Дочь наполеоновского офицера

Полин Гебль за свою 25-летнюю жизнь никогда и никого не боялась: не пристало дочери наполеоновского офицера испытывать страх . Не боялась и в девять лет, когда в белом нарядном платье с завитыми волосами посреди ликующей толпы протянула свое прошение Наполеону. Император потрепал Полин по щеке и спросил у ее матери, чего они желают. Мать ответила, что после гибели мужа просит о пенсии для его четверых детей. Все просимое было вскоре исполнено.

Маленькая Полин, вместе с толпой перебивая мать, кричала в восторге: «Да здравствует император!», и властелин мира улыбался только ей одной. Ну, кого на этом свете она может бояться?

Не боялась и в сентябре 1823 года, когда, подобно многим своим соотечественникам, приехала покорять Москву и устроилась старшей приказчицей в модный французский Дом Дюманси. Среди посетителей роскошных магазинов она давно чувствовала себя своей.

Со времен Екатерины здесь образовалась французская колония, иноземцы занимались торговлей, привозили последние парижские новинки. Французов было так много, что когда Наполеон занял Москву, его гвардия взяла под охрану Кузнецкий мост, и великий пожар обошел его стороной.

«Так свадьбы не устраиваются даже в России!»

Летом 1825 года за Полин настойчиво ухаживал очень красивый русский офицер. Он буквально преследовал Полин, клялся в любви и хотел, чтобы она немедленно вышла за него замуж.

Своим практичным французским умом Полин понимала, что так свадьбы не устраиваются даже в России. Надо познакомиться с его родными, получить их благословение на брак. Вдруг не согласятся, лишат его наследства - и все из-за нее? И матери надо написать во Францию...

Нет-нет, в таких серьезных делах нельзя спешить. Но настойчивый кавалергард не желал ждать. По счастью, ей пришлось уехать на ярмарку в Пензу с Торговым домом Дюманси, вблизи поручика Анненкова ее трезвая головка работала плохо.

В Пензе у павильона Дюманси первым, кого она увидела, был Иван Анненков.

-Вы преследуете меня! - вскричала Полин.

Но и сам поручик был удивлен не меньше.

-Это сама судьба соединяет нас, - ответил он, - я не ожидал Вас встретить, приехал от полка покупать лошадей.

В доказательство показал портфель, туго набитый деньгами.

В своей скромной гостинице она сидела за общим столом и совершенно не могла есть - все ее помыслы были заняты Анненковым. Неожиданно его имя, произнесенное кем-то шепотом, заставило Полин насторожиться. Шептались два приличных господина, сидевших напротив нее, чуть наискосок. Разговор шел по-французски, и они не слишком опасались, что их разговор кто-то поймет.

Полин сообразила, что оба они из какой-то шулерской шайки, промышляющей на ярмарках, и сегодня постараются втянуть Ивана в игру и обманом отобрать у него казенные деньги. Похожий случай уже был в его жизни, он сам ей рассказывал, рисуясь своей бесшабашностью. В тот раз ему удалось выпутаться. Полин не сомневалась - у шулеров все должно получиться. Что же делать? Конечно, спасать его, что же еще? С человеком она послала Ивану записку.

«Только бы получил ее вовремя», - молилась она. Но не могла же она написать: «Не садитесь играть сегодня»? Так он ее и послушает... Она написала по-другому. - - - Мадемуазель Полин, неужели Вы хотите видеть меня?» - в его голосе ей слышались волнение, надежда, а может быть, настоящая любовь... В этот вечер она отвечала ему только «да» на этот и все последующие вопросы. Игроки так и не дождались поручика Анненкова. Его денщик, смекалистый малый, посланный вперед барина в клуб, на другой день говорил, что сам бог отвел его от вчерашней игры.

До конца ярмарки постепенно худеющий портфель с деньгами хранили у Полин. Но вот портфель опустел, лошади для полка закуплены и отправлены, но расстаться им было совершенно невозможно. Полин ожидал модный магазин на Кузнецком мосту, Иван же уезжал в долгую поездку по своим имениям в южных губерниях.

-Если бы Вы знали, что ожидает меня, то, вероятно, сжалились бы надо мною, - сказал он на прощание. И Полин будто в омут с головой бросилась. Оставив службу у Дюманси, она уехала с поручиком...

Они ездили четыре месяца. В одной его деревне в церкви их ждали священник и два свидетеля, все было приготовлено для венчания. Но Полин снова отказалась.

- Сначала - согласие твоей матери, - сказала она. - Без этого никак нельзя, счастья не будет.

Сказка из «Тысячи и одной ночи»

Полин, прожив в России почти два года, понимала только отдельные русские слова: все ее клиентки и окружение говорили на французском. Но у нее завелась русская подруга Танька, которая и рассказала ей о своей хозяйке, чудной барыне с Петровки. Чтобы понять ее рассказ, пришлось звать девушку, говорившую по-русски, - Полин не хотелось выглядеть невежливой.

Полин казалось, что она слушает сказку из «Тысячи и одной ночи»:

- Без доклада к ней не попасть, надо долго ждать ее выхода. А в доме ее живет человек сто, и все при деле. Шума она не выносит, потому лакеи ходят в чулках и разговаривают шепотом. Платьев у барыни - тысячи, и имеется особая книга с образчиками тканей, в какой она ткнет, такое ей и принесут. Кружев у нее два сундука - на сто тысяч рублей. Меха хранятся в отдельной комнате, войдешь - будто в меховой магазин попал, и все самые лучшие, сибирские. А каменьев-то, каменьев…

В кухне всегда, днем и ночью, горит огонь - вдруг барыне захочется закусить? И две дюжины официантов всегда наготове. А поваров еще больше - целых четырнадцать…

- Наверное, у твоей барыни большая семья, - рассеянно сказала Полин, Танька, на ее взгляд, совсем завралась.

