Окончание босфорской войны 2 страница

«И мы, — говорится в ней, —... по твоему указу и по грамо­там и слышачи... хана... собранье и умышленье, и скорой ево подъем, и чтоб ему нам помешать и ис Крыму поднятца не дать, ходили... войском в тритцати стругах¹⁷ Азовским морем под Крым, и стояли мы под Крымом на Чорном море и с сей сторо­ны на Азовском море два месяца ждали его, крымского хана, ис Крыму подъему. И Господь Бог... того крымского хана на то его злое умышление не попустил, умер скоро (Ислам-Гирей III скон­чался 30 июня. — В.К.)¹⁸. И многих... мы языков крымских лю­дей под Крымом брали, и полоняники к нам... многие к стругам ис Крыму прибегали... И мы... ис-под Крыму пришли стругами вЧеркаской город... дал Бог, поздорову августа в 18 день»¹⁹.

Поход же к Анатолии — это другая экспедиция, и о ней, мы видели, сохранились не только записанные слухи. Мнение Г.А. Санина о том, что казаки в сентябре не ходили в море, почти типично для историков, специально не занимающихся изучением казачьего мореходства, и мы говорили об этом в од­ной из предыдущих глав. Наконец, заметим, что в принципе нет оснований слепо доверять войсковым отпискам в Москву по той причине, что Войско, не желая «нервировать» царское правительство и ухудшать с ним отношения, зачастую наме­ренно не сообщало ему о своих действиях против Османской империи. Ниже мы увидим дозированную информацию войс­ковой отписки о походе 1659 г. — только о набеге на Крым, но не на Турцию.

По источникам получается, что в походах, начавшихся в июне и июле 1654 г., действовали отчасти одновременно две донских флотилии из 30 и 33—37 больших стругов. Однако об­щая цифра — 63—67 таких судов — кажется излишне большой для Войска Донского. Здесь, возможно, имеет место и преуве­личение состава второй флотилии, но, по-видимому, дело за­ключалось в том, что некоторые суда первой флотилии, а может быть, и большинство их, участвовали в походе на Анатолию²⁰.

Этот поход был последним известным набегом казаков не­посредственно на Босфор²¹. Босфорская война подходила к кон­цу, хотя, казалось бы, изменение турецкой политики России должно было подталкивать казаков к активизации набегов в «сер­дце империи». Обострение русско-османских отношений, на­метившееся в 1640-х гг., стало реальным после воссоединения Украины с Россией, когда, борьба Москвы против Крыма пере­росла в борьбу с Турцией. В следующем параграфе мы коснемся причин окончания Босфорской войны.

Волна страха, однако, еще не раз охватывала Стамбул, ожи­давший новых казачьих приходов. Такая тревога случилась и вес­ной следующего 1655 г. Австрийский дипломатический пред­ставитель в Турции С. Редигер 24 (14) апреля сообщал в Вену о панике, возникшей в османской столице при известии о воз­можном появлении в море 100 казачьих чаек. Запорожцы и дон-цы действительно тогда громили «турецких и крымских, и дру­гих государств торговых людей» и разбивали галеры, но у северо­черноморского побережья.

О последнем набеге казаков в район, близкий к Босфору, рассказывают сразу три источника. Это расспросные речи в По­сольском приказе 27 июня 1659 г. Тимофея Иванова, атамана приехавшей в Москву донской станицы, расспросные речи в том же приказе 17 сентября известного донского судостроителя К. Петрова, присланного с Дона во главе группы казачьих «стру­говых мастеров», которые должны были консультировать строи­тельство мореходных судов для Войска Донского, и, наконец, отписка войскового атамана Н. Васильева и всего Войска Дон­ского царю Алексею Михайловичу от 28 ноября того же года.

