Кошка не перебегает дорогу!

Каждый человек хочет это знать.

Аристотель

У меня вызвал глубокое отвращение фильм «Медведь». Не потому, что я равнодушна к животным. Мне было неловко его смотреть, словно мне показывали что-то непристойное, потому что создатели фильма интерпретируют поведение животных, наделяя их человеческими свойствами, чтобы вызвать у зрителя слезы умиления.

Хотя этологи двадцатого века (наиболее известные из них — Конрад Лоренц и Десмонд Моррис) уже объяснили нам, что каждый вид животных придает свой смысл окружающему миру. Результаты их исследований потрясают, потому что открывают нам мир, совершенно отличный от нашего.

Смысл подобного открытия лучше всех выразил Джордж Кангилем, заметив: «Кошка не перебегает дорогу».

Многие столетия взрослые были уверены, что пока ребенок не говорит, он не способен испытывать чувства и обладает лишь ограниченными возможностями, чтобы выражать свои элементарные

потребности. Наличие таких возможностей допускали и у животных — пока Чарльз Дарвин не очеловечил животное. При этом Дарвин установил разницу лишь в уровне развития животного и человека, но не в их умственных способностях.

Когда дети учатся говорить, взрослые недооценивают их способность воспринимать и понимать происходящее.

Какому психоаналитику не встречались родители, которые рассказывают свои горестные семейные истории в присутствии ребенка, иногда старше шести лет, утверждая, что он все равно ничего не знает и не понимает?

Однако это совсем не так, и ребенок на самом деле понимает гораздо больше, чем предполагают взрослые. «Как же это возможно?» — спросите вы меня.

Даже если вы сами не занимаетесь психоанализом, вы поймете, почему я не смогу прямо и исчерпывающе ответить на этот вопрос.

Но не случайно, что именно психоаналитики утверждают, что человеческое существо с момента своего рождения воспринимает смысл человеческого языка.

Если рассматривать ребенка как субъект, который сначала существует, а потом уже реагирует, и как человеческое существо, возникшее еще до своего появления на свет, а не как незрелого детеныша животного, психоанализ позволяет вопрос: «как он может понимать?» перевести в вопрос: «как и почему мы

столь долго могли воображать, что он ничего не понимает?»

О том, каким образом происходит у ребенка процесс понимания и, напротив, детская амнезия, мы пока мало что знаем. Но благодаря теории и практике психоанализа взрослых и детей у нас уже есть некоторое представление о психической деятельности новорожденных.

Как только ребенок появляется на свет, он сразу же подает голос, обретает имя и слышит человеческую речь.

Благодаря этому он становится частью общества и у него начинается символическая деятельность.

Символическая деятельность ребенка, который еще не говорит, выражается языком изначально ему присущих физиологических функций. Это — дыхание, пищеварение, иммунные функции, сенсорное восприятие и т.д.

Ребенок способен подчиняться языку, а его тело способно выражать нечто большее, чем биологические процессы.

И когда дисфункциям, которыми страдает ребенок, мы придаем символический смысл, то есть словами объясняем причины этих дисфункций (что не исключает медицинского лечения, если оно необходимо), при этом даже не очень хорошо зная, к какому уровню психики мы обращаемся, результаты потрясают самих аналитиков: дисфункции исчезают, словно язык является таким «организатором», который способен все расставить по местам, изменить и привести в равновесие биологическое тело и психику.

Но даже среди тех, кто допускает, что ребенок понимает, когда ему говорят о его происхождении или

объясняют причину пережитых им разрывов, некоторые задаются вопросом: « Нужно ли говорить ребенку все?» Потому что даже признавая способность ребенка все понимать, исходят из того, что его необходимо щадить, намеренно обрекая на неведение, как будто сам ребенок — если бы его «не щадили» — отказался бы узнать о себе правду!

Ведь для того, чтобы отказаться от правды или забыть ее, сначала нужно ее узнать.

Когда подросткам или взрослым случается пережить «внезапное озарение», касающееся их собственного происхождения, или прошлого их родителей, или более дальних предков (а бывает, что просто в процессе психоанализа человек начинает вдруг задавать неожиданные вопросы своим родителям), то замечено, что после того как что-то прозвучало, то есть было названо словами, вслед за первоначальным шоком, человек принимается вспоминать совершенно забытые им обрывки разговоров, врезавшиеся в подсознание, но не получившие объяснения установки, болезненные симптомы, неосознанно принятые важные решения.

Все это - потерявшиеся части головоломки, которую невозможно разгадать без этих, возможно, самых главных элементов.

И в наши дни часто можно услышать, что дети «знают все», но «не понимают ничего».

С этим не придется спорить, если ребенку «не называть» того, что он способен воспринять и записать

в свой «актив», а не в «пассив», как полагали долгое время.

В этом заключается основное отличие человеческого младенца от детеныша животного: животное воспринимает мир без помощи языка, а для человеческого существа это невозможно.

Лакан говорил: «Психоанализ — это обозначение того, что понимаешь, стараясь понять неясное, и то, что становится неясным в процессе понимания из-за того, что материальная форма знака задевает какую-то точку в теле».

Но не нужно думать, что человеку, пережившему потрясения, которые принято квалифицировать как «физико-химические», можно с помощью слова помочь трансформировать эти телесные пертурбации в психический опыт.

Все дети, а не только воспитанники социальных служб, раньше или позже, сталкиваются со страданиями, несправедливостью, болезнями, смертью близких, и психоанализ не может их от этого уберечь. Как нельзя уберечь от жизни, со всеми ее проблемами и потрясениями.

Но психоанализ, с помощью аналитика, способен помочь ребенку восстановить чувства, пережитые им во время какого-то драматического события или связанные с каким-то важным для него решением, важным для его судьбы, а затем помочь ребенку самому преодолеть пережитое им и превратить свои горести в воспоминание об уже завершившемся прошлом. Вот в каком процессе помогает псхихоанали-тик ребенку.

Чтобы заниматься психоанализом с малышами, нужно рассматривать каждого ребенка как полноправное человеческое существо, жаждущее автономии задолго до того, как оно в реальности сможет обрести свою автономность.

При этом неумение говорить и детскую неопытность нельзя воспринимать как неспособность понять.

Неся слово (в прямом и переносном смысле), психоаналитик служит проводником символической функции, без которой человеческая жизнь была бы невозможна.