Бремя как измерение социальной жизни

Все социальные явления происходят в некоторый момент времени. Все социальные процессы имеют протяженность, про­текают во времени. Короче говоря, социальная жизнь простира­ется во времени. Время, как и пространство, является универ­сальным контекстом социальной жизни. «Мы должны ухватить пространственно-временные отношения, наследуемые консти­туцией всех социальных взаимодействий... Любые существующие модели взаимодействия расположены во времени» (147; 3, 202). Время является неразделимым измерением человеческой реаль­ности, «имплицированным в каждом аспекте наших жизней» (4; 2). Эти онтологические факты влекут за собой эпистемологичес-кие последствия: они служат причиной «централизации времени как субъективной материи социальных наук» (4; 9), или, как сфор­мулировал Гидденс, «интегрирования времени в социальную тео­рию» (147; 198).

Очевидно также, что время еще более тесно связано и с со­циальными изменениями. Само переживание времени и идея времени вытекают из изменения природы реальности. Невоз­можно воспринять или вообразить время без ссылки на какое-либо изменение. И наоборот, идея изменения отдельно от вре­мени просто непонятна. Как мы помним, время появляется в определении социального изменения, которое обычно относят к различию по времени в двух состояниях социальной системы (см. гл. 1). Питирим Сорокин писал об этом со всей определеннос­тью: «...любое Становление, Изменение, Процесс, Сдвиг, Дви­жение, Динамическое Состояние, в противоположность сущест­вованию, предполагает время» (367; I, 156).

Рассмотрим сначала некоторые общие свойства времени как измерителя любого социального феномена, а затем некоторые специальные характеристики времени как аспекта социальных изменений. Каждый социальный феномен или событие связаны с другими, т.е. абсолютно обособленных, уникальных или изо-

5*

лированных феноменов, событий не существует. Одна из форм, которые принимает такое отношение, — это предшествование и следование друг за другом событий, связанных в единую цепь, или процесс. Данное положение справедливо для макро-, мезо-и микрособытий. Война влечет за собой мирный договор, выбо­ры — президента, инфляция — отклонение от стандарта жизни, диктаторская политика — оппозиционные движения. Все это происходит в пределах единой исторической линии.

Переключимся на другое измерение: за детством следует обу­чение в школе, за свадьбой — дети, за выходом на пенсию — смерть. Такие события случаются на протяжении всей биогра­фии. Если повседневную реальность рассматривать более подроб­но, то после завтрака следует поездка в метро на работу, затем наступает перерыв на обед, потом какое-нибудь собрание, об­ратный путь домой, телевизор, ужин, укладывание в постель. Эти события отмечают протяженность повседневной жизни. На всех уровнях, у любого отдельного события всегда найдется место в ряду, где ему будут предшествовать или следовать за ним другие события, а оно будет происходить до или после других, т.е. в определенное время. Говоря иначе, «все социальные действия встроены по времени внутрь более широких социальных дейст­вий. Мы называем это встраиванием во времени» (241; 82).

Каждое социальное явление или событие не только связаны с другими, но и сами могут быть разбиты на компоненты, кото­рые, в свою очередь, также взаимосвязаны по временным пара­метрам. Некоторые внутренние отношения опять-таки последо­вательны, они соединяют более ранние и поздние стадии (фазы) того или иного явления. Мы говорим, что каждый феномен или событие имеют некоторую продолжительность, т.е. длятся в те­чение определенного времени. Возьмем те же примеры, которые мы только что рассмотрели. Война, как свидетельствует история средних веков, может длиться более 100 лет. Школьное обуче­ние продолжается 10 лет или больше. Завтрак требует полчаса. Шкала времени может простираться от макро- через мезо- до микро-, но сам факт, что каждый феномен или событие занима­ют некоторое время, очевиден.

Если мы считаем событие мгновенным, молниеносным, то это всегда лишь вопрос относительности применяемой времен­ной рамки. С точки зрения обычного восприятия, гром и мол­ния могут считаться как бы не имеющими длительности, но для физика это крайне сложная и протяженная последовательность электрических импульсов и звуковых волн. Высокий прыжок, удар в теннисе кажутся крайне быстрыми, но представьте себе

все те биологические процессы, которые протекают в организме атлета и каждый из которых является составной частью длитель­ности. Битва может быть лишь эпизодом для военного стратега, но не для солдат, сидящих в окопе. Словом, не существует вне­временных феноменов или событий как в смысле расположен­ности, так и в смысле протяженности их во времени. Последова­тельность и протяженность — два решающих аспекта времени.

