Неоэволюционизм в социологии

Неоэволюционизм в социологии явился реакцией на орто­доксальные версии структурно-функционального подхода, доми­нировавшего в 50-х годах в социологической теории, но был под­вергнут критике за то, что имел склонность к статике. Пересмот­ренная эволюционная теория была предложена аутсайдерами функционалистской школы, с одной стороны, как альтернатива функционализму, а с другой — как модификация и расширение этого направления самими ведущими функционалистами. Далее

мы обсудим два наиболее влиятельных примера социологическо­го неоэволюционизма.

Герхард и Жан Ленски: эколого-эволюционный подход

Авторы определяют свою главную перспективу, ссылаясь на биологические науки:

Он (неоэволюционизм. — Ред.) разделяет огромный интерес эволюционного ' подхода в биологии к процессам изменения, — особенно к базисным, долго- ; срочным, знаменующим собой развитие, и к адаптивным изменениям — к••' родственным процессам конкуренции и конфликта. С экологическим подхо­дом в биологии он разделяет интерес к отношениям взаимозависимости внут­ри и между популяциями, а также к взаимодействию популяций с их окруже нием (237; 23).

По мнению Г. и Ж. Ленски, человеческая история не являет­ся «хитросплетением событий, лишенным каких-либо смысло­вых связей» (237; 76). Напротив, в ней «со всей очевидностью просматривается наличие долгосрочных тенденций» (236; 554).

Наиболее значительную роль играют технологические изме­нения. Несмотря на имеющие иногда место периоды техничес­кого застоя («техностазиса») и регрессии, основу социокультур-ной эволюции составляют «технологическое развитие и его пос­ледствия» (237; 79). Суть технологического развития сводится к изменению диапазона и качества информации, пригодной для управления окружающим миром. «Я склонен полагать, что в основе всех или большинства тенденций лежит одна, объяс­няющая остальные. Эта тенденция — рост объема информа­ции, которой располагает человечество, особенно той, которая необходима ему для воздействия на материальный мир, т. е. тех­нологии» (236; 555).

Человеческий вид выделился из мира животных благодаря прорыву в сфере передачи знаний и в совместном использовании информации. Основная часть информации передается на генети­ческом уровне, но ее высшие формы усваиваются индивидуаль­но. На смену знаковой коммуникации, т. е. общения с помощью знаков, приходит символьная коммуникация, т. е. общение с по­мощью символов, которые используются для кодирования, хра­нения информации и обмена ею с теми, чье непосредственное присутствие необязательно. Стало необязательным и непосред­ственное совпадение и во времени (информация передается от одного поколения другому). «Системы символов обеспечили че-

ловечество принципиально новым способом связи и адаптации к биофизическому миру... Они явились функциональным аналогом генетических систем» (237; 18). Похоже, что в будущем количест­во и качество информации, доступной человечеству, позволит ему взять собственную эволюцию под сознательный и целенаправ­ленный контроль. Это станет венцом процесса «эволюции эво­люции» и обеспечит постоянное совершенствование самих ее механизмов.

Все остальные аспекты социальной жизни также тесно связа­ны с характером технологии. «Решения технологических проблем определяют диапазон и тех решений, которые общество может найти для других проблем» (237; 80). Предлагая следующую це­почку детерминации «технология — экономика — политика — распределительная система» (234; 436), авторы считают такой ва­риант одним из возможных и допускают существование обрат­ных связей — от других сфер общества к технологии. Но в целом «технологическое развитие является главной детерминантой со­вокупности глобальных тенденций — в популяции, языке, соци­альной структуре и идеологии. Оно определяет человеческую ис­торию» (237; 10). Так, технология служит главным критерием де­ления истории человечества на стадии, или эволюционные фазы: охота и собирательство (до 7 тыс. до н.э.); выведение плодовых культур (с 7 тыс. до 3 тыс. до н.э.); развитие сельского хозяйства (с 3 тыс. до 1800 н.э.) и промышленности (с 1800 н.э.). В зависи­мости от местных природных условий могут возникать альтерна­тивные линии эволюции, ответвляющиеся от основного направ­ления. Некоторые общества могут создавать эквивалентные, но отличные от глобальной технологии, действующие с той же эф­фективностью, которая измеряется следующим образом: «стои­мость общественного валового продукта, деленная на человечес­кую энергию, затраченную на его производство» (234; 93). Типо­логия обществ представлена на рис. 8.2.

