Vi. прибежище мёртвых у гомера (1)

О том месте, где следует представлять себе подземный мир, (в спорах) царит фантастический разлад.

Преллер

У Гомера выявляется двойственный взгляд на местонахождение царства мёртвых — один раз оно находится под землей, а затем — оно на поверхности Земли в вечном мраке по ту сторону Западного океана. Взгляды на оба Аида все время пересекаются. Для того чтобы эти перепутанные понятия разделить и осмыслить, мы должны попробовать объяснять их по отдельности.

Фёлкер

Где Гомер помещал пространство Аида? Во всём широком поле исследований Гомера трудно найти более интригующий вопрос. Литература по этому сюжету составляет целую библиотеку. Мало о чём написано столь много. Ни мифологи, ни комментаторы поэта, ни даже школьные переводчики не могут обойти этот вопрос. И всё же в своих ответах авторитетные исследователи Гомера за все последнее время — к какой бы национальности они ни принадлежали — являют собой жалкое зрелище беспомощного замешательства. Эти

различные интерпретаторы, будучи разбросаны на классы по ответам, которые они дают на предложенный

вопрос, выглядят следующим образом:

Первые — те, кто удовлетворяется общим утверждением, что Земля у Гомера — «плоский диск» и что его Аид, как и вообще у древних, несомненно, представляется как темный провал или пещера в недрах этого

земного диска. Что-либо в «Одиссее» или еще где-нибудь, не согласующееся с этим взглядом, воспринималось как простая игра фантазии поэта.

Вторые — те, кто относится к классу (если это можно назвать классом) тех, кто говорит, вместе с гениальным Вильгельмом Иорданом: «Царство Аид в «Одиссее» — это та обратная сторона Земли, где не светит солнце, «противоположная земля» давно миновавших времён. Рассматриваемая и от «плодородной пашни», и от «неба богов», она всегда остается подземным миром, «подземной пещерой», но не как внутренняя часть Земли, а как обратная поверхность» (2). Здесь Земля — это плоский диск, но Аид находится не внутри неё, а под ней, на её обратной стороне.

Третьи — это те, кто считает, что мрачное царство находится на обитаемой поверхности Земли, но только на дальнем западе, внутри океанского потока.

Сюда относятся все комментаторы, которые, локализуя Аид на западе Земли, помещают остров Цирцеи в той же области. Они считают также, что Одиссей никогда не пересекал океан.

Четвертые локализуют Аид на дальнем западе, но только по ту сторону океана. Сюда входят все комментаторы, которые помещали Аид на поверхности на западе и туда же относят остров Цирцеи, но верят всё же, что Одиссей пересёк океан (3).

Пятые — те, кто локализует его на дальнем востоке, прямо посреди океанского течения. К ним относятся все, кто помещает остров Цирцеи на востоке и считает, что Одиссей не пересекал океан, чтобы посетить наземный Аид.

Шестой класс — это те, кто тоже помещает его на востоке, но вне океанского течения. Сюда входят те,

кто видит остров Цирцеи на востоке и уверен, что Одиссей пересёк океан, чтобы посетить наземный Аид

Седьмые пытаются гармонизировать конфликтные представления, соединяя выражения, относящиеся к Аиду в недрах плоской Земли, и выражения, касающиеся «входа» в место, ведущее вниз от мира живых людей. Этот класс делится на четыре подкласса по признаку их мнений о нахождении входа в Аид — в океане или вне океана, а также о нахождении его к востоку или западу от поэта.

Восьмые считают, что главное затруднение заключается в самом поэте, который смешал две несовпадающие мифологии.

Девятые пытаются решить все разногласия, приписывая разным векам и разным авторам разные представления в обеих поэмах и даже в разных частях одной.

Десятый класс объединяет тех, кто подвергает сомнению: приемлемо ли или нет то, что Гомер говорил

о двух Аидах — «подземном» и том, что «лежит под океаном».

В одиннадцатый входят те, кто вместе с Альтенбургом и Герландом преобразуют всю историю схождения Одиссея в Аид просто в астрономический миф (4), или всё же вместе с Коксом видят в ней мифологопоэтическое выражение того прозаического факта, что Солнце, «царь небес», возвращаясь после утреннего и дневного путешествий в сторону западного дома, иногда находит необходимым пройти этот путь за облаками (5).

Двенадцатый класс объединяет тех, кто указывает на вопиющие трудности во всех проблемах, но честно заявляет о своей абсолютной невозможности предложить какое-либо решение.

Из числа наиболее важных карт «мира по Гомеру» карты Банбери, Фёлкера и Форбигера построены в

соответствии со взглядами членов класса четвертого. Карта Укерта соответствует взглядам членов класса

седьмого, которые локализуют вход в Аид на дальнем западе, посреди океана. Карта Гладстоуна (6) соответствует взглядам членов класса седьмого, локализуя вход в Аид на дальнем востоке, тоже посреди океана. Фёлкер, однако, склонен верить в то, что у Гомера два Аида — один внутриземный, а другой наземный и заокеанский на западе.

