и его жене: меха, золото, серебро, белохрущатую камку с цареградскими узо­рами. Затем в зеленом саду Забавы Путятичны, в вишенье, в оре-шенье слуги Соловья возвели за ночь три терема златовёрхова-ты. Терема были изукрашены небесными светилами и всей кра­сотой поднебесной. Забава обходит терема и видит: в первом лежит золота казна; во втором матушка Соловья с честными многоразумными вдовами молитву творит; в третьем звучит музыка — там сидит сам Соло­вей и играет в звончаты гусли.

Тут оне и помолвили,

Целовалися оне, миловалися.

Золотыми перстнями поменялися.

Основанием для этой былины послужили браки русских кня­жон, выдаваемых за знатных иноземцев. Это повышало престиж и укрепляло международные связи древнерусского государства.

Таким образом, новеллистические былины киевского цикла, как и героические, отразили историческую реальность Древней Руси.

Новгородские былины

Новгородские былины не разрабатывали воинской тематики. Они выразили иное: купеческий идеал богатства и роскоши, дух смелых путешествий, предприимчивость, размашистую удаль, от­вагу. В этих былинах возвеличен Новгород, их герои — купцы.

Чисто новгородским богатырем является Василий Буслаев. По В. И. Далю, "буслай" — "разгульный мот, гуляка, разбитной

малый"[125]. Таким и предстает герой. Ему посвящены две былины: "Про Василья Буслаева" (или "Василий Буслаев и новгородцы") и "Поездка Василия Буслаева".

Первая былина отразила внутреннюю жизнь независимого Новгорода в XIII—XIV вв. Предполагается, что в ней воспроиз­ведена борьба новгородских политических партий.

Рожденный от пожилых и благочестивых родителей, рано оставшийся без отца, Василий легко овладел грамотой и просла­вился в церковном пении. Однако у него проявилось еще одно качество: необузданное буйство натуры. Вместе с пьяницами он начал допьяна напиваться и уродовать людей. Богатые посадс­кие мужики пожаловались его матери — матерой вдове Амелфе Тимофеевне. Мать стала Василия журить-бранить, но ему это не понравилось. Буслаев набрал себе дружину из таких же молод­цов, как и он. Далее изображается побоище, которое в праздник устроила в Новгороде перепившаяся дружина Буслаева. В этой обстановке Василий предложил ударить о велик заклад: если Новгород побьет его с дружиною, то он всякий год будет пла­тить дани-выходы по три тысячи; если же он побьет — то мужи­ки новгородские будут ему платить такую же дань. Договор был подписан, после чего Василий с дружиной прибили... многих до смерте. Богатые мужики новгородские кинулись с дорогими подарками к Амелфе Тимофеевне и стали ее просить унять Ва­силия. С помощью девушки-чернавушки Васька был доставлен на широкий двор, посажен в погреби глубокие и крепко заперт. Между тем дружина продолжала начатый бой, но не могла усто­ять против целого города и стала слабеть. Тогда девушка-чернавушка взялась помогать дружине Василия — коромыслом приби­ла уж много до смерте. Затем она освободила Буслаева. Тот схва­тил ось тележную и побежал по широким новгородским улицам. По пути он натолкнулся на старца-пилигримища:

Стоит тут старец-пилигримишша,

На могучих плечах держит колокол,

А весом тот колокол во триста пуд...

Но и он не смог остановить Василия, который, войдя в за­дор, ударил старца и убил. Затем Буслаев присоединился к сво­ей дружине: Он дерется-бьется день до вечера. Буслаев победил новгородцев. Посадские мужики покорилися и помирилися, при­несли его матери дорогие подарки и обязались платить на всякой

год по три тысячи. [К. Д. — С. 48-54]. Василий выиграл пари у Новгорода, как и Садко-купец в одной из былин.

Былина "Поездка Василия Буслаева" повествует о путеше­ствии героя в Ерусалим-град с целью замолить грехи. Однако и здесь проявилась его неукротимость ("А не верую я, Васюнька, ни в сон, ни в чох, а и верую в свой червленой вяз "). На горе Сорочин ской Василий кощунственно пнул прочь с дороги человеческий череп. В Иерусалиме, несмотря на предостережение бабы залес­ной, купался во Ердане-реке со всей своей дружиной. На обрат­ном пути снова пнул человеческий череп, а также пренебрег надписью на некоем мистическом камне:

"А и кто-де у камня станет тешиться,

А и тешиться-забавлятися,

Вдоль скакать по каменю, —

Сломить будет буйну голову".

Василий прыгнул вдоль по каменю — и погиб. [К. Д. — С. 91— 98]. Таким образом, он не смог выполнить благочестивых наме­рений, остался верен себе, умер грешником.