Только благодаря Милосердию Господа 7 страница

Микрокосм двух дхуни отражал активность всей акхары, которая в свою очередь, служила проявлением бурлящей энергии мелы. Последователи из Раджастана стояли в очереди, чтобы выказать свое почтение и прикоснуться к ногам двух баба, гут же в огромных количествах производились и поглощались чай и чилим. Тут резали овощи, там складывали дрова, и все это делали обнаженные привидения, с которыми я познакомился еще в Амгсода Кунде. Я почувствовал, что очутился дома. Шум, суматоха и тонкая, забивавшаяся повсюду пыль изчезли из-за одного только присутствия Хари Пури Баба.

Пока я рассказывал о своих приключениях в дороге, Хари Пури Баба разглядывал меня. Учитель стал мне намного дороже после того, как я многое повидал в пути и научился ценить его уникальные качества. Я чувствовал, что, сидя вместе с Хари Пури Баба, я нахожусь у источника или совсем рядом с ним. Он стал для меня авторитетом, которому мне было не стыдно поклониться.

- Узнал ли ты о том, кем являешься? - спросил он.

Я ответил, что скорее узнал о том, кем не являюсь. Я все еще не баба, но верю в то, что Гуру Джи сделает меня баба. Хари Пури засмеялся.

- Ты уверен, что действительно хочешь этого?

Будь осторожен! - предупредил он, а затем снова засмеялся. -Ведь если я превращу тебя в баба, потом будет очень трудно превратить тебя обратно.

Учитель сказал, что моя инициация Великого Отречения, "вирья хаван", произойдет в новолуние двумя неделями позже, и что это будет большая массовая церемония. Он велел мне готовиться к получению Дара Знания, "видья санскара", и узнать ко времени инициации кто же я все-таки есть.

Ладно, подумал я, всего две недели до просветления. Кажется, это Кришнамурти сказал, что просветление занимает меньше секунды, и в этот момент время не имеет над тобой никакой власти. Так что двух недель на подготовку хватит. Или же это все же займет целую жизнь? - задумался я. Хотя Адвайта, говорящая о недвойственности, все равно воспринимает время как иллюзию.

- Что такое эта инициация? - начал Хари Пури. - Это открытая дверь, приглашающая тебя в историю. - Я подумал, что учитель имеет в виду какой-то миф. "Не придуманную сказку, но историю, которая живет так же, как живут горы, небо, реки и деревья." История, которая не может содержаться в книге или быть собственностью одного человека. Ты уже знаешь о пахтании Океана, из которого появился потом Нектар Бессмертия, но сейчас происходит такое же пахтание, - сказал Хари Пури, выпрямляясь. - Что такое акхара? - спросил он. - Это машина для пахтания, которая тревожит души и вводит тем самым океан Кумбха Мелы в историю! Разве нет? Разве кумбха - не кувшин, в котором содержатся души всех, кто находится здесь? Разве он также не является сосудом с амритой? Те души, которые уже спахтали, покинули мир смертных. И если ты действительно собираешься получить инициацию, то нужно закончить все дела в этом мире, потому что через две недели ты зажжешь свой собственный погребальный костер.

Ежедневное колесо жизни катилось так же, как и всегда, за исключением дней больших омовений, которые случились трижды за всю мелу. Следование дисциплине, которой меня научил Амар Пури, очень тогда пригодилось, потому что каждый день я вставал в 330 утра, чтобы к четырем часам уже сидеть у дхуни. Это самое священное время дня, и, честно говоря, в глубине сердца я гордился тем, что занимаюсь медитацией в столь ранее время и что первым подаю чай и чилим пытающимся согреться после омовения в реке.

Я будил Кедара Пури, спящего вместе со всеми на соломенном коврике в палатке Хари Пури Баба, и мы отправлялись совершать утренний туалет и омовение.