Автор первого сообщения выехал с Дона на четвертый день после отправления флотилии в поход и потому повествует толь­ко о его начале. Остальные источники говорят обо всей экспе­диции по ее завершении, при этом характерно, что войсковая отписка, рассказывая о крымской части похода, обходит молча­нием его анатолийскую часть. Более того, получается нечто вро­де намеренной дезинформации: согласно отписке, казаки сразу после погрома крымцев возвращаются домой («и, разоряя те крымские посады и села, и деревни... с моря пришли»).

По словам Н. Васильева, донцы, узнав, что крымский хан намеревается идти войной на русские украинные города, посла­ли в Москву легкую станицу с извещением об этом замысле, а сами пошли морем на крымские места, «хотя... ему, крымскому хану, в том ево подъеме и походе мешать». Т. Иванов сказал, что казаки собирались «бить прежде на крымские места, под Тем-рюк или под Кафу и под Керчью». О последующей цели (после ивановского «прежде») атаман умолчал, но позже выяснилось, что она предусматривала гораздо более обширный маршрут.

6 июня флотилия, которой командовал походный атаман Корнилий Яковлев, крестный отец и будущий знаменитый про­тивник С. Разина, вышла в Азовское море. В ее составе насчи­тывалось 30 стругов, «а в стругех в больших по 80, а в ыных 70, а в меньших по 60 (в тексте речей Т. Иванова зачеркнуто стояв­шее ранее: "и по 50". — В.К.) человек». Если в среднем на струг посчитать 70 казаков, то в походе участвовало приблизительно 2100 человек²².

Первый удар был нанесен по побережью между турецкими крепостями Темрюком и Таманью. В отписке говорится, что донцы, «прося у Бога милости, на Азовском море по черкеской стороне, меж Темрюка и Атамани, многие села и деревни по­жгли и разорили». К. Петров также указывает, что первой жерт­вой похода оказались черкесы: казаки, «идучи... от Темрюка до Томани, улусы темрюцких черкас и томанских пожгли и многих людей побили». Донцы, кроме того, «выходили... из стругов на берег... под Керчью».

Миновав Керченский пролив, флотилия пошла к центру турецких владений в Северном Причерноморье городу Кафе. По словам Н. Васильева, участники похода «в Крыму от Кафы и до Булыклеи-города (Балаклавы. — В. К.) посады... и села, и де­ревни выжгли ж и запустошили, и многих крымских людей по­били, и в полон жон и детей их поймали».

К. Петров рассказывал, что казаки «были под Кафою и под Булыклыею, и под иными многими местами... а выходили... из стругов на берег под Кафою и под Булыклыею... А ходили... от стругов на берег в Крым верст с 50». Таким образом, было потре­вожено все южное побережье Крыма²³. Во время нападений на черкесские и крымские поселения донцам удалось освободить «человек с полтораста» русских и «литовских» (украинских и польских) пленников²⁴.

От крымского побережья флотилия направилась поперек Черного моря к берегам Турции. Об этом втором этапе экспеди­ции известно мало и только со слов К. Петрова. «А натурской... стороне, — сказал он об участниках похода, — были под города­ми блиско Синопа и Костянтинова острова (вероятно, острова Кефкена неподалеку от Канды-ры. — В.К.)²⁶, и города Кондры, и до Царягорода за судки».

Кандыра расположена довольно близко от Босфора, между го­родом Эрегли и устьем пролива, ближе к последнему. Е.М. Апано-вич указывает, что именно Кандыра находится в сутках пути от Стамбула²⁶, однако информатор, судя по обороту его фразы, под последним местом действий донцов, вероятно, имел в виду рай­он, расположенный еще ближе к проливу и столице. Вместе с тем это, конечно, не район непосредственно Босфора и тем бо­лее не район Стамбула²⁷.

Командование флотилии, видимо, собиралось нанести и еще ряд ударов, может быть, и по Босфору, но помешали начавшие­ся сильные штормы. Пробыв в море два месяца и десять дней, казаки «от хуртин великих с моря пришли стругами августа в 16 день, дал Бог, поздорову». Надо полагать, что обратный путь был нелегким, поскольку во время штормовой погоды суда были еще вдвое перегружены людьми. В ходе экспедиции удалось нетолько освободить пленников, но и взять «ясырю турского и крымского мужского и женского полу з 2000 человек».