Талкотт Парсонс и расширенная теория дифференциации

В конце своей деятельной и плодотворной карьеры Талкотт Парсонс занялся проблемой долговременных исторических из­менений. В книгах «Общества: эволюционные и сравнительные пер­спективы» (323) и «.Системы современных обществ» (325) он изло­жил собственные, более ранние структурно-функционалистские концепции с целью использовать их для интерпретации эволю­ционных трансформаций человеческого общества.

Индустриальные общества

Приморские общества

Развитые садоводческие общества

Скотоводческие общества

Смешанные общества

Примитивные садоводческие общества

Общества рыболовов

Общества охотников и собирателей

Рис. 8.2. Схема эволюции по Ленски (источник: 234; 62). Воспроизведе­но с разрешения McGraw Hill, Publishers.

Парсонс различает два вида процессов, происходящих в лю­бой социальной системе. Одни, интегративные и регулирующие имеют компенсаторный характер, поскольку обеспечивают вос| становление равновесия после возмущений и гарантируют н прерывность и воспроизводство общества. Другие, а именно п цессы структурных изменений, затрагивают систему основных ценностей и норм. «Структурные изменения — это изменения в ценностях, регулирующих взаимодействия единиц системы» (227; 85).

Структурные изменения осуществляются в соответствии с эво­люционистской моделью. Каждая следующая фаза отличается возрастающей сложностью, что выражается в увеличении числа и разнообразия специализированных единиц внутри системы. Это с необходимостью требует новых форм кооперации, координа­ции и организации. «Социокультурная эволюция, как и эволю­ция организмов, идет от простых форм к более сложным» (323; 2). Иными словами, «фактором, направляющим эволюцию, явля-

ется возрастание способности к адаптации» (323; 26). Но это только общая тенденция, которая не исключает различия спе­цифических эволюционных траекторий. Эволюция не одноли­нейна, а мультилинейна, «на каждом уровне она включает в себя достаточно широкое разнообразие различных форм и ти­пов» (323; 2).

Парсонс выделяет четыре основных механизма эволюции: дифференциация, возрастание адаптивности, включение и цен­ностная генерализация (323; 22—23; 325; 26—28).

1. Первый — механизм дифференциации, т. е. формирования новых, специфических с точки зрения структуры и функций, еди­ниц. «Дифференциация есть разделение единого, или структуры, социальной системы, на две или более единиц, или структур, раз­личающихся своими характеристиками и функциональным на­значением в рамках системы» (325; 26). Так, например, произо­шло разделение домашнего хозяйства семьи крестьянина на со­временное домашнее хозяйство и современную организацию на­емного труда.

2. Возрастание адаптивности — это увеличение эффективнос­ти каждой новой единицы (целостности) по сравнению с преж­ней. «Адаптивное улучшение есть процесс, благодаря которому социальным единицам становится доступен более широкий диа­пазон ресурсов, в результате чего их функционирование может быть освобождено от некоторых прежних ограничений» (325; 27). Например, современная фабрика выпускает больше разнообраз­ной продукции и делает это более эффективно, чем крестьянское хозяйство.

3. Механизм включения обеспечивает интеграцию в общество новых единиц — при условии сохранения их слаженной работы в новых условиях. «Эти проблемы, в том числе формирование но­вых норм, ценностей и правил, могут быть решены лишь путем включения новых единиц, структур и механизмов в нормативную основу социальной общности» (325; 27).

4. Ценностная генерализация — это механизм формирования общих нормативных стандартов путем включения разнообразных новых единиц и гарантии их поддержки и легитимности. «Когда сеть социально структурированных ситуаций становится более сложной, ценностный образец должен быть переведен на более высокий уровень генерализации, чтобы обеспечить социальную стабильность» (325; 27).

Все четыре механизма действуют вместе. «Состояние любого

конкретного общества, а тем более системы взаимодействующих j обществ... есть комплексный результат прогрессивных циклов, включающих эти (и другие) процессы изменения» (323; 23).