Социальные события и явления также необратимы. Раз уж что-то однажды произошло, то назад этого не воротишь (4; 169). Если вы предприняли некоторые действия, то их нельзя совер­шить обратно; если вы о чем-то подумали, мысль нельзя «поду­мать» обратно; если вы чему-то научились, то это не может быть для вас «незнаемым»; если вы что-то испытали, то это не может быть неиспытанным. Короче говоря, жизнь нельзя прожить в об­ратном направлении. «Наши жизни «утекают» в необратимом по­токе времени так же, как проходит жизнь организма» (149;35).

Это замечание справедливо для всех уровней социальной жизни. На историческом макроуровне не существует «завязыва­ния войны», раз уж она была развязана. Конечно, войну можно остановить, подписать мирный договор, но это уже совсем дру­гое, а именно — последующее историческое событие. На биогра­фическом мезоуровне нельзя «родить ребенка обратно», если его произвели на свет. Наверное, можно отказаться от родительских прав или просто подкинуть ребенка, он может умереть в младен­честве, но это все уже другие, последующие биографические со­бытия. На уровне повседневной жизни мы отлично знаем, что невозможно взять слова обратно, если они сказаны, например, в ссоре. Пусть она закончится миром и полным согласием, но так же, как нельзя вернуть омлет к состоянию яйца или не съесть уже съеденный ужин, как бы ни хотелось этого с переполнен­ным желудком ночью, ссору нельзя «отссорить обратно». Все это охвачено метафорической идеей времени, и какое бы событие ни произошло в будущем, оно уже по-своему разместится в об­щем потоке событий. Гераклит выразил данную мысль в своем знаменитом изречении: нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Говоря же словами современного автора, «повторенное действие никогда не будет тем же самым. Все, вовлеченное в него, будет уже непоправимо изменено в промежуточный период» (4; 168).

Необратимость временного потока заключает в себе разли­чие между прошлым, настоящим и будущим. Это различие, столь очевидное для нас сегодня, исторически не универсально; осо­знание его появляется лишь на определенной ступени развития человеческих обществ, что самым непосредственным образом

связано с изобретением письма. Прошлое только тогда начинает «простираться назад», когда оно записано, а не только вспомина­ется. «Строго говоря, история начинается с письма» (159;30). Будущее направлено вперед, оно может быть спланировано и спро­ектировано. Сильнейшее подтверждение упомянутых различий дает иудео-христианская традиция, и затем из этой традиции оно распространяется на всю человеческую цивилизацию.

Различие между прошлым, настоящим и будущим не столь разительно, как может показаться. Строго говоря, настоящего не существует, поскольку социальные процессы имеют длитель­ность и в каждый рассматриваемый момент непрерывно перехо­дят из прошлого в будущее; они уже в прошлом, или больше уже не в будущем. Как бы ни была мала взятая нами шкала времени, всегда есть движение, поток, а не замороженное состояние. Пока я пишу это, каждое предложение оказывается в прошлом еще до того, как я его заканчиваю. В момент, когда я печатаю слово, оно уже не в будущем. Расхожее мнение о том, что будущее и прошлое встречаются в настоящем, не лишено разумного смыс­ла. Однако для практических целей их разграничение имеет не­сомненную ценность лишь до тех пор, пока мы осознаем, что понимаем настоящее как некую строго оговоренную условность, вычлененную из непрерывного потока времени. В социальной жизни демаркационной линией часто служат возможности чело­веческого восприятия и причины, влияющие на ход событий. По утверждению Барбары Адам, «мы знаем прошедшие события по записям, воспринимаем настоящие непосредственно, а будущие знаем лишь в воображении. Прошедшие события детерминиро­ваны, настоящие становятся детерминированными и лишь буду­щие еще должны быть детерминированы... На прошлое невоз­можно влиять, настоящее само является предметом влияния, а будущее поддается воздействию лишь в потенции» (4; 22).