Тот свет» во чреве Матери-Земли 3 страница

Рудокопы лучше других осведомлены об этих духах, ибо те досаждают им больше всех, раздражая и преследуя своими стуками. Но иногда нисходят они и до благодеяний, предостерегая о смертельной опасности. Так, когда они стучат один, два, три и более раз подряд, это означает (близкую) смерть копающего или работающего здесь; и либо его погребет обрушившаяся гора, либо грозит ему гибель по иной подобной причине. Шахтерам наверняка приходилось сталкиваться с этим». 123

Другими словами, если перевести средневековую терминологию на язык современных понятий, материализованные энергетические структуры, поименованные «духами», возникают в местах концентрации металлических руд и различных геофизических аномалий, которые и приводят к образованию информационно-энергетических «сгустков» на уровне полевой формы движения материи с непременным подключением биосферных и ноосферных каналов. Данный вывод исключительно важен для понимания и возможной интерпретации таких, казалось бы, чисто уральских феноменов, как Хозяйка Медной горы или Великий Полоз, которые при ближайшем рассмотрении вполне могли бы оказаться некими визуализациями или энергетическими структурами, порожденными ноосферой и транслирующими из нее соответствующую информацию, усиленную с помощью рудоносных пластов и тектонических разломов (особенно на их пересечении).

Лишним подтверждением сказанного может служить цикл преданий, уже сложившийся в наши дни вокруг знаменитой Сьянской пещеры, расположенной в Подмосковье. Здесь в XVII и XVIII веках добывали белый камень для строительства столицы, а также подмосковных крепостей и церквей. Сейчас эта чрезвычайно разветвленная подземная структура, именуемая «системой», стала местом паломничества спелеологов. Среди них и распространено поверье, что перед заблудившимися в темных тоннелях может неожиданно возникнуть образ Белой женщины. Если она молодая и улыбающаяся — жди спасения, если старая и насупленная — жди самых больших неприятностей. Белая вестница свободно проходит сквозь стену и исчезает так же внезапно, как и появляется. Именно это как раз и доказывает ноосферный характер видения, когда в экстремальной («пограничной») ситуации при наложении подземной энергетики на психический всплеск эмоций открывается ранее дремлющий канал связи с энергоинформационным полем.

* * *

Вопрос о потустороннем (ином) мире («том свете») в кельтской мифологии— один из самых спорных в индоевропеистике. На особенности вероучения кельтских жрецов — друидов — обращали внимание еще античные авторы (включая Юлия Цезаря и Тацита):

<…> По учению вашему тени

Не улетают от нас в приют молчаливый Эреба,

К Диту в подземный чертог: но тот же дух управляет

Телом и в мире ином; и если гласите вы правду,

Смерть посредине лежит продолжительной жизни. Народы

Северных стран в ошибке такой, должно быть, блаженны,

Ибо несноснейший страх — страх смерти их не тревожит.124

Кельтские народы, некогда весьма многочисленные и разветвленные, вместе с другими индоариями проделали огромный путь от погибшей Гипербореи через Восточную и Западную Европу до Атлантического океана. Однако был и более прямой путь: из северных широт через моря к Британским островам, Ирландии и Нормандии на континенте. И сегодня здесь живут их далекие потомки — ирландцы, шотландцы, валийцы и бретонцы. Поэтому в сохранившихся легендах и мифах под Иным, или Другим миром кельтов (пишется всегда с заглавной буквы) подразумевается прежде всего древняя Полярная прародина — Гиперборея (или, что то же самое, в страбоновской и плиниевской традициях — Туле), откуда и явились когда-то в Ирландию, Шотландию, Уэльс и Бретань племена богини Дану и других легендарных прапредков современных кельтских этносов. В былые времена, до гибели Гипербореи-Туле в пучинах Северного Ледовитого океана, там царил Золотой век и люди не знали невзгод и страданий. Вот почему, по представлениям древних кельтов, именно туда и отправляются после смерти души праведников. Сохранились и описания древней прародины, к примеру, в саге о плавании Брана, сына Фебала:

<…> Есть далекий-далекий остров,

Вокруг которого сверкают кони морей (волны. — В.Д. ),

Прекрасен бег их по светлым склонам волн.

