Ii. важнейшие факторы в поисках решения
Из-за отсутствия достаточных данных синоптическая проблема остается нерешенной. Однако это не значит, что все в этой области вызывает сомнение, потому что некоторые ответы, несмотря на разнообразие евангельских гипотез, остаются ценными, даже если подробности происхождения Евангелий еще не выяснены.
1. Письменные Евангелия были признаны авторитетными еще в самый ранний период. Их авторитет был изначален, а не приобретен извне. Их аутентичность на этом основании не должна подвергаться сомнению. К первой половине II века они столь широко почитались, что такие еретические группы, как гностики, их признали и даже снабдили их комментариями. Но считались ли они неавторитетными до конца I века? Так как мы почти ничего не знаем об этом раннем периоде развития христианства, никаких догматических выводов нельзя сделать, равно как и исключить вероятность их авторитетности. В противном случае это означало бы, что на какой-то ранней стадии своей истории каждое Евангелие приобрело авторитет, которого оно раньше не имело, а так как это возможно и если с этим в какой-то мере можно согласиться, то тогда трудно понять, как такой процесс мог столь быстро привести к единодушию. Однако почему в этом случае предшественники Луки, которые писали на ранней стадии христианской истории, не были также признаны авторитетными. Единственным ответом может быть только то, что эти предшественники не имели своего собственного авторитета, как достоверно ни было содержание их писаний. Если считать Марка одним из предшественников Луки, то различие между Марком и другими было столь явным, что этого вопроса вообще не возникало бы. Это конечно можно объяснить известной связью между Марком и Петром. Однако все это представляет собой не более, чем область догадок. Единственно, что мы знаем точно, это то, что только существующие сегодня Евангелия признавались авторитетными, и у нас нет никаких данных (кроме как в случае четвертого Евангелия, которое не признавалось таковым небольшой группой алоги /Alogi/), чтобы их авторитет когда-либо подвергался сомнению.
2. Евангелия касаются уникальной Личности, и потому сами должны быть в какой-то мере уникальными. Сравнительное изучение еврейских и эллинистических устных и литературных методов может пролить какой-то свет на исторический фон Евангелий, но оно не может привести точных параллелей, потому что Евангелия ставят основной акцент на Христа, а этому нет параллелей. Сама уникальность Христа говорит о том, что сообщения о Его жизни должны иметь уникальные характеристики. Поэтому какое-то различие должно предполагаться между синоптической критикой и общими литературными методами16. И на всех основаниях можно предположить, что оригинальность учения нашего Господа и оригинальность влияния Его дел на Его учеников создали уникальную ситуацию для появления уникальных сообщений о Его жизни и учении17. В противном случае не возникло бы никакой синоптической проблемы, потому что только уникальное отношение к этим сообщениям могло сохранить одинаковый авторитет трех столь одинаковых и столь же разных сообщений. Признание этой уникальности не позволяет слишком легко ссылаться на нехристианские параллели. Слишком часто евангельская критика начиналась с какого-то момента вне зависимости от появления самих Евангелиях, и последние сводились к какой-либо литературной форме, к которой они не могли относиться. Одним из главных факторов в скептицизме Бультмана была невозможность признать литературную уникальность Евангелий.
3. Непосредственно вытекающим из предыдущего фактора является то, что евангельский материал составил основу христианского проповедования и учения, а не был их следствием. Сторонники "истории форм" пытаются обратить этот процесс вспять. Но первые миссионеры должны были знать определенные христианские предания, которые всеми признавались и которые они могли передать другим. И только немногие ученые отрицают этот факт, хотя степень оценки достоверных преданий не всегда была одинаковой. Нельзя утверждать, что каждый проповедник и учитель осуществлял харизматическое служение и что катехизический материал передавался спонтанно. Это несомненно было так в случае христианского благовестил, но надо ли думать, что каждый, кто сообщал факты из жизни и учения Христа полностью полагался на харизматическое вдохновение? Наш Господь обещал такое вдохновение, когда Его ученикам предстояло оказаться перед судебными властями, но это нельзя считать обычным явлением, когда бы и в каких бы обстоятельствах ни оказывались ученики. А также это не имеет прямого отношения к передаче аутентичного евангельского материала.
По-видимому, самым естественным будет предположить, что христианские предания передавались потому, что они признавались достоверными, и именно в той форме, в которой передавались. Это значит, что "формы" составляли существенную часть предания, а не были, как полагают представители метода "истории форм", придуманы общиной. Какую бы роль община ни играла в процессе передачи предания, немыслимо, чтобы она могла придумать изречения Иисуса или повествование о Его жизни. Христианские общины составляли группы людей, которые "получили" христианские предания и верили, что они были достоверны, и на их основании лично предавали свою жизнь Христу18. Ни чем другим нельзя объяснить развитие раннего христианства. Будущее школы "истории форм" будет в значительной степени зависеть от степени признания этого факта.