Эволюция проходит следующие стадии: 1) примитивную 2) продвинутую примитивную, 3) промежуточную и 4) современ­ную. Примитивное общество в высшей степени однообразно гомогенно, в нем отсутствуют специализированные подсистемы.; В основе социальных связей лежат родство и религия, а участие в|| жизни общества определяется предписанным статусом и тем илш иным частным критерием. Продвинутая примитивная стадия на-| чинается с разделением примитивного общества на подсистемы:!! политические функции отделяются от религиозных, а из послед-j них выделяются религиозные и секулярные ценности. Общество!' становится стратифицированным, и жизнь в нем все больше оп-1 ределяется успехом, а не предписанием. В промежуточных обще­ствах возникает письменность, позволяющая накапливать инфор­мацию, расширять границы общения и передавать традиции. Ус-*' ложняется социальная стратификация общества, которая опреде­ляется более универсальными принципами. Ценности обобща­ются и секуляризуются. Наконец, на западе, к северу от Среди­земноморья, в том районе Европы, который входил в западную часть Римской империи, «возникает общество современного типа, формирующееся на единой — эволюционной — основе. Христи­анское общество западного типа обеспечило в дальнейшем базу, с которой «стартовало» то, что мы будем называть «системой» современных обществ «в чистом виде» (325; 1). Главные характе­ристики современности таковы: 1) полная дифференциация че­тырех подсистем: адаптационной, целенаправляющей, интегра-тивной и поддерживающей; 2) доминирующая роль экономики, с ее массовым производством, бюрократической организацией, все-охватывающим рынком и деньгами как общей ареной и средст­вом обмена; 3) развитие правовой системы как основного меха­низма социальной координации и контроля; 4) стратификация, основанная на универсальном критерии успеха; 5) расширение опосредованной, деперсонифицированной, сложной сети соци­альных взаимосвязей.

Образ эволюции, предложенный Парсонсом, подвергался кри­тике за явно прозападные черты.

В качестве основного направления эволюционного развития ученый называет «западное» — от Израиля и Греции через Рим к современному Западу. Все остальные направления он считал эволюционной неудачей, как бы хорошо ни были приспособлены общества к окружающим условиям. Подобная схема явно этноцентрична. Она составлена из отдельных выборочных фрагментов запад-

ной истории, причем в ней используются понятия, значимые в социальном опыте индустриальных западных государств, особенно Америки (365; 52).

Нагляднее всего прозападная ориентация Парсонса проявля­ется в том, как он заканчивает свою историю эволюции: в наше время возникло «лидирующее общество», представляющее собой кульминацию эволюционного процесса, и это общество — Со­единенные Штаты Америки. «Соединенные Штаты, — пишет Парсонс, — первая новая нация, выполняющая примерно ту же роль, которую выполняла Англия в XVII веке» (325; 87). Среди важнейших характеристик американского общества Парсонс на­зывает

равенство возможностей, рыночную систему, независимость законов от прави­тельства, отсутствие религиозного и этнического контроля, высокую ценность образования, а главное — наиболее заметный, чем в других странах, переход от неравноправия к эгалитарному порядку (325; 114).

Такое описание ситуации в США слишком идеалистично и далеко не во всем соответствует нынешним, порой весьма суро­вым реалиям американской жизни. Судя по официальным дан­ным, в 90-х годах один из каждых семи граждан США находится за чертой бедности, уровень безработицы приближается к 10%, усиливается расовая и этническая напряженность, наблюдается постоянный экономический спад, и американское экономичес­кое лидерство в мире оспаривается как Дальним Востоком, так и объединяющейся Европой. Но замечания Парсонса следует рас­сматривать в историческом контексте. Когда он проводил свой анализ, США переживали период расцвета, в них царили ощуще­ния подъема и оптимизма. Его работы отражают это настроение. «Талкотт Парсонс, который писал в США 1950-х и 1960-х годов, чувствовал себя на вершине человеческой цивилизации, как и Огюст Конт, который в 30-х годах XIX века верил, что его Фран­ция являет собой образец будущего для всех остальных, менее развитых обществ того времени» (82; 39).