Блаж. Фе­о­до­рит Кир­ский

Для че­го по­ве­лел Бог при­но­сить жерт­вы?

«…Ибо, уза­ко­няя со­раз­мер­ное с си­ла­ми, иное, как при­но­си­мое не по за­кон­ной не­об­хо­ди­мо­с­ти, но из бо­го­лю­би­во­го усер­дия, на­и­ме­но­вал да­ром, а иное – жерт­ва­ми спа­се­ния (Лев. 3, 1.6), при­чем са­мим на­и­ме­нов­а­ни­ем оз­на­ча­ет из­бав­ле­ние от не­ду­га или от дру­гих ка­ких не­вз­год. При­но­си­мы же бы­ли жерт­вы о гре­хе, о пре­ступ­ле­нии и о не­ве­де­нии. Сло­вом грех оз­на­ча­ет­ся про­из­воль­ное на­ру­ше­ние ка­ко­го-ли­бо за­ко­на, сло­вом пре­ступ­ле­ние – по ка­ко­му-ли­бо об­сто­я­тель­ст­ву учи­нен­ное без­за­ко­ние. Ибо слу­ча­лось ино­му про­тив во­ли при­бли­жать­ся или к про­ка­жен­но­му, или к мерт­во­му, или к из­ли­ва­ю­ще­му се­мя. Зна­че­ние же сло­ва не­ве­де­ние са­мо со­бою оче­вид­но. Ибо не вся­кий знал все за­ко­ны. Что ка­са­ет­ся до гре­хов ду­шев­ных, то их по­ка­зы­ва­ет са­ма при­ро­да. Но в рас­суж­де­нии то­го, что тре­бо­ва­лось от од­них иу­де­ев, име­ли они нуж­ду в на­став­ни­ках… Жерт­ва о гре­хе при­но­си­ма бы­ла без елея и фи­ми­а­ма, по­то­му что у си­дя­щих во тьме гре­ха нет пи­щи све­ту и нет ве­се­лья, как у обя­зан­ных воз­ды­хать, по сло­вам же про­ро­ка, елей ума­ща­ет ли­цо (Пс. 103, 15), нет и бла­го­уха­ния, как у не ос­та­вив­ших зло­во­ние лу­кав­ст­ва. По­ели­ку же, по сло­вам бо­же­ст­вен­но­го апо­с­то­ла, за­кон име­ет сень гря­ду­ще­го, а не са­мый об­раз ве­щей (Евр. 10, 1), и жив­шие под за­ко­ном долж­ны бы­ли слу­жить об­ра­зу и сте­пе­ни не­бес­ных (Евр. 8, 5), то, как ду­маю, не бу­дет ни­че­го стран­но­го ска­зать, что раз­ным ро­дам бес­сло­вес­ных жи­вот­ных, при­но­си­мых в жерт­ву, упо­доб­ля­ют­ся при­но­ся­щие Бо­гу се­бя са­мих» [73, с. 115].

По­че­му свя­щен­ни­ки, воз­ло­жив ру­ки на жерт­ву, та­ким об­ра­зом свя­щен­но­дей­ст­во­ва­ли (Исх. 29, 10)?

«Не на все жерт­вы воз­ла­га­ли ру­ки, но толь­ко на те, ко­то­рые бы­ли при­но­си­мы за них, и особ­ли­во – гре­ха ра­ди. На про­чие же воз­ла­га­ли ру­ки при­но­сив­шие. А сие бы­ло зна­ме­ни­ем, что жерт­ва за­ме­ня­ет со­бою при­но­ся­ще­го, за не­го при­ем­ля за­кла­ние… Но те­лец, при­но­си­мый в жерт­ву гре­хов ра­ди, со­жи­га­ем был вне ста­на. Тем­же, как го­во­рит бо­же­ст­вен­ный апо­с­тол, и Вла­ды­ка Хри­с­тос вне врат по­ст­ра­дал (Евр. 13, 12), и к про­об­ра­зо­ва­нию при­ло­жил дей­ст­ви­тель­ность. А на ал­та­ре при­но­сим был тук из ут­ро­бы. Ибо го­во­рит Мо­и­сей: и да возь­ме­ши весь тук, иже на ут­ро­бе, обе поч­ки, и тук иже на них, и пе­ре­пон­ку пе­че­ни (Исх. 29, 13) (ко­то­рую дру­гие пе­ре­вод­чи­ки на­зва­ли из­лиш­ком пе­че­ни). А сим га­да­тель­но ука­зу­ют­ся на­ши стра­с­ти. Тук, по­кры­ва­ю­щий ут­ро­бу, оз­на­ча­ет бо­лезнь чре­во­уго­дия, поч­ки оз­на­ча­ют сла­до­ст­ра­с­тие, пе­ре­пон­ка пе­че­ни – раз­дра­жи­тель­ность, по­то­му что с пе­че­нью со­еди­нен жел­че­при­ем­ный со­суд. За­кон по­ве­ле­ва­ет при­но­сить сие в жерт­ву и как бы мерт­вою пред­став­лять про­яв­ля­ю­щу­ю­ся в них не­до­б­рую де­я­тель­ность» [73, с. 108 – 109].