По информации войсковой отписки, казаки «полону... рус-кого привезли с собою с моря... московских и литовских ук-райных городов. ..девяноста шесть душ. И... тот полон, давим суды и запасу, и одежду, и котлы, и топоры, отпустили их к Русе (на Русь. — Б.К.) своронежцем... с Савельем Фоминским (привозившим царское жалованье. — В. К.) рекою Доном и до Воронежа».

К. Петров в свою очередь говорил: «... и которых... полоня­ников из Войска отпустили в государевы городы, и о том... писа­но к великому государю в войсковой отписке (привезенной им, струговым мастером, и пока не найденной историками. — В.К.)... А в тех... полоняникех, которые отпущены на Русь, есть люди нарочитые и дети боярские...» Речи К. Петрова же объяс­няют, почему у войскового атамана говорится о 96, а не о 150 пленниках: дело в том, что «ины... остались служить., .в Вой­ске». Таковых оказалось, следовательно, более 50 человек.

Экспедиция К. Яковлева проходила в сложной для России обстановке войны на Украине, где весьма заметную роль играли войска Крымского ханства. Конотопский поход русской армии воеводы князя Алексея Трубецкого против украинского гетмана Ивана Выговского, отложившегося от Москвы и вступившего в союз с Крымом, закончился полной неудачей. 27 июня 1659 г. пришлось снять более чем двухмесячную осаду города Конотопа, а на следующий день в сражении под Гадячем погиб цвет русской конницы; в результате последовало отступление армии, которая 10 июля пришла в Путивль.

«Российский государь, — отмечает В.Д. Сухорукое, — ...пи­сал к донским казакам, чтоб они, коль скоро узнают о выступ­лении крымских войск противу верных малороссийских каза­ков или на российские украины, в то ж время морем внесли бы в Тавриду ужас и смерть. Грамота об этом была послана на Дон июня 3 дня 1659 года, но донские казаки еще до получения оной, узнав о выступлении крымских войск в Малороссию для соединения с гетманом Выговским, отправили в море... каза­ков...»

Этим набегом и следующим, начавшимся 21 августа, дон­цы, как выражался Н. Васильев, «крымскому хану в войне и в походе большую поруху и незамешканья учинили». Е.М. Апа-нович видит «поруху» в том, что набег К. Яковлева «произвел большое впечатление на крымского хана, заставив его почувствовать, что отправка войска в Россию или на Украину ведет к разорению его собственных владений, оставленных без защи­ты». Н.А. Мининков, подчеркивая весьма важное значение по­хода для русской армии, обращает внимание на то, что удар ка­заков по Крыму позволил несколько ослабить опасность послед­ствий гадячского поражения и что действия донцов заставили хана уйти с «Украины, оставив у И. Выговского лишь небольшие силы, а это содействовало падению гетмана и замене его Юрием Хмельницким.

За крымскую часть похода К. Яковлева Войско Донское по­лучило царскую благодарность («... и мы, великий государь, вас, атаманов и казаков, за вашу службу жалуем, милостиво похваля-ем»), а также значительное жалованье: 3 тыс. рублей, 3 тыс. чет­вертей муки, 100 поставов гамбургских сукон, 200 пудов пороха и 100 пудов свинца. Анатолийская часть и удар, нанесенный казаками по Турции, сюзерену Крымского ханства, остались официально не отмеченными²⁸, хотя действия донцов охватили огромное пространство побережья Анатолии, в том числе и в непосредственной близости от Босфора.