В этот час темноту усугублял невероятно плотный, стелящийся по земле туман. Месяц январь в районе Доаба, лежащего вокруг рек Ганга и Джамуны, был холодным. А на берегу Ганги было не только холодно, но и очень сыро, кисельный туман висел над водой до восьми или девяти часов утра. Завернутый в одеяло, под которым я тщетно пытался согреться всю предыдущую ночь, я присоединялся к Кедару Пури Баба, моющему руки под уличным краном. Затем мы шли к Ганге и тянули соломинки, чтобы выбрать, кто будет окунаться первым. Мы купались по очереди, потому что на берегу туман был особенно густым, и можно было легко потеряться и, что еще хуже, потерять одежду. Мы с Кедаром Пури Баба приглядывали друг за другом. Он был моим братом и союзником.

Вода была теплой, а воздух обжигающе холодным. Мой внутренний огонь начинал разгораться, потому что я получил даршан элемента воздуха, и, прикасаясь к коже, чувствовал оседающую на ней влажную изморозь. Как только я проходил в воде пять-десять шагов, как все вокруг погружалось в темное марево, в котором было просто невозможно что-то разглядеть. Омовение было даршаном элемента воды. Я перечислял имена всех семнадцати речных богинь и просил их присоединиться к Ганге и Джамуне для получения полного даршана:

О семнадцать речных богинь!

Пусть ваши полноводные потоки,

Вливающиеся в океан,

Сделают мир счастливым и процветающим!

Я умывал рот, три раза окунался, а потом подносил воду еще не взошедшему солнцу, Шива-лингаму, который я формировал пальцами, а затем всем четырем направлениям. Да будет мир процветать!

Жар разбуженных дхуни слегка отгонял туман, и приглушенный свет языков пламени был виден еще издалека. Четвертый элемент, огонь, был сокрыт в дхуни. Это свет, рассеивающий тьму, и тепло, изгоняющее дрожь. Я брал немного вибхути, пробовал его, а потом делал точку "тилак" на третьем глазу и проводил три линии на лбу.

Даршан пятого элемента, эфира, происходит при произнесении звуков. Я выполнил омкары для дхуни, повторяя мантру.

Один за другим из тумана материализовывались дрожащие от холода баба и тут же протягивали руки к огню, поглядывая на дхуни. Чилим сильно помогал делу, и сочувствие к каждому новоприбывшему выражалось в том, что набивалась новая трубка. Как только появлялись гуру, мы, ученики, начинали, толкаясь, пробираться вперед, чтобы коснуться их ног и выполнить омкары. Часто очередь к ногам пожилого или могущественного гуру могла быть в десять садху "в глубину". Каждое утро и вечер я старался прийти первым к каждому из моих пяти гуру, принимая во внимание, конечно, что утром им нужно некоторое время, чтобы одеться и быть готовым к даршану.

По стандартам акхары Хари Пури вставал довольно поздно. Среди учеников то и дело слышались шутки по поводу гуру и его любви к долгому сну. Я улыбался вместе с хихикающими садху, даже если не совсем понимал смысла шуток Баба не питали к Хари Пури враждебности, что было вполне возможным по отношению к нарушающему правила, но искренне любили за "лилу", театр, возникающий в рассказах Руру Джи. Как я узнал позднее, мало кто из баба догадывался, что по ночам душа Хари Пури отправляется в путешествия, часто покрывая огромные расстояния. Баба, продвинувшимся в садхане, дозволяются отклонения от общепринятых правил.

Хари Пури позаботился о том, чтобы я вовремя оплатил сборы за акхару, а также заплатил "мархи" за регистрацию, оплатил пожертвования, посвященное Гуру Даттатрейя, различные подношения и многое другое. Кедар Пури выказал желание сопровождать меня во время этого важного мероприятия.