На четырех ногах стоит остров.

Там неведома горесть и неведом обман

На земле родной плодоносной,

Нет ни капли горечи, ни капли зла.

Всё — сладкая музыка, нежащая слух.

Без скорби, без печали, без смерти,

Без болезней, без дряхлости,

Вот — истинный знак Эмайн, (одно из названий чудесной страны. — В.Д. )

Не найти ей равного чуда.

Прекрасна страна чудесная,

Облик ее любезен сердцу. <…>125

Однако в мифологических представлениях кельтов существовал и подлинный Подземный мир, где правила королева Медб вместе с другими матриархальными персонажами. Большинство исследователей сходится на мысли, что мифологический образ властительницы Подземного царства, королевы Медб, восходит к Великой Богине — матери всех богов и людей, коей в свое время на земле поклонялись практически все древнейшие народы. Подземный мир и его насельников во главе с королевой Медб ирландцы именуют сидами и точно так же называют и места их обитания — многочисленные холмы, сопки и курганы, которыми вообще так богата территория Евразии от Севера до Юга и от Востока до Запада. Сопочно-курганная культура — одна из древнейших на планете и наглядно свидетельствует о былой общности верований и обычаев всех народов земли. Десятки тысяч курганов и искусственных холмов открыто только в одной Мезоамерике. Но если для многих этносов они являлись всего лишь памятниками на месте смерти, кремации или погребения, то в древнеирландской мифологии «зеленые холмы» — это еще и жилища сидов.

Сиды — древнейшие обитатели острова Ирландия, жившие не только в холмах, но и в глубоких пещерах и расщелинах скал. (Кстати, синонимическое название их обиталищ-холмов — сиды — весьма созвучно с саамскими сейдами.) Беженцы, прибывшие из Гипербореи-Туле, вынуждены были вступить в непрерывную борьбу и кровопролитные сражения с сидами из-за «жизненного пространства» (описанию многочисленных битв и столкновений посвящены многие ирландские саги). Успех был переменным, но в конечном счете аборигены и пришельцы смешались. В немалой степени тому способствовал стойкий сексуальный интерес «женщин из сида» к смертным мужчинам-переселенцам. Перед нами еще одна параллель с уральской Хозяйкой Медной горы — большой охотницей до мужеского пола, но не в том, разумеется, смысле, что сам образ напрямую заимствован из кельтского фольклора, а в том смысле, что у всех аналогичных образов был когда-то общий мифологический первоисточник.

О соблазнении юноши подземной девой «из холма» и увлечении его в иной миррассказывается в одной из популярнейших ирландских саг «Исчезновение Кондлы Прекрасного, сына Конда Ста Битв». Хозяйка холма (то есть фактически — небольшой, но искусственной горы) заманивает свою очередную жертву в стихах:

<…> Я полюбила Кондлу Красного

И зову его на Равнину Блаженства,

Где царит король победоносный, —

В стране, где нет ни жалоб, ни страданья

С той поры, как он в ней царствует.126

Естественно, Кондла не смог устоять перед чарами подземной обольстительницы и навсегда исчез с ней в прекрасной Стране блаженства, которая при ближайшем рассмотрении оказалась Царством женщин:

Радость вселяет страна эта

В сердце всякого, кто гуляет в ней,

Не найдешь ты там иных жителей,

Кроме женщин и девушек.127

У галлов, исторического кельтского племени, жившего в античную эпоху на территории современной Франции (хотя переселились они туда, правда, по суше всё из той же Гипербореи-Туле), были свои женщины-обольстительницы. Это всем известные феи, перешедшие из кельтской мифологии в средневековый европейский фольклор, а затем и в беллетристику. Именно эти феи хорошо знакомы современному читателю, у которого их стойкий образ сформировался на основе сказок братьев Гримм, Шарля Перро и Ганса Христиана Андерсена и других писателей-сказочников. Однако в первозданном своем виде, в древнекельтские и древнегерманские времена, феи существовали разные. Были среди них и знакомые добрые волшебницы, но были и другие, именуемые мартами, — волосатые низкорослые женщины с огромными грудями, свисающими до колен. Не правда ли очень всё это напоминает алтайскую Хозяйку гор, которая уже упоминалась выше?