Таковы множественные, противоречивые, запутанные и обескураживающие ответы на вопросы, задаваемые наиболее образованными и известными специалистами по Гомеру. Было бы очень легко заполнить

целый том цитатами, иллюстрирующими эти разные позиции, и остроумными, но взаимно разрушительными аргументами, которыми защитники этих взглядов стараются их упрочить. Было бы более результативным

отвернуться от этого Вавилона идей, на которые как бы обрушился мрак Аида, и спросить самого поэта о

данном сюжете.

Место мёртвых представлено Гомером как место вечной ночи. Его название — Эребос (7). По имени властвующего там божества его обычно называют домом, или прибежищем Аида (8). То, что он считался находящимся под землей, выявляют постоянно повторяющиеся выражения, как в «Илиаде», так и в «Одиссее»,

означающие спуск в него и подъём из него (9).

В некоторых местах действительно о нём выразительно говорится как о «подземном» (10); в других — как о находящемся «под углублениями земли» (11). Отсюда и сам Аид именуется Zeus katachhonios — «Подземный Зевс» (12).

В битве богов есть живое описание и этого подземного мира, и его правителя, охваченного дрожью: «Так возбужденные благословенные боги были обоюдно охвачены гневом, и между ними разыгрывалась страшная битва. Но так страшно сверху гремел Отец богов и людей, а снизу Посейдон сотрясал всю землю и высокие вершины гор. Были сотрясаемы корни и все вершины Иды с ее множеством ручьев, как и город троянцев и корабли греков. Сам Аид, царь нижнего покоя, дрожал там внизу и спрыгнул с трона, и в испуге

громко закричал, чтобы сотрясавший землю Посейдон не расколол на куски земную твердь над ним и не

открылись бы для смертных и бессмертных его покои, ужасные, грязные, которые ненавидят даже боги» (13).

Но в то время, как прибежище Аида столь ясно представлено как подземное, оно же тем не менее

представлено и как находящееся за океанским потоком, куда можно добраться на корабле. В одиннадцатой и двенадцатой книгах «Одиссеи» путь Одиссея в эту область описывается примерно в тех же терминах

мореходства, как и путь в страну лотофагов (14). И о его беседе с мёртвым Хейман говорит: «Вся сцена представлена поэтом как разыгравшаяся на географическом просторе земли за океанским потоком» (15). Тут нет намёка на схождение во внутренние области Земли или о проходе в подземные пещеры или сквозь них. Путешествие столь же обычно, во всех подробностях, как и путь от одного берега Атлантического океана до другого (16). Вот как начинается одиннадцатая книга:

«Но когда мы спустились к кораблю и морю, мы прежде всего спустили корабль в это божественное море и поставили мачту и паруса на этот черный корабль. И взяли овец и поместили их на борту, и сами тоже

взошли на борт, горюя и проливая тёплые слёзы. Светлокудрая Кирке (Цирцея) — величественная богиня, знающая речь людей, — на наш корабль, имеющий тёмно-синий нос, послала влажный ветер, наполнивший паруса; (он стал) нашим дивным товарищем. И мы расселись по местам, пустив в ход все нужное на корабле, а ветер и капитан направляли его. И под этим ветром, пролетавшим над морем, паруса накрыла тень. И она достигала дальнего края глубоко текущего океана (17), где народ киммерийцев и их город укрыты

тенью и паром, и никогда сияющее солнце не посылает им своих лучей — и уходя к звёздному небу, и

поворачивая обратно от неба к земле, и вечная ночь простирается над несчастными смертными. Придя туда,

мы остановили свой корабль и выгрузили овец, а сами снова направились в поток океана и, наконец, достигли того места, о котором говорила Кирке».

Здесь герой исполнил должные ритуалы и последовал тем советам, которые ранее ему дала Кирке в

следующих выражениях: «О благородный сын Лаэрта, многомудрый Одиссей, не задерживайся в моём доме

против своей воли. Но ты сначала должен совершить другое путешествие, в дом Аида и ужасающей Персефоны, чтобы посоветоваться с душой фивянина Тиресия, слепого пророка, чей ум твёрд. Его, даже мертвого, Персефона одарила пониманием, его одного сделала благоразумным, а все другие пролетают, как тени.

— Но кто же, о Кирке, будет руководить мной в этом путешествии? Еще никто не появлялся перед

Аидом в черном корабле.