Как бы ни был мне близок вечно юный Кедар Пури, я прекрасно понимал, что он "Риши Нарада", возмутитель спокойствия. Мой гуру-бхай никогда не хотел ничего плохого, скорее наоборот, но его способность ляпнуть что-нибудь не вовремя стала притчей во языцех. Его уши и губы были слишком большими, чтобы удержаться от слушания и распространения сплетен. Дело было не в том, что он говорил (правда, пару раз я слышал от него весьма подозрительные высказывания), а, скорее, в том, когда он это говорил. Казалось, что Кедар Пури специально ищет моменты напряжения, чтобы бросить свою маленькую спичку в бочонок с порохом. В возрасте шести лет Кедар Пури стал садху и йогином, но несмотря на столь выдающийся факт этот баба был обузой, ношей, которую Хари Пури нарочно повесил мне на шею.

Но для выполнения такой важной миссии-"Гуру Джи не собирался посылать со мной Кедара Пури и попросил стать моим проводником Серебрянобородого Рагунатха Пури, одного из моих пяти гуру.

Долговязый Рагунатх Пури был заядлым путешественником, но при этом он не стремился увидеть какие-то достопримечательности. Его мир определялся не национальными границами, а племенами и культурами. Этого бродягу постоянно влекло в путь неистощимое любопыство и желание увидеть чудеса мира. Он давал увиденным странам и величественным городам следующие характеристики: "Там едят собак, котов и насекомых" или "В тех местах на деревьях растут фрукты с такими огромными шипами, что могут убить человека, если упадут ему на голову".

Как-то один иностранный турист подарил мне кухонные спички, которые можно было зажигать обо что угодно. Решив устроить небольшое шоу, я громко призвал Шиву и зажег спичку о собственный ноготь. В этот момент Рагунатх Пури оказался рядом со мной и потому внимательно наблюдал за представлением. А затем Баба прокомментировал: ничего особенного, он уже видел подобный трюк на базаре в Дамаске. В Дамаске? Ну да, он был в Мекке, Иерусалиме, Бейруте и даже добрался до Стамбула, находящегося далеко на западе, путешествовал по Тибету, Китаю и Индокитаю, дошел даже до Шанхая, находящемуся далеко на востоке, и все это пешком!

Мархи осторожно поприветствовали меня, но акхара была несколько враждебна. Рагунатх заворчал на секретаря акхары, сварливого старого баба, предложив тому делать все несколько быстрее. Ну вот, и здесь есть место противоречиям. Я начал понимать, что в акхаре не действует правило автоматического приема иностранцев, существующего в остальной Индии.

Я зарегистрировался, заплатил сборы и внес деньги на пожертвования. Хари Пури дал Рагунатху Пури необходимые для этого средства. Одиннадцать рупий тут, одиннадцать рупий там, еще пять рупий и снова одиннадцать. Потом 51 рупию, и еще 101. Каждый раз, когда выплачивалась какая-то сумма, "карбхари", баба, ответственный за сбор денег и за отчетность по деньгам, собственности и завещаниям, записывал в регистрационном журнале: "Шри Рам Пури Джи, ангрез (то есть англичанин), ученик-шишья Шри Хари Пури Джи, Хануман Мандир, Амлода Кунд, Раджастан, на одиннадцатый день светлой половины Пауш луны в 5073-й год Кали Юга, дал 51 рупию Шестнадцати Линиям Передачи Учения Шри Панч Дашнам Джуна Акхары на нужды Гуру Даттатрейи". Такую запись делают для каждого подарка, выраженного в деньгах или других ценностях, подаренному любым человеком любому из институтов акхары. Я видел комнаты, от пола до потолка заполненные записями с тысяч Кумбха Мел. На языке Северной Индии "акхара" значит "место для борьбы". Мегастен, посол Александра Великого ко двору Чандрагупты Морьи в Пайлипутре, живший в четвертом веке до нашей эры назвал увиденных им садху "гимнософистами", обнаженными философами, которые в древней Греции имели обыкновение посещать гимназию*. Борьба, случавшаяся в акхаре Даснами Нагов, имела духовный, интеллектуальный и политический характер, а результаты ее могли носить для проигравшего плачевный характер. Каждая твоя идея, мысль или действие могли стать объектом для вызова, и даже самый незначительный баба имел право вызвать тебя на диспут.