* * *

Обращаясь к миру неиндоевропейских мифологий,мы, конечно, в первую очередь вспоминаем древнеегипетскую и ассиро-вавилонскую (аккадскую) эсхатологию с их детализированными представлениями о загробном мире и посмертном воздаянии за праведную или неправедную жизнь. В Древнем Египтедля руководства души усопшего в Царстве мертвых была составлена даже так называемая «Книга мертвых» — самое обширное литературно-религиозное произведение, дошедшее из глубины веков до наших дней. Здесь содержатся многочисленные ритуальные тексты, с которыми душа умершего является на суд Осириса. Сам же прославленный бог египтян считался властелином как земного и небесного, так и Подземного мира. Об этом прямо говорилось в гимнах, прославляющих Осириса:

«Слава тебе, о ты, Царь царей, Владыка владык, Правитель правителей! Из лона Нут128 ты правишь миром земным и подземным.Твое тело — блестящий и сияющий металл, твоя голова — небесной голубизны, и блеск бирюзы окружает тебя. О ты, бог Ан, кто существовал миллионы лет, кто охватывает всё своим телом, кто прекрасен ликом в Блаженной Земле (то есть в подземном мире. — В.Д. ); даруй мне сияние на небесах, мощь на земле и победу в подземном мире».129

А вот что сообщает Плутарх:

«И вот на что осторожно намекают нынешние жрецы, служа истине и укрывая ее: этот бог правит и царствует над мертвыми, и он есть не кто иной, как тот, кто называется у эллинов Плутоном или Гадесом; а так как истина эта непонятна, то она приводит в замешательство многих людей, подозревающих, что в самом деле святой и священный Осирис обитает в земле и под землей, где скрываются тела тех, кто, как полагают, обрел конец. Напротив, этот бог очень далек от земли и пребывает нетронутым, незапятнанным и чистым от всякой сущности, причастной к разрушению и смерти. И для людских душ, которые облекаются в этом мире в тела и страсти, бывает сопричастие богу только как образу туманного сновидения, которого можно коснуться познанием с помощью философии. Когда же души освобождаются и переходят в невидимое, незримое, невозмутимое и непорочное обиталище, тогда этот бог становится для них владыкой и царем, из-за него они как бы привязаны к несказанной и невыразимой для людей красоте, созерцают ее и ненасытно стремятся к ней». 130

Во время загробного суда Осириса за его спиной стояли богини Исида и ее сестра Нефтида: первая отвечала за надземный мир, а вторая — за подземный. Здесь же шакалоголовый бог Анубис (египетский коррелят античного Гермеса-Меркурия) взвешивал сердце умершего на весах истины (богини правды Маат), а Осирис принимал решение о дальнейшей судьбе души. В разные исторические эпохи Древнего Египта почитались и другие божества Подземного мира. Так, из числа представителей первого поколения богов покровительницей Царства мертвых считалась дочь солнцебога Ра — Серкет, которая изображалась в виде прекрасной женщины со скорпионом на голове. После распада империи Александра Македонского первый царь эллинистического Египта — Птолемей I ввел культ нового божества Сераписа, первоначально отождествлявшегося с античным владыкой Подземного мира Аидом (Плутоном), а в дальнейшем перенявшего функции и других богов, включая Осириса.

Древнеегипетское мировоззрение, опиравшееся на философское представление о переселении душ, исходило из четкой позиции: в загробном мире человек продолжает жить, точнее — начинается его новая жизнь. На данную сторону египетской эсхатологии обращало внимание большинство ученых и культурологов. Например, Василий Васильевич Розанов (1856–1919), всю жизнь углубленно интересовавшийся древнеегипетской культурой и считавший египтян наиболее близкими по духу русскому народу, отмечал: «<…> В собственном смысле “мертвых” не было в Египте, в нем никто не “умирал”, а лишь получал иную форму жизни, иное состояние бытия. Без этого убеждения они не строили бы пирамид своих и не укрепляли бы наподобие крепостей своих могил…».131

Об этом же свидетельствуют многочисленные росписи и рисунки, высеченные в гробницах фараонов, и так называемые «Тексты пирамид», рассказывающие о длительном переходе владык Египта в инобытие загробной жизни. На некоторых фресках изображены длинные многоярусные тоннели, ведущие в Подземное царство. Здесь множество божественных насельников, включая и гигантских пресмыкающихся, что позволяет провести естественные параллели между двумя подземными мирами, отображенными в древнеегипетской мифологии и в уральских сказах.