— О благородный сын Лаэрта, многомудрый Одиссей, пусть тебя не тревожит желание иметь проводника, но когда поднимешь мачту и расправишь белые паруса, садись, и пусть дуновение Северного ветра тебя ведёт. А когда ты пересечёшь на корабле океан, там есть слегка покатый берег (18) и рощи Персефоны, и высокие тополя, и бесплодные ивы, там останови корабль у глубокого водоворота океана и иди в просторный дворец Аида. Здесь текут к Ахерону Пирифлегетон и Коцит, вытекающий из вод Стикса, и там есть скала и слияние двух громкоревущих рек. И там ты, о герой, приблизившись, как я тебе говорю, выкопай проход шириной в локоть на всём его протяжении и соверши вокруг себя возлияния в честь душ умерших — сначала смешанным медом, затем сладким вином и в третий раз водой и посыпь белую муку на это всё. И умоляй бессильные головы мёртвых, обещая, что по приходе в Итаку ты принесёшь во дворце в жертву тёлку, лучшую из них, и заполнишь костер лучшими из жертв, и принесёшь самому Тиресию чёрную овцу, самую чёрную изо всех чёрных овец. Но когда ты умолишь вознесением молитв все собрание прославленных теней, принеси в жертву барана и черную овцу, обернувшись в сторону Эреба; и тогда отойди подальше, направляясь к струям реки: туда явятся многие души мёртвых. Тогда немедленно обратись к своим спутникам, повелев им, ободрав безжалостным ножом лежащих там убитых овец, сжечь их и воззвать к обоим богам — к всемогущему Аиду и устрашающей Персефоне. И извлеки свой острый меч от бедра и сядь, и не позволяй бессильным головам мёртвых приблизиться к крови, прежде чем ты обратишься с вопросом к Тиресию. И тогда прорицатель сразу явится к тебе, о вождь богов, и расскажет тебе всё о путешествии и о длине пути и о твоём возвращении, и как тебе пересечь наполненное рыбами море» (19).

В следующей части Одиссей рассказывает, как он, прибыв «к месту, о котором упоминала Кирке», выполнил ее распоряжение:

«Тогда Перимед и Эврилох принесли священную жертву, но я, извлекши острый меч от своего бедра,

выкопал проход в один локоть шириной по всей длине, и вокруг него вы совершили возлияние ко всем

мёртвым — сначала смешанным мёдом, затем сладким вином и в третий раз водой, и рассыпал поверх этого

белую муку. И я стал просить головы мёртвых, обещая, что после прибытия в Итаку я принесу в жертву

в моем дворце тёлку, самую превосходную, самую лучшую, и особо для Тиресия я пожертвую черную овцу,

самую превосходную среди моих овец. И когда я обратился к ним, к этим мёртвым с их воплями и молитвами, я взял овец и отсек им головы, бросив их в этот проход, и текла черная кровь, тогда со всех сторон стали стекаться к проходу души погубленных мёртвых, отойдя от Эреба, — обрученных дев и юношей, и долго проживших старцев, и нежных дев с опечаленным разумом, и много прославленных Марсом мужей, сраженных копьями с острыми бронзовыми наконечниками, с руками, покрытыми запекшейся

кровью, — все они во множестве стекались сюда с громкими воплями. И меня охватил страх. Затем, наконец, обратившись к своим товарищам, я велел им, ободрав лежащих там убитых овец, убитых безжалостным оружием, сжечь их и воззвать к богам, к обоим, к Аиду и Персефоне. А я, извлекши острый меч от своего бедра, сел там. Я не позволял бессильным головам мёртвых приближаться к крови, пока я не обращусь с вопросами к Тиресию».

До сих пор может казаться неопределённым, был ли герой в Аиде или только приблизился к нему,

доступному в какой-то мере и живым, и мёртвым. Но сразу за этим следующие строки указывают на то, что

он действительно был в «жилище Аида»:

«И первой пришла душа моего товарища Эльпенора, ибо он ещё не был погребен под землей, так как

мы оставили его тело во дворце Кирке, неоплаканное и непогребенное, ведь нас призывала другая судьба.

Увидав его, я заплакал и мысленно стал жалеть его: «О Эльпенор, как ты пришёл на этот тёмный запад? Ты

пришёл пешком скорее, чем я на черном корабле». Так я говорил, а он, вздыхая, отвечал мне: «О Зевсорожденный сын Лаэрта, многомудрый Одиссей, злое веление божества и обилие вина сразили меня. Лежа во дворце Кирке, я и не подумал спуститься по длинной лестнице, а упал с крыши, и моя шея оторвалась от

позвоночника, а моя душа слетела в Аид».

В строке 69 Эльпенор говорит, что Одиссей «шёл отсюда, из жилища Аида», а в строке 164 и других

местах (X. 502; XI. 59, 158; XII. 21; XXIII. 324) применённые выражения не оставляют места сомнениям в

том, что Одиссей в своём путешествии совершил настоящий спуск в инферно (20). Здесь, таким образом,

возникают два существенных вопроса по каждому предлагаемому решению проблемы локализации Аида у Гомера:

1. Его Аид должен быть под землей.

2. Он может быть на поверхности земли за океаном.