- Против твоей инициации будут возражать многие, Рам Пури, - сказал Гуру Джи спустя не сколько дней после моего приезда.

Сангарш хоне се сона шуд хо джата хай!

Преодолевая трудности, золото становится чище!

- Именно оппозиция способствует рождению истории и вращает колесо-чакру санатан дхармы. Без противостояния тебе не о чем было бы потом рассказывать и становиться большим, чем ты есть.

- Я никогда не слышал о том, чтобы какой-нибудь иностранец получил санскар в акхаре, -продолжил он. - Шеш Нараян просмотрел все записи Уджайна за последние несколько сотен лет и ничего не нашел. Мы, садху, переживаем сейчас что-то вроде Смутного времени. Однако и остальные люди переживают их тоже. Многие из наших линий преемственности приняли к себе учеников не из касты браминов, но никогда еще среди них не было иностранцев или белых людей, англичан! Могут начать говорить, что тебе здесь нет места, что ты - плохое предзнаменование. Но ты действительно плохое предзнаменование.

- Тогда, наверное, мне не стоит ходить на инициацию, - сказал я Гуру Джи, сложив руки перед лицом. Мой голос был едва слышен, щеки покраснели, а коленки ощутимо тряслись.

- Эй! Послушай меня, - сказал он. - Это важно. Наши дни сочтены, мы постепенно начинаем принадлежать прошлому. Пандит Нехру подтвердил это в 1956 году, добившись утверждения закона, требующего у садху носить удостоверение личности. Мы-то знаем, кто из нас кто, кто мошенник, а кто настоящий садху, но Пандит Джи, защитник народа, заявил, что все мы будем мошенники, если не докажем обратного. Самой важной частью нашей дхармы являются взаимоотношения с обществом. Общество это "пуниш", человечество, а мы - "пракрити", Богиня Земля. Если баланс нарушается, нашей задачей является его восстановление, но сейчас это может потребовать слишком больших жертв и отречений, чем те, на которые мы способны. Вся наша практика, традиция и сила - для блага общества, а не для нас самих. Мы отреклись от всех благ. Мы делаем все возможное во всех Трех Мирах для наших последователей.

Поэтому доверие общества ни в коем случае нельзя потерять, но времена изменились. Англичане ушли, оставив позади свой образ жизни и своих слуг, которые пытаются сейчас сымитировать мир своих прежних господ. Некоторые садху верят, что люди будут нам меньше верить, если увидят в наших рядах белых людей.

И потом, есть те, кто верят, что все приезжающие с Запада очень богаты, а это вызывает зависть. Вспомни о том, что и боги, и демоны хотели обладать Камадхену, Коровой, Выполняющей Желания! - сказал Хари Пури и замолк.

А я-то считал, что йогины, мудрецы-риши и, конечно же, боги лишены таких обычных человеческих эмоций, как зависть, гнев, похоть и насилие. Но оказавшись здесь, в самом центре "Звездных Войн", я начал сомневаться в собственных убеждениях. Конечно, внешне в этих мнениях было что-то от следования Древним Правилам, но только на первый взгляд.

- Я немного понял, что вы хотели сказать мне, Гуру Джи, но не знаю, что с этим делать. Я просто хочу выполнить свой долг, каким бы он ни был, - выпалил я.

- А я просто рассказал тебе о том, что заметил, - Хари Пури бросил на меня сочувственный взгляд. - Выполняй свой долг, но делай это у дхуни. Не броди по акхаре. Ты можешь ходить на "арати", вечерние богослужения, и выполнять омкары, но о праздниках забудь.