Поход 1659 г. оказался последним казачьим набегом в этот район²⁹. В последующем лишь иногда возникали и обсуждались планы нанесения ударов по Босфору и Стамбулу и устрашения непосредственно османской столицы, появлялись и распрост­ранялись слухи о возможности и готовности казаков прийти под Стамбул и т.п. Особенно это относится к периоду резкого обо­стрения русско-турецких и польско-турецких отношений из-за Украины в конце 1660-х — начале 1680-х гг.

Летом 1670 г. в прибрежных поселениях Турции, в том чис­ле, видимо, и на Босфоре, были «великие страхи» в связи с пред­полагавшейся в Азове и Стамбуле возможностью мощного вы­хода разинцев в Азовское и Черное моря. Один из греков расска­зывал в Посольском приказе в Москве, что азовский правитель Сулейман-паша предупреждал везира: С. Разин «изготовил (чис­ло в источнике читается предположительно. — В. К.) стругов и хочет итить на Черное море к турским кра[ям]». Информатор добавлял, что в связи с этим в июле и августе «чинилась... на Черном море от вора... великое опасение и всполохи. И мно­гие... турские городы, при море будучие, приказал везирь по-крепить и воинскими и всякими запасы пополнить».

Зимой 1670—1671 гг. на Украине и в Польше предполагали возможное нападение запорожцев на Стамбул. В найденном Ю.А. Мыцыком в польской Ягеллонской библиотеке аноним-ном письме из города Язловца от 15 (5) февраля 1671 г. говори­лось, что кошевой атаман И. Сирко и руководитель казачье-старшинской группировки, ориентировавшейся на Речь Поспо-литую, Михаиле Ханенко готовят крупный набег на османскую столицу с участием якобы 3 тыс. чаек.

В следующем году царь Алексей Михайлович прислал на Дон повеление, формально открывшее для казаков возможность возобновления операций на море. Государь извещал Войско, что в Стамбул направлено предостережение относительно на­чала турками войны с Польшей и о соответствующих действиях России в этом случае. Султан, в частности, предупреждался, что «царское величество» укажет донским казакам «всякой воин­ской промысл чинить на Черном море». «А о случении с вами, атаманы и казаки, — говорилось в грамоте царя на имя Войска Донского, — запорожскому атаману и всему при нем посполь-ству (народу. — В.К.) наш... указ послан, ведено ему... для от­вращения той турецкой войны, случась с вами... чайками на Черное море выходить и всякой воинской промысел... турского салтанаи крымского хана над жители чинить...»

В.Д. Сухорукое говорит, что донцы, удерживавшиеся ранее московским правительством от морских походов, были столь обрадованы этим повелением, что через пять дней после отъез­да из Черкасска³⁰ российского представителя Василия Даудова, который вез упомянутое предостережение султану, открыли во­енные действия сначала против турецких Каланчинских башен в дельте Дона и Азова, а затем вышли в море на 34 стругах. Надо полагать, они действовали против Крыма¹¹.

«О успехе казаков... ничего не известно», — замечает исто­рик, но «слух о походе оном вскоре достигло Константинополя, молва увеличила число казачьих судов до 700, везде распростра­нился ужас, и никто не хотел записываться во флот, снаряжен­ный для вспомоществования Азова и отражения казачьих судов, разъезжавших по Черному морю». В. Даудов стал очевидцем того, что «турки были в великом страху», что не помогали и 50 «ефим­ков»³², которые власти обещали записывавшимся на службу, и что в Эдирне, где жил посол, «многие хлебом и всяким запасом готовились впред».

30 декабря 1672 г. на совещании в Москве о предстоявших военных действиях против Крыма и Турции атаман зимовой ста­ницы Фрол Минаев, впоследствии прославленный атаман Вой­ска Донского, заявил, что на Дону могут собраться 5 тыс. самых отважных казаков и что если к ним присоединить 8 тыс. русских ратных людей, то можно будет устрашить не только Азов, но и сам Стамбул, —«в то...время нетакмовАзове, но и в Царьграде страх был [бы] великой». По мысли Ф. Минаева, вследствие это­го султан, оставив Польшу, обратился бы на защиту собствен­ных владений.