* * *

Боги и герои древнего Шумера, Ассирии и Вавилонии были генетически родственными, поэтому в настоящее время их принято объединять в рамках относительно общей шумеро-аккадской мифологии. «Относительно» — потому что шумеры были несемитского происхождения, а сменившие их на территории государства Шумер ассирийцы и вавилоняне являлись семитами: они восприняли шумерскую иерархию богов, многое взяли из шумерской культуры, но шумерский язык оставался для них чуждым — наподобие классической латыни для современной цивилизации. Потому-то и для шумеров, и для ассирийцев, и для вавилонян владыкой Подземного царства считался один и тот же бог — Нергал, супруг царицы Эрешкигаль. Их владения натуралистично описаны в знаменитой поэме о Гильгамеше («О всё видавшем») — ниже приводится наиболее поэтичный перевод Николая Гумилева:

Опускайся за мною в дом мрака, жилище Нергала,

В дом, откуда не выйдет входящий,

Путем, по которому нет возврата,

В дом, в котором не видят света,

Где питаются пылью, где грязь служит пищей,

Одеваются птицами в одеянье крыльев.132

Подземное царство у шумеро-аккадцев подробно описано также в цикле сказаний о сошествии великой богини любви в загробный мир, находящийся в глубоких недрах земли. У шумеров богиня звалась Инанна , у ассиро-вавилонян — Иштар. Представляется, что есть несомненное сходство между древней шумеро-аккадской богиней необузданной сексуальной страсти и более поздним образом Хозяйки Медной горы. Обратимся сначала к Иштар. В Месопотамии она, так же как и в Средиземноморье, олицетворяла Утреннюю звезду. Среди многочисленных эпитетов Иштар — Владычица богов, Царица царей, Дева-воительница, Яростная львица и др. Культ Иштар был грубо эротичным, связанным с разнузданными празднествами, их непременным условием была полная сексуальная раскованность, массовые оргии, храмовая проституция, публичное принесение в жертву девственности и самооскопление.

Образ коварной, похотливой и мстительной Иштар рисует нам все тот же эпос о Гильгамеше. Здесь Богиня Утренней звезды предстает в грозной красоте женщины-соблазнительницы, чья «любовь — буре подобна, двери, пропускающей дождь и бурю, дворцу, в котором гибнут герои». Считая, что Гильгамеш принадлежит ей по праву матриархата (здесь несомненны отзвуки эпохи владычества женщин), как всякий мужчина (даже шире — любое существо мужского рода, ибо она не брезговала и животными), Иштар безапелляционно предлагает свою любовь герою:

И владычица Иштар на него устремила очи,

Устремила очи на красоту Гильгамеша:

«Ну, Гильгамеш, отныне ты мой любовник!

Твоим вожделеньем я хочу насладиться.

Ты будешь мне мужем, я буду тебе женою <…>133

Но целомудренный герой отказывается от навязываемого счастья, ссылаясь на бесстыдную неразборчивость богини и тысячи ее жертв — загубленных любовников. Отвергнутая Иштар, как и полагается разъяренной женщине, мстит изощренно: насылает на родной город Гильгамеша — Урук — чудовищного быка, и тот, подобно слону, сотнями давит ни в чем не повинных жителей и умерщвляет их своим смертоносным дыханием. Но это уже другой сюжет. Нас же интересует совсем иное. Не напоминают ли преследования и сексуальные домогательства древней богини аналогичное поведение Хозяйки Медной горы и преследование ею уральских парней? С поправками на время, культуру и литературную благопристойность бажовских обработок — напоминает, и даже очень!