На следующий же день, около десяти часов утра, Кедар Пури позвал меня, не говоря, куда именно он собирается. После того, что сказал мне Гуру Джи, я собирался провести целый день сидя у дхуни, но Кедар Пури упорно тянул меня куда-то, неотвязно жужжа над ухом, как комар.

- Но Гуру Джи сказал... - начал я.

- А-а-а-а, Гуру Джи! - насмешливо сказал гуру-бхай.

Акхара представляет из себя круг, разделенный на четыре части согласно разделению на линии преемственности: Шестнадцать Линий Преемственности, занимающие северо-восточный угол справа от ворот, носят общее имя Пури (например, Рам Пури, Хари Пури, Амар Пури, и т.д.); Четыре Линии Преемственности занимают юго-восточный угол; садху с общим именем Гири, разделенные на Тринадцать Линий Преемственности и Четырнадцать Линий Преемственности, занимают соответственно юго-запад и северо-запад, то есть самые дальние части ак-хары. В центре акхары находится временный бамбуковый храм, в котором хранится икона с трехголовым Даттатрейей. Палатки и дхуни четырех лидеров Линий Преемственности окружают храм с четырех сторон. В этой центральной части акхары, называемой "мархи", также хранятся оружие и сейф.

Джуна Акхара - это "янтра", священное огражденное пространство, которое призывает божество Даттадрейю сесть на трон йогинов.

Мы прошли сквозь стоящие ровным строем дхуни, принадлежащие Шестнадцати Линиям Преемственности, миновали храм Даттатрейи и углубились на территорию Гири, направляясь к дхуни Мадху Гири Баба. Я никогда прежде не был на празднике бхандары, хотя Кедар Пури настаивал, что это вовсе не бхандара, а обычный завтрак Хотя гуру-бхай не присутствовал на моем разговоре с Хари Пури, мне показалось, что он слышал все от первого и до последнего слова. До меня начало медленно доходить, что в акхаре все знают обо всем. Слова "личный" и "секрет" получили новое для меня значение. Все секреты были известны каждому в семье, но в семье они и оставались. Вот одна из причин, почему в течение тысяч лет короли, генералы, торговцы и люди, стоящие вне закона, доверяли Нага-баба свои тайны. Кедар Пури хитро смотрел на меня, как подросток, подбивающий приятеля закурить свою первую сигарету.

Когда я заколебался, Кедар Пури взял меня за руку и стал протискиваться сквозь плотную толпу садху Скорее всего, этот кумбха будет последней для Мадху Гири Баба, который уже целое столетие был йогином. Раздавая благословения и "шактипат", прикасаясь к головам садху, подошедших выказать ему почтение, этот древний человек был похож на самого Шиву. Его глаза, темные и пронизывающие, чем-то похожие на глаза животного, пристально разглядывали толпу. Как только я увидел Мадху Гири Баба, то почувствовал себя загипнотизированным одним его видом и молился, чтобы он не посмотрел в мою сторону. Я избегал его взгляда так же, как обычно избегают взгляда буйного посетителя в баре. Тем временем в толчее потерялся Кедар Пури, и я никак не мог разглядеть, куда же он делся.

Чей-то скрипучий голос позвал меня по имени. Конечно, в Джуне Акхара есть не один Рам Пури, но голос обращался явно ко мне и исходил от молодого похожего на непальца садху, сидящего рядом с Кедаром Пури и большой группой садху помладше.

Хотя Бир Гири Баба был похож на непальца или даже на тибетца, он родился в маленькой деревушке в штате Пенджаб. Высокие монгольские скулы и в особенности узкие глаза вводили собеседника в заблуждение относительно национальности баба. Бир Гири Баба слегка подтолкнул Кедара Пури локтем, чтобы тот освободил мне место, и я сел рядом. Затем молодой садху подозвал одного из учеников Мадху Гири и попросил того принести мне чай и сладкий "гулаб джамун". Он также настоял, чтобы мне дали дак-шину в пять рупий, объяснив, что я являюсь чела Хари Пури Баба.

