Й этап начался ежегодными записями с 1063 г. и продолжался до начала XII в. Достоверность этих дат высокая, но они за пределами интересующей нас эпохи.
3-й этап состоял в наложении на летопись сплошной «хронологической канвы» от «от первого лета Михаилова» до 1115 г. Этот труд был велик по объёму и весьма тяжёл, принимая во внимание тогдашнее состояние исторических источников, а также техники письма и счёта. Автор этой хронологической канвы заслуживает уважения, какие бы ошибки он не допустил. Ясно, что при освещении событий IX – X в.в. этот «хронолог» (Сильвестр?) имел большие трудности, как из-за недостатка материала, так и из-за его ненадёжности. Это – одна из причин появления в тексте многочисленных «пустых годов» (о другой причине скажем ниже). Из текста видно, что «хронолог» использовал уже ранее вставленные в рукопись фрагменты «естественной» системы и пытался согласовать их с Юлианской хронологией византийских авторов. В свою канву, для упрочнения её, он вставлял даты событий из переводных хронографов, хотя бы и не имевшие отношения к Руси. И вот, именно к датировкам этого Хронолога приходится обращаться, исследуя самый ранний этап истории образования Киевской Руси.
Между пессимизмом и скептицизмом
Абстрактный перечень «пустых годов» не есть хронология. Действительная хронология появляется вместе с событиями. Так перед нами встают две задачи. Первая: действительно ли происходили упоминаемые события? Вторая: верно ли поставлены их даты?
Решению этих задач препятствует большая трудность. У нас крайне мало источников, по которым можно проверить ПВЛ на отрезке до 988 г. Все списки основной версии (Лаврентьев, Ипатьевский, Радзивилловский), и почти все более поздние, повторяют одну и ту же «высочайше утверждённую» хронологию. И в этом кругу она принципиально непроверяема. Принятие её становится уже символом веры.
Хорошо было бы обратиться к независимой летописи, например, Новгородской. Увы! В древнейшем новгородском списке, начатом, возможно, ещё в XI в., отсутствуют как раз первые 15 тетрадей – 120 листов! Это не может быть случайной порчей или пропажей. Это, безусловно, цензурное изъятие неугодного властям текста. О причине такого изъятия исследователи XIX века скромно умалчивали. Что касается младших изводов новгородского летописания, они для нашей цели вполне бесполезны. В одном списке повествование начинается с 988 г., а единственная более ранняя запись посвящена явлению кометы. Другой список касается сугубо местных церковных дел. Третий – ещё хуже. Его автор всё запутывает и совершенно нарушает последовательность событий, у него поход Игоря на Царьград предшествует походу Олега, а первое нападение руси на Византию приписывается Кию. В этой версии нет ни одной верной даты. Как и в других новгородских списках, здесь отсутствуют тексты Русско-византийских договоров, которые могли бы послужить нам опорными вехами.
Своеобразную хронологию предлагает нам «Сказание о Словене и Русе», включаемое в приложения к некоторым русским Хронографам. Увы, эта хронология никак не укладывается в мировую. Она явилась следствием грубой ошибки, либо происходит из неизвестной нам письменной традиции.
Внушает доверие своим стилем, тоном и подробностями начальная часть «Якимовской летописи», опубликованная Татищевым, по крайней мере до того момента, где продолжатели Якима (первого новгородского епископа в 989 – 1030 г.г.) начали редактировать её «под Рюриковичей». Но записи Якима не датированы, а о событиях в Киеве он плохо осведомлен.
Таково положение вещей, не внушающее большого оптимизма.
Впрочем, некоторые даты могут быть проверены, или приблизительно установлены по источникам византийским, восточным и европейским. Но их немного.
Если мы всё же хотим что-то прояснить, придётся прибегать к косвенным источникам, логическим соображениям и здравому смыслу.
События достоверные и не очень
Мы начнём с событий позднейших, даты которых более достоверны, и, опираясь на них, будем уходить вглубь истории. Но, как и археологи, будем следить, нет ли среди наших находок позднейших подделок и предметов, «провалившихся в глубину» вследствие деятельности прежних «копателей».
Для наших целей не имеют принципиального значения события княжений Владимира и Ярополка. Мы опустим их и перейдём сразу к эпохе Святослава.