По­че­му от каж­дой жерт­вы, при­но­си­мой о спа­се­нии, за­кон по­ве­лел свя­щен­ни­ку брать пра­вое ра­мо и грудь (Исх. 29, 26–28)?

«Под об­ра­зом гру­ди за­кон тре­бу­ет у свя­щен­ни­ка ра­зум­ной и со­зер­ца­тель­ной жиз­ни, по­то­му что грудь – по­кров серд­ца. А под об­ра­зом пра­во­го ра­ма – пра­вой де­я­тель­но­с­ти, по­то­му что од­на ве­ра не­до­ста­точ­на для спа­се­ния, но нуж­ны для со­вер­шен­ст­ва и де­ла» [73, с. 109 – 110].

«…Коз­лов же по­ста­но­вил раз­ли­чать по жре­бию и од­но­го за­клать в жерт­ву, а дру­го­го от­пу­с­кать в пу­с­ты­ню. Иные, по­ни­мая это не­ра­зум­но, ду­ма­ли, что упо­ми­на­е­мое здесь от­пу­ще­ние есть не­кий де­мон. Ибо Мо­и­сей ска­зал: един Гос­по­ду, а дру­гий от­пу­ще­нию (8). Но они пред­по­ла­га­ли сие по ве­ли­кой про­сто­те ума. Ибо воз­мож­но ли, что­бы Из­рек­ший да не бу­дут те­бе бо­зи инии раз­ве Ме­не; да не по­кло­ни­ши­ся, ни по­слу­жи­ши Бо­гу ино­му, кро­ме Ме­ня (Исх. 20, 3–5), по­ве­лел ка­ко­му-то де­мо­ну от­де­лять жерт­ву, оди­на­ко­вую с при­но­си­мою Ему Са­мо­му. Долж­но бы­ло об­ра­тить мысль на то, что и от­пу­с­ка­е­мо­го коз­ла Бог по­ве­лел при­не­с­ти в жерт­ву Ему же. Ибо го­во­рит: да возь­мет коз­ла жи­ва пред Гос­по­дем, яко по­мо­ли­ши­ся над ним и яко от­пу­с­ти­ши его во от­пу­ще­ние в пу­с­ты­ню (Лев. 16, 10). А сие да­ет ви­деть, что от­пу­ще­ни­ем на­зван сам ко­зел, как от­пу­с­ка­е­мый в пу­с­ты­ню. Сие вид­но и из по­сле­ду­ю­ще­го: и воз­мет ко­зел на ся без­за­ко­ния их в зем­лю не­про­хо­ди­му (там же). Сим­мах сло­во от­пу­ще­ние пе­ре­вел «на коз­ла от­хо­дя­ще­го, что­бы от­пу­с­тить его в от­пу­ще­ние», а Аки­ла – «на коз­ла, от­ре­ша­е­мо­го в пу­с­ты­ню». По­се­му не бо­гу ка­ко­му или де­мо­ну от­сы­ла­ем был ко­зел, но оба коз­ла при­но­си­мы бы­ли ис­тин­но­му Бо­гу, и один за­ка­ла­ем в жерт­ву, а дру­гой при­ни­мал на се­бя гре­хи на­ро­да и от­пу­с­ка­ем был в пу­с­ты­ню… И это бы­ли так­же про­об­ра­зо­ва­ния Вла­ды­ки Хри­с­та, и сих двух жи­вот­ных долж­но при­ни­мать за об­раз не двух лиц, но двух ес­теств. По­ели­ку ко­зел смер­тен и не­воз­мож­но бы­ло од­ним коз­лом изо­б­ра­зить во Вла­ды­ке Хри­с­те и смерт­ное, и бес­смерт­ное, то по не­об­хо­ди­мо­с­ти за­кон по­ста­но­вил при­во­дить двух, что­бы за­ка­ла­е­мый в жерт­ву про­об­ра­зо­вал удо­бо­ст­раж­ду­щую плоть, а от­пу­с­ка­е­мый изо­б­ра­жал бес­ст­ра­с­тие Бо­же­ст­ва… И ни­кто да не по­чи­та­ет не­при­лич­ным то­го, что коз­лы про­об­ра­зо­ва­ли стра­да­ние Спа­си­те­ля, ког­да и ве­ли­кий Ио­анн на­и­ме­но­вал Его агнцем. Да при­мем же во вни­ма­ние, что при­нес Он Се­бя не за пра­вед­ных толь­ко, но и за греш­ных. Коз­ли­щам же упо­до­бил со­бра­ние греш­ных Сам Вла­ды­ка» [73, с. 129 – 130].