- А вот и нет, - одна живет, ну и родня всякая, приживалы, да они не в счет. Сынок родной из Питера заявится, так вместе со всеми ожидает ее выхода, в мундир затянутый. А второго на дуэли убили, так ей только через год доложили.

- Почему?- не поняла Полин.

- Боялись, ну как осерчает, ей никакого горя не надобно… Еще у нас немка есть, во-от с таким задом, - и Танька развела руки широко в стороны.

- Таких не бывает, - отвечала Полин, - а зачем ей немка?

- Ну как же? Место нагревать в креслах, в карете, барыня без живого тепла не может…

«Я всегда буду с тобой!»

В ноябре, через несколько дней после возвращения в Москву, пришла весть о неожиданной кончине императора Александра I. Иван надолго пропадал, к нему постоянно кто-то приходил, велись тайные разговоры. Но от Полин у него не было секретов. В декабре, перед отъездом в Петербург, он признался ей, что участвует в заговоре против властей и в случае неудачи его жестоко покарают.

- Я всегда буду с тобой. Нам разлучаться нельзя, - ответила она. Вскоре пришли известия о восстании на Сенатской площади и о том, что поручик Анненков арестован и заключен в крепость.

Как она теперь жалела о том, что отказалась стать его женой! Будь проклята ее гордыня и вечное стремление к порядку! Кто она такая в глазах грозных русских властей? Она даже не сможет ничего узнать о нем, ей никто ничего не расскажет. Но есть же его мать, статская советница, эта влиятельная старуха с причудами, у которой бывает сам московский митрополит. Нужно бежать к ней, молить о помощи…

…До родов оставалось примерно три месяца. Нет, лучше она ей напишет. А пока заложит свои бриллианты и турецкие шали да отправит верного человека, слугу Ивана, в Петербург. Еще ничего не потеряно.

И она вспомнила, как однажды заявила своим школьным подругам, что выйдет замуж только за русского. Подруги очень смеялись и говорили: «Где же ты возьмешь этого русского?»

«Судьбами народов хотели править - взводом командовать не умеете!»

Вернулся человек, посланный ею в Петербург. Сообщил, что поручика Анненкова допрашивают, еще ничего не ясно. Человек не мог знать, что Николай I, взошедший на престол, вскоре перестал гневаться на Анненкова и подобных ему молодых повес. Он неожиданно вошел во время допроса, который вел граф Апраксин, и потребовал привести троих юнцов, старшему из которых, Ивану Анненкову, было 23 года.

Не глядя на них, объявил:

- Ваш полк распущен, офицеры ничего не делают. Вас всех давно надо было перевести в армию. Судьбами народов хотели править - взводом командовать не умеете! Потом взял Анненкова за пуговицу мундира, притянул к себе и упрекнул:

-Забыли милости покойного государя - это неблагодарность.

Упрек был справедлив. Несколько лет назад за дуэль с молодым Ланским, где Иван убил противника, он получил очень мягкое наказание - три месяца гауптвахты.

- Вас всех надо продержать в крепости шесть месяцев, надеюсь, что после этого выкинете глупости из головы и будете заниматься службою.

Юнцы не смели поднять на государя глаз. Уходя, Николай сказал графу Апраксину:

- Я Вам поручаю их, генерал, а если кто смеет упрекнуть их прошлым, Вы будете отвечать мне за них.

В апреле 1826 года в доме на Неглинной канаве родилась дочь Анненкова Александра. Полин после тяжелых родов шесть недель находилась между жизнью и смертью. Канава бурлила весенним паводком, выходила из своего русла и затапливала нижние этажи. Потом наступило жаркое московское лето. С постели молодая мать смогла встать только через три месяца. Все это время рядом не было никого, кроме соседки, старушки Шарпантье, которая буквально вытащила Полин с того света.

Потом, словно из ее болезненных снов, появилось лицо знакомой Таньки из дома Анны Ивановны Анненковой, куда, наверное, дошли слухи о ее состоянии. Полин дремала, а проснувшись, увидела в ногах своей кровати портрет Ивана Анненкова - его принесла Танька. Полин залилась слезами, проклиная свое бессилие.

Следствие

В Петербурге между тем продолжалось следствие. Ивана допрашивали граф Бенкендорф и князь Голицын, оба давние знакомые Анны Ивановны, знавшие ее сына с детства. Бенкендорф сочувственно уговаривал во всем сознаться:

- Вас разжалуют в солдаты и сошлют на Кавказ. Теперь начинается персидская война, первое дело - и Вы офицер, а там можно служить или выйти в отставку. Не сознаетесь - Вас оставят в крепости, а ведь это - живая могила.

Иван искренне отвечал, что ему не в чем сознаваться: с лета его не было в обеих столицах, он занимался покупкой лошадей.

- Четыре месяца?- не поверил Бенкендорф.

Иван молчал, о поездке с Полин он не хотел рассказывать. В итоге признался, что как-то за бокалом шампанского шла речь о том, что можно выстрелить в государя из духового ружья и, воспользовавшись суматохой, ввести конституцию, но дальше пустых разговоров дело не пошло.

Вмиг оба члена Следственной комиссии к нему переменились. Ему дали подписать какую-то бумагу, на этом допрос закончился.

На другой день комендант сказал ему:

- Зачем, Вы, батюшка мой, наговорили на себя? Теперь чаю не велели давать.

И только сейчас до Ивана дошло, что он признался в покушении на цареубийство. До самого приговора его больше никто не допрашивал.