- Дай ему свою "парчу", свой билет! - вмешался Кедар Пури. Бир Гири засмеялся и поменял парчу, полученную мною от Кедара Пури, на банкноту в пять рупий, которую он положил мне под колено.

Бир Гири Баба, ширококостный молодой человек со скрипучим голосом и манерами шамана какого-нибудь первобытного племени, был прирожденным лидером. Его всегда окружала группа молодых садху, которые курили много чилима и пели бхаджаны из индийских фильмов, подыгрывая себе на маленьком барабане. На арати Бир Гири Баба трубил в "нагпани", рог, покрытый кожей змеи. Старшие садху также одаривали его уважением, непомерно большим для того, кто был всего на два года старше меня. Позже Бир Гири Баба потолстел и стал похож на статую смеющегося Будды, но пока был все еще очень худым садху.

- Мы еще встретимся, - сказал он мне, сморщив лицо в улыбке.

Из того, что он говорил на хинди, я понимал буквально все, несмотря на то, что мои знания языка были все еще недостаточными. Речь Бир Гири Баба не блистала излишними эпитетами, все его зубы на месте, он не жевал жвачку "пан", не бормотал и не глотал слова. В его речи не было привычной элегантности, а грамматика следовала скорее правилам песни, а не речи. Бир Гири Баба любил рифму, ведь язык истории - это песня.

Пусть я раньше не встречался с Бир Гири, но много раз видел людей, похожих на него своим сердцем: в центрах хиппи в Сан-Франциско, на амстердамской Дам Сквер, в парижской мансарде художника, в стамбульском отеле "Руль-хан" и кабульской гостинице "Бамьян". Ни их национальность, ни даже имена не имели никакого значения, но встречаясь с ними, каждый раз я чувствовал мгновенную близость. Бир Гири Баба оказал мне в акхаре такой радушный прием, какого не мог оказать даже мой собственный гуру. В присутствии Бир Гири я не чувствовал себя чужаком.

Почувствовав со стороны садху такое приятие и дружеские чувства, я, не раздумывая, согласился, когда на следующий день Кедар Пури предложил мне снова прогуляться. На этот раз мы пошли в стоянку Махамандалешвар в Джуна Акхаре. Эти садху не были Нагами, но Адвахута-ми, которые представляли Джуна Акхару во внешнем мире. Стоянка находилась вне территории акхары. Выйдя за ворота, мы увидели праздник бхандары, на котором присутстовали тысячи садху из Дхуна Акхары, уже в полном разгаре.

Под украшенным лентами и непременными ноготками навесом, то и дело колыхающимся под порывами ветра, сам Махамандалешвар говорил проповедь для своих приверженцев и всех желающих ее послушать. Одетые в оранжевое садху сидели лицом друг к другу в ровных рядах. Кедар Пури нашел нам местечко в самом конце ряда.

Вы когда-нибудь видели, как пара тысяч обнаженных людей обедают под навесом, устроенным на берегу реки? Каждого из них обслуживают лично, а потом еще и платят за то, что они пришли! Богатые последователи-миряне из Гуджарата приготовили угощение и спонсировали праздник, но только благодаря старшим садху акхары бхандара все-таки имела место.

Привести священный орден в подобный хаос - это лишь начало. Ведь обычно подобные пиршества длятся по нескольку часов. Тысячи тарелок "патала" из сшитых вместе листьев и глиняных чашек "кулардов" стоят перед тысячами садху. В медных котлах приготовлено достаточно еды, чтобы накормить их всех. Следуя традиции, перед началом трапезы садху поют:

Хара хара махадев ишамбху

Каши вишнаватх ганге!

Из кухонной палатки вышли пятьдесят молодых садху, неся в руках горшки с горячим и черпаки, чтобы накладывать еду. Богатый гуджаратский торговец средних лет поднялся на возвышение, чтобы произнести речь. По толпе пробежался шепоток, выражавший всеобщее желание, чтобы речь была как можно более короткой.