Это странное и смущающее разночтение, чтобы не сказать противоречие, не избежало внимания старых комментаторов и авторов, писавших о мифологии. Оно вызвало много проявлений изобретательности у германских учёных. Ф. А. Вольф признал это, но не оказался способным дать объяснение. Дж. Г. Фосс изобрел метод решения проблемы, поместив Аид внутрь земного диска, но «вход в него» — на крайний запад Европы, на край океана. Фёлкер отвергает это решение, но в отсутствие лучшего осторожно предполагает, как мы уже видели, возможность двух царств мёртвых у Гомера — одно внутри земли, а другое на тёмном заокеанском западе (21). Эггерс (22) и Ницш (23) склонились к поддержке компромисса Фосса, и в 1854 году Преллер мог всё ещё говорить, что этот вариант «сейчас в основном преобладает» (24). И ещё, как утверждают Преллер и ряд других авторов, нет ничего в описаниях западного Аида, что соответствовало бы идее «портала» или «входа» в подземный мир, который простирался бы так далеко к востоку, что находился и под Грецией, и под Малой Азией (25): в силу чего более поздние переводчики были так же свободны, как и более ранние, в своем выборе из числа диких и противоречивых догадок, описанных в начале данной работы. Последняя из них принадлежит Иордану, и хотя она приближается к правде на толщину волоска, её высмеивали наиболее широко (26).

Как указывалось на предшествующих страницах, основным ложным принципом было безосновательное утверждение, что Земля у Гомера — это плоский диск, но именно он сделал недействительными и запутанными все современные дискуссии о космологии Гомера. Это ошибочное предопределение ответственно за ошибки во всех до сих пор предложенных указаниях на правильное местонахождения Аида у поэта. Стоит один раз представить себе космос Гомера, как он изображен

на иллюстрации из «Мира Гомера» («World of Homer»), и проблема местонахождения Аида решается с первого

взгляда. Он находится на юге или под верхним полушарием сферической Земли. В этом концептуальном

решении он в любом случае «трансокеанский», а также «подземный». Теперь впервые может быть понято,

как Леда и ее благородные сыновья могли оказаться на дальнем берегу океана «на географическом земном

Пространстве», и в то же самое время «под землей» (Одиссея, XI, 298). В этом космосе Аид не может быть

за океаном без того, чтобы не быть и под землей. По традиционной теории плоской Земли, это описание есть

и всегда должно быть ощутимо несостоятельным, как и представляет это Фёлкер. Это не объяснит и теория

о существовании двух и даже двадцати Гомеров. Точно так же обстоит дело и с описаниями, касающимися

Эльпенора. Его душа после смерти идёт «под землю» и всё же находится с другими духами в тёмной стране за океанским потоком. И снова то же самое повторяется в отношении теней убитых спутников. Они попадают в подземный мир (XXIV, 106, 203), но по пути к океану по поверхности земли ясно видят движение

солнца и звёзд Млечного Пути (XXIV, 9—12) (27). Выдающиеся учёные обвиняли поэта в повторных сентенциях, более грубых и досадных, чем уже ставшие привычными в этом прочтении (28). Но все затруднения связаны не с поэтом, а с его переводчиками. Когда Земля считается сферой, все совмещается и становится таким, каким и должно быть. При такой реконструкции космоса Гомера каждый пересекающий океанский поток, будь то Гермес, или Одиссей, или Геракл, достигает рощи Персефоны и жилища Аида. Где бы ни находился остров Кирке, «дуновенье северного ветра» приведёт оттуда путников к царству мёртвых. Теперь можно понять, как восхищенная невеста подземного Зевса во время спуска в подземный мир вслед за

быстрыми конями могла ещё в течение некоторого времени видеть звёздное небо, землю, солнечный свет

и море, полное рыб (29).

Хотя бог способен проникать сквозь твёрдую сферу (30), внизу нет зияющей бездны, которая поглотила бы его колесницу. До тех пределов, до которых мы можем проследить и его, и его жертву, они оба остаются на поверхности земли, просто передвинувшись с верхней полусферы на нижнюю (31). В полном соответствии с вопросом, сформулированным Фёлкером, Одиссей и его спутники спускаются (XI, 57, 476), тогда как духи поднимаются (XI, 38), чтобы достичь места встречи на нижнем краю океанского потока. Точным и поразительно естественным выглядит теперь заявление поэта, что Тартар «настолько же ниже Аида, насколько земля ниже солнца», заявление настолько же решающее для многих объяснений гомеровского Аида, насколько и для изящной и остроумной диаграммы Флэча, изображающей Аид по Гесиоду (32). Фосс не должен больше беспокоиться по поводу «облаков», упоминающихся «внутри» опрокинутой полусферы (33). Точнее, при правильном восприятии концепции Гомера, касающейся земли и Аида, многие противоречия, приписываемые поэту, немедленно исчезают. И даже более того — двойственная картина Аида, которая столь долго смущала и затемняла зрение переводчиков Гомера, сразу превращается в однозначную, точно сфокусированную стереоскопическую картину поразительной жизненности и красоты.

Но для пытливых умов, возможно, ещё остается одно основание для сомнения и опасения. Могут спросить: «Достоверно ли то, что грек ранних времен Гомера, не натренированный в области движений научного воображения, мог представить себе, что подвешенная нижняя поверхность Земли может стать обиталищем духов? Мог ли он, задолго до «дней Ньютона», овладеть таким знанием гравитации, чтобы увидеть как это нижние реки и нижние дворцы могут свисать с нижней полусферы? О познаниях Аристотеля и греческих философов его времени мы знаем из их писаний (34), но правомерно ли считать, что грек гомеровских времен соответствовал таким задачам? Эта предполагаемая концепция Аида требует, чтобы мы подумали о мире, где все опрокинуто вверх ногами, полностью противоположно и антиподно по отношению к нашему миру. Можем ли мы поверить в то, что доисторический человек мог достичь такого чуда, как абстрактная мысль?