В упоминавшейся ранее грамоте от 4 июня 1673 г., адресо­ванной крымскому хану, Алексей Михайлович, предваряя от­крытие военных действий русских войск и казаков под Азовом, счел необходимым напомнить этому правителю о прежних на­падениях донцов на турецкие черноморские порты и многократ­ном «прихождении» казаков под Константинополь.

О возможности набега на Стамбул вспоминали и в 1675— 1676 гг. 30 декабря 1675 г. старшина Родион Калуженин, сын О. Петрова, предложил московским боярам план совершенного утеснения азовцев прорытием Казачьего ерика³³ и построением двух крепостей на его верхнем и нижнем устьях и третьей крепос­ти на протоке Каланче с соответствующими сильными гарнизо­нами и артиллерией. По мнению старшины, эти крепости позво­лили бы донцам открыть свободное плавание по морю до самого Стамбула, держать в осаде не один Азов, но и османскую столицу.

Правительство одобрило замысел, однако попытка претво­рить его в жизнь встретила сильное сопротивление казаков, опа­савшихся излишнего усиления российского влияния на Ниж­нем Дону, и потерпела неудачу.

Военно-морские действия донских казаков в 1660—1690-х гг. ограничивались преимущественно нападениями на неприятель­ские поселения азовского побережья и Керченского пролива, а в Черном море — на Крым; акции запорожских казаков практи­чески не выходили за пределы Северного Причерноморья. Кро­ме того, в прилегающих акваториях казаки захватывали и унич­тожали суда, принадлежавшие Турции и Крымскому ханству. Набеги на Анатолию совершались крайне редко, а затем пре­кратились вовсе.

Причины окончания

Итак, закончилась Босфорская война, оказавшаяся в отли­чие от казачьих атак, всегда стремительных и быстрых, совсем не скоротечной, а весьма длительной, занявшей целые десяти­летия, многоэтапной, крайне тяжелой для Турции и нелегкой для казачьих сообществ.

Рассмотренный нами фактический материал, как представ­ляется, дает основание вычленить в этой войне несколько пери­одов.

Первый охватывал 1613—1619 гг. и знаменовал собой нача­ло морских походов казаков к Босфору и на сам Босфор. Вто­рой, датируемый 1620—1628 гг., представлял собой апогей вой­ны, когда на поселения этого района регулярно обрушивались самые мощные набеги очень крупных казачьих флотилий, дей­ствовавших по всему проливу вплоть до Мраморного моря, и когда османская столица фактически постоянно находилась в состоянии обороны. Третий период приходился на 1629— 1646 гг., и для него были более характерны действия в черно­морском Прибосфорском районе; набеги казаков из-за собы­тий на Украине и в связи с Азовом оказались менее масштабны­ми, чем раньше, хотя и весьма активными. Четвертый период мы бы датировали 1647—1650 гг., когда опять-таки из-за укра­инских и донских событий временно прекращались босфорские походы, однако Турция, в частности и на Босфоре, продолжала находиться в оборонительном положении. Пятый период мы относим к 1651—1659 гг., и это последний период активных дей­ствий казаков у Босфора и на самом Босфоре (с последним по­ходом в пролив в 1654 г.).

Наконец, к обозначенным периодам примыкают 1660— 1676 гг., когда казачьи набеги к Босфору уже не совершались, но они еще обсуждались и планировались, и Турция ожидала их возобновления; угроза прихода на Босфор казаков, все еще дей­ствовавших в северной части Черного моря, целиком исчезла только в конце 1670-х гг. Поэтому мы считаем, что период 1660— 1676 гг. для османов психологически являлся завершающим ак­кордом Босфорской войны, реально закончившейся в 1659 г. В этой связи и всю войну можно датировать двояко: действи­тельная война продолжалась около полувека, с 1613 по 1659 г., а с психологической «добавкой» — свыше 60 лет, по 1676 г.