Я заметил двоих старших баба, идущих в нашу сторону. Нет, они идут прямо к нам! На одном из баба было заметное издалека одеяние цвета крови, которое говорило о его принадлежности к тантрикам.

- Немедленно вставай и убирайся отсюда! - сказал баба в красном. На его лице была написана угроза.

"Должно быть, тут какая-то ошибка", - подумал я.

- Скажи им, - попросил я Кедара Пури. Тот попытался что-то пролепетать, но баба в красном не терпящим возражения тоном велел ему заткнуться.

- Тебе лучше уйти, Рам Пури, - сказал Кедар Пури, и прежде чем я смог хоть в чем-то разобраться, двое баба подхватили меня под руки и вывели наружу.

Я был слишком растерян и напуган, чтобы чувствовать гнев, но выражения лиц этих двух баба я никогда не забуду. Лишь когда в моих ушах зазвучал голос Хари Пури, я начал осознавать окружающее.

- Я дал тебе аджну, совет гуру, который является приказом для ученика, а ты наплевал на него! Ты думаешь, что я говорю что-то лишь затем, чтобы насладиться звуком собственного голоса? Ты, похоже, не веришь, что в моей голове есть хоть капля мудрости! - бушевал гуру.

- Рам Пури не виноват, Гуру Джи,- влез Кедар Пури. - Это я отвел его на праздник

Хари Пури Баба посмотрел на моего как всегда влезшего не вовремя расстроенного гуру-бхая и окончательно рассвирепел.

- Не его вина, да?! Спасибо, гуру! Какой еще чин ты, интересно, занимаешь в этой сети иллюзий?

Я скажу тебе: твой единственный чин - никудышный болван! Бездельник! Мошенник! От тебя одни неприятности! - вопил учитель, выпятив в гневе грудь. - А ты, Рам Пури? Что, этот идиот твой учитель? Поэтому ты следуешь его советам? А он отважится отправиться в Три Мира, чтобы спасти тебя? - И тут Хари Пури издевательски засмеялся.

Мне были необходимы правила и желательно в печатном виде. Тут все так запутано и сложно. Я нуждаюсь в порядке, в системе, которой все нет и нет. Единственное, что я могу сделать в такой ситуации, это стараться не отвлекаться и понять, что теперь я живу внутри какого-то древнего мифа.

* Слово "гимназия" имеет в своем корне слово "гимнос" (gymnos), означающее "обнаженный". Для выполнения физических упражнений греки имели обыкновение полностью обнажаться. Изредка греческие гимназии были общеобразовательными учреждениями, в которых занимались не только телом, но и умом (Прим. пер).

ГЛАВА 9

Ровно через две недели после прибытия в акхару мое ожидание закончилось. Настал день подведения итогов. Двадцать четыре садху из Алекиев, с ног до головы покрытые священным пеплом, громко объявили о приближающейся инициации в саньясины, называемой еще "вирья хаван", то есть Жертва Героя, или "видья санскар", то есть Дар Знания. Садху маршировали от одного дхуни к другому, громко выкрикивая одно из имен Шивы:

Алак! Алак! Алак!

Вокруг их талий были обвязаны длинные шерстяные веревки, на щиколотках висели колокольчики, звеневшие в такт каждому шагу. Баба шли, держа в руках похожие на черепа чашки, прося муку как подаяние.

Это имя Шивы значит "Тот, у Кого Нет Глаз". Шива слеп, его глаза не смотрят на мир, они закатились вверх во время медитации на Великую Пустоту. Посмотри наверх, услышал я голос внутри своей головы. Оставь все то, что внизу. Этот мир - иллюзия. Оставь привязанности к чувствам, воспринимающим его. Поднимись на горную вершину слепого Шивы!

Глаза Хари Пури Баба тоже закатились, когда он поднял мундштук чилима к небу и пропел Шиве дразнилку:

А-а-а-а-лак! Колдепалак!