Уместным и, вероятно, удовлетворительным ответом на эти вопросы могло бы стать указание на весьма любопытный и поучительный погребальный обряд у современных бирманских каренов. Это племя явно не выше одарено и не выше цивилизованно, чем греки героического периода, но они как раз точно соблюдают гомеровскую концепцию Аида-антипода. Наиболее компетентные авторы дают нам следующее описание:

«Когда настает день похорон и тело несут на кладбище, они берут четыре бамбуковые палки и бросают их

так: одну на запад, говоря при этом: «Это восток», другую на восток, говоря при этом: «Это запад», третью бросают на верхушку дерева, говоря: «Это основа ствола», а четвертую бросают вниз, говоря: «Это вершина дерева». Исток реки указывают, говоря: «Это устье реки», на устье говорят: «Это начало реки». Все это

делается потому, что в Аиде все перевернуто вверх ногами по сравнению с этим светом (35).

Как бы ни был поразителен этот ответ на вопрос, но может быть дан и ещё лучший. Он укажет спрашивающему всю глупость предположения, что и греки, и карены создали концепцию Аида сами по себе. Оба народа унаследовали от своих отцов старую доэллинскую азиатскую идею об антиподном подземном мире. Много веков назад понятие, предваряющее ритуалы каренов, было столь широко известно восточным арьям, что внезапное и неизбежное изменение точек компаса в результате входа в подземный мир стало поэтическим иносказанием для выражения идеи смерти: так, «до того, как тебя вынесут мёртвого в царство смерти по священному велению Ямы... до того, как четыре страны света повернутся кругом... погрузись в глубокое раздумье» (36).

Много веков назад мнение, которое направляло к югу путешествие Одиссея, привело доисторических аккадцев к наименованию основных пунктов компаса, к обозначению юга как «места погребений», и при локализации царства мертвых определило его место «против звёзд южного полярного неба» (37). На протяжении всего периода существования Вавилона и Ассирии, как и в течение всего периода существования Древней Индии (38), Гора богов была на вершине Земли у Северного полюса; её противоположность, — Гора владык смерти точно напротив, под землей и у Южного полюса (39). Поэтому жизнь и свет распространяются с севера, а мрак и смерть — с юга (40). Таким же образом египтяне считали, что их гора, касающаяся неба, находится на далёком Севере, а её антипод — в Аменти, или пристанище мёртвых (41). Как по мысли древних индийцев, так и по мысли египтян, этот мир мёртвых был либо перевёрнутым миром живых или же его противоположностью (42). «Высокая гора Аида», подобно Ку-Меру, является поэтому «подвешенной» (43) — южной оконечностью, или нижним концом яйца Земли (44).

Иногда утверждают, что египетский Аменти располагался над горой к западу от Абидоса (45); высказывании достойны таких космологов, как Попей Миддлтон или еще более блестящий автор «Эстетической астрономии»

Примерно за тысячу лет до того, как Авраам пошёл в Египет — по крайней мере, эта дата устанавливается египтологами, — писец запечатлел на папирусе прекрасную копию истории о кораблекрушении. Сейчас это одно из сокровищ, хранящихся в Санкт-Петербургe. О её существовании современный мир узнал лишь в 1881 году, когда Конгрессу ориенталистов в Берлине был представлен перевод, сделанный М. Голенищевым. Этот рассказ явно служит своего рода предвестием путешествия Одиссея в царство Аида. Подобно Одиссею, там тоже капитан корабля выступает в качестве рассказчика, описывающего приключения. Там нет ни воображаемых черт, ни поэтических неясностей, касающихся деталей. Корабль был длиной в сто пятьдесят локтей и шириной в сорок локтей. Экипаж состоял из ста пятидесяти человек. На океане он потерпел крушение, и его экипаж погиб. Сам же рассказчик был вынесен на остров поблизости от нижнего царства мёртвых. Действительно, место это называлось «Остров двойников», и это был, как полагает Масперо, народ теней, невидимых для путешественника лишь потому, что он сам обладал плотным телом. Царем острова был большой змей, имевший длину в тридцать локтей и обладавший прекрасной бородой (46).

В каком же направлении лежит эта таинственная земля?

Не на западе, где все египтологи упорно помещают Аменти, но на юге. Путь странствующего лежал вверх по Нилу, а затем в океан у истоков реки. Как и в случае с Одиссеем, что было много веков спустя, ветер

с севера пригнал его к этому месту (47).

И заключение: если и древние египтяне (48), и халдеи (49) верили, что, подобно звездам северной полусферы, которые светят над миром живущих, звёзды южной полусферы стоят над местом мёртвых; если, по мысли древних индусов, «боги небес видны обитателям ада так, как будто они двигаются вниз головой» (50); если римляне думали, что:

Мир, который к Скифии и Рипейским твердыням вздымается

Круто, отлого спускается к южным Ливийским пределам;

Всегда возвышенна эта вершина, а ту

Под ногами видят и мрачный Стикс, и подземное

Царство теней (51).