Пр­п. Еф­рем Си­рин:

Что изо­б­ра­жа­ет за­кон жерт­во­при­но­ше­ния ры­жей юни­цы? (Числ. 19:1–10)

«Тай­ну смер­ти Хри­с­то­вой; а цве­том жерт­вы ука­зы­ва­ет­ся на кровь, и тем, что при­но­си­мая в жерт­ву юни­ца не ис­пы­та­ла яр­ма, оз­на­ча­ет­ся, что Хри­с­тос не под­кло­нил­ся под иго раб­ст­ва и гре­ха. Из­би­ра­лась же в жерт­ву юни­ца в по­ка­за­ние не­мо­щи ес­те­ст­ва че­ло­ве­че­с­ко­го пред ес­те­ст­вом Бо­жи­им» [22, т. 6, c. 391].

«Ког­да же Гос­подь по­ве­ле­ва­ет, что­бы огонь все­со­ж­же­ния не уга­сал до ут­ра; тог­да оз­на­ча­ет­ся сим, что огнь за­ко­на не угас­нет на ал­та­ре до ут­ра яв­ле­ния Ем­ма­ну­и­ло­ва» [22, т. 6, c. 390].

«О том, что кровь приносимого в жертву тель­ца долж­на вы­ли­вать­ся к под­но­жью жерт­вен­ни­ка все­со­ж­же­ния, ко­то­рый на­хо­дил­ся у вхо­да в ски­нию, свя­ти­тель Ки­рилл Алек­сан­д­рий­ский го­во­рит так: «Из­ли­ва­ет­ся ос­таль­ная кровь у под­но­жия ал­та­ря при­но­ше­ния в пер­вой ски­нии, и кровь слу­жит об­ра­зом ду­ши. По­ло­жил же ду­шу свою Ем­ма­ну­ил не за од­ну толь­ко цер­ковь из языч­ни­ков, но и за под­за­кон­ных, то есть из­ра­иль­тян, ибо мы куп­ле­ны Кро­вью Хри­с­та, все со­во­куп­но и эл­ли­ны и иу­деи» [цит. по 59, с. 109].

К главе 7

Блаж. Феодорит Кирский

«Почему от угрызения змей повелел Бог врачевать медным змием? (Числ. 21:9)

Сие прообразовало спасительное страдание, потому что через змия прозяб грех, почему змий и понес на себе проклятие от Бога всяческих. Поэтому змий есть образ греха и клятвы. А поелику Владыка Христос, как говорит божественный апостол, пришел в подобии плоти греха (Рим. 8:3), потому что действительно приял на Себя тело, греха же не сотвори, ни обретеся лесть во устех Его (1 Пет. 2:22), то спасительное страдание прообразуется медным змием. Ибо как медный змий был изображением змиев, но не имел змеиного яда, так и Единородный Сын имел человеческое тело, но не имел греховной скверны. И как угрызаемые змеями, взирая на медного змия, получали спасение, так уязвляемые грехом, несомненно веруя в страдание Спасителя нашего, оказываются победителями смерти и приобретают вечную жизнь» [73, с. 158].

К главе 8