Деко дунья ка джалак!

Эй, Ты, безглазый! Открой глаза!

И увидь сверкание этого мира!

Перед инициацией было традицией соблюдать пост. Не надо было полностью отказываться от еды, лишь воздерживаться от той, что выращивалась на полях, то есть от пшеницы и овощей. Хари Пури накормил меня завтраком, состоящим из йогурта и бананов, а затем дал подтверждающую бумагу, называющуюся "парча", и послал в храм Даттатрейя, наказав ожидать дальнейших инструкций.

В мархи с неистовством бил в барабан "долак" странствующий барабанщик с красными глазами, а ожидающие посвящения сидели и курили бесчисленные чилимы. Помимо неофитов, .тут были пожилые белобородые баба с морщинистыми лицами и подростки, у которых на подбородках все еще рос пух. В основном среди неофитов были выходцы из крестьян, но было также несколько горожан. Скоро между ними не останется никакой разницы.

Стояло холодное январское утро. Одетые в одни лишь набедренные повязки, мы сидели в ожидании на голой земле, волнуясь все больше и больше. Приставы в красной униформе, с длинными серебряными жезлами на плечах ходили туда-сюда, ожидая прихода остальных Нага-баба, собирающихся изучить тех, кто станет вскоре новыми саньясинами.

- Эй, Раху! - я почувствовал, как меня сильно пихнули деревянной палкой. Тут же стихли разговоры между учениками. Стукнувший меня баба спросил, кто мой гуру, используя жаргон акхары: "Прем пат каун хай?" ("Кто тот, кого ты любишь?"). Я был готов к этому вопросу и потому успешно на него ответил. Затем он попросил мою парчу, очень внимательно осмотрел ее, отдал обратно и ушел.

Молодой полицейский, которого я недавно видел у дхуни Рагунатха Пури, объявил, что нам нужно пройти в санган, чтобы подвергнуться "мундану", то есть обриванию головы. Там же мы должны будем выполнить подготовительные ритуалы. Все тут же поднялись, спеша занять в очереди первые места, ведь тогда их обреют все еще острыми бритвами. Мы шли по двое, держа за руку первого попавшегося партнера.

Чего я в тот момент не знал, так это того, что пока я сидел среди тысяч ожидающих инициации учеников, Бхайрон Пури привел к дхуни Хари Пури девяностолетнего Шри Махант Арджуна Пури и его ученика Капила Пури, а также несколько других садху. Старый тантрик Бхайрон Пури был вне себя. Он пожаловался собравшейся группе, что в свое время гуру Хари Пури, Сандхья Пури, принимал мусульман в качестве последователей в Дан Акхаре, самом священном из монастырей Нагов. Сам же Хари Пури пошел еще дальше, собираясь сделать саньясином иностранца, которому к тому же в детстве сделали обрезание.

Бхайрон Пури обладал луженой глоткой и мог перекричать любого. Хари Пури не мог сравниться с ним по количеству децибелов, однако ему все же удалось обратить внимание уважаемых баба на тот факт, что его гуру Сандхья Баба вернул обратно украденные мусульманами части Датт Акхары и что у Кешава Пуд Мультани Баба, "дада гуру" нашего мархи, тоже были ученики-мусульмане. Но в защиту инициации молодого иностранца Хари Пури не был готов дать мгновенного ответа.

- Разве вы можете помешать мне сделать мальчика саньясином? - спросил Хари Пури. - Я его гуру, я провел его инициацию Пятью Гуру и заплатил все сборы акхары. Чего же еще вам надо?

- Он не "готра", не индус! - взревел Бхайрон Пури, имея в виду, что моя скромная персона не принадлежала ни к одному из кланов великой индийской кастовой системы. - Как дать ему "джану"?

Тантрик говорил о шнурке Дважды Рожденного, который носится через плечо. Этот шнурок дают еще до жертвоприношения, которое сделает нас браминами.