4. И наконец, происхождения Евангелий ничем иным нельзя объяснить, как только воздействием Святого Духа. Этому факту редко уделяется внимание в обсуждениях синоптической проблемы, потому что считается, что он относится к догматике, а не к исторической критике. Но в данном случае без него никак нельзя обойтись, потому что действие Святого Духа в происхождении Евангелий является столь же важным фактором, как и в исторической ситуации, в которой они появились. Явным обещанием Иисуса, что Святой Дух научит всему и напомнит все ученикам, что Он говорил им (Ин. 14.26), нельзя пренебречь просто потому, что оно не вмещается в категории литературной критики. Какой бы точки зрения не придерживаться относительно Евангелия от Иоанна, нельзя отрицать, что оно является свидетельством того, что непосредственные ученики получат особую помощь от Святого Духа путем напоминания того, что Иисус сказал им, и того, что эта помощь была обещана им Самим Иисусом. Единственной альтернативой может быть только то, что Евангелие от Иоанна было попыткой оправдать самоутверждение учеников, но тогда становится непонятным учение о Духе в других местах Нового Завета.
В свете обещания нашего Господа можно сделать некоторые предположения, имеющие прямое отношение к синоптической проблеме. Прежде всего можно утверждать, что Святой Дух контролировал передачу преданий. В какой бы форме ни осуществлялась эта передача в долитературный период, нельзя себе представить, чтобы Святой Дух предоставил ее на самотек. Хранители предания были людьми Духа, прислушивались к наставлениям Духа и старались прославить Христа соответственно цели Святого Духа (Ин. 15.26; 16.13-14). Евангельские писатели относились к этой же категории. Литературная и историческая критика могут пролить свет на внешние обстоятельства и условия устного периода, но она не может говорить о психологическим и духовном факторах, которые привели к сохранению евангельских преданий в этот период.
Следующим фактором является процесс отбора материала отдельными авторами. Если Святой Дух помог запоминанию, то Он также должен был помочь выбору преданий. Несомненно, что преданий было гораздо больше, чем мы знаем, как показывает Ин. 20.30; 21.25. Поэтому автор должен был выбрать материал либо из устных сообщений очевидцев, либо из письменных источников или своих личных наблюдений. В этом они полностью положились на Святого Духа, как и случае собирания данных. Эта точка зрения не обязательно должна исключить личное участие каждого автора. Евангелие от Матфея несомненно было написано человеком, который находился под сильным впечатлением царского достоинства Иисуса и Его исполнения ветхозаветных пророчеств. Это являлось одним из руководящих принципов в его выборе и распределении материала. Однако делал он это под воздействием Святого Духа. Разные акценты четырех евангелистов, обусловившие разные методы описания, правильнее всего объяснять руководящим влиянием того же самого Духа, чем естественным богословским подходом отдельных авторов. Независимо от психологических мотивов каждого автора, духовную силу и тождественность их описаний нельзя объяснить только одной обычной интуицией. Если такая точка зрения не исключает гипотез источников относительно происхождения Евангелий, то одним из существенных недостатков всей критики источников является то, что она отводит очень мало места динамическому воздействию Духа Божия на писателей канонических Евангелий. Это неизбежно приводит к слишком механическому и косному толкованию психологии авторов Евангелий и настолько сильно привязывает авторов к их источникам, что встает очень важный вопрос почему они модифицировали их. Однако очень часто нельзя дать удовлетворительного ответа на этот вопрос и несостоятельность всей критики источников показывает отсутствие гибкости фундаментальных предпосылок. Более умеренный подход к критике источников, допускающий большую свободу автора при выборе материала из устных преданий, больше соответствует новозаветной концепции первых христиан как людей Духа.
Не менее трудной проблемой, которую ставит метод "истории форм", является воздействие Святого Духа на развитие одинаковых литературных форм, так как она считает разные церковные условия доминирующим фактором в оформлении материала. Более правильным было бы думать, что евангельский материал считался идеально подходящим для удовлетворения нужд общин из-за воздействия Святого Духа при выборе материала. Или с другой стороны Святой Дух использовал взаимодействие между устным преданием и нуждами Церкви в качестве руководящего фактора. Это имеет значение, если считать, что Евангелия явились результатом не редакторской работы в создании неразрывного повествования из массы разрозненных частей, а целенаправленного выборочного процесса под руководством Святого Духа. Евангельские писатели были людьми Духа, целью которых было составить документ, который был бы духовно полезным в служении Церкви, и всякая теория происхождения Евангелия должна считаться с этим фактом.