Окончили Босфорскую войну, как и начинали, казаки (хотя начинали запорожцы, а заканчивали донцы), причем сделали это сами и без какого-либо решающего, переломного, заверша­ющего события, будь то крупный разгром неприятеля или страш­ное поражение собственных сил. Казаки не достигли победы в Босфорской войне, но и не потерпели в ней поражение, равно как и Турция вышла из нее без победы или поражения.

Война закончилась как бы «вничью». С одной стороны, ка­зачество добил ось поставленных целей: на протяжении долгого времени оно наносило мощные удары по самому центру Осман­ской империи, и Стамбул, ее «голова и сердце», более полувека находился в состоянии страха на «передовом фронте» войны; систематически подрывалась военная и экономическая мощь государства, уничтожались и захватывались ценности его бога­тейшей провинции, дезорганизовывалось управление государ­ством, вооруженными силами и хозяйством, парализовался и отвлекался военно-морской флот, и тем самым существенно ос­лаблялся османский натиск на Войско Запорожское и Войско Донское и оказывалась поддержка освободительному движению в империи. С другой стороны, и Турция, много терявшая и тер­певшая в ходе Босфорской войны, в конце концов избавилась от систематических и ужасных казачьих нашествий на Босфор.

Но казаки закончили войну не потому, что полностью ре­шили поставленные задачи, и даже вовсе не принимали реше­ние о ее окончании. Война, постепенно «затухая», закончилась «плавно», словно естественным путем. Начавшись без офици­ального объявления, она и завершилась без подписания согла­шения о перемирии и тем более договора о мире.

Война на Босфоре и в прилегающем к нему районе являлась составной частью всей большой войны запорожских и донских казаков с Османской империей и Крымским ханством и, разу­меется, в первую очередь морской войны. Ее размах во второй половине XVII в. постепенно сокращался, а театр военно-мор­ских действий казаков, суживаясь с течением времени, все мень­ше и реже захватывал побережье Анатолии и все больше — севе­рочерноморские и азовские берега. «Затухание» Босфорской войны прямо вытекало из сокращения и «сжимания» всей вой­ны казачества в Азово-Черноморском бассейне. Последнее же вызывалось не одной, пусть и очень значительной причиной, а целым комплексом международных и внутриказачьих причин и обстоятельств.

Можно сказать, что первый удар по казакам, ведшим морскую войну, последовал со стороны Польши, правящие круги которой наконец-то, хотя неосознанно и косвенно, выполнили требование Турции прекратить морские походы запорожцев. Речь Посполитая, выполняя свои обязательства перед Стамбу­лом, оформленные рядом соглашений (в 1640 г. был подписан польско-турецкий трактат о дружбе, подтверждавший все пре­жние договоренности о недопущении королем выхода казаков в море), неоднократно и разными способами пыталась ограни­чить военно-морскую активность Сечи, но без заметного успеха. Однако политика Варшавы по отношению к Украине и Вой­ску Запорожскому вызвала антипольские восстания 1630-х гг. с ведущим участием казачества, которое тем самым существенно отвлекалось от операций на море. Именно вследствие этого в указанное десятилетие стала падать активность запорожцев в Босфорской войне.

Затем Запорожской Сечи пришлось отдать все силы учас­тию в труднейшей освободительной войне 1648—1654 гг., что привело к полному прекращению морских походов сечевиков. Таким образом, Войско Запорожское было вынуждено выйти из Босфорской войны и больше уже в ней не участвовало, даже и по завершении войны с Польшей. Как отмечает Ю.А. Мыцык, тя­желые войны, протекавшие на территории Украины во второй половине XVII в., и распри между различными группировками казацкой старшины значительно ограничили возможности со­вершения крупных военно-морских походов украинского каза­чества. После 1654 г. запорожские действия на море осуществ­лялись гораздо реже, чем до начала освободительной войны, и не имели своей целью нападения на Босфор.