* * *

Разветвленная и чрезвычайно богатая по содержанию финно-угорская мифология,восходит (в силу своей преимущественно северной принадлежности) к самым истокам мировой истории, к гиперборейской этнолингвистической и социокультурной общности. Этнический мир угро-финнов архаичен и разнообразен: сюда относятся финны и карелы, саамы и вепсы, коми и мордва, марийцы и удмурты, ханты и манси, эстонцы и венгры. Последние мигрировали более тысячи лет тому назад с Обского Севера через южнорусские степи на берега Дуная, где проживают и по сей день. Начиная с XIX века венгерские ученые проводят регулярные лингвистические и этнографические исследования на своей исторической прародине, накопив за полтора века значительный, нередко до сих пор неопубликованный материал по мифологии хантов и манси. Не отстают от них и финские специалисты, выпустившие немало трудов, посвященных религии и мифологии югорских (угорских) народов (как известно, Обский Север в старину именовался Югрой; в наше время это название опять возвращается). Благодаря совместным усилиям российских, венгерских и финских ученых, проделавших титаническую работу — прежде всего в XIX и начале XX веков, — удалось записать множество древних мифов и сказаний, которые в устных версиях к настоящему времени почти полностью утрачены.

Анализ наиболее архаичных мифологических текстов югорских народовпривел ученых к поразительному выводу: оказалось, что имена и функции главных хантыйских и мансийских божеств перекликаются с индоевропейскими (и в частности, древнеиранскими) теонимами134. Так, первотворец Мир-суснэ-хум лингвистически и функционально коррелирует с арийским солнцебогом Митрой. Корневая основа югорского первобога та же, что и в русском слове «мир» во всех его значениях — «Вселенная», «народ», «согласие». Точно так же лексически и семантически совпадают имена двух древних Солнцебогов — мансийского Корс-Торума и древнерусского Хорса. Солярная мифологема «хор»имеет общемировую значимость и восходит к самым глубинам предыстории, древнейшей эпохе социокультурной и этнолингвистической общности. Подтверждений тому превеликое множество. Что касается лексической идентичности различных терминов и теонимов, то она легко объясняется хотя бы с помощью утвердившейся в современной лингвистике ностратической теории языка.135

Немало и других совпадений. Например, по хантыйским свидетельствам, записанным в начале XX века в Сургутском крае, властитель Подземного мира, через который протекает «душеводная» река, зовется Кали-торум 136. Но ведь имя Кали имеет и индийская богиня смерти, чей образ сформировался в глубокой древности. Случайно это или нет? С точки зрения гиперборейской традиции вполне закономерно. Более того, этот и ему подобные факты лучше всего и доказывают былую гиперборейскую общность евразийских народов. Что касается половой принадлежности божества, то она может меняться в течение тысячелетий и в ходе распада первичной протоэтнической общности. Впрочем, у ряда современных угрофинских народов в качестве Хозяйки Подземного мира выступает женское божество. Например, у саамов хранительницей подземных богатств считается Выгахке.

Сказанное подтверждает и языческая мордовская мифология.Здесь обращает на себя внимание обилие архаичных женских божеств и та подчиненная роль, которую занимают по отношению к ним мужские божества, вообще играющие в мордовском пантеоне второстепенную роль137. Среди мордовских богинь — Вирь-ава (Мать леса ) и Мода-ава (Мать земли ) — обе восходят к матриархальному культу Великой богини. Вот что говорят о них народные легенды: высокие худые женщины с распущенными и не расчесанными волосами, совершенно голые и с отвислыми грудями, заброшенными через плечи (как видим, точь-в-точь алтайская Хозяйка гор). Богини любят громко хохотать, они добрые, если их ублажить, и злые, если раздразнить или обмануть (характер явно соответствует бажовской Хозяйке Медной горы). В имени же мордовской Хозяйки загробного мира — Калмо-ава (что дословно означает «женщина могил, кладбища»)138 — лежит все тот же корень, что и у властительниц Подземного царства обских угров.