Если в греческой космологии высокий Столб Атланта, по описанию Еврипида, есть непосредственная

ось земли и неба (52) — тогда Земля древних неоспоримо является СФЕРОЙ, а ад — нижней частью её поверхности. Мнение о «плоском диске» — это чистый миф, не имеющий оснований. По мнению древних, в смысле, не осознаваемом даже автором нижеприводимых слов, правильно говорится, что:

Мир Жизни,

Мир Смерти являются всего лишь

противоположными сторонами

Единой великой Орбиты (53).

-----

(1) Ранее напечатано в «Ежегоднике Бостонского университета».

(2) Fleckeisen. Jahrbucher, 1872. Vol. CV. P. 1—8.

(3) Rinck. Die Religion der Hellenen. Th. II. P. 459: «У Гомера царство теней — это не подземный мир, но оно лежит вне освещаемой солнцем поверхности Земли, по ту сторону океана». Здесь, как и у ряда других авторов, наряду с признанием единого автора «Илиады» и «Одиссеи», мы видим и намёк на то, что смущающее противоречие в греческих представлениях об Аиде связано с постепенным его перемещением с запада в глубины Земли, а это мнение вызвано прогрессом в их знаниях. Возможно, следует ввести ещё один класс,

куда вошли бы представители этого взгляда. Но если это сделать, то понадобится еще и четырнадцатый класс для тех кто, вместе с Чарлзом Френсисом Кири резко «опрокидывает» весь процесс и считает древнейший греческий Аид подземным, а заокеанский западный Аид полагает представлением более поздней эпохи. The

Mythology of the Eddas. London, 1882. P. 14.

(4) «Odysseus in der Unterwelt». Archiv fur Philologie, 1840. P. 170—188. G. K. C. Gertand. Altgriechische Marchen in der Odyssee. Magdeburg, 1869. P. 50.

(5) Mythology of the Aryan Nations. Vol. II. P. 171—180.

(6) Гладстоун недавно отказался от теории плоской Земли. Он стал жарко защищать идею внутриземного Аида со входом, обращенным вниз. См. его работу «Primer». London and New York, 1878. P. 54—57; and «Homeric Synchronism». London, 1876. P. 231. Возможно, следовало бы и этот взгляд включить в приведенную выше

классификацию.

(7) «Denomination assyrienne». Fellix Robiou. Questions Homoriques. Paris, 1876. P. 13. Семитское происхождение термина знаменательно. Оно подготавливает нас к обнаружению соответствия между идеями Гомера и ассиро-вавилонян, относящимися к царству мёртвых. Гладстоун говорит: «Я был поражен первенством иноземного характера и ассоциаций, относительно подземного мира у Гомера в одиннадцатой главе «Одиссеи». Homeric Synchronism. London, 1876. P. 213. О замечательной выразительности клинописного вида идеограммы для слова «эрибу» см. пояснение, данное: Robert Brown. Jun., in: the Proceedings of the Society of Biblical Archaeology, May, 4, 1880.

(8) Этот термин тоже, как полагают, восточного происхождения, он точно соответствует аккадскому Bit Edi. См. перевод «Нисхождения Иштар». «Талбот считает — и я думаю, что правильно, — что обычная этимология слова Hades — quasi Aides, то есть «невидимый» — возникла достаточно поздно». Robert Brown. Jun., The Myth of Kirke. P. 111 n.

(9) Iliad, VI. 284; VII. 330; XIV. 457; XXII. 425. Odyssey, X. 174, 560; XI. 65, 164, 475, 624; XXIII. 252; XXIV. 10, etc. «О некоем определенном входе в этот подземный Аид, — замечает Фёлкер (Homerische Geographic, 141), — поэт ничего не говорит; напротив, души проходят повсеместно под землю, ничем не задерживаемые,

как погребенные, так и не погребенные». Принимая это, не видишь оснований для его других утверждений. «Этот Аид не под Землей, а на ней». Нематериальные тени могут с такой же лёгкостью проходить сквозь весь земной шар, на другую его поверхность, как они проходят через толстую земную кору в подземные пустоты. Но см. у Гладстоуна (Homeric Synchronism. P. 222); «Во всём тексте Гомера нет ни единого места, которое выражало бы идею или указывало бы на возможность нашего проникновения сквозь плотную землю».

(10) Iliad, XXIII, 100; XVIII, 333.

(11) Odyssey, XXIV, 204; Ср.: Iliad, XXII, 482.

(12) Iliad, IX, 547. Ср.: III, 278; XIX, 259; XX, 61. Ср.: Herodotus, II, 122.

(13) Iliad, XX, 61 ff. He может быть вопроса о том, что беспристрастен перевод, даваемый в этой работе; мы следуем за широко известной версией Теодора Алоиса Бакли (Theodor Alois Buckley, из Christ Church,

Oxford). Версия, более точно передающая значение глаголов, обозначающих движения кверху и книзу, во многих местах была бы предпочтительнее как более близкая к космологической точке зрения.