Отдельные запорожцы и их группы, конечно, продолжали принимать участие в Босфорской войне, но уже исключительно в составе донских флотилий, выходивших в море из Черкасска. К донцам не просто перешла руководящая роль в войне — Вой­ску Донскому пришлось продолжать ее одному, без своего силь­ного союзника, Войска Запорожского, которое, надо заметить, вообще оставалось союзником и не участвуя в набегах к Босфо­ру. С учетом предшествующей роли, которую играло в Босфор­ской войне Запорожье — ее зачинатель, первоначальный орга­низатор и гораздо более многочисленный участник, становятся понятными последствия такого развития событий для хода вой­ны в целом, для мощи, разрушительности и регулярности уда­ров по Босфору.

Тем более что в 1640-х гг. Войско Донское оказалось в кри­тическом положении. Великая Азовская эпопея привела к гибе­ли подавляющей части донского флота, а также к уничтожению леса, приготовленного для строительства судов (Мустафа Най­ма замечал, что при осаде Азова турки это «заготовленное... де­рево и предместья, которые были такими же деревянными, со­всем сожгли... иначе казаки, сделав двести либо триста чаек... пришли бы на море и ограбили прибрежные края»).

Но самое трагическое для донцов заключалось в безвозврат­ной потере огромного числа товарищей. При взятии Азова в 1637 г. погибли 1,1 тыс. казаков из 5,5 тыс. участвовавших в штур­ме, т.е. пятая часть. В осадном сидении 1641 г., согласно сведе­ниям Войска Донского, из 5367 казаков было полностью поте­ряно 3 тыс., или 56 % оборонявшихся; остальные оказались «все переранены», «увечные», неспособные к «промыслам и бою». Если считают, чтов 1638 г. донцов-воинов насчитывалось око­ло 10 тыс., а после 1641 г. 4 тыс., то, следовательно, за время Азовской эпопеи Войско Донское утратило 60 % своего боевого состава. Главнейшее участие в этой эпопее принимали низовые казаки, составлявшие основу донского флота, и их потери ока­зались, соответственно, очень большими, что затем не могло не сказаться на военно-морских действиях казачества³⁴.

Приток беглых людей на Дон не мог немедленно исправить положение, так как, во-первых, он стал многочисленным толь­ко с конца 1650-х гг., а во-вторых, это была вовсе не адекватная замена. Пришлые не имели никакого морского опыта, и теперь, с сокращением выходов казачьего флота за пределы Азовского моря, приобрести новые навыки стало для новоявленных каза­ков затруднительно.

Воспользовавшись резким ослаблением Войска, Турция попыталась выбить казаков с Нижнего Дона, служившего исход­ным пунктом морских набегов. В 1643 г. «Главное войско», «сби­тое с куреней» на Монастырском острове, было вынуждено от­ступить в Раздоры, и при этом, как отмечает П.П. Сахаров, «пал цвет старожилого казачества». В 1644 г. казакам удалось вернуть­ся на Нижний Дон, восстановив «Главное войско» в Черкасске, но все это делалось на пределе сил, которые далее продолжали заметно истощаться в боях второй половины 1640-х гг.

Ослабевшее Войско Донское оказалось вынужденным обра­щаться за непосредственной военной помощью к Московскому государству, которое в 1646 и 1648 гг. впервые посылало на Дон свои воинские подразделения. С этого времени началось «все прогрессирующее подчинение» Войска царскому правительству. А оно, видя своего главного противника на западе в лице Польши, как и в предшествовавшие десятилетия, не желало ос­ложнений на юге и потому пыталось мешать осуществлению казачьих морских походов, тем более к Стамбулу.