Согласно мифологии коми, первоначально единственное место обитания душ умерших — это нижний мир, находившийся под водой. Представление о подводном расположении нижнего мира явно восходит к представлениям о первоначальном хаосе, являвшем собой безбрежную водную стихию, на поверхности которой была создана земля, т. е. в самом мифологическом низу. Преисподняя, по представлениям коми, возникла в мифологическое время, в период первотворения, в ходе борьбы между демиургами. Возникновение Нижнего мира как равноправного Верхнему, объясняется в мифологии рядом версий. По одной из них, низвергнутый с небес «темный» демиург Омоль уходит в Нижний мир через отверстие от забитого колышка. По другой версии, ад появился после того, как Ен закопал в землю глиняные горшки, в которых находились Омоль и его помощники. По третьей — после того как Ен проклял первую женщину, убившую по совету Омоля 12 своих дочерей, она провалилась в преисподнюю и стала Смертью, а ее дочери — духами болезней. По четвертой версии, мифические первопредки коми — чудь (о которой уже говорилось выше) погребли себя в земле или ушли под землю и тем самым открыли Нижний мир, став его постоянными насельниками.139

Подземное царство, по представлению югорских народов, находилось где-то либо в устье Оби, либо на побережье Ледовитого океана, либо под его льдами, куда, по представлениям манси, отправляются после смерти души (точнее — тени) умерших. Они постепенно уменьшаются до размеров жучка или же в него превращаются, а затем и вовсе исчезают. Еще в XIX веке, когда не была утрачена древняя устная традиция передачи мифов, Подземное царство расписывалось во всех подробностях. При входе в него главная дорога разделялась на три пути, у каждого воздвигнут столб, на коем сказано, кто куда должен идти: прямо и направо — грешники, налево — праведники140. Подземный мир освещается лишь лунным светом. Здесь властвует мансийский Плутон — Куль Одыр , вместе со своей многочисленной семьей он живет в золотом дворце в окружении малорослых слуг, напоминающих европейских гномов (на Русском Севере, как уже говорилось, они именуются сиртя ).

Картины Подземного мира с удивительной экспрессивной силой воссозданы и в мансийской эпической поэме «Янгал-Маа» («Тундра»). По своей выразительности соответствующие эпизоды вогульского эпоса (вогулами в прошлом именовали мансийцев, а хантов — остяками) не уступают поэтическим картинам Дантова «Ада» или «Кольца нибелунга» Рихарда Вагнера:

Темной ямой, страшной пастью,

Уходящей в землю-маа,

Между кедров сиротливых

Вход чернел в Ущелье Мертвых…

Змейкой трепетной, далекой

В тьме ущелья одинокий

Огонек на перепутье

Вдруг блеснул и снова скрылся,

А потом через мгновенье,

Тьму прорезав острой стрелкой,

Он метнулся, как виденье,

В жутком мраке, мраке смертном,

В тишине Ущелья Мертвых

И зажегся ровным светом <…>141

У мансийцев есть и своя Хозяйка гор, а по совместительству — Подземного царства. Это — Калм, крылатая зооморфная вестница богов, передающая их послания на землю, в мир людей. Другую хозяйку, но уже всей земли, зовут Калтащ-эква, («нижнего мира мать», «земная мать»). Эта богиня жена и сестра первотворца Нуми-Торума. (Корневая основа ее имени, как нетрудно убедиться, все та же kal, восходящая к архаичному теониму Кали (как уже говорилось, в гиперборейской традиции так звали богиню смерти). Калтащ-экву представляли в облике зайчихи или гуся (первоначально — тотемические первопредки), а ее священным деревом считалась береза. Хозяйка земли Калтащ — эква определяла судьбы людей, отмечая их жизненный путь на священных бирках, помогала при родах. Сначала Калтащ-эква обитала вместе с супругом на небе, откуда, согласно одному из мифов, была изгнана мужем. Она якобы требовала, чтобы бог построил себе новое жилище из костей всех зверей и птиц, но мудрая сова отговорила Нуми-Торума от истребления всего живого, упрекая его в том, что он уподобился женщине, послушав ее совета. Разгневанный муж отправил жену вниз, где та поселилась в горе, за что и получила второе имя — «горная женщина».