(14) Лотофаги — в греческой мифологии мирное племя, питающееся плодами лотоса. — Прим. ред.

(15) Henry Hayman. The Odyssey of Homer. London, 1866. Vol. II. Appendix G3. P. XVII.

(16) «Нет никакого следа упоминаний о спуске. Пусть его ищет тот, кто может доказать, что Одиссей был внутри земли». — Volcker. Homerische Geographic. P. 150.

(17) То есть дальнего берега. См. Volcker. P. 145.

(18) Бакли чётко выражает недовольство этим пояснением. Фёлкер переводит термин как «низкий берег». Возможно, это нижерасположенный берег как противоположность высокому, или противолежащему.

(19) Odyssey. X. 488—540.

(20) См.: Preller. Mythologie. Vol. I. P. 504—505, где он сказал, что герой пришёл «в истинный подземный мир, а не только ко входу в него». См.: Volcker. Homerische Geographic, § 76.

(21) Такое допущение ничего не решает, так как, по словам Хенце, «подземный характер даже Аида в Одиссее не может быть никоим образом отброшен». Ameis. Anhang, Book X, 508.

(22) De Orco Homerico. Altona, 1836. Но Эггерс помещал вход в Аид внутри океанского потока, а Ницш — вне его.

(23) G. W. Nitzch. Erklarende Anmerkungen zu Homers Odyssee. Hannover, 1840. Bd. III. P. XXXV, 187.

(24) Griechische Mythologie. I. P. 505.

(25) См.: Preller. Mythologie. Vol. I. P. 504. Eisenlohr. Lage des Homerischen Todtenreichs, 1872. Банбери удовлетворяется тем, что холодно замечает: «Это определённо не заслуживает траты времени на то, чтобы спрашивать, какая географическая идея сложилась в мозгу поэта об этом визите в область Аида» (!) History of Ancient Geography. Vol. I. P. 58.

(26) См.: Kammer. Einheit der Odyssee nach Widerlegung der Ansichten von Lachmann-Steinthal, Keenly, Hennings, und Kirchhoff. Leipsic, 1873. P. 486—490.

(27) Порфириус (Porphyrius. De antro Nympharum, 28) поясняет этот камень преткновения комментаторов, «людей снов».

(28) Vоlcker. Homerische Geographic. P. 152.

(29) Homeric Hymn to Demeter, 30—35. Форстер считает, что этот гимн был создан в начале VII века до н. э.: Der Raub und Ruckkehr der Persephone. Stuttgart, 1874. P. 33—39. См.: Sterrett. Qua in Re Hymni Homerici quinque Majores inter se different Antiquitate vel Homeritate. Boston. 1881.

(30) Строки 16—18. Примерно то же самое в индийском эпосе, и «Рамаяне»: достигается одна и та же точка Аида — Ансуман ли роет землю до её центра или богиня Ганга следует по поверхности земли и через океан (Книга I, песнь XL. Ср.: Одиссея, XI, 57, 58).

(31) Много обсуждавшееся поле Нисы, где была похищена богиня, находилось на Земле богов на Северном полюсе. Menzel. Die vorchristliche Unsterblichkeitslehre. Bd. I, 64—67; II, 25, 87, 93, 100, 122. 148, 345.

(32) Das System der Hesiodischen Kosmogonie. Leipsic, 1874.

(33) Odyssey, XI, 591. Фёлкер, локализуя этот Аид на Земле на дальнем западе, тоже смущен этими облаками, так как небо Гомера не достигает заокеанской области и даже океанской.

(34) См.: Dr. H. W. Schafer. Entwickelung der Ansichten des Alterthums uber die Gestalt und Grosse der Erde. Leipsic, 1868.

(35) Mason in: Journal of the Asiatic Society. Bengal, XXXV. Pt. II. P. 28. Spencer. Descriptive Sociology, № 5. P. 23. По меньшей мере одно из наших индейских племён ещё до времени открытия их знало миф о творении, в котором Земля представлялась шаром. H. H. Bancroft. Native Races of the Pacific States. Vol. III. P. 536.

О том, что эта же идея принадлежит и концепции Аида у новозеландцев, известно из многих указаний.

(36) Mahabharata, XII, 12,080. Muir. Metrical Translations from Sanskrit Writers. London, 1879. P. 220. «Для богов эта звёздная сфера кружится вправо; для врагов этих богов — влево». Surya Siddhanta. XII, ch. 55. Ср.: Aristotle. De Caelo. Lib. II. C. 2.

(37) Dupuis. Origine de Tous les Cults. T. 1, 624. Lenormant. Chaldaean Magic (English edition). P. 168, 169. О значении юга в религии индусов см.: Colebrooke. Essays. Vol. I. P. 174, 176, 182, 187. Vol. II. P. 390—392; Monier Williams. Sanskrit Dictionary, Art. «Yama»; Muir. Sanskrit Texts. Vol. V. P. 284—327; and India literature passim.