Достаточно хорошо установлены события последних лет княжения Святослава (968 – 972). Летописные даты его походов на Балканы проверяются по византийским источникам (Лев Диакон и др.). Среди этих походов уместно помещено нападение печенегов на Киев и раздел княжений между сыновьями Святослава. Надо признать верной дату кончины Ольги, не только потому, что она естественно вписывается в повесть Буегаста, но и потому, что у Ольги был домашний священник, который непременно сделал соответствующую запись в церковной книге. Уточнения требует запись в ПВЛ о приходе Святослава в Болгарию в 967 г., т.к. по византийским источникам он прибыл на Дунай только годом позже. Сомнительно по существу и не проверяемо сообщение ПВЛ о 2-м походе Святослава на вятичей. Напротив, сообщение о походе на хазар в 965 г. по существу, верно. Византийцы об этом походе не знали или не сочли нужным писать в своих хрониках. Но сам факт крушения Хазарского каганата подтверждают арабские авторы, в частности, современник событий Ибн Хаукаль. Правда, он относит это событие к 969 г., когда по Льву Диакону Святослав уже был на Дунае, а по ПВЛ вернулся в Киев, где гонял печенегов, похоронил свою мать Ольгу и занимался распределением княжений. Поэтому, датировка событий, связанных с разгромом Хазарии требует особого исследования.
Годы с 956 по 963 Хронолог ПВЛ оставил «пустыми». Пустота эта неестественная. Перед этим пробелом Ольга уговаривает креститься уже взрослого сына-князя, имеющего свою дружину и своё мнение. Но в 964 г. мы находим текст в виде явного зачина былинного рассказа о возмужании и обычаях Святослава. Этот рассказ резко обрывается кратким сообщением о походе Святослава на вятичей, а затем следует сухой и короткий рассказ о разгроме хазар, резко отличающийся духом, стилем, языком и отсутствием подробностей от контекста, посвящённого правлению Ольги и деяниям самого Святослава. Поэтому, есть сильное подозрение, что здесь первичная хроника Буегаста была испорчена и переписана поздним редактором. Отсюда и возник указанный анахронизм.
Мы можем частью заполнить указанный пробел и восстановить хронологию, используя иностранные источники. Во-первых из «Продолжения хроники Регинона Прюмского» мы узнаём о посольстве Ольги (уже крещёной) к германскому королю в 959 г. по поводу присылки ей епископа. Назначение этого епископа (Адальберта), его поездка в Киев, безуспешное пребывание там и злополучное возвращение как раз занимают 960 – 962 г.г. Не комментируя этих событий, отметим, что в сохранившемся тексте ПВЛ о них не сказано. Во-вторых, наш летописец-хронолог относит поездку Ольги в Константинополь к 955 г. Но их сочинений императора Константина Багрянородного, который сам принимал Ольгу, следует, что эта поездка была в 957 г. Что касается греческих послов, прибывших от императора в Киев за дарами и получивших от ворот поворот, то о них Хронолог говорит в том же 955 г. Но расчёт времени подсказывает нам, что это следует отнести на 958 г. Так получим логически убедительную последовательность событий: поездка Ольги в Царьград, её недовольство пренебрежительно долгим ожиданием приёма, ответное посольство Константина и его бесславное возвращение восвояси, попытка Ольги (в пику византийцам) получить епископа из Германии, бесплодная миссия Адальберта. Видимо, где-то в эти годы и пыталась Ольга склонить сына к христианству.
Годы 948 – 954 снова пусты. Важное сообщение летописца о поездке Ольги по доставшейся ей державе поставлено под 947 г., но удостоверить эту дату невозможно. Возможно, хронолог поспешил привязать этот рассказ к предыдущему году. Исходя из обстановки, скорее эту поездку следует перенести несколько позднее, на упомянутый пустой промежуток. Быть может, это мероприятие заняло не один год, учитывая длительность маршрута Киев – Псков – Луга – Мста – Киев и состояние коммуникаций и транспортных средств в Х веке.
Прежде, чем удалиться от Ольги, отметим следующие важные факты. В 946 г. Ольга имеет «детского» сына, которого уже можно посадить на коня, но которому нельзя ещё доверить управление государством. В 947 г. у Ольги достаточно сил и здоровья, чтобы объехать своё княжество (это при тогдашних-то дорогах и средствах передвижения!). В 957 г. она смело совершает морское плавание в Царьград и, по сообщению летописца, производит большое впечатление на императора Константина, хотя его сватовство к ней, конечно, примышлено. В последующие годы Ольга успешно управляет Русью, и это единственный случай женского управления государством, вплоть до царевны Софьи в конце XVII в., причём управления весьма успешного и благополучного. Итак, летописец-современник рисует Ольгу молодой, красивой, разумной и деятельной женщиной. И это категорически не подходит к летописной дате её замужества в 903 г. Те, кто пытается всерьез принять эту дату, должны принять и то, что Ольга обзавелась первенцем в пенсионном возрасте после 40 лет замужества, а в возрасте около 70 лет пересекла на ладье Чёрное море и обаяла 50-летнего императора.