Если теперь мысленно переместиться на запад Европейского континента, в Прибалтику, то тут в древних сказаниях других представителей финно-угорских народов обнаружатся мифологические представления, во многом общие с архаичными воззрениями обских угров. Достаточно сравнить вышеприведенный отрывок из мансийской поэмы «Янгал-Маа» («Тундра») с аналогичным фрагментом из эстонскогоэпоса «Калевипоэг», где также описывается посещение главным героем Подземного царства:

Калевитян сын могучий

Двинулся в поход тяжелый,

В странствие дорогой мрака,

Начал он спускаться в яму,

В пропасть черную проворно.

Свет дневной едва в ней брезжил,

Вскоре вовсе стал невидим.

Мрак глубокий, непроглядный,

Схожий с тьмою гробовою,

Сына Калева окутал.

Ощупью отважный витязь

Вдоль стены, доверясь пальцам,

Углублялся в подземелье.

Здесь является ли полдень

Вслед румяному рассвету,

Или вечно всё объято

Тьмою ночи бесконечной? <…>142

Мрачен и таинствен Подземный мир финского и карельского народов, описанный в великом карело-финском эпосе «Калевала». Ее происхождение теряется в неимоверно далеких глубинах человеческой истории, связанных с едиными истоками мировой культуры и с общими социокультурными и этнолингвистическими корнями всех народов мира. По существу, речь идет о едином пранароде с единым праязыком, обитавшем в теплых полярных широтах (какими они были до катастрофического похолодания) на арктической территории, условно именуемой Гипербореей (ныне в основных своих контурах исчезнувшей с лица Земли). Поэтому в «Калевале» сохранились не подвластные времени и беспамятству сюжеты и мифологемы, относящиеся к борьбе патриархата и матриархата, Золотого и Железного веков, различных тотемных кланов, не говоря уже о древнейшей космогонии. Учитывая же северное происхождение карело-финского эпоса, великая поэма, запечатленная в памяти сотен поколений, быть может, как ни одно другое произведение устного народного творчества, сохранила — где в первозданном, а где и в «снятом» виде — голос полярной Прародины и отголоски архаичной памяти той далекой эпохи.

Представления о калевальском Подземном царстве, быть может, ближе других соотносятся с картинами и сюжетами бажовской мифологии, позволяя восстановить некоторые утраченные подробности последней. В общем-то сие неудивительно, ибо территория расселения финно-угорских народов охватывает Северное Предуралье и Зауралье, напрямую смыкаясь с ареалом распространения индоевропейских (а также самодийских и тюркских) культур. Калевальское Подземное царство — это типичная Страна мертвых — Туонела, где протекает подземная река Манала, состоящая из острых мечей и копий. Вход сюда преграждает смертоносный ледяной водопад143. Именно в смертоносных водах Маналы гибнет Лемминкяйнен. В Подземное же царство Туони, где властвует его зловещая Хозяйка, отправляется и Вяйнямёйнен в поисках сакрального знания, которое хранится у хтонического великана Антеро Випунена. Тот, как античный Антей, неразрывно связан с землей, буквально врос в нее, пребывая в полузабытьи летаргического сна. Этот калевальский персонаж чем-то напоминает расу «лемурийцев», описанных Еленой Петровной Блаватской (1831–1891). (Кстати, Блаватская в своих сочинениях активно использовала «Калевалу» в английском переводе.)

«Лемурийцы», как они описаны в «Тайной доктрине», представляли собой гигантов до 20 метров в высоту. Это была самая могущественная и высокоразвитая раса, из когда бы то ни было обитавших на земле. Властелины психофизической и гравитационной энергии и обладатели высшей мудрости, они могли практически всё — летать в небесах и в космическом пространстве, управлять биотическими и генетическими процессами, черпать любые знания непосредственно из информационно-энергетического поля, возводить исполинские сооружения, остатки которых и по сей день встречаются в различных частях Земли, и т. д. Предсказав заранее одну из жесточайших космических катастроф, закончившуюся очередным «всемирным потопом», они заранее позаботились, чтобы сохранить свой генофонд и знания: часть «лемурийцев» вошла в состояние сомати и скрылась в глубоких пещерах и недрах земли, где и пребывает поныне, периодически «просыпаясь» и корректируя в позитивном направлении всё, что происходит на поверхности.