(38) Surya Siddhanta, ch. XII. Journal of the American Oriental Society. New Haven, 1860. Vol. VI. P. 140—480. Keightley. Mythology (Bohn). P. 240, n. 9.

(39) Об этой горе Ленорман говорит, что у древних халдеев она «расположена в нижних частях земли», но иногда он ошибочно помещает её на запад. О Горе богов — это «крайний пункт подъёма поверхности земли», но помещает её не на севере, а часто на востоке или северо-востоке. Origines de 1'Histoire. Paris, 1882. Т. II, I. P. 134. См. также: Tiele. Histoire Comparee des Anciennes Religions. Paris, 1882. P. 177, где он говорит о входе в Аид с юго-запада. Это, видимо, ошибка, так как выражение аккадцев mer kurra, «главная точка горы», должно было изначально обозначать север. А что до горы у Ленормана на западе или юго-западе, то немецкий учёный Фридрих Делич, писавший об этом известный ассириолог, говорит, что в клинописной литературе он не открыл и следов такой локализации. Wo lag das Paradies? Leipsic, 1881. P. 121.

(40) «По литературе пифагорейцев, орфиков и неоплатоников, северный ветер приносил жизнь, а южный — смерть. Под северным ветром жили святые и боги, творцы и хранители мира, а под южным — все проклятые и злые разрушающие враги». W. Mezel. Die vorchristliche Unsterblichkeitslehre. Vol. II. P. 101; а также р. 36, 168, 345 etc.; Ср.: A. Maury. Histoire des Religions de la Grece Antique. Paris, 1869. Т. III, 354.

(41) О первом см.: Brugsch. Geographische Inschriften altagyptischer Denkmaler. Leipsic, 1885. Bd. II. P. 57; о втором — The Book of the Dead, passim.

(42) См.: Tiele. History of the Egyptian Religion (English edition, 1882). P. 68, «перевёрнутый мир»: и ещё более сильное выражение в его «Histoire Comparee» (Paris, 1882). P. 47, «мир, противоположный реальному». Ср.: Book of the Dead (Birch's version), где сказано: «вывернутые пределы», а в «Thomson's Egyptian Doctrine of the Future Stаtе» Аид описан как «перевернутая полусфера мрака», и где сказано, что «очевидно то, что ведущие черты греческого Аида были заимствованы у египтян». Bibliotheca Sacra, 1868. Р. 84, 86. И совсем недавно Реджиналд С. Пул заметил: «Теперь, когда мы видим, что часть греческого пантеона создана на Ведах и в целом носит арийский характер, мы должны поискать — а что в нём не ведическое; если заимствовали бальзамирование из Египта, то почему и не сопровождающие это идеи — картины подземного мира с его

судом, блаженством и бедами? Рассказы Одиссея у Гомера, когда он скрывает себя, говорят о знакомстве греков того времени с Египтом». The Contemporary Review. London, 1881, July. P. 61. Лучше будет сказать, что Аид Гомера, похожий на египетский, вавилонский и ведический, не заимствован у них, а просто подобен им,

так как у них общее наследство: пережиток древнейших идей доисторических предков.

(43) Records of the Past. Vol. X. P. 88.

(44) Tiele. History of the Egyptian Religion. P. 67: «Небеса (ночью) стоят над землей, как гусыня над яйцами». Многие авторы (Chabas, Lieblein, Lefevre и др.) поддерживали мысль, что древние египтяне знали о сфере Земли, тогда как Масперо, несмотря на свои высказывания в «Les Contes Populaires de 1'Egypte Ancienne» (Paris, 1882. P. LXI—LXIII), в более позднем частном письме соглашается, что, возможно, египтяне знали это уже в XVIII веке до н. э. В связи с этим полезно указать, что Тиле сказал автору о своем отказе от мысли о Cher-nuter, выраженной им в «Vergelijkende Geschiedenis van de Egyptische en Mesopotamische Godesdiensten». Amsterdam. 1872. P. 94; French edition, 1882. P. 51; English edition, 1882. P. 72.

(45) Как, например, у Marius Fontane. Histoire Universelle. Les Egyptes. Paris, 1882. P. 154. Нижеследующее особенно своевременно: «Когда я был в Абидосе, я исследовал горные скалы к западу от города в надежде найти в них древние захоронения. Но в этом я был разочарован, так как нашёл лишь несколько могил римского времени». Профессор Сейс в письме из Египта в: The Academy. London, Feb. 2, 1884. P. 84.

(46) Les Contes Populaires de 1'Egypte Ancienne. P. 145—147. По поводу конфликтных взглядов египтологов относительно перевода терминов, обозначающих пункты компаса, см.: Zeitschrift fur agyptische Sprache, 1865, 1877, etc.

(47) Универсальность веры древних в то, что лишившиеся плоти души должны пересечь обширную воду, чтобы достичь своего истинного прибежища, — это привлекло внимание Маннхардта и вызвало его слова: «Это представление было известно древним религиям кельтов, эллинов, иранцев и индийцев, поэтому вероятно, что оно су