Донцов подстерегала еще одна беда «естественного» свой­ства. Казачьи морские суда имели в своем основании так назы­ваемую струговую трубу — цельнодеревое днище в виде выдолб­ленного ствола дерева, и уже к трубе с боков прибивались оши-вины. От размера трубы зависели длина судна и другие главныеразмерения. Для черноморских походов требовались большие струги и, соответственно, огромные, редко встречавшиеся, ве­ковые деревья, которых к середине XVII в. на землях собственно Дона уже не находили. В поисках подходящих деревьев казакам приходилось ездить на Северский Донец и покупать трубы у русских торговых людей.

Войску Донскому пришлось просить трубы у Москвы. Хотя Ю.П. Тушин утверждает, что они нередко включались в царское жалованье казакам, в действительности московское правитель­ство присылало трубы на Дон лишь три раза — 25 штук в 1673 г. и по 10 в 1692 и 1693 гг., т.е. во всех случаях уже после заверше­ния Босфорской войны. Строительство казачьих больших мор­ских стругов постепенно сокращалось, что наносило ощутимый ущерб донскому мореходству.

Это было тем более печально для казаков, что с 1640-х гг. они наблюдали усиление османского флота и на протяжении второй половины XVII в. не имели возможности угнаться за Тур­цией в развитии технических средств военно-морских сил³⁵. Как уже говорилось, историки по-разному оценивают тогдашнее состояние и силу османского флота, но для ослабевшего Войска Донского он стал гораздо более страшным врагом, чем раньше, и вместе с армией получил значительно большие возможности предотвратить широкомасштабные действия казаков против Анатолии.

В литературе указывается на «наличие определенных момен­тов стабилизации османского военно-феодального режима» в названное время, что и «позволило Порте... с 40-х годов XVII в. возобновить наступательные действия». В период Кандинской войны с Венецией 1645—1669 гг., отмечает «Всеобщая история о мореходстве», «турецкая морская сила столь была велика, что до того времени не бывало таковой», и венецианцы «теряли все­гда много, хотя и гораздо менее, нежели неприятели, и ни од­ной победы не одерживали, которая бы не стоила им многих судов и солдат». Правда, во второй половине 1650-х и начале 1660-х гг. османский флот сильно ослаб, понеся особо тяжелые потери в сражении с венецианцами у входа в Дарданеллы в 1656 г. (81 корабль из 100), однако с середины 1660-х гг. опять усилил­ся постройкой нескольких десятков галер.

Устояв перед османским натиском и воспользовавшись помо­щью Москвы и отвлечением сил и средств Турции на тяжелую и затяжную Кандийскую войну, донские казаки в 1650-х гг. заметно оправились. По мнению Н.А. Мининкова, в целом за это десятилетие Войско Донское не только восстановило свою боевую мощь и отбило наступление турок, но и стало совершать морские похо­ды, по своим масштабам напоминавшие походы 1620-х гг.; Дон вновь стал играть роль значительной антиосманской силы³⁶. Набе­ги казаков к Босфору 1651—1659 гг. подтверждают это мнение, хотя и уступают походам третьего десятилетия XVII в.

Однако в тех же 1650-х гг., а именно в 1656 г., произошли два события — одно у Азова, а другое в Стамбуле, которые са­мым существенным образом повлияли на ход казачьей морской войны и операции казаков на босфорском направлении.

В указанном году донцы вместе с запорожцами под руко­водством донского войскового атамана Н. Васильева попыта­лись штурмом вновь взять Азов и тем «опростать» (очистить) выход в море, но потерпели сокрушительную неудачу. Из более чем 3 тыс. участников штурма, по сведениям находившегося тогда в Черкасске русского дворянина Савостьяна Протасьева, в ходе предпринятой турками неожиданной вылазки погибло око­ло полутора тысяч, а 900 человек попали в плен. В руках непри­ятеля оказался и второй руководитель походного войска, быв­ший войсковой атаман, «знатный старшина» П. Федоров, кото­рого, как сообщали русские послы в Крыму, азовцы казнили, «а голову его в Крым привезли, а из Крыму тое голову послали в Царьгород к турскому салтану».